 |
| Вера-Эском | Инокиня Леонида (Сафонова) | 05.05.2005 |
Более пяти лет назад, когда состоялось второе обретение мощей прп. Александра Свирского, на людей вылились противоречивые сведения, как оказалось, лукаво оставленные нам большевиками еще с 1918 года. Особенно подверглись смущению священники: почитаемых батюшек окунули в псевдонаучный спор. Кому это было надо — рассудит история. К сожалению, до сих пор разговоры о «неподлинности мощей» гуляют среди православных.
Мы обратились к инокине Леониде, которая проводила поиск мощей по архивным и историческим материалам, с просьбой: дать обзор тех разноречивых исторических документов о мощах, которые стали источником смущения в наши дни.
В миру инокиня Леонида (Сафонова) после окончания Ленинградского государственного университета на протяжении 30 лет занималась исследовательской работой в области биологии клеток и тканей человеческого организма, она автор более 60 научных работ, кандидат биологических наук. Поменяла научное поприще на монастырь за полгода до защиты докторской диссертации.
Кампания по изъятию мощей и современные «оппоненты»
В 1918 г. главным исполнителем кощунственной кампании против мощей преподобного Александра Свирского был председатель Олонецкого Губчрезвычкома Оскар Кантер. Необычайная сохранность святыни, вероятно, сильно смутила представителя карающей власти. Дальнейшие свои действия он явно не контролировал, иначе бы не оставил для потомков несколько вариантов описания вида мощей святого Александра, делающих его ложь и суету вокруг святыни столь очевидными. Все сотворенные им варианты благополучно сохранились в архивах и дошли до историков нашего времени — современников второго обретения мощей. Труд и выдумка Кантера не пропали даром — среди перечисленных ниже вариантов историки, принимавшие участие в спорах о мощах, смогли легко найти облюбованный ими вариант:1. «Восковая кукла».
2. «Череп, три зуба и нижняя челюсть».
3. «Обыкновенный скелет смертного человека… что-то вроде ног, одетых в темные малиновые туфли».
4. «Кучка полуистлевших костей».
5. «Тело в целости и сохранности… Ступни ног разломаны».
В октябре 1918 г. в открытой печати появилось сообщение о вскрытии мощей преподобного Александра Свирского, где читателей уведомили о том, что вместо мощей в раке оказалась восковая кукла. Вслед за этим сообщением Губернский отдел Народного образования обратился в Олонецкий Губернский Исполком с просьбой о предоставлении «восковых мощей» в распоряжение отдела Народного образования для хранения их в губернском музее. Исполком постановил передать мощи музею (постановление от 11.10.18 за N 57). В графе «когда исполнено» записано: «Исп. 15.10.18. Губ ЧК (N 9288)».
Значит, согласно постановлению, мощи должны были находиться в губернском музее 15 октября. Однако «восковые мощи» так и не попали в музей ни 15 октября, ни 26 октября, когда отдельный батальон войск ВЧК при Олонецкой Губернской ЧК, руководимый Августом Вагнером, вошел в Свирский монастырь, чтобы забрать мощи и реквизировать ценности. Вагнер не выполнил постановление — не привез «куклу» в музей, а по просьбе монахов оставил мощи в монастыре. Да и комиссия, позднее назначенная Зиновьевым, куда входили врач, химик и «советский священник», не довезла мощи, называемые восковыми, до музея, а оставила их в Лодейном Поле в больничной часовне под замком ЧК 20 декабря 1918 г. Длительная переписка, завязавшаяся между музеем, Исполкомом и ЧК, не дала результатов: так и не пришли никогда «восковые мощи» в губернский музей и ни в какой другой. К мощам в часовню, согласно архивным документам, был допущен представитель Наркомпроса Крутецкий. Ему О. Кантер задал вопрос, «не найдет ли центр останки преподобного исторической реликвией, и если найдет их таковой, то власти препроводят их в гор. Петрозаводск». Отсюда следует, что Кантер не мог принять решение самостоятельно. Вот в такой растерянности находился председатель местного ЧК. Казалось бы, чего проще: если мощи преподобного — кукла из воска, то и выставляй ее в музее и разоблачай церковный обман. Чекисты не могли раскрыть правду о мощах работникам отдела Народного образования, а те, ничего не понимая, продолжали требовать обещанный экспонат. Переписка по этому поводу хранится в архиве Петрозаводска. Чекистам надо было выкручиваться и искать выход: не куклу же в самом деле из воска лепить для губернского музея — посерьезнее дела были, например, программу «красного террора» выполнять. Вариант с восковой куклой дожил до наших дней и имеет своих приверженцев, к счастью, малочисленных.
«Подметные грамоты», составленные «мощеборцами»
Творческая мысль председателя ЧК Кантера работала дальше. Уже через неделю после того, как мощи попали в часовню под замок ЧК, были сфабрикованы еще одни «мощи» (2-й вариант — череп, три зуба и нижняя челюсть). Для большей убедительности их надо было снабдить грамотно составленными документами. С этой целью подставные мощи отправляют в Петроград в Судебно-медицинский подотдел при Наркомздраве. В архиве Городской судебно-медицинской экспертной службы Санкт-Петербурга до сих пор хранятся документы освидетельствования черепа за подписью «всех судебных экспертов» Петрограда. В акте, сопровождающем череп, в первых строках сообщается: «27 декабря 1918 г. я, председатель Лодейнопольской Уездной Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности, взял череп и три зуба, так называемых нетленных мощей, приписываемых Александру Свирскому из Александро-Свирского монастыря… Череп и зубы предварительно завернуты в вату».А между тем подлинные мощи преподобного, помещенные в лодейнопольскую часовню, продолжали находиться там в гробу, «узком, обитом парчою снаружи и темно-синим бархатом внутри», — именно этот гроб упоминается в монастырских документах от 1868 г. и от 18 января 1919 г. Свидетельство об этом хранится в документе-отчете А. Крутецкого — сотрудника Отдела по охране и регистрации памятников старины и искусства. Именно тогда и здесь, у гроба преподобного, чекисты, показывая мощи, просили Крутецкого выяснить в центре судьбу мощей. Можно думать, что охранительной грамотой мощей Александра Свирского была полученная резолюция из центра. Официально центром в данном случае считалась Археологическая комиссия при Наркомпросе, здесь работали известные в научном мире ученые-академики: Покрышкин, Марр, Золотарев, Орбели, Ольденбург, Удаленков, здесь и было сделано заключение о ценности мощей: «Признавая мощи преподобного Александра Свирского безусловно исторической реликвией, местонахождение которой должно быть в храме… просит принять меры по охранению этой народной исторической ценности». Резолюция датирована 21.02 19 г., отправлена 15.03.19 г.
Таким образом, отчет Крутецкого, в котором изложены сведения о мощах, находившихся в часовне, и заключение центра лишают права «на жизнь» 2-й вариант Кантера о черепе, зубах и нижней челюсти. Крутецкий составлял отчет об осмотре подлинных мощей в то же самое время, когда «исследовались» лжемощи, пущенные в оборот большевиками для смущения народа.
Жители Лодейного Поля вспоминают, что еще и в 40-е годы какие-то косточки, выдаваемые за мощи святого Александра Свирского, демонстрировались людям. Таким образом, и 2-й вариант Кантера оказался долгоживущим.
3-й вариант — «обыкновенный скелет смертного человека… что-то вроде ног, одетых в темные малиновые туфли», — вышел в свет 11 марта 1919 г. Этот вариант содержится в объяснительной записке Кантера по поводу разбоя, произведенного в Свирском монастыре в октябре 1918 г. Объяснение было направлено в ВЧК при Совете Народных Комиссаров. Судебно-медицинской экспертизы над мощами этого варианта не было: то ли скелета под рукой не оказалось, то ли враг помешал, наступая на Петрозаводск. Да и в задачу борцов с Православной Церковью входило разоблачение культа мощей: для этого надо было показать, что мощи святых — это не нетленное тело, а «кучка полуистлевших костей», — именно так мощи преподобного и будут названы в последнем документе, раскрывающем творчество Кантера, посвященное мощам преподобного Александра Свирского.
4-й вариант — «кучка полуистлевших костей» как вид мощей преподобного Александра Свирского оказался предпочтительным в выборе, сделанном одним нашим петербургским историком. Этот вариант, наверное, показался самым удобным из-за финала: кости сожжены, мощей нет, разговоры закончены. Материал, на который ссылается историк, — доклад Б.Н.Моласа, сотрудника Отдела по охране, учету и регистрации памятников искусства и старины Наркомпроса, о поездке в Олонецкую губернию в сентябре-октябре 1919 г. Трудно поверить, что историки могут делать серьезные заключения из тех малоинформативных и сомнительных строчек, которые оставлены Моласом: «Выясняя судьбу мощей преподобного Александра Свирского, я узнал, что 19 марта 1919 года Председатель Губчрезвычкома Кантер просил Лодейнопольский исполком уничтожить, то есть сжечь и зарыть в землю остатки так называемых мощей, приписываемых Александру Свирскому, дабы избежать паломничества темных крестьян к кучке полуистлевших костей, что тотчас же было исполнено».
Сообщение Моласа об уничтожении костей остается голословным. Упоминая о просьбе Кантера, Молас не ссылается ни на приказ о сожжении мощей, ни на отчет об исполнении этого приказа.
Вызывает сомнение как сам факт сожжения, так и то, что «кучка полуистлевших костей», о которой идет речь в этом фрагменте, является мощами преподобного Александра Свирского. Согласно историческим событиям и документам того времени, местное губернское самочинство не могло иметь места. Решение вопроса о судьбе мощей Александра Свирского утверждалось Центром — Президиумом СКСО и лично Зиновьевым, что подтверждается документами из ЦГА СПб и личного архива Зиновьева, хранящегося в бывшем Партархиве. Была хорошо налажена система контроля Центра за действием местных властей, поэтому ГубЧК не могла просто просить Исполком сжечь мощи. Из «Циркуляра отдела управления НКВД — всем губисполкомам»: «В случае перевозки „мощей“ в разоблаченном виде на новое место — каждый раз требуется разрешение НКВД. Немедленно передайте исполкомам». Кроме того, не надо забывать, что единственные освидетельствованные экспертизой костные останки, приписываемые преподобному Александру Свирскому, еще в мае (см. выше) находились в Петрограде после проведенной экспертизы, то есть губернский Исполком никак не мог ими распорядиться в марте, тем более «тотчас» после просьбы Кантера. Было еще одно важное обстоятельство, ограждающее мощи от акта вандализма: мощи св. Александра сконцентрировали на себе внимание многих светских и духовных структур. Согласно документам из архивов Москвы и Санкт-Петербурга, судьбой мощей интересовались: Совнарком, Наркомат Юстиции, Контрольно-ревизионная коллегия, ВЧК, Всероссийский Церковный Собор и лично Патриарх Тихон, митрополит Вениамин, Олонецкое епархиальное управление и многочисленные в то время органы прессы. Не рискнули бы под таким прицелом губернские чекисты и работники Исполкома провести акт самочинства.
5-й вариант — «акт освидетельствования мощей», датируемый 5/18 ноября 1918 г., стал распространяться «доверительно» сразу после внесения мощей преподобного Александра Свирского в храм святых мучениц Веры, Надежды, Любови и м. Софии 30 июля 1998 г. Если бы знал владелец документа, какую неоценимую услугу он оказал в деле освидетельствования мощей! Менталитет наших предков был настолько высок, что они не оставили потомкам подробного описания внешнего вида мощей, зато какое щедрое подтверждение истинности мощей, обнаруженных в музее анатомии ВМА, мы получили из представленного ниже документа. Мы оценили его как подарок из прошлого: целых шесть признаков подобия пришли из 1918 года.
«Акт освидетельствования мощей» хранится у известного петербургского историка В.В.Антонова, который не сомневается в его подлинности. У нас тоже нет оснований подвергать сомнению подлинность этого документа, тем более, что в документах монастырского архива, а именно — в «Реестре исходящих бумаг Александро-Свирского монастыря за 1918 г.», и в сообщении Его Преосвященству епископу Иоаникию упоминается о предоставлении двух актов, один из которых о реквизиции в монастыре, другой — «об осмотре мощей преподобного». Содержание акта осмотра мощей в монастырских документах не сохранилось.
Акт, представленный историком, содержит в себе описание признаков, которые имеют место у мощей преподобного, обнаруженных в музее анатомии ВМА. В акте сообщается, что мощи находятся в целости и сохранности, обернуты схимнической одеждой, которая «местами уже истлела». «Подняв наличник, увидели лицо преподобного» (именно лицо увидел и митрополит Афоний, подойдя к мощам, но не кости черепа!), далее отмечается наличие всех зубов, «только два верхних выпали», — что тоже соответствует действительности и подтверждено современными экспертами (стоматологом и антропологом). На получение такого совпадения, такой тонкой подробности, свидетельствующей об истинности мощей, мы не рассчитывали. Описание груди и рук (но не скелета груди и костей рук), которое содержит этот документ, тоже соответствует действительности, причем подробности описания, хотя и несколько утрированы, дают дополнительный признак подобия.
Теперь остановимся на той подробности из акта, из-за которой владелец этого документа придал его широкой гласности, в том числе и через интернет, — в его намерение входило опровержение истинности обретенных мощей 30 июля 1998 г.
Из акта: «…далее рук не видать, так как они свиты покровом, а покров прилипши к доске и его не развязывали. Cтупни ног разрушены, и косточки вместе сложены с теми туфлями, в которых был погребен преподобный, обернуты одеждою и завязаны лентой».
Монахи, обретшие мощи преподобного чрез столетие после его кончины, подробно описали положение ног нетленного тела — «правая ступня лежит на левой». Это же положение отметили и эксперты, описывающие положение ног после второго обретения мощей, они написали следующее: «подошвенная поверхность правой стопы касается тыльной поверхности левой», из описания антрополога: «правая стопа приподнята и опирается на свод левой». Таким образом, нет принципиального расхождения в описании положения ног, оставленного древними и современными свидетелями.
Строчки о ногах из акта от 1918 г. вызывают недоумение: покров не развязывали, потому что он прилип к доске, тем не менее, смогли увидеть и древние туфли, и разрушенные ступни, и косточки, сложенные в туфли. Скорее всего, если прилипший покров не развязывали, то и ноги не раскрывали.
В монастырском архиве мы нашли документ, доказывающий, что составители акта действительно не развязывали ноги. Это следует из письма настоятеля монастыря архимандрита Агафангела Его Высокопреосвященству архиепископу Олонецкому Павлу: «По Вашему Владычному благословению я с 4 на 5 число декабря совершил всенощное соборное бдение, на котором читали акафист преподобному Александру. Ему было 250 лет как положен в царскую раку, а посим сего, когда все ушли, я оставил ризничного и отслужил молебен преподобному, и переменил пожертвованную подушечку и башмачки». Письмо датируется 1894 г.
Читаешь эти добрые строчки из прошлого времени и невольно думаешь о том, что ни одно слово не забыто у Господа. И это краткое описание события, отдавшего дань благодарности царю Михаилу Федоровичу за подарок для преподобного, и молитвенное обращение к самому преподобному Александру Свирскому в юбилейный день, и всего лишь маленький штрих о перемене башмачков. Но какая помощь исходит сегодня от этого маленького штриха, защищающего мощи преподобного от «исторической» небрежности! Благодаря этому упоминанию ясно, что не древние туфли 385-летней давности, в которых был погребен преподобный, а новые башмачки (прошло всего 24 года от времени переобувания) увидели бы составители акта, если бы развязали ноги преподобного.
Как это ни парадоксально, но даже чекисты нечаянным образом внесли положительную лепту в защиту сохранности ног преподобного. Документ от 11 марта 1919 г. (см. вариант 3) за подписью председателя ГубЧК Кантера уточнял, что туфли были темно-малинового цвета. Историкам, наверное, известно, что не хоронили монахов в красной обуви, — такое украшательство было применимо только к мощам святых. В монастырских документах хранится «Инвентарная опись Александро-Свирского древнехранилища», которую произвели представители Наркомпроса в 1918—1925 гг., большую часть древностей реквизировавшие в музейный фонд. В описи в «Отделе шитья», в частности, перечисляются: «244. Возглавие (подушечка) шитая золотом по красному бархату с изображением Св. Троицы. 246. Туфли шитые золотом по красному бархату. 247. Туфли шитые золотом по малиновому фону. 248. Туфли шитые золотом по черному бархату. На полях написано: «Дар верующих для мощей преподобного Александра».
Таким образом, составители акта, если бы потрудились развязать ноги преподобному, то увидели бы новые башмачки темно-малинового цвета и целые, неповрежденные ноги, только лежащие не обычно — параллельно друг другу, а одна на другой (правая смотрит вверх, левая — в сторону). Это-то и смутило составителей акта. Ощупывая ступни, они не могли не почувствовать пальцы через мягкие бархатные башмачки, их-то и приняли за косточки, сложенные в туфли.
Итак, между собой наши оппоненты-историки не могли договориться, на какой версии вместе стоять. Один не возражал против наличия целого тела, но принимал он его только с поломанными ногами. Другого историка целое тело не устраивало: в облюбованный им документ не укладывалось — в «документе"-то написано про сожжение костей, а не тела.
Способность большевиков к мистификации известна. Ею в полной мере обладал и Кантер — отсюда и обилие вариантов описания вида мощей, но это обилие как раз и является и свидетельством того, что был истинный вариант, который надо было скрывать.
История сокрытия подлинных мощей
Лучшего места, чем фундаментальный музей анатомии при бывшей Императорской Академии (теперь ВМА), со 150-летней историей и более 10 000 различных экспонатов, трудно было найти для сокрытия. Кроме того, надо было выполнять приказ от 1919 г. о размещении мощей в музеях. В традиции музея была скрупулезная каталогизация каждого поступившего в музей анатомического препарата, которая никогда не нарушалась. Нарушена она была только в единственном случае: мощи святого Александра никогда не были зарегистрированы — об этом свидетельствовала заведующая музеем доцент М.В.Твардовская. Нигде не обозначена и дата их поступления в музей. Такая ситуация могла сложиться только в единственном случае — когда надо было спрятать мощи, другой причины быть не может. Не исключено, что указание на сокрытие было получено от Зиновьева. Секретные сообщения о сокрытии мощей выходили еще и в 1948 г. Вот выписка из одного сообщения с грифом «секретно»: «В фондах музеев системы Комитета по делам культурно-просветительских учреждений при Совете Министров РСФСР хранятся „мощи“, но они находятся не в эксплуатации, а в специальных хранилищах, изолированных от посетителей… Комитет своим приказом за N 718-C запретил директорам допускать в фонды музеев представителей общин верующих и давать им какие-либо сведения об имеющихся в фондах музеев предметов культа».До 1954 года надежную защиту мощам прп. Александра обеспечивал академик В.Н.Тонков, происходивший из графской семьи по отцовской линии и из священнической по линии матери. В страшные революционные и послереволюционные годы вплоть до 1926 г. он занимал пост президента ВМА и одновременно заведовал кафедрой нормальной анатомии, где и находился музей. Он был сильным, мужественным, волевым человеком, никогда не терявшим достоинства. В 1918 г. Свердлов дал ему характеристику для вступления в партию, но в партию он тогда не вступил, характеристика до сих пор хранится в семейном архиве. Тогда это был поступок. С ним вынуждены были считаться и большевики, на него надеялся и ученый мир Петрограда. Именно к нему ученые обращались при аресте своих коллег. Нет сомнения в том, что известный ученый и верующий человек (по свидетельству его внучки Н.В.Тонковой, вся его семья — жена и две дочери — были верующими) академик В.Н.Тонков знал, какая святыня доверена ему волей Божией и какая ответственность лежит на нем как на хранителе этой святыни. Пребывание мощей на кафедре во все годы было окутано стеной глухого молчания. Тем не менее, нет ничего тайного, что не стало бы явным. Стало известно, что иногда в музей при В.Н.Тонкове приходили сотрудники КГБ, тогда мощи прятали между стеной и шкафом. «Светское объяснение благополучного укрытия мощей может лежать только в личных мотивах. Никакие доводы государственной пользы в годы деспотии не работали. Злой дух питает только себя, но в этом-то его и слабость. Найти единственный путь, где зло бессильно, выйти с честью и вывести обреченных — дело посильно только мудрому человеку. Великий духовный подвиг совершил академик Владимир Николаевич Тонков, и лишь сегодня проявляется высота его невидимой борьбы с антихристовой властью», — такая оценка сделана независимым журналистом Б. Карагандинским в его статье после интервью с зав. кафедрой нормальной анатомии проф. И.В.Гайваронским.
Борьба со святыней
После того, как мы ознакомились с материалами, предоставленными м. Леонидой, сам с собою родился вывод: если так усиленно в 1918—1919 гг. и в наше время сеялось и сеется сомнение в подлинности мощей прп. Александра, значит, это лишний раз доказывает силу этой святыни. Значит, одним и тем же силам ненавистно народное почитание подвижника, их не устраивает то, что по зову сердца, никем не принуждаемые тысячи паломников едут в Свирский монастырь со всех концов православного мира для того, чтобы поклониться тайнозрителю Святой Троицы, в мощах почивающему.Но Бог и в этом случае обращает зло к добру. Если так усиленно борются с почитанием мощей прп. Александра, то этим себя обличают — значит, есть с чем бороться.
