Алеет восток, голубеет запад.

В Германии закачивается процесс формирования нового правительства. Никаких сенсационных новостей не ожидается, ведь состав будущего правительства определен совсем не сенсационными итогами парламентских выборов в Германии 27 сентября. Как и ожидалось, Ангела Меркель останется на посту канцлера. А вот человеком № 2 в Германии, и министром иностранных дел, стал Гидо Вестервелле, лидер небольшой либеральной Свободной Демократической партии (СвДП). Следует заметить, что «свободники» традиционно занимали место младшего партнера в коалиции с какой-нибудь «большой» партией. Не случайно СвДП именовали «партия-довесок». В этом смысле ничего неожиданного эти выборы не принесли.

Другое дело, что обе «большие» немецкие партии — социал-демократы и христианские демократы, получили наименьший процент голосов за всю историю германских выборов с 1949 года. Прекрасный результат (12% голосов) показали «Левые» — партия бывших восточногерманских коммунистов с небольшой группой прежнего левого крыла западногерманских социал-демократов, объединившихся в 2007 году. Эту партию уже давно хоронят вслед за ГДР, но для восточных немцев, охваченных «остальгией», которую к тому же резко усилил экономический кризис, эта партия остается «своей». Впрочем, вряд ли «левые» будут действовать более эффективно, чем наша КПРФ, также максимально эксплуатирующая ностальгию по старому доброму советскому времени, и при этом давно уже ставшая составной частью системы.
Небольшой приток новых голосов имеют «зеленые», получившие немногим более 10%.

Главным победителем выборов стали именно свободные демократы, набравшие 14,6% голосов, что является наилучшим результатом за всю историю этой партии, созданной в 1948 году. Еще недавно свободные с трудом набирали 5% голосов, необходимые для прохождения в бундестаг. Теперь же они чувствуют себя триумфаторами, пусть даже им далеко для «больших» партий, хоть и «похудевших». Без СвДП никак не обойтись христианским демократам, так что Меркель осталась «бундесканцлерин» (так в женском роде звучит ее должность) только благодаря свободным демократам. Главный герой выборов — лидер свободных демократов Гидо Вестервелле. Это его способности шоумена, умение хорошо «подать» себя на телеэкране, что свойственно далеко не всем чопорным немецким политикам, привели его партию к успеху.

И все же, при всей рутинности немецкой политической жизни, нынешние выборы, несмотря на вполне ожидаемый результат, определенно станут новой вехой в развитии Германии на пути к национальному самоубийству. Дело в том, что Вестервелле — открытый гомосексуалист.

Разумеется, это может вызвать удивление разве только в русской глубинке или где-нибудь в Центральной Африке. Германия уже давно живет в условиях полной и окончательной победы сексуальной революции. В Германии открытые гомосексуалисты на важных государственных постах уже давно никого не удивляют. Бургомистром столичного Берлина уже 8 лет является Клаус Воверайт, обогативший немецкий политический лексикон фразой «я педик, и это хорошо» (Ich bin schwul und das ist auch gut so). В свое время эта фраза вызвала такой восторг, что даже официальный сайт социал-демократической партии, к которой принадлежит Воверайт, срочно был переименован, и стал называться «СДПГ, и это хорошо». Разумеется, в борьбу за «голубой» электорат включились и все прочие немецкие партии. Теперь нет ни одной не то что партии, но и маломальского ферейна типа любителей кошек или цветоводов, без наличия гомосексуалиста. Выступать против «голубых» в Германии почти равнозначно отрицанию холокоста. Правда, «гомофобов» пока еще не сажают в тюрьму за свои взгляды, но за этим дело не станет.

И во всей Европе также. То, что мэром Парижа является такой же гомик Бертран Деланоэ (не потомок ли он последнего коменданта Бастилии, убитого народом 14 июля 1789 года, и не родственник ли советского диссидента Вадима Делонэ?), лесбиянка стала премьер-министром Исландии, никого не удивит.

В Германии давно сложилась традиция обозначать политические партии цветом по числу цветных полос германского флага (правда, зеленой полосы на флаге нет, но ведь эта партия появилась только в 1980 году). Так, социал-демократов и «левых» называют красными, христианских демократов — черными, зеленых, само собой, зелеными, ну, а партию свободных демократов — желтыми. Понятно, почему коалиционные правительства страны именовали то «красно-зелеными» (при Шредере), то «красно-черными» («большая коалиция» первого правительства Меркель). Теперь наступает время «черно-желтых». Но, впрочем, все немецкие партии можно называть голубыми.

Победная поступь сексуальной революции, начатая в Западной Германии еще в 1965 году, когда были отменены ограничения на порнографию, привели к понятным результатам.

Германия имеет самую низкую в мире рождаемость, из 27 миллионов супружеских пар 1/3 бездетна и еще 1/3 имеет одного ребенка, а многодетные пары почти исключительно состоят из иностранцев и, в меньшей степени, из переселенцев (как политкорректно именуют этнических немцев, репатриировшихся в Германию). Количество деторождений за период с 1960 по 2004 гг. сократилось вдвое. А социологические исследования показывают, что все меньшее число молодых немцев хотело бы обзаводиться потомством: процент мужчин, прошедших добровольную стерилизацию, увеличился с 1992 по 2000 гг. в 6 раз.

Поразительно, как быстро произошел демографический «обвал» в восточной Германии после объединения. Если в 1989 г. в ГДР было 200 тысяч рождений, то уже в 1994 г., через 4 года после объединения, на востоке было лишь 79 тысяч рождений.

Начиная с 70-х гг. численность каждого нового поколения на треть меньше. В XXI век Германия вступила, имея 82 млн. населения. Из них 55 млн. составляют т.н. «весси», т. е. уроженцы Западной Германии, 16 млн. «осси», т. е. жители прежней ГДР, 8 млн. гастарбайтеров с членами их семей и 2,4 млн. новых переселенцев. Между этими группами населения почти нет никакого взаимопонимания. Но если вычесть иностранцев, переселенцев, немецко-иностранных метисов, то «настоящих», немецких немцев в Германии остается примерно столько же, сколько их было в 1914 г.

Низкая рождаемость в богатой стране привела к тому, что Германия стала страной, принимающих массы гастарбайтеров (современным русским не стоит переводить значение этого слова).

После страшных потрясений войн немцы были вполне довольны демократией, экономика ФРГ процветала, а население ее вымирало. Бурно растущей промышленности ФРГ не хватало рабочей силы и с 1955-го г. началась вербовка гастарбайтеров. Первоначально гастарбайтеров встречали приветливо. Когда в 1964 г. прибыл миллионный иностранный рабочий, ему подарили мотоцикл. Однако именно в 60-е гг. рождаемость в ФРГ упала, а с 1972 г. смертность превысила рождаемость. Без гастарбайтеров ФРГ уже не могла существовать. Хотя после экономического кризиса 1974−1975 гг. ФРГ закрыла вербовочные пункты за рубежом, но иммиграция в страну продолжалась. К 1980 г. иностранцев в ФРГ было уже 4,5 млн., причем подрастало поколение детей иностранцев. К этому времени естественный прирост имели только иностранцы. Так в 1981 г. в ФРГ немцев умерло на 169 тыс. больше, чем родилось, а иностранцев только за счет рождаемости стало больше на 71 тыс. человек. При этом 23,5% всех браков в ФРГ было этнически смешанными. Из страны белокурых голубоглазых тевтонов ФРГ превратилась в многорасовую многонациональную страну, в которой доля иммигрантов в населении была такая же, как в США.

В Восточной Германии, в ГДР, положение было особым. Население уменьшалось из-за низкой рождаемости и эмиграции в ФРГ. До строительства Берлинской стены более 2 млн. восточных немцев перебрались на Запад. За 40 лет существования ГДР число ее граждан практически оставалось неизменным.

После объединения Германии число немцев не увеличилось. Обеспокоенное вымиранием нации правительство страны начало привлекать т.н. «переселенцев», т. е. этнических немцев из-за рубежа. Из Польши, Румынии и особенно из прежнего СССР на «историческую родину» прибыло свыше 2 миллионов человек. Но много ли из них немцев? Учитывая, что этническая статистика в восточноевропейских странах весьма сомнительна (напр., в Польше то вообще отрицалось наличие в этой стране немецкого населения, то его численность определялась сотнями тысяч) можно допустить, что большинство переселенцев не являются немцами. В СССР по переписи 1989 г. 76% советских немцев состояли в этнически смешанных браках, являясь метисным этносом. Мало кто из переселенцев знает немецкий язык, по своему быту и культуре они остаются советскими людьми, так что даже если они и являются немцами по крови, то все равно в Германии они иностранцы.

Более того, в отличие от изгнанных в 1945 г. «фольксдойче» переселенцы 90-х гг. приезжали в объединенную Германию за материальным благополучием, вовсе не горя желанием в поте лица зарабатывать хлеб насущный для себя и для новой Родины. Не случайно переселенцы 90-х гг. получили прозвище «фольксвагендойче» за свой меркантилизм и жажду обретения западных потребительных стандартов без напряженного честного труда.

Между тем «настоящие» иностранцы продолжают заселять Германию. В 2000 г. в стране проживало 8 млн. иностранцев (10% населения), но 1/3 всех школьников Германии — дети иностранцев.

Население ФРГ сейчас, как уже говорилось, составляет 82,5 миллиона человек. По разным оценкам, к 2050 году его численность уменьшится до 72−60 миллионов. За минувшие 30 лет число жителей страны сократилось на 5,5 миллиона. Ситуацию спасает только приток мигрантов из мусульманских стран, где традиционно популярны многодетные семьи. По официальным прогнозам, в немецкой семье в среднем по стране будет воспитываться не более 1,4 среднестатистического ребенка. Для обеспечения жизнеспособности государства необходимы 2,5.

Мечети растут во всех городах Германии. В Кельне сооружается самая крупная на сегодняшний день в Европе мечеть. В Кельне уже действуют 27 мечетей, в которых регулярно молятся 4, 5 тыс. мусульман, поэтому особой нужды в возведении еще одной, да к тому же столь грандиозной, видимо, нет.

В настоящий момент в Кельне проживают 120 тыс. мусульман (12% населения), и в угоду именно им к 2009 г. всего в километре от устремленных ввысь шпилей Кельнского готического собора планируется возвести 37-метровую Кельнскую мечеть с 55-метровыми минаретами, которая будет вмещать 2 тыс. молящихся.

То, что гигантская мечеть появится именно на германской земле, тоже не случайно. В общей сложности в стране, по разным оценкам, проживают от 3, 5 до 4, 3 млн мусульман (в основном турок) и насчитывается около 2800 мечетей, число которых увеличивается по мере роста численности, религиозности и богатства мусульманской общины, в том числе и за счет перехода в ислам этнических немцев (как правило, женщин).

Уже сегодня мусульмане — заметный элемент немецкой жизни. Есть целые районы и даже города, например Оффенбах, в которых возникает ощущение пребывания скорее в Турции, чем в Германии. Уже в 2007 году более 50% берлинцев в возрасте до 20 лет были мусульманами. Мусульмане составляют 12% населения Франкфурта-на-Майне, христианское население которого за последние 50 лет уменьшилось почти наполовину. Схожая ситуация наблюдается практически во всех крупных городах Германии.

Теперь уже иммигранты не только метут улицы и стоят у станков. Они активны в среднем бизнесе, и начинают активно участвовать в политической жизни страны. Неслучайно, что среди итогов выборов 27 сентября 2009 года будет появление в бундестаге нового созыва 15 депутатов, имеющих иностранное происхождение. 5 иностранцев представляют «зеленых», 4 — социал-демократов, 3-«левых», 1 — христианских демократов, и, наконец, 1 — свободных демократов Вестервелле. Что ж, это символично — иммигранты начинают оттеснять сексуально-озабоченных немцев. Конечно, могут возразить, что 15 депутатов в Бундестаге, где всех депутатов — 614 человек, это слишком мало. Ну да ведь как говорил один меченый реформатор, «главное — начать». А немцы начали уже давно.

Итак, немцы делают деньги, интересуются нетрадиционным сексом и постепенно вымирают. Смуглые и становящиеся все более наглыми пришельцы с Юга и Востока, которые не разучились делать детей, вскоре займут место хозяев страны. И это будет окончательный немецкий «капитулирен».
Сергей Викторович Лебедев, доктор философских наук, профессор (Санкт-Петербург)