Наш Шолохов!

М.Шолохов. Фото из архива Е.Е.Недери

Судьба Михаила Шолохова, как и судьба самого знаменитого из его произведений — романа «Тихий Дон» — трагична. Дважды — в конце 1920-х и на переломе 1970-х — авторство Михаила Шолохова было поставлено под вопрос. Для научного изучения шолоховского наследия и издания полного собрания сочинений, защиты доброго имени классика многое сделал Институт мировой литературы имени А.М.Горького Российской академии наук (ИМЛИ РАН). Недавно ИМЛИ РАН выпустил книгу «„Тихий Дон“: судьба и правда великого романа».

На вопросы корреспондента «Седмицы.Ru"отвечает автор книги, член-корреспондент РАН, сопредседатель Союза писателей России Феликс Кузнецов.

— Шолохов для века ХХ то же самое, что Пушкин для XIX. «Тихий Дон» — самая великая книга прошлого века не только в русской, но и мировой литературе. Она, как никакая другая, с поразительной глубиной и правдой выразила трагедию крупнейшего исторического события этой эпохи, определившего развитие человеческой истории в минувшем столетии, — русской революции. В неразрывности, слитности, как это и было в действительной жизни, трагедийного и героического начал, выраженных через драматическую судьбу русского крестьянства, а еще точнее — самого трагичного его слоя — казачества, главное историческое своеобразие и сила романа.

— Феликс Феодосьевич, почему Шолохов, начав так стремительно и мощно, в последующем не создал произведений, равных «Тихому Дону», и после Великой Отечественной годами молчал?

— Это совсем не так! Таких произведений, как «Поднятая целина», «Они сражались за Родину» или «Судьба человека» достаточно, чтобы художнику остаться в веках. А с другой стороны: разве Гете за свою долгую жизнь создал второго «Фауста», Сервантес — еще одного «Дон Кихота»?

Загадка гения Шолохова долгие годы не давала мне покоя. После внимательного изучения практически всех доступных на сегодня биографических и иных источников я пришел к выводу, что писатель был предельно закрытым человеком. До конца Шолохова не знал практически никто.

На мой взгляд, как это ни парадоксально, именно молодость Шолохова, неумудренность годами, помноженные на гениальность его творческого ума, когда художник творил, не задумываясь о каких бы то ни было рамках, и помогли Михаилу Александровичу на полную мощь выплеснуть из души пережитую им правду времени, создать свой «Тихий Дон».

Нет спору, молодость автора первых двух книг «Тихого Дона» поражает. Шолохов начал писать роман в 20 лет. Родившийся в хате под соломенной крышей и получивший образование на уровне церковной школы и трех классов гимназии, он, казалось бы, был предельно далек от тех бурных шекспировских страстей любовного, социального, политического плана, которые пережили его герои.

Но не будем забывать, что время революции и гражданской войны многократно ускоряло развитие человеческой личности. Так, Леонид Леонов в двадцать с небольшим начал столь мощно, что вызвал изумление современников. Сергей Есенин в 21 год опубликовал сборник стихотворений «Радуница», в 23 года — сборник «Сельский часослов» и приобрел широчайшую известность. Повесть «Разлив» была опубликована Александром Фадеевым в 22 года, а роман «Разгром» — в 25 лет.

А вспомним золотой век русской литературы! Пушкин в 23 года начал писать роман в стихах «Евгений Онегин». 23-летнему Лермонтову известность принесли «Смерть поэта» и «Бородино». Гоголь в 22 года написал «Вечера на хуторе близ Диканьки».

Однако вот что пишет в 1970-е годы Александр Солженицын в своем предисловии «Невырванная тайна» к книге «Стремя «Тихого Дона»» некого Д*: «Книга удалась такой художественной силы, которая достижима лишь после многих проб опытного мастера, — но лучший 1-й том, начатый в 1926 году, подан готовым в редакцию в 1927-м; через год же за 1-м был готов и великолепный 2-й, и далее менее года за 2-м подан и 3-й, и только пролетарской цензурой задержан этот ошеломительный ход. Тогда — несравненный гений?»

С необыкновенной остротой поставив вопрос о молодости автора «Тихого Дона», Александр Исаевич никак не мог поверить в его гениальность еще и потому, что, как он утверждал, не сохранилось рукописей, черновиков романа, которые могли открыть «невырванную тайну» авторства романа.

И хотя Шолохов всегда был гордостью народа и, казалось бы, любимцем властей, в течение всей своей жизни он находился во все возрастающем внутреннем противоречии с теснившими его общественно-политическими обстоятельствами времени, что выражалось в его вешенском отшельничестве и продолжительном творческом молчании. Чем дальше, тем все уже становились допустимые рамки свободы самовыражения художника. С возрастом, с жизненным и житейским опытом начинал действовать и внутренний редактор, крепла цензура, в том числе и высочайшая, на уровне Политбюро. Художник утрачивал возможность писать в полную силу того понимания правды и истины, каковые есть удел гения.

— Как же все-таки мог в ультрареволюционные, далеко не свободные 1920-е годы появиться роман, изображающий революцию и гражданскую войну как национальную трагедию, пронизанный глубочайшей болью и сочувствием как к «белым», так и к «красным», столкнувшимся в братоубийственной схватке?!

— Этот роман, противоречащий всем канонам времени, могущественной силой художественной правды проломил стену предубеждения и, в конечном итоге, вошел в качестве главного достижения советской литературы в общественное сознание, в отечественный и в мировой литературный процесс. Такова загадка гения.

Удивительно и то, что одним из самых высоких ценителей творчества Шолохова был атаман Краснов, руководитель белоказачьего движения. Вся русская казачья эмиграция с восторгом приняла «Тихий Дон». Именно она выступила главным и первым защитником Шолохова от клеветы.

А с другой стороны, «Тихий Дон» поддержал Сталин, который через ОГПУ, как мало кто другой, знал истинную правду об авторстве «Тихого Дона». И если бы существовала хоть какая-то достоверная информация, что роман не принадлежит Шолохову, Сталин вел бы себя с Шолоховым по-другому. «Вождь народов» сказал: «Третью книгу печатать будем».

Сталин посвятил встречам с Шолоховым, который писал ему горькие, страстные письма о трагедии крестьянства, казачества в годы коллективизации, такое количество времени, какое не отводил ни одному военачальнику, ученому или деятелю культуры.

Парадоксально и отношение к «Тихому Дону» Горького. Как известно, он не принимал ни крестьянство, ни казачество. Тем не менее, Алексей Максимович сделал все, чтобы спасти третью книгу романа, устроив у себя встречу Сталина и Шолохова, о котором всю жизнь говорил как о величайшем русском писателе.

В условиях 1920-х годов, когда господствующей идеологией был троцкизм с его идеей перманентной мировой революции, неприязнью к России, Шолохов, конечно же, не мог не таиться, не мог открыто проявлять себя в письмах, публицистике, выступлениях, даже в общении. Он позволял проявлять себя до конца только в художественном творчестве. Противоречие в творчестве фактически было глубинным противоречием самого Шолохова, принимавшим революционные идеалы, но не принимавшим во многом практики революции, особенно в ее троцкистском воплощении.

«Антишолоховеды», которые ощутили и обнажили это противоречие «Тихого Дона», пытались разрешить его чисто механически, примитивно отдав красный цвет в романе Шолохову, а белый — некоему «соавтору», придуманному «белому офицеру». Они не поняли, что величие «Тихого Дона» в том и состоит, что революция осмыслена здесь как великий подвиг народа и одновременно — как его величайшая трагедия.

— «Антишолоховеды» часто ссылались на то, что не осталось архива Шолохова, поэтому в послевоенные годы спор об авторстве «Тихого Дона» был затруднен. Что же произошло с рукописями?

— В 1941 году значительная часть архива исчезла: она была запечатана в огромный сундук и сдана писателем на хранение в вешенское НКВД. Остатки архива погибли в доме писателя, который разбомбила немецкая авиация.

Еще раньше, в 1927-м году, обороняясь от клеветы, Шолохов привез в Москву чемодан рукописей, представил все это созданной под руководством Серафимовича комиссии. Итогом явилась публикация в «Правде» и «Рабочей газете» официального заключения Комиссии, опровергающего клевету о другом авторстве. Но Шолохов побоялся вернуть домой черновики «Тихого Дона»: с самого начала работы над романом он был под постоянным «колпаком» спецслужб. Шолохов оставил архив в Москве у своего близкого друга Василия Кудашева, заведовавшего отделом литературы журнала «Сельская молодежь». В 1941-м Кудашев добровольцем ушел на фронт в составе писательской роты, попал в плен и погиб во Франции в 1945-м году. В августе 1941-го, когда Кудашев воевал под Москвой, он дважды писал жене (эти письма опубликованы в книге «Строка, оборванная пулей», издательство «Молодая гвардия»), просил, чтобы Шолохов вызвал его в столицу для возвращения ему рукописи «Тихого Дона». Вызов не получился. Рукопись «пропала» на многие годы.

Шолоховеды не раз обращались к Кудашевой с вопросом: где рукопись? И всякий раз та заявляла: она-де утеряна при переезде с квартиры на квартиру. Точно так же отвечала она в 1970-е годы, когда вновь начались нападки на Шолохова, и детям писателя — Михаилу Михайловичу и Марии Михайловне, которые просили вернуть рукопись.

Беспощадные ветры истории с полной безжалостностью прошлись по его великой книге, нанеся Шолохову тяжелейший удар. Вся мощь мировых (а в 1990-е и некоторых отечественных) СМИ была использована, чтобы превратить криминальную версию из гипотезы в якобы научно доказанную реальность…

— Как же все-таки была найдена рукопись?

— Вдова Кудашева доверилась лишь одному человеку — журналисту Льву Колодному. В 1984 году, перед смертью Шолохова, она показала Колодному рукопись, разрешила ксерокопировать ряд ее страниц, но категорически запретила говорить, у кого хранится рукопись. Зная, что при живых наследниках Шолохова она не имеет никаких юридических прав на рукопись, вдова Кудашева решила попытаться ее продать, но сделать это не на прямую, от своего имени, а через посредника, каковым она и выбрала Колодного.

С предложением выкупить рукопись «Тихого Дона» у неизвестного лица (он называл сумму сначала 50, потом 500 тысяч долларов!) Колодный несколько раз обращался в ИМЛИ. Но всякий раз уклонялся от ответа на вопрос, у кого хранится эта рукопись и каковы законные основания для ее владения и продажи.

Вот почему рукопись «Тихого Дона» нам пришлось искать уже без помощи Колодного и самостоятельно найти ее вторично, когда возникла опасность продажи ее по частям за границу. С согласия наследников Шолохова Российская академия наук выкупила рукопись первых двух книг «Тихого Дона». Деньги — 50 тысяч долларов — были выделены по личному распоряжению Президента России Владимира Путина. Эти обстоятельства, связанные с поиском и покупкой рукописи, на пятнадцать лет задержали предъявление рукописи «Тихого Дона» общественности, как главного аргумента авторства Шолохова, включение ее в научный оборот, что было особенно важно тогда, когда в СМИ была развернута столь широкая атака на доброе имя Шолохова.

Доскональный анализ этой рукописи, объем которой составляет более тысячи страниц, включая черновики, вставки, дополнения и переписанные беловики, свидетельствует: тайна авторства «Тихого Дона» бесповоротно раскрыта, вырвана у истории.

Впрочем, помогла этому не только обнаруженная, наконец, и доступная для анализа шолоховская рукопись, но и всестороннее, тщательное исследование истории создания романа и биографии Шолохова под углом зрения авторства «Тихого Дона».

— О чем же свидетельствует это комплексное исследование, которому посвящена ваша книга ««Тихий Дон»: судьба и правда великого романа»?

— Прежде всего о том, что во глубине России, в казачьем курене под соломенной крышей, сто лет назад и в самом деле родился и вошел в литературу непревзойденный, несравненный гений.

Поверить в это было трудно не только Солженицыну, но и тем друзьям-товарищам, точнее, друзьям-врагам Шолохова по литературе 1920-х годов, которые входили в основном в ультрареволюционную Российскую Ассоциацию пролетарских писателей (РАПП). Этим людям, в большинстве своем вчерашним комиссарам в пыльных шлемах, для которых само казачество было символом проклятого самодержавия, «Тихий Дон» — сага о казачестве — был изначально чужд.

Сомнения обуревали и некоторых руководителей РАППа, особенно когда они прочитали третью книгу романа, где автор вышел на такой больной нерв в истории революции и гражданской войны, как Вешенское казачье восстание. Казачество выступает в романе как подлинный русский народ, русское крестьянство, со всем его противоречивым отношением к революции и большевикам.

В полемике с «антишолоховедами» я доказываю в книге, что никто кроме Шолохова не мог написать «Тихий Дон», по той причине, что эта казачья сага — реальный исторический документ об обстоятельствах знаменитого Вешенского восстания, жизни русского казачества в начале ХХ века.

Роман насыщен такими характерами, которые не просто имели прототипы, но многие из них являли собой реальные исторические личности. Они жили в то время на Дону. Большинство из них Шолохов знал лично и ввел в «Тихий Дон» под своими именами и фамилиями. С помощью донских краеведов мне удалось составить общий свод всех реальных исторических героев и прототипов.

Нами обнаружены и фотографии многих прототипов и реальных лиц из «Тихого Дона», фотографии домов, в которых они жили.

Во главе Вешенского восстания стояли два человека: Павел Кудинов и Харлампий Ермаков. Кудинов руководил восстанием, а Ермаков, близкий друг и земляк Кудинова, был его правой рукой. Оба были полными Георгиевскими кавалерами и называли себя казачьими офицерами из народа.

Харлампий Ермаков — главный прототип Григория Мелехова. По свидетельству его дочери, он был дружен с отцом Шолохова.

Мне удалось изучить уникальные документы — три тома следственного дела ОГПУ, посвященные Харлампию Ермакову и два тома следственного дела Павла Кудинова. Весь «служивский» путь Харлампия Ермакова, который был расстрелян 15 июня 1927 года по личному распоряжению Ягоды, один к одному совпадает с жизненным и «служивским» путем Григория Мелехова.

Не менее удивительна судьба и Павла Кудинова. Оказавшись в эмиграции в Болгарии, бывший руководитель Вешенского восстания стал работать на советскую разведку, а в 1945 году попал в наши лагеря, где провел двенадцать лет. Вот как казачий полковник Павел Кудинов, который после освобождения из ГУЛАГа вновь вернулся в Болгарию, оценивал «Тихий Дон»:

«Роман Шолохова «Тихий Дон» есть великое сотворение истинного русского духа и сердца. (…) До чего же полынно горька правда о нашем восстании. И знали бы, видели бы вы, как на чужбине казаки, батраки-поденщики собирались по вечерам у меня в сарае и зачитывались «Тихий Доном» до слез… Многие бывалые офицеры допытывались у меня, до чего же все точно Шолохов написал про восстание! «Скажите, Павел Назарович, не припомните, кем он у вас служил в штабе, этот Шолохов, что так досконально мыслью все превзошел и изобразил?» Я, зная, что автор «Тихого Дона» в ту пору был еще отроком, отвечал однополчанам: «То все, други мои, талант. Такое ему от Бога дано видение человека, который потряс наши души и заставил все увидеть заново. И тоска наша по России стала еще острее». Поверьте, что те казаки читали роман Шолохова «Тихий Дон» как «Откровение Иоанна», кто рыдал на его страницах и рвал свои седые волосы. А таких были тысячи, эти люди в 1941-м году воевать против Советской России не могли и не пошли. И зов Гитлера «Дранг нах остен» был для них гласом сумасшедшего. И это прозрение на чужбине тысяч темных казаков произошло благодаря «Тихому Дону», и передайте Шолохову за это мой чистосердечный казачий земной поклон».

И сегодня «Тихий Дон» невозможно читать без глубочайшего волнения души. Четвертая книга была самым тяжелым испытанием для автора «Тихого Дона». И критика, и общественность, и лично Сталин требовали от писателя одного: он должен привести Григория Мелехова в стан революции, сделать его большевиком.

Но воля и характер, а главное, безусловное и полное чувство исторической правды, свойственное гениальному художнику, сделали свое дело: он вывел финал «Тихого Дона» на уровень высочайшей трагедии и остался безукоризненно верным жизненной и исторической правде.

Такой финал привел к тому, что на заседании Комитета по вновь учрежденным в 1941 году «вождем народов» Сталинским премиям Фадеев, Алексей Толстой и другие крупнейшие советские писатели выступили против присуждения премии Шолохову. Однако Михаил Александрович получил и Сталинскую, а позже — и Нобелевскую премии.

И здесь я коснусь еще одной величайшей загадки гения.

Выразив всесокрушающий размах русской революции, всю глубину и беспощадность исторической и человеческой трагедии, пережитой в ХХ веке русским народом, роман «Тихий Дон» не погружает читателя в пучину мрака, но оставляет чувство надежды и света. И — другой аспект той же проблемы: при всей глубине осознания трагедийности революции, роман «Тихий Дон» не вызывает ощущения ее исторической бесперспективности, случайности, бессмысленности. Более того: трагедийный эпос о русской революции написан человеком, который принял революцию и всю жизнь был верен идеям социальной справедливости. На его взгляд, ни беды и жестокости революции и гражданской войны, ни испытания трагических 1930-х годов не смогли вытравить в народе стремление к справедливости, принизить значение русской революции, изменившей судьбы не только России, но и всего мира, предопределившей победу в Великой Отечественной войне, поставившей нашу страну в центр исторических событий. Подвиг автора «Тихого Дона» бессмертен.

Беседовал Николай Головкин

http://www.sedmitza.ru/