Покаяние и спасение России

Из Молитвы Святым Новомученикам и Исповедникам Российским

«Священный Синод РПЦ не поддержал инициативы некоторых групп мирян о проведении так называемого «покаянного крестного хода» из разных епархий в Москву ко дню годовщины убиения святых страстотерпцев Императора Николая Александровича, членов его семьи и пострадавших с ними. Соответствующее постановление было принято на очередном заседании Синода, которое прошло в Москве под председательством Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. В документе говорится, что Священноначалие РПЦ приветствует инициативы проведения паломничеств и молитвенных шествий, но только «как свидетельство веры и проявление народного благочестия». Инициативы же о проведении вышеупомянутого «покаянного хода», по информации Московского патриархата, исходили от маргинальных околоцерковных групп, не имеющих благословения архиереев и преследующих, скорее всего, политические цели, в частности, призывающих к возрождению монархии…"[1].

Эта новость, распространенная ведущими российскими информационными агентствами, повергла в шок многочисленную часть воцерковленной паствы не только в России, но и в странах ближнего зарубежья. Дело в том, что еще в феврале 2005 года православные общественные организации России, Украины и Белоруссии объявили о планах проведения покаянного крестного хода, который пройдет по городам трех стран и завершится в Москве 17 июля — в день убийства последнего российского императора Николая II и членов его семьи. Согласно этим планам 700 тысяч верующих должны были символически окольцевать Москву и, выбрав 70 тысяч православных делегатов, направить их в Кремль. Сам факт того, что для осуждения предстоящего крестного хода понадобилось решение Священного Синода, свидетельствует о его важности и значении для новейшей истории.

Итак, сотни тысяч православных братьев во Христе, представители трех ветвей древа Славянского готовы крестным ходом пройти тысячи километров к сердцу Святой Руси, чтобы своим подвигом утвердить торжество возрожденного Православия, принести публичное покаяние за грехи богоборческой власти. Что-то эти люди не очень похожи на «маргинальные околоцерковные группы»? Неужели они решились на этот поступок без благословения своих духовников? Как мог Священный Синод РПЦ не благословить, а фактически — запретить порыв народного покаяния, идущий из глубины русской души?!

Чтобы ответить на эти вопросы, внимательно читаем первоисточник — журнал заседания Священного Синода Русской Православной Церкви, состоявшегося 20 апреля 2005 года под председательством Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в Патриаршей рабочей резиденции в Чистом переулке. Дабы избежать упреков в субъективности, воспроизвожу его текст полностью (цитируется по официальному сайту РПЦ МП).

«ЖУРНАЛ 4. Имели суждение

Об исходящих от некоторых групп православных мирян инициативах проведения «покаянного крестного хода» из разных епархий в Москву ко дню годовщины убиения святых страстотерпцев Императора Николая Александровича, членов его семьи и пострадавших с ними.

Постановили:

1. Подтвердить, что Священноначалие Русской Православной Церкви приветствует инициативы проведения паломничеств и молитвенных шествий как свидетельство веры и проявление народного благочестия. Благословение может быть дано и на упомянутое шествие, если оно будет совершено в послушании Священноначалию и в соответствии с нижеследующими суждениями Священного Синода.

2. В Таинстве Покаяния исповедующий свои грехи получает прощение от священника и разрешается от грехов Самим Господом Иисусом Христом. Это Таинство примиряет и воссоединяет человека с Церковью, восстанавливает его в благодатной жизни во Христе и устраняет средостение между Богом и человеком, возникающее по причине греховных деяний, совершенных конкретной личностью. Священный Синод напоминает, что в Церкви существуют вполне определенные формы совершения Таинства Покаяния, укорененные в Священном Предании и освященные многовековой традицией. Отступление от этих форм представляется неоправданным и излишним.

3. История Церкви знает примеры всенародного молитвенно-покаянного подвига, подъемлемого ради нравственного очищения народа во времена смут и нестроений. В частности, церковное Священноначалие неоднократно призывало к осмыслению и нравственной оценке греховных деяний, совершенных в минувшем столетии, когда, по слову святителя Тихона, «грех помрачил народный разум., разжег повсюду пламень страстей, вражду и злобу», что стало причиной гонений на Церковь, поругания святынь, братоубийства, в том числе убиения святого страстотерпца Императора Николая Александровича и его семьи.

Патриарх и Священный Синод дважды, в связи с 75-летием и 80-летием страдальческой гибели Царской семьи, призывали ко всенародному покаянию в этом грехе. Верим, что многие чада нашей Церкви принесли Богу такое покаяние, которое выражалось в стремлении изгнать из своей жизни греховное помрачение и равнодушие к судьбам Церкви и Отечества, сделавшее некогда возможными гонения на Церковь, погружение страны в пучину братоубийственной ненависти и кровопролития.

Истинным плодом принесенного покаяния стало совершающееся возвращение народа на стези веры, благочестия и жизни во Христе, а видимым его свидетельством — причисление Русской Православной Церковью Царской семьи и новомучеников и исповедников к лику святых на Юбилейном Архиерейском Соборе в 2000 году.

4. Покаянное осмысление исторической трагедии, постигшей наш народ, не должно сопровождаться утверждениями о неизменной и уникальной приемлемости для православных христиан того или иного государственного строя. Священный Синод напоминает, что учение Церкви о государственном устройстве было ясно выражено в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви.

5. Признавая право священнослужителей индивидуально высказывать частное мнение по различным вопросам, Священный Синод с прискорбием отмечает, что в последнее время некоторые пастыри и, к сожалению, в редких случаях даже архиереи, позволили себе участвовать в коллективном подписании текстов, расходящихся по содержанию с Соборными определениями. Это фактически приводит к созданию групп, предпочитающих соборному рассуждению, которое происходит в канонически установленных формах, организованное выражение односторонних мнений, не разделяемых всей Церковью. Священный Синод определяет, что такие действия противоречат каноническому соборному строю Церкви, и указывает на их недопустимость для священнослужителей».

Если отделить семена от плевел, то, на мой взгляд, в упомянутом тексте со всей очевидностью обнаруживается, что благословение может быть дано и на упомянутое шествие, если его участники:

— откажутся от публичной формы покаяния;

— признают исчерпывающей деятельность Патриарха и Священного Синода, дважды призывавшего ко всенародному покаянию в грехе цареубийства;

— откажутся от своих убеждений о необходимости возрождения монархии;

— отвернутся от своих духовников — некоторых пастырей и даже архиереев, «предпочитающих соборному рассуждению, которое происходит в канонически установленных формах, организованное выражение односторонних мнений, не разделяемых всей Церковью».

Если бы эти требования исходили от политиков, офицеров госбезопасности или мирских властей, то ничего удивительного бы не было… Но это позиция Священного Синода.

Будут ли приняты эти условия? Время покажет… Мне же вся эта ситуация вновь напомнила еще об одном тяжком грехе богоборческой власти, получившем собирательное название «сергианство».

Что такое «сергианство»? Согласно взгляду, которым руководствуется современная Московская Патриархия, Церковь представляется, прежде всего, как организация, внешние формы которой должны быть сохранены во что бы то ни стало. Апологеты сергианства в России и заграницей постоянно подчеркивают, что политика митрополита Сергия сохранила иерархию, церковную организацию, богослужение, возможность участия в таинствах, и что это и есть главная задача или даже весь смысл существования Церкви. Подобные оправдания, по мнению Иеромонаха Серафима (Роуза), как следствие общего упадка церковного сознания, уже сами по себе являются симптомами отторжения от духовных корней Православного Христианства и подмены живого и целостного Православия внешними «каноническими» формами. Согласно другому взгляду, главной обязанностью Православной Церкви является верность Христу и истинному духу Православия, от которого Церковь не может отступать невзирая ни на какие внешние потери[2].

Восемьдесят лет тому назад — 7 апреля 1925 года закончился земной путь Святейшего Патриарха Тихона — одного из первых исповедников тяжелой эпохи богоборчества. В Большом соборе Донского монастыря не иссякает живой поток к мощам святителя. Он был избран на патриаршество в 1917 году среди бурных и кровавых событий русской смуты. Для миллионов людей он стал олицетворением нравственной силы и жизненного подвига.

Пока был жив Патриарх Тихон, Церковь имела видимый центр, вокруг которого она объединялась. Даже во время пребывания Патриарха под арестом, когда отступническая «Живая церковь» завладела почти всеми православными храмами в России, — все верные, оставаясь со своим Патриархом, оставались православными, и именно преданность Патриарху служила тогда проверкой их православности, и это более чем что-либо другое подрывало силы «Живой церкви». Но со смертью Патриарха Тихона в 1925 году ситуация стала гораздо менее ясной. В условиях гонения было невозможно созвать церковный Собор для выбора нового Патриарха, и, предвидя это, Патриарх Тихон назначил трех ведущих архиереев, один из которых (из тех, кто будет в тот момент на свободе) должен был стать Местоблюстителем Патриаршего Престола по его смерти и хранителем внешнего единства Церкви. Из этих трех иерархов только один — Митрополит Крутицкий Петр — был ко времени смерти Патриарха на свободе, и был признан Русской Церковью своим действительным возглавителем. Митрополит Петр, в свою очередь, назначил трех «Заместителей» на случай своего ареста или смерти, одним из которых был Митрополит Иосиф (в то время Архиепископ Ростовский), а другим Митрополит Сергий (впоследствии «патриарх»). Через несколько месяцев за отказ подписать «декларацию», предававшую внутреннюю свободу Церкви в руки атеистического режима Митрополит Петр был арестован. С 1925 по 1927 год ни один кандидат не занимал его место более чем несколько месяцев, прежде чем отправиться в заключение, и стало окончательно ясно, что Советская власть не успокоится до тех пор, пока не подыщет или не принудит какого-либо иерарха, который подписал бы угодный режиму документ. Такой иерарх был вскоре найден в лице митрополита Сергия, который 16/29 июля 1927 года обнародовал свою безславную «Декларацию» преданности Русской Православной Церкви Советскому правительству и солидарности с его «радостями» и «печалями». Этот документ и стал причиной фундаментального разделения, возникшего затем в Русской Церкви и продолжающегося доныне. После раскола 1927 года последователи митрополита Сергия, принявшие его «Декларацию», стали называться «сергианами». Оставшиеся же верными Православной Церкви не приняли «Декларацию» и отделились от митрополита Сергия. Их стали называть «иосифлянами» (по имени Петроградского Митрополита Иосифа). В 1938 году Священномученики Иосиф, Петр и Кирилл были расстреляны за организацию Катакомбной Церкви. В 1990 году Синодом Русской Православной Церкви Заграницей было выдвинуто требование о принесении Московской патриархией покаяния в «ереси сергианства"[3].

Все, протестовавшие против Декларации митрополита Сергия, Советской властью арестовывались как «контрреволюционеры»: они были или расстреляны, или отправлены в концлагеря и ссылки. Массовые казни, гонения и пытки, обрушившиеся на всех верных Христовой Церкви, описать невозможно.

Истинной Православной Церкви не оставалось иного выхода, как уйти в катакомбы. Духовным отцом, породившим самую идею Катакомбной Церкви, был Патриарх Тихон. «По свидетельству близкого друга Патриарха Тихона, профессора и доктора медицины М.А. Жижиленко, Патриарх, незадолго до своей смерти, с ужасом убеждаясь, что предел «политических» требований советской власти выходит за границы верности Церкви и Христу, высказал мысль, что возможно единственным способом для Православной Русской Церкви сохранить верность Христу, будет в ближайшем будущем уйти в катакомбы. Поэтому Патриарх Тихон благословил Жижиленко принять тайное монашество, и затем, в ближайшем будущем, в случае, если высшая иерархия Церкви изменит Христу и уступит советской власти духовную свободу Церкви, стать тайным епископом. Жижиленко исполнил волю Патриарха Тихона и стал первым катакомбным епископом Максимом Серпуховским.

Накануне войны уничтожение религии в Советском Союзе достигло своего наивысшего апогея, так что даже сергианская церковная организация была почти что ликвидирована (по разным оценкам было уничтожено свыше 300 тысяч священнослужителей) — факт, побудивший тридцать лет спустя мученика Бориса Талантова сказать, что «Митрополит Сергий своим приспособленчеством и ложью не спас никого и ничего, кроме своей собственной персоны"[4].

Открытие церквей вновь во время Второй мировой войны было инспирировано не митрополитом Сергием, а вторжением Гитлера, для борьбы с которым потребовалось воззвать к религиозным и патриотическим чувствам русского народа.

У будущего историка Русской Церкви, конечно же, не будет сомнения в том, что иосифляне были правы, а сергиане жестоко ошиблись. Сергианство было не просто «не право», нет, в его выборе церковной политики было нечто гораздо худшее: сергианство было предательством Христа, оно явилось тем неизбежным результатом, к которому приводит церковная политика, руководимая земной логикой, а не разумом Христовым[5].

Как церковный недуг, сергианство имеет глубокие корни в самом начале истории христианства. Природа этой нравственной болезни означена Спасителем во Святом Евангелии. Через все проповеди Господа красной нитью проходят Его предостережения ученикам блюсти себя от закваски иродовой, фарисейской и саддукейской. Через все евангельские события просматриваются образы книжников, законников, левитов, архиереев, молчаливо-ненавистных свидетелей Истины, видевших в ней урон своему авторитету и власти. Но наиболее ярко обрисовал Спаситель природу сергианства в Притче о добром Пастыре, полагающем душу свою за овец и о наемниках, иже не радят о овцах и, видя волка грядущего, бегают. Этих наемников или волков в овечьей шкуре, остерегаться которых призывал и Господь Иисус Христос, и Святые Апостолы в первохристианской Церкви, не обнаруживается, ну почти, во всяком случае, по той простой причине, что исповедывать Христа было крайне опасным для жизни, и потом, все приходилось делать своими руками, даже Апостолам на хлеб зарабатывать. Но со времени огосударствования христианства, когда Церковь вынуждена была обзаводиться мощной административной системой, огромным имперским чиновничьим аппаратом и, соответственно, обладать властью, вот тут и хлынул в церковную ограду бурный поток наемников. Для чиновника истина только в силе Системы, в ее власти, а отнюдь не в Правде. Как мыслит власть, за то и будет бороться наемник, ибо она, эта структура, обеспечивает ему и авторитет, и комфорт. Пусть погибает Истина, но не наш брат-бюрократ. Таким образом, наемничество, как евангельская формулировка сергианской психологии, сопребывало при Церкви в качестве нравственного недуга на протяжении многих столетий, паразитируя на духовных нуждах, особенно с момента официоза церковной иерархической структуры. Этот паразит никоим образом не смешивался внутренне со Святой и Непорочной Невестой Христовой — Церковью, однако всячески старался в простосердечии народа подменить собой понятие церковной полноты. Действительно, если с детства воспринимать Церковь во всей ее совокупности, сочетая в себе представление ее Тела и Духа в неразрывном единстве, то неминуемо может происходить совмещение понятий Церкви Христовой с ее внешней формой, включающей в себя священную иерархию, святые таинства, обряды, храмы, церковную утварь. При нормальном положении вещей эти детские совмещения естественны, но в страшные периоды верховного отступничества, они становятся гибельны. Безопасно быть, аки дитя, в православном царстве, а в лукавом неверном мире следует быть мудрым, как змия и чистым, как голубь. Необходимо твердое знание Отеческой Веры, дабы распознавать голос доброго пастыря от наемника[6].

«А вот почему я отрекаюсь от сергианской церкви, — говорил Нов. Священномученник Епископ Павел (Кратиров), — тело церковное с внешней стороны как будто и целое и все в порядке, но через богоотступление голова уже отрублена. И сколько бы митр. Сергий ни кричал о верности Православию, но самого главного уже нет. Получилась не Церковь, а церковная партийная организация. Налицо не корабль церковный, а сергинская ладья — «душегубка»»

Сергианство позволило богоборцам попытаться отделить Дух Церкви от ее Тела и властвовать, властвовать, властвовать… Вера была отделена от обрядов. Обряды — разрешены, Вера — запрещена. И сегодня мы зачастую чрезмерно прельщаемся обрядами, забывая о сущности Святоотеческого учения. Только поверхностная привязанность многих миллионов русских людей к лишь внешним формам проявления веры, позволяет безбожникам и слугам греха до сих пор сохранять власть и влияние в нашей стране, где более 80% граждан считают себя православными.

Ведь для православного идеалом общественного устройства не может не быть Царствие Помазанника Божьего. Отрицание православной монархии по сути своей — разновидность иконоборчества. Верящие в Царство Небесное могут ли отвергать его образ (икону) при выборе власти земной? Можно ли быть православным и строить «демократию» — власть толпы, распявшей Спасителя и попустившей цареубийству? «И как Православие — есть не одна лишь из многих религиозных исповедных форм, а Единственная Истинная Вера, так и Православная Монархия (единоначалие по образу Троического единоначалия Отца) есть единственная власть от Бога, удерживающая вселенскую апостасию. /…/ Никогда Церковь свободно не могла исповедывать Истину вне Православной Монархии"[7].

Справедливости ради надо сказать, что за все время существования богоборческой власти в России, духовные отцы, постоянно призывают русский народ к покаянию. Они учат, что Господь Бог наказал русский народ, за то, что он допустил атеистическую и богоборческую власть. Они учат, что нужно всенародное покаяние, которое будет первым шагом к примирению с Господом Богом. Только после покаяния, милостивый Господь Бог поможет восстановить свободную православную Россию.

История с неблагословением покаянного крестного хода, с которой начинается это повествование, как мне кажется, свидетельствуют о наличии сегодня глубокого разделения внутри Московской Патриархии, между подлинно православными пастырями и верующими, теми, кто искренне кается в грехе нечестивого приспособления к богоборческой власти, и «сергианской» иерархией, привыкшей угадывать настроения некоторых высокопоставленных атеистов — чиновников категории «А».

Однако, не следует забывать, что обмануть людей очень просто, еще проще обмануть себя. Но нельзя обмануть Всевышнего. Один Бог знает будущее Русской Православной Церкви, но мы не можем не верить, что однажды она снова будет свободна…

Вспомним наставления преподобного Серафима Саровского: «мне, убогому Серафиму, от Господа Бога положено жить гораздо более ста лет. Но так как к тому времени архиереи русские так онечестивятся, что нечестием своим превзойдут архиереев греческих во времена Феодосия Юнейшего, так что даже и важнейшему догмату Христовой Веры — Воскресению Христову и всеобщему Воскресению веровать не будут, то посему Господу Богу угодно до времени меня, убогого Серафима, от сея превременныя жизни взять и затем во утверждение догмата воскресения, воскресить меня, и воскрешение мое будет, яко воскрешение седми отроков в пещере Охлонской во времена Феодосия Юнейшего. По воскрешении же моем я перейду из Сарова в Дивеев, где буду проповедовать всемирное покаяние. И на сие великое чудо соберутся в Дивееве люди со всех концов земли и там, проповедуя им покаяние, я открою четверо мощей и сам между ними пятым лягу. Но тогда уж настанет и конец всему"…[8]

И еще: «Вeра безъ дeлъ мертва есть (Иак. 2, 26); а дела веры суть: любовь, мир, долготерпение, милость, смирение, несение креста и жизнь по духу. Только такая вера вменяется в правду. Истинная вера не может быть без дел: кто истинно верует, тот непременно имеет и дела. /…/ Покаяние во грехе, между прочим, состоит в том, чтобы не делать его опять. Как всякой болезни есть врачевание, так и всякому греху есть покаяние. Итак, несомненно, приступай к покаянию, и оно будет ходатайствовать за тебя пред Богом"[9].

[9] Источник: http://www.pravoslavie.ru/cgi-bin/put.cgi?item=6r1600

http://www.iamik.ru/21 604.html