 |
| Вера-Эском | 05.05.2005 |
— Разница очевидна. В здравом патриотизме нет места для ненависти, неприятия других народов, а лишь любовь к своей истории, своей земле. Национализм — это нечто совсем иное: узкий взгляд на вещи, убежденность, что твой народ превосходит все другие, нежелание делить с другими народами, проживающими рядом, в той же стране, те плоды, которые дает Господь. Это разрушительная и антихристианская идея, которая противоречит Закону Божьему.
Для того, чтобы понять, как нужно относиться к своему народу, обратимся к Евангелию. Спаситель ревностно исполнял все традиции Своего народа и подчеркивал, что пришел прежде всего к нему, всю жизнь провел среди него и оплакивал Иерусалим, любя земное Отечество. Но в то же время Господь приглашал и призывал современников стремиться к Небесному Отечеству и через апостолов обратился с этим призывом ко всем народам. Поэтому подлинному христианину может быть хорошо в любой точке земного шара, везде он может видеть дела Божии и испытывать на себе любовь Бога. Важно понять, что мы, православные, — странники на этой земле. Это освободит нас от фанатичной привязанности к какому-то месту, к миру вообще.
Иерей Михаил Левковец (Республика Коми, п. Краснозатонский):
— Господь умер и за Своих сродников по плоти, и за Свое племя, и за всех людей. Мы тоже ради своего народа должны быть готовы на какую-то жертву. Истинная любовь к Отечеству — это когда человек готов пожертвовать собой, а не другими людьми. Этим она отличается от национализма.
При этом любовь может очень ярко выражаться. Апостол Павел говорил: «Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти». Лишь бы спасти их — только бы его родные по плоти соотечественники познали Голгофскую жертву, уверовали в Спасителя. Однако, когда они отвергли Господа, Он вышел на проповедь ко всем народам. Заметьте, больше других Христос любил иудеев и больше всего сделал для язычников.
Иерей Сергий Гомаюнов (г.Киров):
— Мне кажется, что национализм — это когда любовь к народу становится самоцелью, а остальные вопросы и даже самый главный вопрос — о спасении души человеческой — ставятся в зависимость от этой любви. Иными словами, когда любовь к народу начинает по важности своей подменять любовь к Церкви. При этом иногда исходят из того, что наш народ, будучи православным, и есть Церковь. Да, действительно, мы стали народом именно в купели крещения. Но тогда же святой князь Владимир сказал, что мы до тех пор будем оставаться народом, пока не перестанем хранить святое православие.
Увы, сегодня мало кто его хранит. Но здесь — тайна. Когда пророку Илие показалось, что он один остался верен Богу, а все иудеи впали в язычество, он возопил в отчаянии. Но Господь его утешил, сказав, что есть еще семь тысяч, не преклонивших колена перед Ваалом, — это в маленьком народе, где все вроде бы друг друга знали. Подлинная вера чаще всего незаметна. И сегодня в России это так. Мы многого не замечаем. Многие верные остаются для нас незаметны.
И только они есть Церковь и составляют то царственное священство, о котором говорил апостол Петр, только они являются народом Господним. Народ сам по себе принадлежит земле, а народ Божий — небу. Исполняется ли им обетование: «И весь живот наш Христу Богу предадим»? По этому признаку их и нужно отличать.
И, отличая, нужно помнить, что иногда народ Божий и нация как таковая способны расходиться очень далеко. И приходится делать выбор. В чью пользу делает выбор национализм — понятно. Для него православие лишь средство, а цели какие-то свои. И до революции национальная идея разыгрывалась как политическая карта, и сейчас это происходит. Поэтому терпят поражение патриотические силы. Они не просят Бога о спасении России, а сами собираются спасти, каждый на свой манер, и оттого разделены, как строители вавилонской башни, не способны понимать ни друг друга, ни народа.
Тем не менее, быть националистом прельстительно, потому что удобно. Иногда мы впадаем в национализм незаметно для себя, когда в названии Русская Православная Церковь упор делаем на первое слово, а не на второе или третье. Так происходит обмирщение, так мы из трусости, выдаваемой за радение о благе народа, отказываемся от трудного обязательства быть солью земли, жертвой, посвященной Богу. Вообще это очень зыбкая тема. Очень трудно говорить, кто является носителем здравой национальной идеи. Не философы и не интеллигенты — это можно сказать определенно. Настоящая любовь к народу — это любовь деятельная, которая, по большому счету, не думает над тем, проявлять ей себя или не проявлять. Она откликается на реальную нужду, не думая, свой перед тобой или не свой. Я вот читал своим воспитанникам лекцию о Казанском крае, Казанской епархии. О том, какой наказ дал святой митрополит Макарий первому святителю этой земли — владыке Гурию. Наказ не заставлять татар переходить в православие через страх, а привлекать их только через любовь. И святитель Гурий этот наказ исполнил, стал настоящим печальником, ходатаем за татар, не разбирая крещеные они или нет. Такой вот пример деятельной любви, а остальное складывалось само собой. А национализм — он больше любит рассуждать о любви, на деле же проявлять ее не способен.
