Ледяной поход — начало воскресения России

9 (22) февраля 1918 года началась безпримерная героическая эпопея, которая станет символом будущей России, — начался легендарный Ледяной поход, ставший датой рождения Добровольческой белой армии. Вряд ли за всю военную историю в России была ещё какая-либо армия, равная по героизму, отчаянию и благородству белым «первопоходникам».

Очень символично, что большевики постарались заслонить эту великую дату своей великой ложью — мифом о «создании Красной армии 23 февраля» — почти в тот же самый момент. На самом же деле 23 февраля матросы Дыбенко, привыкшие лишь к террору, пьянству и грабежам, при первых же выстрелах обратились в бегство от немцев, погрузились в поезд и совершили эпический драп более чем на тысячу километров — до Самары. Но стихийное сопротивление немцам все-таки кое-где оказывались, но вовсе не «красной гвардией», а остатками старой русской армии, не поддавшимися разложению большевистской пропагандой. Большевики немцев не боялись, заключив с ними «договорняк» еще при движении пломбированного вагона с Лениным и его подельниками через Германию. Они боялись совсем другого — народного сопротивления их террору, и поэтому уже усиленно собирали войска из числа дезертиров, бездельников и криминальных элементов — всех тех, кого могла привлечь пропаганда «грабежа награбленного» под руководством немецких инструкторов и на немецкие деньги. И таких людей, к сожалению, в России в тот момент нашлось немало.

Эти войска в тот самый момент, когда матросы Дыбенко драпали от немцев в Самару, уже ехали на юг, на Дон, где могло начаться народное восстание. Однако восстание против большевиков началось на год позже, только в 1919 году, а в 1918 население ещё не поняло, кто это такие, и вело себя пассивно. На призыв атамана генерала Алексея Каледина защищать Ростов-на-Дону от 10-тысячного войска большевиков, ехавшего по железной дороге из Москвы, откликнулось только полторы сотни человек, в основном гимназисты и юнкера. Эта благородная и высокая в понятии чести и долга русская молодежь сразу поняла, что происходит, в то время как взрослые заняли позицию «моя хата с краю», а «Донское правительство» продолжало обсуждать вопрос, что же делать с наступавшими на город частями карателей -«красногвардейцев»?

В этих условиях Корнилов принимает единственно возможное решение: город оставить без боя, а дальше, сохранив костяк будущей армии, выдвинуться к Екатеринодару, где действовало правительство полковника Виктора Покровского — первого русского лётчика, взявшего в плен вражеского пилота вместе с самолётом. На Кубани можно было собраться с силами, перегруппироваться, чтобы затем ударить по большевикам. Но пока важно было спасти то, что ещё можно было спасти.

Так начался Ледовый поход, ставший легендой Белого движения. В ночь с 22 на 23 февраля 1918 года по приказу Корнилова Добровольческая армия — 3683 человека — вышла из Ростова-на-Дону в задонские степи. С отрядом также отступил значительный обоз гражданских лиц, бежавших от большевиков. Позже А. Деникин напишет золотые слова: «Пока есть жизнь, пока есть силы, не всё потеряно. Увидят „светоч“, слабо мерцающий, услышат голос, зовущий к борьбе, те, кто пока ещё не проснулись. В этом был весь глубокий смысл Первого Кубанского похода. Не стоит подходить с холодной аргументацией политики и стратегии к тому явлению, в котором всё — в области духа и творимого подвига. По привольным степям Дона и Кубани ходила Добровольческая армия, малая числом, оборванная, затравленная, окружённая как символ гонимой России и русской государственности. На всём необъятном просторе страны оставалось только одно место, где открыто развевался трёхцветный национальный флаг — это ставка Корнилова» (Деникин А. И. Очерки русской смуты. Т. 2−3. М.: Айрис-пресс, 2006. С. 226).

Вырвавшись из окружения, Корнилов приказал остановиться в станице Ольгинской. Здесь Корнилов провёл реорганизацию, сводя воедино мелкие отряды, рассеявшиеся после падения Дона. Вскоре подошёл офицерский отряд генерала Сергея Маркова, отрезанный от армии и пробившийся мимо занятого красными Батайска. Присоединились несколько казачьих отрядов — прежде «нейтральные» казаки уже начали массово бежать из Ростова и Новочеркасска после начала красного террора. Было всего 8 «трёхдюймовых» пушек с ничтожным запасом снарядов. Собравшийся в Ольгинской отряд состоял из: 36 генералов, 242 штаб-офицера (190 — полковники), 2078 обер-офицеров (капитанов — 215, штабс-капитанов — 251, поручиков — 394, подпоручиков — 535, прапорщиков — 668). 1067 добровольцев (вольноопределяющихся, юнкеров и кадет — 437, солдат — 630 (364 унтер-офицеров и 235 рядовых, в том числе 66 чехов и русинов из Галиции — бывших военнопленных). Медиков 168 человек — 21 врач, 25 фельдшеров и 122 сестры милосердия.

Посланные в разведку переодетые генералы Александр Лукомский и Сергей Ронжин рассказали о том, что на Кубани накапливаются массы солдат, возвращавшихся домой с Закавказского фронта. Солдат задерживают большевики, которые врут, что дорогу в Центральную Россию перекрыли белогвардейцы, а поэтому, чтобы попасть домой, надо их разбить.

К 21 февраля (2 марта) 1918 года колонна Добровольческой армии вышла к селу Лежанки на границе Ставропольской губернии и Области Войска Донского. До этого продвижение Добровольческой армии шло вполне мирно: в каждой станице корниловцев встречали приветливо, с блинами и угощением. Но стоило перейти границу Ставрополья, как белые тут же попали под удар красных — в селе Лежанки тогда стоял крупный отряд красных вместе с дивизионом пехотных пушек. Бой был коротким. После первых выстрелов Корнилов приказал атаковать село с марша, бросив в атаку на артиллерийские позиции офицерский ударный полк. С флангов атаковали Корниловский и Партизанский полки. Красногвардейцы, привыкшие безнаказанно воевать с безоружными крестьянами, при виде суровых фронтовиков-ударников в черных мундирах, идущих в штыковую атаку, побросали оружие и бросились бежать кто куда. В итоге белые потеряли убитыми трёх человек, красные — свыше 250. Ещё столько же корниловцы выловили в окрестностях села и без лишних разговоров поставили к стенке — как изменников и предателей Родины.

Как писал генерал Деникин, тягостное впечатление на бойцов произвела и церковь в станице, осквернённая большевиками: «Стены её были исписаны гнусными надписями, иконы размалёваны, алтарь превращён в отхожее место, причём для этого пользовались священными сосудами..» Войска постоянно находились в боях с превосходящими по численности красными частями. Потери первопоходников восполнять было некем, и их становилось с каждым днём меньше, а обоз с раненными растягивался под серым небом до горизонта. Однако победы неизменно оставались за ними. Александр Трушнович писал впоследствии, что история Ледяного похода:

«[Он] послужит доказательством первенствующего значения духа. во всех 33 боях Первого похода не было случая, чтобы численность большевицких сил не превосходила в шесть-десять раз числа добровольцев. Малочисленность и невозможность отступления, которое было бы равносильно смерти, выработали у добровольцев свою собственную тактику. В её основу входило убеждение, что при численном превосходстве противника и скудости собственных боеприпасов необходимо наступать и только наступать. Эта неоспоримая при маневренной войне истина вошла в плоть и кровь добровольцев Белой армии. Они всегда наступали.

Кроме того, в их тактику всегда входил удар по флангам противника. Бой начинался лобовой атакой одной или двух пехотных единиц. Пехота наступала редкой цепью, время от времени залегая, чтобы дать возможность поработать пулемётам. Охватить весь фронт противника было невозможно, ибо тогда интервалы между бойцами доходили бы до пятидесяти, а то и ста шагов. В одном или двух местах собирался «кулак», чтобы протаранить фронт. Добровольческая артиллерия била только по важным целям, тратя на поддержку пехоты несколько снарядов в исключительных случаях. Когда же пехота поднималась, чтобы выбить противника, то остановки уже быть не могло. В каком бы численном превосходстве враг ни находился, он никогда не выдерживал натиска первопоходников" (Трушнович А.Р. Воспоминания корниловца: 1914−1934. — М.-Франкфурт: Посев, 2004. С. 82−84).

4 (15) марта армия Корнилова вышла к станице Кореновской. До этого вся неделя похода прошла в непрерывных боях: красные под командованием Р. Сиверса огромными силами атаковали каждый день. Но решительного натиска красные не выдерживали и после первых же выстрелов разбегались, а добровольцы всё шли и шли. На станции Кореновской белогвардейцев ждала 14-тысячная армия Ивана Сорокина — кубанского казака, бывшего есаула, награждённого Георгиевскими солдатскими крестами, но перешедшего на службу к большевикам. Победить красных удалось лишь только ценой нечеловеческих усилий, когда в атаку на станицу пошли вчерашние юнкера и гимназисты, которых встретили шквалом огня. Пока студенты дрались, сбоку ударили «ударные» Офицерский и Корниловский полки. Сорокин также послал в обход кавалерийские части, но их встретили обозники пулемётным огнём. Корнилов лично остановил попятившиеся цепи, а сам со взводом «ударников» пошёл в атаку на село. Красные дрогнули и побежали.

Однако в Кореновской от пленных красногвардейцев Корнилов узнал, что красные ещё 1 (13) марта взяли Екатеринодар. Правительство полковника Покровского бежало, скрывшись в черкесских аулах, а город был отдан на разграбление красным. В Екатеринодаре шли грабежи и расстрелы всех заподозренных «в сочувствии кадетам». В итоге Корнилов, узнав о падении Екатеринодара, решил уйти в горные станицы, к войскам Покровского. Сорокин, узнав об оставлении белыми станицы Кореновской, бросил свежие силы на преследование, прижимая добровольцев к Кубани у станицы Усть-Лабинской. Но Корнилов разгадал план Сорокина: «ударники» овладели мостом через Кубань, и армия выскочила из ловушки. Добровольческая армия с боем шла через каждое селение, выбивая противника. Большевики, осознав, что остановить Корнилова уже не получится, стали применять тактику «выжженной земли», сжигая деревни на пути следования армии.

https://rusnasledie.info/ledyanoj-poxod-nachalo-voskreseniya-rossii/