Море, степь и стена

Геополитический этюд

Каждая большая страна, каждый большой народ, каждое большое государство имеет свои основополагающие архетипы мышления и поведения, сформированные под влиянием множества факторов: географических, религиозных, культурных и прочих. Каждый архетип имеет свой ключевой логос, в котором скрыта тайна архетипа.

Для Запада таким ключевым логосом является слово «море». Именно в этой безбрежной стихии творилась мировая история. Поэтому Западу присуще атлантическое мышление. Для России таким логосом является слово «степь». Вся наша история — степная. Через степь завоевывали нас, через степь мы создали Великую Империю Русских. Наше мышление — степное. Недаром, находясь во вражеском окружении, незабвенный Штирлиц шепотом поет народную песню «Ой, ты степь широкая». Китай олицетворяется словом «стена». Китайцу присуще стенное мышление. Почему на протяжении столетий китайцы, повинуясь какому-то железо-бетонному инстинкту, строили свою великую стену?

Следует сказать о Китае особенно, поскольку сегодня в нем все видят новую большую угрозу. И угроза действительно есть. Но чего в ней больше — нашей с Западом слабости, или китайской силы? Действительно ли Китай опасен как новый империалистический захватчик? Или здесь скрыта опасность совсем другого рода? Я полагаю, что Китай не сможет стать империалистом в общепринятом смысле этого слова. На протяжении веков поколения китайцев возводили свою великую стену, пытаясь отгородиться от всего мира. Такое не создается по прихоти отдельных императоров. Здесь мы видим стенное мышление, свойственное изначально каждому китайцу. Стена — национальная идея Китая, свидетельствующая о его самодостаточности, нежелании соединяться с остальным человечеством. В стихах эта мысль замечательно выражена поэтом Сергеем Поповым :

А круг замкнулся на Китае,
А там такая тишина,
По каждой улочке Шанхая
Идет великая стена….

Казалось бы, Китай с такими человеческими ресурсами давно должен захватить мир. Но ведь в истории все происходило наоборот — приходили европейцы и побеждали Китай, а маленькое степное племя Чингисхана создало могучую кочевую империю, походя опрокинув Китай, захватив Русь и дойдя до центральной Европы.

Гениальный Пушкин сказал: «До стен недвижного Китая». Да, Китай — заложник своей огромной массы, которая не позволяет ему осуществить историческое, империалистическое движение. Представьте себе человека, который весит около тонны. Он большой и страшный, но двигаться он не в состоянии.

Вся религия Китая против империализма, против активного исторического действия. Даосизм воспевает неделание, бездвижность; буддизм близок к тому же; конфуцианство — китайский церемониальный эквивалент ветхозаветного закона, озабоченный прежде всего тем, насколько близко можно подойти к императору без опасения потерять жизнь; культ предков вечно тянет в прошлое. В китайском языке нет иероглифа, означающего Единого Бога. Все это и породило стенность мышления. Китай не имеет религиозного основания для империализма. Под империализмом я здесь понимаю наличие желания и способности осваивать ойкумену. На Западе и в России такое религиозное основание есть — это Христианство с его философией истории: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа…» (Мф. 28, 19).

Христианство стремится быть всемирным, в этом его суть, оно несовместимо со стеной, но оно совместимо с морем и степью. А все религии Китая стремятся к замкнутости. Чтобы Китаю принять христианство, ему нужно сначала разрушить свою стену и прежде всего в своем сердце. В идеале китайская стена — это кольцо, даже шар — сфера. Христианство — это не окружность, а все пробивающая стрела. В этом смысле мы едины с Западом, нас роднит стрела историзма. Китай — это антиисторизм. У нас мышление степное, олицетворяемое скачущим конем, у Запада — океаническое, олицетворямое акулой с оскаленной пастью, у Китая — стенное, олицетворямое равнодушным бездвижным камнем. Нас с Западом роднит то, что мы, пусть совершенно по-разному, стремимся к всемирности. Запад хочет все захватить «железом лишь и кровью», а мы хотим все «спаять любовью». У Китая нет ни западного стремления к господству, ни русской всеотзывчивости — этих двух разновидностей всемирности. Китай лишен самой идеи всемирности. Итак, Россия — «степная кобылица», Запад — пиратский корабль, а Китай — стена.

Есть еще, правда, Индия — это «мистическое чудовище», по выражению Константина Леонтьева. Видите, добавляется еще одни архетип — «мистическое чудовище». Но об этом подробно поговорим как-нибудь в другой раз, как и об исламских странах. Скажу только, что ни Индия, ни исламские страны в империалистическом отношении не опасны. Индия, несмотря на наличие ядерного оружия и других научно-технических достижений, погружена в вечный транс и одновременно в кастовый расизм. И то и другое несовместимо с империализмом. Вспышка Ислама будет яркой, но недолгой. Исламизм слишком прямолинеен и разобщен для того, чтобы создать всемирную империю. Вся история это подтверждает. Следовало бы сказать также о Японии, которая похожа на обломок стены, плавающий в океане.

Будущее человечества определяется прежде всего в столкновениях двух проектов всемирности — западном и русском. Очередная война неизбежна, потому что эти два проекта несовместимы — либо «железо и кровь», либо «любовь», третьего не дано, или они, или мы!

Китай будет наблюдать за этой борьбой, попытается воспользоваться ситуацией. Китай — это, образно говоря, падальщик. Он появится тогда, когда мы с Западом друг друга обескровим. Китай — это «поедатель трупов», он не определяет историю, а лишь пользуется ею. Еще в Китае едят кошек, предварительно обваривая их, живых еще, кипятком. А у нас кошкам можно даже в храм заходить. Духовно Китай нам совершенно не опасен, подобно тому как не были опасны татаро-монголы. Китаю наша душа не нужна, ему нужно только наше мертвое тело, потому что у него самого кроме тела ничего нет. Китай абсолютно не религиозен, у Китая нет души, он огромный желтый механизм. Я не хочу обидеть конкретного китайца, у которого, конечно, есть и душа и может быть вера. Это отдельный разговор. Сейчас речь идет о макропонятиях, об основополагающих идеях.

Думаю, что все разговоры о небывалых экономических и технологических успехах Китая сильно преувеличенны. В Китае могут сделать некачественную копию автомата Калашникова. Но сделать свой самолет нового поколения или новейшую атомную подводную лодку, класса «Дмитрия Донского» они не смогут. Это уже не автомат, который можно плохо скопировать и он все равно будет стрелять. В случае с самолетом и лодкой, плохая копия — это мгновенная гибель. А чтобы сделать свое оружие такого же качества, необходимо многолетнее технологическое прошлое, которого у Китая нет. В то время, когда у нас Гагарин полетел в космос, в Китае пытались выплавить сталь в домашних условиях. Чтобы создать Су-27 или подлодку «Дмитрий Донской» необходимы династии ученых и инженеров. Откуда им взяться в Китае?! Китайцы умеют здорово блефовать. Вот это правда! В 2005 году руководство Киргизии обратилось к руководству Китая с просьбой об отправке китайских войск в Киргизию. Китайское руководство ответило: «Китай не имеет опыта создания военных баз за рубежом, а потому должен серьезно рассмотреть этот вопрос». Ведь, не считая корейской войны, это стало бы первым случаем выхода армии КНР за пределы национальных границ. А теперь представьте, что какая-нибудь страна обращается к нам или к Западу с просьбой развернуть на ее территории военную базу. И мы и они мгновенно развернули бы такую базу, пусть и совершенно по-разному — они с теплым сортиром, кинотеатром, игровыми автоматами и девочками для солдат, а мы с банкой тушенки на троих, большой выгребной ямой и рваными палатками.

А китайцы, оказывается, не имеют опыта создания таких баз — вот вам и весь китайский империализм. Скажут, что этому можно научиться. Можно, но только потребуется для такого научения лет двести, не меньше. Самое сложное — это научиться самым простым, на первый взгляд, вещам.

Россия и Запад воюют всю свою историю, и у них выработались соответствующие навыки. А Китай откуда такие навыки возьмет? Китай — это исторический чистильщик, который приходит на место, где киллеры уже закончили свою страшную работу. Поэтому и России и Западу следует бояться не Китая, а самих себя. Китай — это бич Божий, орудие Божьего Промысла для грешной христианской цивилизации. И нам, народу степи, находящемуся между морем и стеной, потребуются сверхусилия, чтобы продолжить свое историческое бытие.