 |
| Российская Федерация сегодня | Александр Бельчук | 10.05.2005 |
Внимая бесконечным телевизионным и газетным сообщениям об этой природной катастрофе, я не мог избавиться от удивления и ощущения какой-то несправедливости — почему одни события и процессы привлекают всеобщее внимание, а другие, не менее важные для отдельных стран и народов, особого интереса не вызывают, в том числе и у затронутых ими людей?
В данном случае я имею в виду демографическую катастрофу, разразившуюся в России с начала 90-х годов. Можно утверждать, что ныне нет никакого другого более жизненно важного процесса для России, чем эта катастрофа, конца которой не видно. Вот несколько цифр из официальной статистики.
С 1992 года в России возникла устойчивая тенденция к сильнейшему превышению смертности над рождаемостью, в результате чего естественная убыль населения достигла огромных величин. В последние годы она стабилизировалась на уровне 930−950 тысяч человек в год, то есть свыше двух с половиной тысяч человек в день. Просьба не путать — речь идет не о цифрах смертности, а о превышении смертности над рождаемостью. Иными словами, примерно за три месяца Россия теряет столько же людей, сколько унесло последнее цунами в Индийском океане. И так из месяца в месяц, из года в год без остановки и перерыва.
Убийства уносят около 100 человек в день, примерно столько же приходится на исчезновение людей (в дальнейшем три четвертых из них находят мертвыми, но это уже другая статья статистики). Свыше ста человек в день умирают от «паленой водки». Опять же не от болезней в связи с повальным алкоголизмом и пьянством. Это — особая статья. А здесь просто выпил гадость — и умер. Самоубийством кончают около ста пятидесяти человек в день.
Наркомания косит нашу молодежь. По экспертным оценкам, число наркоманов в стране достигло 2−3 процентов населения и продолжает расти. В соответствии с исследованиями Всемирной организации здравоохранения, если число наркоманов в стране превысит 7 процентов, такой народ вылечиться уже не может. Он обречен. Резко повысилась заболеваемость населения, особенно так называемыми социальными болезнями (туберкулез, венерические заболевания, СПИД и т. п.).
Всего за 1992−2004 годы Россия потеряла свыше 10,5 миллиона человек. Картина несколько затушевывается большим притоком населения в Россию из бывших советских республик. За эти годы он составил минимум 5 миллионов человек, а скорее, еще больше. Точных цифр никто не знает. Но не за горами время, когда и этот источник иссякнет.
Вряд ли можно припомнить в истории человечества аналогичные случаи столь стремительной убыли населения в мирное время и без особых природных катаклизмов. Мы и здесь чемпионы. Последствия очевидны и неотвратимы. Наши пустеющие территории и природные богатства будут кем-нибудь захвачены и колонизированы. В истории других вариантов не было. А русские и российская цивилизация уйдут в небытие. Такое уже случалось не с одним народом.
Самое поразительное заключается в том, что особо в набат по этому поводу в России никто не бьет: ни народ, ни власть, ни СМИ, ни интеллигенция. Конечно, соответствующие комментарии время от времени делаются и материалы публикуются. В частности, сильное заявление как-то сделал В. Путин: «Если верить прогнозам, которые разрабатываются профессионалами, посвятившими жизнь этой науке, через пятнадцать лет нас будет меньше на 22 миллиона. Просто задумайтесь над этой цифрой — это седьмая часть населения России. Если текущая тенденция сохранится, мы столкнемся с прямой угрозой существования нации».
Советник президентов США Никсона и Рейгана Патрик Бьюкенен в своей новой книге «Смерть Запада» сказал о нашей демографической ситуации следующее: «Ни одно европейское государство не находится в таком катастрофическом состоянии, как Россия».
Кто-нибудь ужаснулся и по-настоящему обеспокоился после слов В. Путина и после соответствующих материалов, появляющихся время от времени в некоторых СМИ? Ничего подобного! И сам народ пребывает в состоянии какой-то необъяснимой апатии, словно речь идет не о его выживании. Как будто мы превратились в нацию самоубийц! Скорее всего, до сознания большинства россиян трагизм положения еще просто не доходит. Ну как это так, был большой и сильный народ — и он исчезнет с исторической арены? С его культурой, историей, гигантскими природными ресурсами, наконец? Быть такого не может! Вот станем жить получше, исправим положение в медицине, уменьшим количество стрессов в жизни — и все наладится!
Словом, традиционная русская беспечность — полным цветом. Частичное оправдание нашему благодушию можно найти в уникальности ситуации. Ведь еще ни разу в нашей истории мы с подобным положением не сталкивались. Но от этого легче не становится.
По понятным причинам власть и подавляющая часть СМИ не очень стремятся муссировать тему демографической катастрофы в России. Ведь сразу же возникает сакраментальный вопрос: кто виноват? А власть у нас всегда виновата, даже тогда, когда она невиновна, а народ всегда прав, даже когда он виноват. Правда, в данном случае убедить общественность, что власть и реформы к этой катастрофе непричастны, вряд ли удастся.
Посмотрите на приоритеты угроз для России, которые выдвигаются властью и либеральными СМИ. На первых местах фигурируют терроризм, нарушения демократии, коррупция, иногда бедность. Вымирание народа отодвигается на задний план и вообще в такой жесткой формулировке не фигурирует. Мы без устали ищем национальную идею и никак не можем ее найти, подобно древнегреческому философу Диогену, искавшему «человека» и ходившему с этой целью по городу днем с зажженным фонарем. Какая ныне может быть более важная национальная идея, чем физическое выживание народа?
Поясните мне, почему терроризм выдвигается чуть ли не в качестве главной угрозы для России, когда от него в 2004 году погибало немного более двух человек в день, а в течение предшествующего пятилетия — менее одного человека в день? Можно встретить в прессе и такие высказывания, что еще одного подобного Беслану теракта российская государственность не выдержит (!). Два с половиной человека в день — это одна тысячная от ежедневной убыли населения в России. Почему неизмеримо более многочисленные смерти, скажем от наркотиков и «паленой водки», менее важны? Во всяком случае, внимания им в СМИ уделяется в десятки раз меньше, чем проблеме терроризма.
Скажете, общественное «звучание» терроризма более высокое. Но это общественное звучание и формируется самими СМИ. Понятно, что СМИ в борьбе за читателя и зрителя ориентируются на сенсации, и с этой точки зрения они являются первыми помощниками террористов, как об этом говорится во многих исследованиях на Западе на эту тему. Терроризм без «паблисити» не имеет смысла, а СМИ и обеспечивают ему «паблисити».
Меня могут упрекнуть в том, что я выступаю против публикаций и показа терактов в СМИ, что противоречит принципу свободы информации. Я лишь за соблюдение правильной меры и правильного характера таких публикаций, чтобы не создавать рекламы для террористов и не запугивать население.
Понятно, что у многих есть желание всячески выделять значение терроризма для достижения своих целей. У оппозиции как слева, так и справа — для того, чтобы показать, что власть не справляется со своими обязанностями, что она бессильна и ее нужно менять (разумеется, на своих сторонников). У самой власти есть желание использовать тему «терроризма» для сотрудничества с Западом как средство «закручивания гаек» и отвлечения от других проблем. Но у нас-то самих, сознательных граждан, неужели отшибло здравый смысл?
Несмотря на явное нежелание власти и либеральных СМИ ввязываться в дискуссии по этой взрывоопасной теме, хоть какие-то объяснения иногда все же давать приходится. Наиболее часто встречается ссылка на то, что падение рождаемости — объективный процесс и что Запад уже давно вступил на этот путь. Имеется в виду, что если уж на самом Западе идет этот процесс, то нам, лапотникам, стремящимся присоединиться к «цивилизованному миру», что называется, сам Бог велел идти по той же дороге, и нечего волноваться.
Действительно, процесс падения рождаемости идет во всех западных странах. Главные причины этого — современная западная рыночная цивилизация, выдвинувшая в качестве основных жизненных целей как для мужчины, так и для женщины деньги, наслаждение, успех, карьеру, самореализацию, индивидуализм и эгоцентризм, сделала детей ненужными в этой системе ценностей. Ну можно на худой конец завести одного, максимум двоих детей ради удовлетворения родительского инстинкта тех, у кого он еще остался. Зачем больше? Ведь воспитание детей требует массу времени, нервов, денег и не всегда приводит к позитивному результату.
Все больше ученых и политических деятелей на Западе выражает обеспокоенность демографическими тенденциями. В частности, П. Бьюкенен в своей уже упоминавшейся книге «Смерть Запада» об этом буквально «вопиет». Алармистский тон настоящей статьи — это соловьиные трели по сравнению с его карканьем ворона.
Но нигде падение рождаемости не приняло столь экстремальных форм, как в России! С 1990 по 2003 год рождаемость в нашей стране сократилась на 27 процентов. Нет ни одной страны в мире, где бы произошло нечто подобное за такой короткий срок! Рождаемость упала ниже 10 промилле в год (то есть в расчете на 1 тысячу человек).
Второе «лезвие ножниц» — смертность. В этой области процессы приобрели еще более драматический характер. Смертность в России за указанный период выросла на 40 с лишним процентов, превысив 16 промилле в год, средняя продолжительность жизни мужчин сократилась с 63,8 до 58,5 лет, женщин — с 74,3 до 72 лет. Особый мор поразил мужчин самых трудоспособных возрастов: с 20 до 45 лет.
Здесь что ни процесс — то мировая уникальность. Везде на Западе и в развивающихся странах происходит заметное снижение смертности и увеличение средней продолжительности жизни. По уровню этих показателей мы оказались позади не только Запада, но и большинства развивающихся стран. Так что спрятаться за общемировые процессы в качестве объяснения никак не удастся. Единственное, что нас может «утешить», — ситуация во многих странах СНГ похожая, хотя в целом не столь драматичная, как в России.
Таким образом, сочетание «сверхнерождаемости» со «сверхсмертностью» и произвело в России столь опустошительный демографический эффект.
В данном случае не хотелось бы заниматься выяснением того, кто виноват в сложившемся положении. Ничего, кроме склоки, из этого не получится. Главное — что делать?
Не берусь давать рецепты спасения. Это требует комплексного, квалифицированного и пристрастного отношения, учитывая судьбоносность проблемы. Однако некоторые меры, что называется, лежат на поверхности. Наиболее быстрых результатов можно достичь в области снижения смертности до нормального уровня, последовательно борясь со всеми факторами, порождающими сверхсмертность. Это трудно, но в принципе возможно.
Сложнее со стимулированием рождаемости. Конечно, определенный, относительно быстрый эффект могут дать меры материального стимулирования семей, имеющих детей младенческого и юношеского возраста. Здесь нужно решительно пересмотреть приоритеты финансирования. Конечно, дети, особенно неродившиеся, не могут перегораживать дороги, подобно пенсионерам, чтобы привлечь внимание к своим проблемам, но наше будущее все же в большей степени зависит от детей, чем от пенсионеров (надеюсь, пенсионеры простят меня за это замечание, тем более что и сам я далеко не молод).
Однако кардинальное увеличение числа детей в семье, хотя бы до уровня простого воспроизводства населения, потребует изменения ряда основополагающих целей общества, которые порождаются закономерностями развития самой западной рыночной цивилизации. Это задача гораздо более трудная, и не ясно, решаемая ли она в принципе в рамках существующей системы.
В любом случае даже пожарные меры по линии сокращения смертности и стимулирования рождаемости способны существенно уменьшить нынешнюю кошмарную убыль населения России и дать нам передышку для подготовки фундаментальной политики в демографической области.
У России, как мне кажется, есть еще один скрытый резерв в борьбе с депопуляцией: ускоренное «переваривание» иммиграции, в том числе неславянской. Русский этнос отличается одной чертой — он относительно легко растворяется в других народах, как об этом свидетельствует история ХХ столетия, породившего большую эмиграцию из России и СССР. Уже на третьем поколении русские эмигранты растворились среди принявших их народов Европы и США. Одновременно и мы легко «перевариваем» в своей культуре другие народы. Несмотря на участившиеся обвинения русских в шовинизме и даже фашизме, в нашем менталитете нет барьеров для межнациональных и межрасовых браков. Кажется, иммигрирует к нам миллион негров для постоянного проживания, уже лет через десять мы переженимся с половиной из них. Принадлежность к определенному народу определяется не расой и цветом кожи, а ощущением единства с этим народом, восприятием его культуры, истории, бед и радостей как своих собственных. Может быть, прав был Макар Нагульнов, один из персонажей романа М. Шолохова, когда говорил, что со временем все мы станем «приятно смугловатенькими»? Кстати, донской казак не видел в этом ничего страшного.
В любом случае нам необходимо постоянно бить в набат по поводу демографической катастрофы в России. Тогда мы, может быть, найдем рецепт спасения.
Александр БЕЛЬЧУК, профессор Всероссийской академии внешней торговли
