 |
| Псковское агентство информации | Юрий Минулин | 18.05.2005 |
С какого количества служащих Вы начинали?
С трех человек: один методист, один ученый геолог и я — будущий учитель истории. Сейчас человек двадцать.
Немного.
И где-то сейчас пятнадцать представительств «Радонежа» в России и Ближнем зарубежье.
Как Вы считаете, Юрий Ахметович, в паломничестве должна быть прибыль?
Я, наверное, самый крамольный человек и должен сказать потому — должна. Пока нам никто не дает фондов, и нам никто не помогает — прибыль должна быть.
А каковы ее размеры? Она «олигархическая», или чтобы хватило на свечи? Какой должен быть процент прибыли?
Паломничество, как структура, разновидность туризма, но это не бизнес, не зарабатывание денег. Мы четыре года не повышали цены, а вы посмотрите, что происходит с ценами на транспорт, гостиничные услуги? Прибыли должно хватать на развитие, на самовоспроизведение организации. У нас от 10- до 20%. От 100 рублей — десять рублей много?
Нет.
Ну, вот и все. И двадцать рублей немного. Но главное надо понимать — ради чего ты получаешь прибыль, для чего она нужна тебе, на что пойдет. Если ты это знаешь и можешь перестроить сознание своих сотрудников, тогда все будет работать, потому что будут понимать, ради чего работают. Нам надо учиться работать лучше, чем турфирмы, добиваться прямых договоров. Ведь и этот семинар для чего…
Для чего?
Чтобы люди могли прямо друг с другом общаться и заключать прямые договоры. Могли сказать: Я хочу к тебе приехать, брат. Но не через Москву, а напрямую. Мы когда — то в начале 90-х проводили первую паломническую конференцию, в ней принимал участие Владыка Арсений, потом была конференция в 1993 году. Мы знакомились друг с другом. И важно было понять, что есть такие же, как мы, и одни и те же проблемы у всех, и мы можем общаться друг с другом и выяснять, куда можно поехать, какие у кого есть наработки. Но мы не знаем, каким чаем может напоить отец Алексей в Изборске, какой лагерь он может организовать для детей. Опыт же соборен и его много. Опыт — разный. И его нужно увидеть самому и подумать: а, может, и мы можем так сделать, или привезти сюда показать, посмотреть. Или отец Алексей вдруг спросит нас: подскажите, как попасть в Эстонию, как быть с визами для моих прихожан, например. И мы ему можем помочь. Такой обмен опытом на наших семинарах.
Когда начинали, Юрий Ахметович, много было паломнических служб?
Их можно было по пальцам пересчитать, но я бы сказал так: я очень благодарен Его Святейшеству, который сам любил путешествовать, и первые его паломничества были на Валаам и Соловки, и он их как — то приподнял. И уже на второй конференции в 1993 году собралось паломнических служб в два раза больше. Приезжали из Пскова, из Самары, Суздаля, Владимира, Петербурга, Киева, начали приезжать монастыри. Паломничество развивается. Но оно было всегда, а 1979 году, когда я впервые приехал сюда, в Печерский монастырь, я уже увидел паломников. Они, может, не так назывались, но по духу они были паломниками. Паломничество не умирало и жило внутри православных. В паломничестве есть миссионерство, но более, как я думаю, особенно в советское время, хотелось прикоснуться к православным святыням, узнать: как верит тот, кто рядом с тобой, узнать о его уповании, понять, что ты — не один. Была очень важна живая вера. Мы и не думали тогда о Благодатном Огне, но важнее было изучение Евангелия, службы, присутствие на службе, какой — то совместный труд. Как — то я подошел к мысли об экскурсии по местам жизни Патриарха Тихона в Москве. С этого и началась наша паломническая служба. И сейчас нынешнее паломничество — это и ответ на вопрос: есть у нас какая — то общность, или нет. Есть.
Так что же такое паломничество?
Паломничество имеет несколько путей, один из них — миссионерский, один -просветительский, один — географический (когда по святым местам), появился еще один -чудотворные иконы и святые источники.
Зачем Вы приехали на это семинар, что Вы от него ожидали?
Пришли новые люди, изменилась ситуация. Вот вашему руководителю паломнической службы «Вертоград» отцу Андрею 32 года, в Петербурге наш сотрудник Радонежа. Наташа, ей — 23 года. Сейчас нужно по — другому работать, и я приехал, чтобы увидеть плоды своего делания, начатого 15 лет назад. Мы начали, а они приходят нам на смену.
Как Вы думаете, надо ли законодательно выделять паломническую службу, чтобы светский туризм не имел юридического права заниматься и паломничеством? Нужно ли это?
Это не нужно. Мы не боимся конкуренции, нам и не надо ее бояться. Мы просто будем делать свое дело. Мы научили их не лезть к нам, или только в том случае заниматься паломничеством, когда ты сам стал православным человеком. Но если мы их будем отделять, то отделим людей. И так сейчас это деление и отделение везде происходит. Когда надо Господь отделит. Но сейчас есть хорошие верующие люди и в турфирмах.
Вы полагаете, что руководить паломнической службой может только православный человек?
Абсолютно. Человек не может это делать просто так. Он не будет тогда понимать, чем занимается. А разделять паломничество и светский туризм законодательно, связываться с думцами? Нет. Я не хочу двигать эту законодательную телегу. Мы вообще не занимаемся политикой, нам некогда, мы с утра до вечера занимаемся паломниками.
А какие-то проблемы есть в паломничестве, Юрий Ахметович?
Непрофессионализм. Нужны курсы экскурсоводов для паломничества, нужно учить и психологии, и постановке голоса, не говоря уже об основах православия. Мы должны быть лучшими. Есть еще и проблемы монастырского паломничества, которое оцивилизовывается, и жизнь вокруг монастыря оцивилизовывается: появляются свалки, ничуть не щадится пейзаж туристами, и никакого чувства ответственности перед природой. Ну, а комфорт: жилье, питание — для паломника не страшно. Можно спать на полу, а можно получить и удобную гостиницу. Всегда есть выбор. Но есть проблема понимания паломничества.
Какая?
Долгое время к нему относились, как к легкомысленному занятию. А это, на самом деле, серьезный институт, дело серьезное. Нас благословил Святейший Патриарх. И паломничеству надо немного помогать. Хотелось бы большего внимания епархий к паломническим службам, хотя бы помогали с арендой помещений, давали какие — то свои помещения при храмах, а энтузиастов много, и они готовы работать бесплатно. Вот у вас в епархии, я вижу, с этим нет проблем.
Вы здесь, на псковской земле впервые?
Первый раз я приехал в 1979 году в Печерский монастырь, ездил к отцу Иоанну (Крестьянкину), брал благословение, или просто жил в монастыре. Была такая необходимость. Отец Иоанн давал мне и благословение учиться. В 1979 году, это было Великим постом, приехала группа молодых православных людей. Заметьте, это было советское время. Приехали в Печерский монастырь, чтобы помолиться в посту. Это, наверное, было паломничество: мы молились, несли небольшое послушание, насколько это было возможно, и стояли на службах. Для нас это были очень большие службы: поутру мы стояли в четыре часа и вечером в шесть. Нам было достаточно одного монастыря, и той молитвы, которая тогда у нас была. Было мне шестнадцать лет, нам давали книжки со многими именами, мы должны были их прочитывать, не очень понимая, что это такое — за здравие, за упокой, но мы это прочитывали. А жили у тети Гути, потом так и кочевали за ней по стране, как кочуют обычно очень многие религиозные люди. С тех пор у меня и зародилась любовь к путешествиям, но не к обычным, а паломничествам, посещением святых мест, изучением памятников, истории, культуры. Мы сталкивались с людьми — настоящими путниками, странниками. Они могли ехать из Днепропетровска в Печеры (Псковская область), но попадали по незнанию в Печеру (Коми). Не туда уехали. Это были настоящие странники, были юродивые, их гоняли, сажали в психушку, может быть, и были какие — то отклонения, но для нас эти люди были тоже открытием, открытием другой России, не советской. Я потом бывал в Печерах, взял перед армией благословение и ушел в армию в 80-м году. Вот на вашей земле у меня и появилось какое — то особенное отношение к монастырям, да и монастырей у нас в России тогда было два — Троице-Сергиева Лавра под Москвой и Псково — Печерский монастырь. И я до сих пор помню много монастырских историй и хороших, и не очень. Я и после армии приехал в Печеры, там у меня была бабушка, у которой я останавливался, когда брал благословение, она писала мне письма в армию, ободряла, поддерживала. Анисья Федоровна. Там, в Печерах жил у этой бабушки. Утром собирал малину, а потом на службу. Она была строгая, спуску не давала, и без послушания мы не оставались: то в монастыре, то у бабушки кололи дрова, крышу подправляли. Потом я познакомился теми людьми, которые у нее жили, и встречал их потом в других местах. Это были простые люди, обычные православные. Они приезжали туда, чтобы помолиться, и, встречаясь потом, мы радовались друг другу. Вот так и складывалось мое отношение к паломничеству вообще. Хотя тогда была необходимость приехать и помолиться отдельно, без всех, мне никто не был нужен. И я очень благодарен за это вашей земле.
И как долго Вы не были здесь?
Из Печер я ушел на восемнадцать лет. И вот сейчас я сюда приехал. А в Изборске я собирался побывать с 1978 года, но не был здесь ни разу.
Какие впечатления от того, что Вы увидели у нас, на псковской земле?
Радостные. Я счастлив. Я счастливый человек. Я вижу вокруг счастливые лица, счастливые глаза. Я считаю, что те, кто едет в паломническую поездку, те, кто ощущает это счастье — счастливые люди.
Значит, Юрий Ахметович, паломничество можно определить как ощущение счастья?
Абсолютно. В любом путешествии есть радость, а в этом особенно. Мы собрались в паломничество не просто ради удовольствия. Паломничество ведь начинается внутри тебя, в твоем сердце, в твоей душе, и неважно, где ты будешь спать: на полу, или в пятизвездочной гостинице. Главная цель: ты пошел к святыне. Ты до нее дошел? Дошел. И Слава Богу. Вот для этого и нужны паломнические службы, а остальная работа уже личная, внутри человека совершается. Паломнические службы нужны для того, чтобы помочь нормальному среднестатистическому человеку, богатому — бедному, бабушке — дедушке, мальчику — девочке дойти до Святыни.
Информационная служба Псковской епархии
