 |
| Интернет против телеэкрана | Сергей Кара-Мурза | 24.05.2005 |
«Совершить ее» — значит овладеть ее энергией и перенаправить ее на иные цели, несовместимые с целями революционеров, но приводящие к разрешению тех противоречий, которые заставили людей поддержать революционеров. В случае РФ такой главной целью можно считать сохранение ее цивилизационного вектора — как выражался Д.И.Менделеев, «уцелеть и продолжить свой независимый рост».
Другими словами, проект подготовки к «оранжевой революции» с целью подавить ее наличными средствами мы считаем невыполнимым — он или потерпит поражение, или приведет к такому углублению кризиса, которое позволит антироссийским силам добиться своего иными средствами. Не имеет перспектив и альтернативный проект — заранее готовить контрреволюцию, чтобы, уступив на первом этапе натиску «оранжевой революции», взять реванш и произвести реставрацию прежней государственности. Так, по крайней мере декларативно, собиралась вести дело «партия Януковича» на Украине. Лобовая котрреволюция, попытка реванша сил, которые были атакованы революцией, означает реакцию, которая в случае победы подрывает потенциал развития и приводит к затяжному кризису, удушающему творческие силы обеих конфликтующих сторон
Николай Бердяев высказал в 1923 г. очень важную мысль: «Гражданские войны революционных и контрреволюционных армий есть обычно борьба сил революционных с силами дореволюционными, революцией поражёнными. Настоящую же контрреволюцию, полагающую конец революции, могут сделать лишь силы пореволюционные, а не дореволюционные, лишь силы, развившиеся внутри самой революции. Контрреволюцию, начинающую новую, пореволюционную эпоху, не могут сделать классы и партии, которым революция нанесла тяжелые удары и которые она вытеснила из первых мест жизни. Кончил революцию во Франции „сын революции“ Наполеон, а не дворяне, не эмигранты, не партии, которые революция вытеснила из жизни в своем стихийном потоке… Идейная контрреволюция должна быть направлена к созданию новой жизни, в которой прошлое и будущее соединяются в вечном, она должна быть направлена и против всякой реакции».
В 1923 г. Бердяев, похоже, был еще слишком потрясен трагедией русской революции, потому и обратился к Наполеону. Сейчас мы ту же мысль может подтвердить отечественным опытом. Буржуазно-либеральная революция (февраль 1917 г.) могла быть преодолена только «контрреволюцией Советов», но никак не силами, «революцией поражёнными». Если представить себе, что монархисты и черносотенцы взяли реванш у либералов, то это стало бы реакцией, задушившей Россию. Идя от Февраля назад, реакция не разорвала бы ни один из порочных кругов, в которые попала монархическая государственность. Подавить либеральную революцию могли только «силы, развившиеся внутри самой революции» — сплав Советов с большевиками. И эта сила была именно «направлена к созданию новой жизни и против всякой реакции».
А на практике проекты лобовой контрреволюции после свержения прежней власти к успеху почти никогда не приводили. Силы, пришедшие к власти в результате любой революции, включая «оранжевые», успевают произвести перераспределение собственности и сфер влияния, кадровые перестановки и структурные изменения во власти. А значит, уже через короткий промежуток времени контрреволюция оказывается невозможной, приходится готовить революцию, что гораздо сложнее, нежели контратака сходу. Новая власть всегда получает кредит доверия и обладает средствами, чтобы его продлевать и продлевать.
Рассуждая о возможностях преодоления «оранжевой» революции в РФ, некоторые авторы даже вводят понятие (контр)революции — такого организованного действия общественных сил, которое по своей природе само является революционным, а не реставрационным.
В редакционной статье журнала «Со-Общение» (2005, N 1) в номере, целиком посвященном «оранжевой» революции на Украине, говорится: «В случае (контр)революции, а не реакции на революцию, мы имеем дело с опережающим, перехватывающим проектом элит, который реализуется поверх революционного тренда, и поворачивает этот тренд. Мы не случайно подчёркиваем здесь важность различения реактивного и проективного подходов. Реагируя на вызов революции, её не одолеть (вспомним трагический опыт множества борцов с революциями). Но действующие элиты, заинтересованные в сохранении и укреплении своих позиций, могут и должны опередить своих соперников, осуществив спланированное, организованное и целенаправленное (контр)революционное действие. Речь идёт об освоении и присвоении властью конкурентных социальных энергий и превращение их в энергии созидания. Итак, проект, направляющий процесс: буквально — бросок вперёд».
Это рассуждение элитарно, и его можно принять в том смысле, что принадлежность к «действующим элитам» России определяется не в вульгарном буржуазном или номенклатурно-сословном стиле, а как активная способность осознавать и формулировать суть исторического выбора, перед которым стоит Россия, вести диалог об альтернативах и вырабатывать проекты, соответствующие общей стратегической цели, а затем участвовать в их реализации. Если так, то в настоящий момент постсоветские образования как раз переживают этап смены элит, на общественную арену выходит новое поколение, с новыми достоинствами и слабостями. Назревающие революция и (конт)революция довершат формирование этого поколения — в драматических условиях.
Видимо, правы те наблюдатели и исследователи «оранжевой» революции на Украине, которые считают, что нынешняя власть РФ противостоять попытке аналогичной революции не сможет. Опыт «оранжевых» революций — не только на Украине, но и в Сербии, Грузии и Киргизии — показал, что нынешняя власть РФ не обладает ресурсами и доводами, с помощью которых она могла бы защититься от этой революции в канонах реакции, традиционной контрреволюции «полицейского» типа, даже посредством создания организаций «контрреволюционных бой-скаутов». Подорвана культурная гегемония этой власти, и второго дыхания не ожидается. Любая общественная сила, которая поставит перед собой задачу просто защитить эту власть от «оранжевых», сыграет реакционную роль, растрачивая свой потенциал ради консервации или даже создания благоприятных условий для развития кризиса.
Постсоветская власть унаследовала родовой порок номенклатурно-сословной власти позднего СССР, и не может выполнить дело «отца» народа. Она просто не понимает, что происходит с народом, она с поразительной тупостью плюет ему в душу, считая, что граждане — даны, как дан ландшафт страны. Никуда не денутся!
Р.Шайхутдинов пишет: «Это происходит не только в Украине, но и в России, поскольку власти наших стран рассматривают свой народ как неисчерпаемый ресурс, а может быть, и как материал, как-то, что всегда было и будет, к чему не надо прилагать никаких усилий. Каждый человек рассматривается властью как обуза, как объект бюджетных трат, поэтому чем меньше будет населения, тем лучше: оно должно достичь таких размеров, чтобы власть могла бы с ним без труда управляться. После этого не надо удивляться, что целые области (типа Сахалина, Владивостока или Калининграда в России или Львовщины или Волынщины в Украине) готовы без труда перекинуться под иную юрисдикцию, а выпускники самых престижных вузов куют экономическое процветание США. Попытки выращивать нужных людей делаются на нашем постсоветском пространстве на редкость неуклюже и неэффективно, с использованием устарелых идеологических приёмов, а в это время власти Европы и США создают для себя граждан на чужих территориях».
Как же можно решить столь противоречивую задачу? Ведь надо не допустить, чтобы эта власть совершила «самоубийство», сдав страну «оранжевым» — значит, надо бороться с властью. При этом надо не ослабить власть настолько, чтобы «оранжевые» смогли сломать нашу больную государственность. Значит, надо бороться с «оранжевыми». Но очевидно, что по многим вопросам власть и «оранжевые» заодно — как можно устоять против их давления и ударов? Как вообще можно обратиться к людям, которых власть оскорбила до глубины души, и сказать им: «Не дайте добить эту антинародную власть!»?
А. Чадаев пишет: «Успех контрреволюции возможен только тогда, когда она сама выполняет задачи, которые ставит перед собой революция; когда её целью является не сохранение существующего порядка любой ценой, а такое его видоизменение, которое лишает революцию „воздуха“, сводит на нет „революционную ситуацию“. Тогда она втягивает в себя революционную энергетику, распыляет её на новые объекты, изматывает революцию в бесконечной борьбе за право диктовать условия и рамки».
Как же можно «втянуть в себя революционную энергетику», если сама технология революции постмодерна обессиливает общество, превращает граждан в созерцателей бесконечного одурманивающего спектакля? Существует ли вообще идейное и духовное пространство, на котором может быть побеждена манипулятивная сила постмодерна? На наш взгляд, несомненно существует. В общем случае оно существует для всех постсоветских республик, но особенно созрели для него предпосылки в РФ.
Основание, на котором может быть выстроена оборона от соблазнов «оранжевой революции» — это соединение двух больших и, казалось бы, очень далеких друг от друга духовных пространств. Одно из них — это наша коллективная историческая память (говоря высоким слогом, наши архетипы коллективного бессознательного). Это память об Отечественных войнах, как особом неизбывном, предназначенным судьбой срезе всего нашего народного бытия. Эти войны мы можем выиграть, это исторический факт. Второе пространство — опыт наших цивилизационных поражений, включая последнее. В нашей культуре есть свои подходы и методы для рефлексии, анализа таких поражений. Эти методы плохо формализованы и изложены, но это дело поправимое. Сейчас идет невидимая, но интенсивная работа по освоению этого опыта, и она начинает давать плоды.
На пересечении этих двух «срезов» и рождается новый язык, новые интеллектуальные инструменты для выработки проекта, происходит пересборка идеологических конструкций. Здесь и находится та полоса, на которой энергия части «оранжевых» может быть перенацелена на общий проект.
В синтезе двух духовных пространств более трудной задачей является обращение к коллективной памяти. Рефлексия на рациональном уровне хотя и идет с трудом, но все же легче, да и западная мысль в этом помогает — поражение проекта Просвещения болезненно переживается интеллигенцией всех стран, в этом легко находится общий язык. Другое дело — наше коллективное бессознательное. Наша интеллигенция от него отделена и образованием, и крахом утопий.
Однако становится все очевиднее, что фундаментальные неосознаваемые идеалы и архетипы сохранились в массовой культуре русского народа и большинства народов России, несмотря на острый культурный кризис, поразивший «верхние» слои сознания (стереотипы и идеологию). Обратиться к архетипам — это значит ответить на чаяния людей, восстановить для них ядерную зону «образа истинности», невысказанных представлений о добре и зле. Именно через обращение к архетипам государство и может мобилизовать народ на Отечественную войну — причем так, что даже вестернизированная элита, исповедующая либеральные взгляды, соединяется с общинно-крепостным крестьянством в общем походе против «освободителя» Наполеона.
Архетипы закованы в броню традиции, коллективной памяти и предрассудков. Они с большим трудом поддаются воздействию манипуляции. Хотя эта защитная броня была сильно повреждена за последние 20 лет, она сохранилась и в последние годы даже восстанавливается. Поэтому главный инструмент антироссийской манипуляции в РФ — телевидение — работает почти исключительно на уровне идеологии и стереотипов.
К чаяниям народа смогли обратиться в 1917 г. большевики (в отличие от консерваторов, либералов и меньшевиков), а в начале 30-х годов Сталин (в отличие от большевиков-космополитов). После этого архетипы «ушли вглубь», а власть начала говорить на языке стереотипов и идеологии, что и привело к взаимному отчуждению между номенклатурой и народом. Архетипы коллективного бессознательного населения Белоруссии эффективно мобилизовал Лукашенко — благодаря сильной интуиции (причем мобилизовал помимо усилий политработников и идеологов — в этом заключается и хрупкость политической системы Белоруссии). Конкретная разработка этой проблемы здесь не рассматривается, она представляет собой особую программу.
Очевидно, однако, что ни нынешняя власть РФ, ни нынешняя организованная оппозиция не могут, каждая по своим причинам, обратиться к архетипам коллективного бессознательного. Все они уже слишком сильно связаны своим языком, стилем, доктринами и делами. Для появления политического субъекта, способного выразить чаяния народа, нужна «пересборка» всех наличных организованных сил с образованием принципиально новой матрицы, на которой соберется новое социокультурное сообщество, свободное и от советских, и от антисоветских слабостей.
Из этого следует, что новые культурные и организационные ресурсы, асимметричные ресурсам «оранжевой революции» и сравнимые с ними по мощности, должны быть созданы. И лучше всего, если они будут созданы в предреволюционный период — так, чтобы замещение «оранжевых» прошло быстро, не затягивая изматывающий страну хаос.
Они не могут быть созданы ни в лоне власти и под ее эгидой, ни в лоне и под эгидой какой-то устоявшейся готовой партии (будь то «Единая Россия» или КПРФ). В обоих случаях они создавались бы на готовой генетической матрице и унаследовали бы те самые культурные коды, которые, как мы предположили выше, не обеспечивают спасения от «оранжевой» революции. Кроме того, они унаследовали бы и все уязвимые точки власти и нынешних партий, по которым уже «пристрелялись» потенциальные «оранжевые». На Украине Янукович проигрывал уже потому, что не мог отмыться от ярлыка «человек Кучмы», как он ни старался сделать это после второго тура выборов.
А. Чадаев пишет: «Как остановить революцию? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно сначала задать другой: может ли это сделать сама власть? Правда состоит в том, что сама власть, оставаясь такой, как она есть, этого сделать не может… Чтобы контрреволюция стала реальностью, ей нужна собственная массовая энергетика, отличимая от энергетики власти и не встроенная в вертикаль. Должно быть мобилизовано сословие, могущее в критический момент выступить на авансцену как самостоятельная сила, имеющая свои отношения и с властью, и с революцией.
В решении этой задачи — главный вызов для государства, которому гораздо проще иметь дело с революцией, чем с контрреволюцией. Первая однозначна, она востребует логику простых действий: держать, не пущать, сажать и вешать в меру кровожадности; вторая же подразумевает сложные отношения партнёрства, к которым власть редко бывает готова».
Таким образом, та часть общества, которая видит в «оранжевой» революции угрозу для России бытийного масштаба, обязана в ближайшее время сделать сверхусилие и найти духовные и организационные средства, чтобы войти в диалог, сотрудничество и борьбу с обоими своими противниками, которые в то же время являются ее «вторыми Я» — и с властью, которая мучает общество и страну, но свержения которой нельзя допустить, и с будущими «оранжевыми», которые во многом справедливо восстают против этой власти, но победы которых нельзя допустить.
Может ли за достаточно короткий срок возникнуть и соорганизоваться такое сообщество?
