Нашествие на русский язык

Народ уничтожается с уничтожением языка. Истина сия неопровержима. Уничтожьте язык и не станет народа. Почему, по сути, на грани уничтожения ныне русский народ? Потому что на грани уничтожения находится богодарованный русский язык наших благочестивых предков… В течение достаточно краткого временного отрезка, очертанного менее чем вековым периодом, разворачивается страшная народная драма, более трагическая нежели нашествие Батыево или двунадесят языцев на Русь.

Было некогда в истории всего человечества грозное эпохальное событие, известное, как «вавилонское смешение» (Быт.11,1−9), когда Господь Бог смешал языки, и люди перестали вдруг понимать друг друга. Ныне же откровенно и дерзко пытаются смешать язык русский все вкупе недруги России, с тем, чтобы уже окончательно добить тех, кто все еще не утратил веру в державное предназначение и в грядущее воскресение России, пусть пока еще тяжко больной и немощной.

Что же происходит в реальности с русским языком? Не слишком ли сгущены краски в столь убийственно страшных вступительных тезисах-утверждениях?

Ведь продолжает здравствовать церковнославянский язык — основа всех наших основ.

Все еще востребован и дорог для многих классический литературный язык Пушкина. Крылова, Державина, Лермонтова, Тургенева и Толстого. Не ослабевает интерес и к истории России, ее древним летописным памятникам, фольклору, архивным документам, археологии… Все это действительно так и, как говорится, чем темнее ночь, тем ярче звезды. Но в данном случае речь идет об очень малой части русского народа, которую с полным правом можно ныне назвать блюстительницей и охранительницей родного языка, цветом нации, оплотом самих устоев страны, ее поистине златым фондом. Вместе с тем, литературная классика уже шустро начинает изыматься из программы обязательного школьного образования, либо существенно купироваться. Под всевозможными предлогами существенно сокращаются часы на изучение шедевров русской изящной словесности.

Во всю набирает обороты компания опошления, утрирования, искажения, смехачества, формализации, шаблонизации классического русского литературного наследия, чему в немалой степени способствуют лицедеи всех мастей, особенно густо изливающие свои ядовитые нечистоты с государственных каналов телерадиоэфира.

Да и Церковнославянский язык глубоко понимают (а паче и хорошо владеют им) далеко не все из числа даже воцерковленных православных христиан. Ведь нигде этот язык никто нам академически не преподает, оттого приходится для его познания, чаще всего, заниматься самообразованием, а это под силу далеко не каждому. Еще Владимир Иванович Даль подчеркивал в своем вступительном слове к бессмертному своему Толковому Словарю Живаго Великорусскаго Языка, что «словесная речь человека, это видимая, осязаемая связь, союзное звено между телом и духом», а не просто способ для передачи смыслов, понятий вещей и явлений в мiре. Другой признанный гений русской науки, Михайло Васильевич Ломоносов, процветание отечественной словесности видел в единстве трех видов языка: высокого, среднего и низкого. Эти три вида (стиля) просматриваются и ныне: как церковнославянский язык, литературный книжный и разговорный. Однако гармония между этими стилями в наши дни полностью разрушена, ибо утрачено в массах понимание высокого стиля церковнославянского языка, этого фундамента духовности нашей речи. В связи с чем, как справедливо указано в предисловии к «Церковнославянской Грамоте» [1], народ наш «перестает владеть „силой гласа“, то есть смыслом евангельского слова, становясь чужестранцем в своей отчизне (1 Кор. XIV, 11). Литературный же язык стремительно меняется, все более заполняясь словами иностранными или разговорными, ранее в отечественной литературе никогда не употреблявшимися. Разговорный язык, в свою очередь, также деформируется в сторону блатняцко-урковского жаргона, который тошно становится даже слушать. Еще одна проблема — всеудушающая и всё- и вся пронизывающая матерная брань — дополняет вышесказанное и, думается, не нуждается в дополнительных комментариях, ибо процветает сие мерзкое явление повсеместно, укореняясь в душах людей с малолетства. В своей недавней статье „Русский уходит по-английски“, опубликованной на сайте „Русская линия“, доцент Московского государственного лингвистического университета Андрей Чужакин ныне происходящее в России резонно сравнил с войной против русского языка: „Складывается впечатление, что против русского языка ведется самая настоящая война. Причем в нашей же стране“, — написал автор этой статьи.

Интересно процитировать и мысли о тех печальных последствиях, что видятся профессионалу-языковеду в ближайшем будущем, если немедленно не будут предприняты надлежащие меры на общегосударственном уровне.

Итак, какие же угрозы стоят перед нашим языком?

1. Безграмотность и общее бескультурье, которые принимают просто катастрофические масштабы. Безграмотность — безусловно, источник многих российских бед. Прислушайтесь к косноязычному, бедному языку наших политиков, депутатов, чиновников — и вы поймете, что точно так же убого они и мыслят, а значит, и действуют. Вчитайтесь, как пишут некоторые журналисты: „опущение“ газетно-журнального стиля до языка подворотен, улиц и пивных. Зайдите в Интернет — это помесь киберязыка и подросткового жаргона, технического английского, сленга и типичных, но диких ошибок…

2. Проникновение во все пласты населения мата и „непечатных“ выражений, в том числе в письменную речь.

Это тоже связано с падением общего уровня культуры. Матерщина — это своего рода „естественные отправления“ языка, и, как принято в цивилизованном обществе, они не должны быть процессом публичным. Мат недопустим в обществе детей, женщин, в общественных местах и, разумеется, в СМИ, видео-, кинопродукции и литературе (если это не оправдано особыми стилистически-художественными целями). Мат — слишком сильное оружие, чтобы им эпатировать пресыщенную публику, наживать себе скандальную известность у нетребовательных читателей или зрителей. И гордиться тем, что „нет русского языка без мата“, как и тем, что водка изобретена в России, — убого. Неужели у нас не было иных достижений?

3. Тотальная криминализация языка и культуры.

Если в 1960-е годы в Москве происходило „всего“ около 300 убийств ежегодно, то сейчас, по официальной статистике МВД, в среднем 1,5 — 2 тысячи. Параллельно с невиданным ростом преступности усиливается тенденция сращивания оргпреступности с госструктурами, чиновничеством. Следствием стало то, что блатной жаргон проник и укоренился в „коридорах власти“, а из думских, министерских, милицейских стен вышел на экраны ТВ, в газетно-журнальную продукцию, расползся по городским улицам. „Вор должен сидеть в тюрьме“, а блатная феня — за колючей проволокой здравого смысла, культуры и образованности.

4. Глобализация и всемирная агрессия английского языка также болезненно сказываются на нашей современной речи.

Неоправданное применение заимствований из английского языка, „неродного“ синтаксиса и порядка слов производит впечатление плохого перевода… Летом журнал „Newsweek“ опубликовал статью об исчезающих языках и доминировании английского в мире под заголовком „Не уйдут ли они по-английски?“ Создается тревожное ощущение, что русскому языку со временем грозит та же участь…»

Это мнение специалиста. Но разве каждому здравомыслящему человеку не видно (и не слышно), как все более засоряется наш язык англоязычным жаргоном, как уродуются тексты (извините за выражение) современных песен, как коверкается вокруг разговорная речь, перемешиваясь с матом и воровским жаргоном?!

Совершенно очевидно, что трагедия уничтожения русского языка ведет свой отсчет от печальной реформы большевиков в октябре 1918 году. Как пишут составители вышеуказанной «Церковнославянской Грамоты», большевики «резали по живому», сокращая алфавит и узаконивая одним росчерком пера новые нормы правописания, что привело к разрушению многих основ языка, к возникновению массы нелепиц и нестыковок, отказаться от которых и поныне почему-то нам не хватает мужества [2].

Теперь несколько слов о заимствованиях. Еще профессор Р. Брандт в 1883 году писал: «Не следует далее прибегать к иностранному слову, когда существует равносильное туземное (народное — В.Н.): к чему нам латинское слово манумент, когда у нас есть памятник? К чему аргумент, когда есть доказательство и довод? К чему французское депо, когда есть склад? Нужно ли заимствовать латинский абсурд, когда имеется уже целая куча однозначащих слов: нелепость, нелепица, безсмыслица, чепуха, чушь, безтолочь, околесная?» [3]. Очень ценил чистоту родного языка и выступал против иностранных заимствований Государь Император Николай II. Кстати, вся Царская семья, судя по письмам из заточения, очень негативно восприняла новую реформу орфографии, продолжая писать свои письма по правилам традиционного русского правописания. Противниками большевистской реформы были Марина Цветаева, Мариэтта Шагинян, Дмитрий Лихачев, Иван Шмелев, Михаил Пришвин и многие другие выдающиеся деятели русской литературы [4]. Лауреату Нобелевской премии последнему общепризнанному классику русской литературы Ивану Бунину принадлежат такие слова касательно новой реформы правописания: «По приказу самого Архангела Михаила никогда не приму большевицкого правописания. Уже хотя бы по одному тому, что человеческая рука не писала ничего подобного тому, что пишется теперь по этому правописанию» (Из книги «Окаянные дни») В предреформенный период категорически против возможных нововведений, типа удаления ера (Ъ) или ятя решительно выступал Лев Николаевич Толстой. Впрочем, еще Михаил Васильевич Ломоносов, пророчески предвидя посягательство на ять, просил не изымать этой буквы из русского алфавита: «Некоторые покушаются истребить букву ять. Но сие как невозможно, так и свойствам российскаго языка противно» [5]. Большевистская реформа орфографии привела к обеднению и искажению русского языка, падению его культуры, нарушила стройность правописания. Кроме того, в государственном масштабе русский язык стал засоряться новой революционной, а по сути своей часто совершенно нелепой, чуждой по духу славянскому языку, терминологией. Русский народ очень чутко реагировал на происходящее, что нашло отражение в некоторых метких поговорках и выражениях (к примеру, по поводу изъятия буквы фита: «фиту убрали-церкви рушить стали»).

Более века назад Владимир Иванович Даль в одной из своих речей произнес такие слова: «Говоря просто, мы уверены, что русской речи предстоит одно из двух: либо испошлеть до-нельзя, либо, образумясь, своротить на иной путь, захватив притом с собою все покинутые второпях запасы»

Эти слова звучат ныне особенно актуально, ибо только с возвратом к основам правого благозвучного и чистого русского языка мы сможем обновиться духовно и сделать серьезный шаг к восстановлению из мглы растления и оскудения Державного Государства Российского.

[5] «Российская грамматика»

http://www.pravaya.ru/look/3340