 |
| Известия | Дмитрий Соколов-Митрич | 05.05.2005 |
«В ту ночь ребята впервые сказали слово «черные»
Тимофей Нелюбин совершенно спокоен. У него уже режутся зубы, а он не плачет. Над его кроватью — фотографии отца. Вот 17-летний Дима в 1988-м с золотой медалью на Олимпиаде в Сеуле, через несколько дней он войдет в Книгу рекордов Гиннеcса как самый молодой олимпийский чемпион по велоспорту. Тимоша тычет пальцем в фотографии и о чем-то с ними разговаривает. На всех фотографиях его отец заразительно улыбается. Года через три, когда Тимофей спросит маму, почему у других детей есть папа, а у него нет, он узнает, что папу убили в новогоднюю ночь. Еще года через три кто-нибудь проговорится, что убили его шестеро парней с Кавказа и их не нашли. Мать Тимофея, Наталья Алексеева, очень много думает над тем, как правильно объяснить Тимофею эту смерть, потому что если объяснить неправильно, то он, когда вырастет, будет ненавидеть всех парней с Кавказа. Так сказал психолог. Но пока Наталья ничего не придумала. Потому что вот уже 4 месяца чувствует, что «правильно» объяснить эту смерть она не может даже сама себе.Спокойствие Тимофея — единственное, что ободряет 22-летнюю Наталью. От других детей он пока отличается лишь одним: Тимоша никогда не будет радоваться в Новый год.
— Мы уже третий раз справляли этот праздник в одной и той же компании. — Наташа листает фотоальбом со снимками той ночи. — Кроме нас, там были моя сестра Аня с мужем Сашей Панкратовым и наши общие друзья Игорь и Вика Смирновы. В ту ночь в квартире у Панкратовых с нами было четверо детей: мы решили сделать такой семейный праздник, заказали Деда Мороза с подарками. Где-то без пятнадцати пять они с Викой и Игорем пошли вниз запускать фейерверк, а мы с Аней остались смотреть за детьми. Саша задремал, и они решили его не будить. Панкратовы живут на 5-м этаже, их окна выходят на площадь, где пересекаются улицы Рентгена и Льва Толстого. На этой площади, возле бассейна «Петроградец», Дима, Игорь и Вика и устроили фейерверк. Я смотрела на все это из окна. Дима кричал мне снизу: «С Новым годом!», я в ответ махала ему руками. Потом я увидела, как к нашим подходят двое в темных пуховиках. В этот момент дочка Вики заплакала, и я сняла ее с окна. Когда подошла снова, то на площади Вики уже не было, вокруг Димы стояли четверо каких-то парней, он им что-то объяснял, двое других были рядом с Игорем, и от одного из них он отбивался руками. В этот момент в квартиру ворвалась Вика с криком: «Вызывай ментов, буди Панкратова!» Когда я сделала то и другое и опять подошла к окну, Дима на гнущихся ногах бежал к дорожному бордюру. Еще через секунду он упал, а эти шестеро спокойно ушли. Я хотела бежать вниз, но девчонки меня не пустили: «Ты там ничем не поможешь». Дальше уже все было как в тумане. Пришли ребята, сказали, что Диму порезали «черные», что он в больнице, что рана вроде несерьезная. Я помню, как меня резануло тогда слово «черные»: раньше ни Игорь, ни Саша такого слова никогда не употребляли.
«Единственным, кто попытался помочь Диме, был таджик»
Игорь Смирнов встречаться со мной отказался. Похоже, его мучает чувство вины, что в ту ночь он мог сделать что-то такое, чего не смог сделать. Игорь сказал, что расскажет все, что видел, Саше Панкратову, а тот перескажет мне.С Сашей мы встретились на месте убийства. До сорокового дня здесь были цветы.
Сейчас там, где лежал раненый Нелюбин, валяется какой-то мусор. Саша с ненавистью отшвырнул его ногой.
— Они шли со стороны общежития N 3 вон в ту арку, то есть совсем другой дорогой, метрах в 50 от наших ребят, — рассказывает Панкратов. — Впереди двое, за ними на небольшом расстоянии еще четверо. Когда Дима, Игорь и Вика крикнули наверх Наташе с Аней «С Новым годом!», первые двое остановились и направились к нашим. Один подошел к Игорю и сказал: «Чего кричишь?» Игорь ответил: «С Новым годом». Тот, видимо, счел это за оскорбление, вытащил нож и стал на него нападать. Вика бросилась бежать к тем четверым, которые шли следом, хотела позвать их на помощь, но, увидев, что они заодно с этими двумя, бросилась домой вызывать милицию. Когда Игорю удалось отбиться от нападавшего и оглядеться, он увидел, что вокруг Димы стоят четверо, а сам он делает несколько шагов и падает на землю. В это время у всех шестерых вдруг как будто какую-то кнопку нажали: они потеряли всякий интерес к продолжению драки, развернулись и спокойно ушли обратно в сторону общежития N 3.
— Дима ничем не мог спровоцировать их на нападение?
— Для любого, кто знает Нелюбина, это смешной вопрос. Он и так-то был добрым, а когда немного выпьет, то вообще любил всех на свете. Я уверен на 100 процентов, что его и убить-то смогли только потому, что он не оборонялся — ведь так-то он человек не слабый.
— А Игорь? Может, он что-то недоговаривает?
— Если бы он их серьезно оскорбил, они бы не успокоились, пока его не убили или хотя бы не избили. Ведь он оставался один, а их шестеро. Грабеж тоже исключен: ничего из вещей Димы они не взяли. Такое ощущение, что им просто нужна была одна жизнь, а чья — не важно. Лично мне наиболее вероятной кажется версия убийства как своего рода обряд инициации. Парни были молодые, лет по 20. У них же там на Кавказе как? Ты не мужчина, пока кого-нибудь не убьешь. Убить своего — это значит нарваться на кровную месть. А убить русского…
— Саша, я понимаю твои эмоции. Но почему ты решил, что они шли убивать именно русского? Они что, кричали: «Смерть русским!»?
— Чтобы убивать по национальному признаку, не обязательно что-то кричать. Может быть, они убили Диму не за то, что он русский, но я уверен: если бы он не был русским, они бы его не убили. Если бы он был той же национальности, что и эти шестеро, они подошли бы к нему и сказали: «С Новым годом, брат!»
У Саши высшее образование. У него свой бизнес. Но законы психологии сильнее интеллекта и логики. Смерть близкого человека настойчиво требует объяснения и находит его любым способом. Это своего рода защитная реакция человеческого сознания, виртуальная месть. Пока за убийство не понес наказания конкретный убийца, пострадавшие будут мысленно мстить некоему сложившемуся у них образу, ориентируясь на его основные черты. Чем дольше это тянется, тем глубже человек погружается в состояние ненависти, увлекая за собой десятки своих друзей и знакомых. Те, в свою очередь, еще десятки, и так в геометрической прогрессии. Остановить этот процесс может лишь законное возмездие, которое назовет убийцу не по национальности, а по имени. Но возмездия пока нет. А значит, ненависть побеждает и разрыв в счете с каждым днем все больше.
— Когда в ту ночь я сбежал вниз, эти шестеро уже ушли, — продолжает Саша. — Дима лежал весь в крови, и мы стали ловить машину, чтобы отвезти его в больницу. Мимо проехало 4 тачки, но ни одна так и не остановилась. Остановилась пятая машина, за рулем был таджик, он и отвез нас в больницу. Мы приехали в хирургию 1-й медицинской академии, там был один полупьяный травматолог, от которого толку было мало. К этому времени, то есть спустя 30 минут после звонка, подъехала «скорая» и милиция, хотя 43-й отдел милиции в 150 метрах от моего дома. Когда мы оказались в хирургическом отделении Военно-медицинской академии, прошел час. Это лучшее в Питере хирургическое отделение, но врачи были уже бессильны: они зашили сосуды, но через несколько часов Дима умер от потери крови. Хирург мне сказал, что Дима был убит всего одним, но мастерским ударом. Нож попал прямо в полую вену.
— А что милиция?
— В милицейском «козлике» сидели вдупель пьяные пэпээсники. Они покатали нас 5 минут по ближайшим улицам, остановили кучку каких-то подростков, проверили у них документы, дали одному дубинкой по ногам, всех отпустили и повезли нас в отдел работать над бумагами. Потом мы несколько дней ждали, когда убийством заинтересуются журналисты, и не дождались. Репортажи в новостях появились лишь на пятый день, и то лишь благодаря тому, что мы подключили свои связи.
— Саша, смотри. Сначала одни негодяи порезали твоего друга, потом другие не помогли довезти его до больницы, а третьи ничего не сделали, чтобы поймать убийц по горячим следам. А ненавидишь ты только первых негодяев, потому что они — кавказцы.
— Я все понимаю. Но это чувство сильнее меня. И сильнее тебя. И сильнее любого. Ты можешь сегодня сколько угодно говорить о толерантности, но если завтра с твоим близким случится что-то подобное, ты забудешь все, что говорил, и будешь только ненавидеть.
«Бей сантехников — спасай Россию»
Эту фразу часто говорит Дмитрий Бочкарев. Тоже друг Нелюбина. Чемпион мира по конькобежному спорту 1982 года. Когда он слышит что-нибудь типа «Бей хачей — спасай Россию», то добавляет: «И сантехников». «А почему сантехников?» — спрашивают его. «А почему хачей?» — спрашивает Дмитрий.Из трагедии, случившейся с Нелюбиным, Бочкарев сделал несколько иной вывод.
— Я поразился, что на похоронах мы были одни. Не было никого, кроме родных, друзей и спортсменов. И я там понял: нам надо объединяться.
— Нам, в смысле — русским?
— Нам, в смысле спортсменам. Случай с Димой, если не заострять внимание на национальном вопросе, типичен для спортсменов в их «второй жизни». Там, на кладбище, многие поняли, что хватит рассчитывать на государство. Все в наших руках. Надо просто по-человечески относиться друг к другу: спортсмены, которые имеют свой бизнес, должны брать на работу других спортсменов, вкладывать деньги в спортивные объекты, лоббировать свои интересы. Да, убийство Димы — это серьезное испытание для национальных чувств. И я знаю, что очень многие из нашего круга этого испытания не выдержали. Но я своих коллег не берусь осуждать. Я просто считаю, что идти путем ненависти — это в любом случае тупик.
Из тех, кто был на похоронах Нелюбина, Дмитрий Бочкарев — один из немногих, кто так думает. Объясняется это тем, что он постоянно живет в России всего три месяца. До этого 17 лет он прожил в Германии. О смерти друга узнал из газет и теленовостей. В Европе это убийство вызвало широкий резонанс.
— Мой электронный почтовый ящик был завален письмами от спортсменов всего мира, — рассказывает Бочкарев. — А когда я 3 января приехал в Россию, то, честно говоря, был в шоке от того, что убийство Димы здесь прошло фактически незамеченным.
«За вещдоками опера пришли через месяц»
И в прокуратуре, и в ГУВД Санкт-Петербурга официально прокомментировать ход расследования убийства Нелюбина отказались. В пресс-службе ГУВД честно признались, что хвастаться пока нечем.То, что следствие идет ни шатко ни валко, видно невооруженным глазом. Телефон 340−11−26, по которому жителям Петербурга было предложено сообщать информацию, способную помочь следствию, беспробудно молчит. На досках «Их разыскивает милиция» фоторобота убийцы нет. Отец Дмитрия Нелюбина Владислав Нелюбин говорит: даже за окровавленной одеждой Димы, чтобы приобщить ее к вещдокам, оперативники пришли лишь спустя месяц после убийства, когда его жена уже ее постирала.
Игоря Смирнова время от времени вызывают в отдел и показывают фотографии жителей и гостей того самого общежития N 3. На одной из них Игорь даже опознал убийцу, но спустя неделю ему ответили, что он обознался.
— Мы работаем, — вздохнул следователь прокуратуры Петроградского района Александр Авдеев, когда я спросил его о ходе следствия. — Работаем каждый день. В меру своих возможностей. Больше ничего сказать не могу.
В 43-м отделе милиции мне повезло больше. Я оказался там в нужное время. Операм отдела по ограблениям срочно нужен был понятой, и они пообещали, что, если я соглашусь поучаствовать в опознании, они уговорят «убойников» пообщаться со мной.
43-й отдел видели все граждане России. В нем снималась большая часть сериала «Улица разбитых фонарей». Правда, в фильме не показали, как шатаются столы, за которыми работают опера, и что многим из них до сих пор приходится работать в старинном редакторе «лексикон».
Я честно отработал понятым и стал ждать дивидендов, но в убойном отделе никого не было. Его начальник пришел часа через два, замахал руками и сказал, что ничего не скажет, потому что хочет еще побыть начальником убойного отдела.
«Мы не угрожаем, мы прогнозируем»
— У меня претензии не только к милиции, — говорит отец Нелюбина. — Милиционеры, как и любые чиновники, хотят жить спокойно и работать по минимуму. Дело в другом. Я не могу понять общество, в котором живу. По сути оно это преступление проигнорировало. И единственные, кому оказался нужен мой сын после смерти, — это экстремисты.Один из крупнейших исследователей истории гитлеровского нацизма, писатель Томас Манн, утверждал: было бы очень легко бороться с фашизмом, если бы он был всегда не прав. 52 процента россиян, поддерживающих идею «Россия для русских», не могут быть прирожденными негодяями. Число экстремистов в России растет именно потому, что национальные проблемы государство не решает цивилизованными методами. Пока это будет происходить, число бритых голов в России будет неуклонно расти.
Нераскрытое убийство Нелюбина оказалось больше чем просто очередное нераскрытое убийство. Руководители питерских правоохранительных органов должны были это предвидеть. Пока в районной прокуратуре убийство Нелюбина все больше превращается в «висяк», в кругах питерских и столичных националистов оно уже стало орудием пропаганды.
На большинстве националистических интернет-ресурсов убийство Нелюбина сравнивается с убийством таджикской девочки Хуршеды Султановой. При этом делается такой вывод: власти не заинтересованы в раскрытии убийства олимпийского чемпиона, чтобы не осложнять отношения с кавказскими диаспорами.
В вагонах московского метро появились листовки с аналогичным содержанием. В них делается такой вывод: расследование убийства Нелюбина невыгодно властям, потому что «для наших властей толерантность важнее справедливости».
Недавно одна из радикальных общественных организаций националистического толка устроила санкционированный пикет напротив здания Генпрокуратуры.
— Если вчера мы могли просто спокойно жить в своей стране, то сегодня за это право уже приходится бороться, — утверждал один из радикалов. Мы пытаемся делать это цивилизованно. Но если ситуация с нелегальными мигрантами не изменится в лучшую сторону, этим займутся более грубые силы.
— Вы угрожаете? — спросил я.
— Нет. Мы прогнозируем.
P. S.
В сегодняшней России почти любое преступление (убийство, изнасилование, погром на кладбище), субъектом и объектом которого являются представители разных национальностей, может перерасти в межнациональный конфликт. Помешать этому власть может только одним способом: как можно быстрее это преступление раскрыть и покарать конкретных виновных. Только так можно застраховаться от того, что за одного убитого русского по городским рынкам прокатятся кавказские погромы. Или наоборот.
Ведь даже на Кавказе кровная месть между семьями прекращается в том случае, если убийца был арестован и осужден за свое злодеяние судом.
Дмитрий Нелюбин. Справка «Известий»
Имя заслуженного мастера спорта Дмитрия Нелюбина прогремело на весь мир в 1988 году на Олимпиаде в Сеуле после победы в командной гонке преследования на 4 километра. Нелюбин вошел в Книгу рекордов Гиннесса как самый молодой олимпийский чемпион среди мужчин-велогонщиков. До 22 лет он еще 7 раз становился чемпионом мира по велоспорту, обеспечив себе прочное место на историческом спортивном Олимпе XX века. Из большого спорта Дмитрий Нелюбин ушел в 26 лет. Долгое время жил в Бельгии жизнью рядового эмигранта. 3 года назад вернулся в Россию, стал заниматься бизнесом по продаже велосипедов. За 2 месяца до гибели у него родился сын Тимофей.04.05.2005
