 |
| Украина.ру | Леонид Решетников | 16.07.2024 |
Леонид Решетников — один из тех, кто провел в разведке более 30 лет. Был агентом, а закончил службу в Службе внешней разведки руководителем аналитического управления. То есть знает о разведке и внешней политике СССР-России не только с парадной стороны, но и с изнанки
Перед интервью Леонид Петрович пожаловался, что из-за жары у него сел голос. Но в процессе беседы, вспоминая промахи и достижения разведки, голос его становился все более крепким, а мягкий взгляд иногда вдруг становился неприступно твердым.
О том, как работают агенты, в том числе агенты влияния, почему именно православие стало одной из целей Запада на Украине, как влияют наши разведчики и агенты влияния на решения НАТО, он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Леонид Петрович, на днях СВР опубликовала информацию своего агента Фердинанда о планах НАТО и планах Запада — сменить Зеленского. Как она получена? Ведь сегодня информация мгновенно распространяется в интернете, в соцсетях и так далее, в том числе и о том, что происходит за закрытыми дверями. Какова теперь роль агентов, которые работают на спецслужбы в других, иностранных для них государствах?
— Агенты — это историческое явление, они существуют столетиями. Спецслужбы разных стран, в том числе и нашей страны, стараются иметь своих людей в странах, которые представляют интерес. Какая их роль? Первая — это добыча секретной или особо важной информации, которая важна для той страны, которая ведет работу против нас. Это главная задача этих агентов. Он может ничем не проявляться, 30−40 лет работать, занимать какую-нибудь ответственную должность в руководстве условной Германии, или Португалии, или России, но его хозяева будут им довольны, потому что он эти годы поставлял важную информацию, и такие агенты наиболее ценные.
Второе направление — это спящие агенты, которые, когда приходит приказ, выступают в качестве ликвидаторов, киллеров, диверсантов. Не обязательно, когда происходит диверсия, это те, кто заслан в момент или за месяц. Это люди, которых долгое время готовят.
Есть еще такой агент, которого называют вербовщик. Его задача — подбирать кандидатов на вербовку, на превращение этих вот кандидатов в агентов по добыче информации или в агентов по проведению диверсионных актов. Так что это активная работа, она продолжается столетиями.
Когда Моисей послал Иисуса Навина в землю обетованную, он сказал: сходи, посмотри и доложи. Это и был первый агент. Он сходил, посмотрел и сказал: стада тучная, земля благодатная, идем туда. Об этом говорил нам, молодым офицерам разведки, последний руководитель советской разведки Леонид Владимирович Шебаршин. Так что такая деятельность продолжается с библейских времен, столетиями. Спецслужбы некоторых стран в этом деле накопили очень большой опыт.
— Например?
— Английская разведка — это минимум 500 лет организованной работы, а то и больше. То есть за это время передаются традиции, знания, связи. Иногда кажется, то или иное событие, в котором участвовала спецслужба, было 30−40 лет назад, но почему-то разведка или контрразведка не расскажет об этом в подробностях. Но 40 лет — это не срок, потому что связи передаются из поколения в поколение. Есть люди, которые уходят в силу физического окончания жизни, но оставляют после себя других людей.
И если об этом событии, операции спецслужбы рассказать в подробностях, то контрразведке легко вычислить, кто мог остаться вместо него. Любители острых ощущений должны понимать, что 100 лет — это самый минимальный срок секретности для разведки.
— Расскажите об агентах влияния. Много пишут о том, что в России долго действовала целая группа агентов влияния. Что это такое?
— Это авторитетные люди, входящие в элиту страны, которые могут влиять и на принятие решений руководством страны и на настроение населения. Часть этих людей можно назвать идейными. То есть они в душе преданы другой идее, не идеям своей страны.
Часть из них, как правило, работают не за деньги. Потом ему осторожно начинают помогать деньгами. И к середине процесса многие из них оказываются уже на финансовом крючке.
То есть они не выглядят классическими агентами. Может быть, и вербовки и не было, но был разговор душевный.
Иногда даже слово «завербовали» к ним не подходит. Говорят, привлекли к дружбе, к сотрудничеству, просто друзья. Вот я ваш друг, мы встречаемся часто, вы симпатизируете Соединенным Штатом Америки, я что-нибудь рассказываю интересное, подсказываю какие-то идеи. Можно не ставить задачу, он это сам станет раскручивать и развивать. Агенты влияния — это высший пилотаж.
— Есть ли агенты влияния России в странах НАТО?
— Должны быть, этим занимается контрразведка ФСБ и ГРУ Генштаба. У нас хорошие спецслужбы, конечно, должны быть, мы же не альтруисты.
— Сегодня мы можем каким-то образом оказывать через них влияние на принятие решений?
— Это может быть какая-то корректировка решений, доведение информации, которая ставит в тупик или заставляет думать руководство того или иного недружественного государства, стоит ли это делать, это аккуратная целенаправленная капля, которая точит камень.
Спецслужбы ищут не только кротов, которые снабжают нас секретной информацией. Они ищут и политиков, которые влияют на ситуацию в пользу другого государства. Но агента влияния трудно схватить за руку.
— Почему?
— А потому что он не передает секретную информацию, он не подписывал вербовку, он не приходит на явки, он не ищет тайники с указаниями и так далее. Он человек, который действует в соответствии со своими убеждениями, но их не сильно афиширует.
При это агента влияния, который действительно является агентом, трудно отделить от самостоятельного политика, действующего по своим убеждениям.
Некоторых политиков на Западе дискредитируют, клеймят, шельмуют и так далее, но схватить их не могут. Наверно, у западных спецслужб в отношении них есть какие-то подозрения. Но подозрения к делу не пришьешь.
— Видимо, поэтому так легко на западе раздают ярлыки — агент Кремля, агент Путина и так далее. Как сейчас, например, обвиняют Орбана или Марин Ле Пен, которые, конечно, никакие не агенты России, а самостоятельно мыслящие политики. Но так ведь удобно объявить их агентами влияния вражеской Западу страны…
— Да, вы правы. Это так. Я же говорю, агента влияния от политика, действующего по своим убеждениям, очень трудно отделить.
— Возвращаясь к теме НАТО, где у нас, как вы говорите, возможно, есть и агенты влияния, и разведчики, действующие и глубоко законспирированные, снабжающие нас секретной информацией. В Вашингтоне отметили 75-ю годовщину создания НАТО. В чем особенность этого военно-политического союза и каковы его задачи? Я думаю, вы один из тех, кто понимает это лучше всего у нас в стране, поскольку занимались в СВР долгие годы аналитикой.
— Цель — контроль над всем миром. Они ради этого придумали оборонительную функцию. И врагом прежде всего для НАТО был Советский Союз, потому что другой альтернативной силы тогда не было. Всё существование НАТО показывает, что они занимаются контролем ситуации в мире с применением силовых мер.
В итоге расширение НАТО дошло практически до Белгорода, потому что Украина полностью подчиняется НАТО. Принять же Украину в Альянс на Западе не готовы, потому тогда надо запускать всю машину НАТО в защиту Украины.
Хотя генсеку КПСС и первому и единственному президенту СССР Горбачеву в начале 90-х, который, видимо, слушал агентов влияния, обещали, что НАТО не будет расширяться на Восточную Европу, это потом все-таки произошло. Вот вам работа агентов влияния.
Но у нас традиция, она сложилась еще, наверное, в начале 20-х годов или сразу после революции, верить Западу. Только перед Второй мировой войной наше руководство не очень верило, хотя в этот момент, может быть, надо было и больше поверить, чтобы пойти на заключение договора с Англией, Соединенными Штатами и Францией, а не искать варианты, как договориться с Гитлером.
А так мы все время как-то доверяли американцам, хотя они в любой момент могут нарушить свои обещания.
И мы сами ушли из Восточной Европы, но вместо нас пришло НАТО.
— А вот зачем, как вы думаете?
— Они ведут экспансию на Восток и поэтому зачищаются все тылы. А зачем в тылу иметь страны, народы, или организации, которые потом в ответственный момент, как сейчас, начнут дергаться и доставлять неприятности, проводя свою, неугодную Западу и прежде всего НАТО политику? Вот даже такую небольшую страну, которая не представляет интереса с точки зрения армии, как Черногория, приняли в НАТО. Но интерес есть.
В Косово находится американская база, которая контролирует все Балканы и Черное море. А еще есть базы в Польше и Румынии.
— Если есть тыл, значит, есть и фронт. Почему Россия остается главным врагом НАТО?
— Нужно очень серьезно относиться к словам президента Путина. Ведь он сказал, что мы страна-цивилизация. В этом ключ для понимания всей международной ситуации.
Как страна-цивилизация мы альтернатива западному миру. Нас поэтому постоянно пытались переформатировать.
С конца 90-х годов всем, не только разведке, стало ясно, что Украина готовится к полному отрыву от России с включением и в НАТО. Если бы не СВО, в течение нескольких месяцев украинские вооруженные силы и спецслужбы зачистили бы Донбасс. Тогда вся наша система полетела бы в тартарары и нам бы приставили пистолет к виску.
Путин еще в 2007 году в Мюнхене заявил о желании России быть суверенной державой, поскольку у нас свое мироощущение, миропонимание, у нас своя традиция. И когда он выступал в феврале 22 года, он об этом сказал, наша задача получить полный суверенитет, ликвидировать зависимость перед Западом, которая усилилась в 90-е годы.
Зависимость России в 90-е годы от Запада была фантастической. Потому что нами правили не только агенты влияния, но и просто агенты. Среди американцев и англичан, которые сидели советниками в министерствах, половина были офицерами спецслужб. И вот Путин, его команда сделали все, чтобы вернуть нам суверенитет.
— А в чем наша особенность?
— Во всем, мы очень отличаемся от Запада. И прежде всего это проявляется в многовековой вере, в православии, которое является стержнем русского народа.
— Вот о вере, о православии. Я был несколько раз на фронте и обратил внимание на потрясающую вещь. Оказалось, что на фронте очень многие солдаты и офицеры, пришли к Богу. В нашем, когда-то атеистическом государстве, где религия была отделена от государства и школы, оказывается, выросло поколение, в кортором 100-процентная вера. Как вы можете это объяснить?
— Там, на фронте, они встречаются с богом. Как у разведчика, у меня были операции, когда я обращался к Богу. В моей оперативной работе, бывало, когда меня должны были или задержать, или я должен был провалиться. И в эти моменты, а я тогда еще не был верующим, я почему-то про себя обращался за помощью к Богу. Молился. И каким-то образом все разрешалось. Господь помогал.
Но надо понимать и то, что мы продолжатели тысячелетней линии. У нас предки, у нас вера уходит в глубины веков. Мы же тысячу лет развивались в православном духе. Сильно верующие, святые, несвятые, слабоверующие, но все было окутано православием.
Поэтому неудивительно, что люди в окопах, на фронте вспоминают бога, целуют крест, молятся и просят Бога о помощи. В этом наша сила всегда была. И не важно, кто это — православный, мусульманин…
— Какую роль играет православие и религия в нашем противостоянии с Западом?
— Чем они пугают свою публику на Западе? Оказывается, сейчас русские, как они пишут, постоянно поют песни о России, ходят в церкви. Понимаете, чем они пугают? Для них это страшно.
Недаром руководитель Ми-6 в 99-м году поперся в Троице-Сергиеву Лавру.
— Если можно, об этом расскажите подробнее.
— В 90-е годы Евгений Максимович Примаков создал управление, которое занималось контактами с иностранными разведками. Есть общие вопросы. Надо бороться с терроризмом, наркотрафиком, торговлей людьми. Ну, и горячие точки, чтобы не доводить дело до войны. Мы встречались, вели консультации, переговоры по Ираку, Югославии.
Наша задача была держать за фалды противника в этих вот консультациях. Их задача была утверждать, что у Саддама Хусейна атомная бомба в кармане и так далее.
Контакты были на высшем уровне. Я как раз возглавлял это управление тогда. И запрос на посещение дал директор Ми-6 Спейдинг. Очень авторитетная личность, в рейтинге политиков Великобритании он занимал шестое место.
Это было очень удивительно, потому что никто, кроме киприотов и греков, в религиозные объекты в качестве культурной программы никто не просился. Я решил его сопровождать. По протоколу не обязательно это было, но мне было крайне интересно, в чем дело.
Он приехал со своим замом, который потом возглавлял разведсообщество Великобритании Скарлетом. С прекрасным русским языком. Наши коллеги из ФСБ ему дали несколько дней въезда, потому что он в свое время был изгнан из страны за подрывную работу в России.
После экскурсии они захотели погулять по территории лавры. Гуляют и заглядывают в лица людей, особенно выделяя монашествующих.
Я опять подошел и говорю, сэр Спединг, пора. И вижу, он очень раздражен. И говорит, господин генерал, объясните, вы современный человек, ваш офицер протокола, тоже современный человек, вы заходите в церковь, креститесь. Что делают здесь эти люди? Зачем они вам? Зачем вам это вот эти люди в черном? Эти бородатые люди. Почему в будний день столько людей? Мы вам указали путь, куда вам идти. А вы опять сюда. Вы опять тянетесь к тому, к чему не надо тянуться.
То есть Русская православная церковь была объектом, который надо разрушить, разбить, внедрить своих людей, расколоть, потому что это наш стержень.
— Поэтому, видимо, на Украине так серьезно и взялись за православие. Стараются уничтожить Украинскую, а по сути Русскую православную церковь, которая верой скрепляет русский и украинские народы, а по сути один народ, объединенный одной верой.
- Да, именно так. Уничтожить веру, чтобы разъединить и натравить один народ на другой, украинцев на русских. И это хорошо понимают на фронте. Наш фонд «Наследие империи» помогает фронту. И знаете, что больше всего у нас просят фронтовики? Основной запрос — это шеврон со Вседержителем, флаг со Спасом нерукотворным. Его просят батальоны казачьи добровольческие части. Это зов сердца, зов предков, а его надо слушать.
