Зависть как источник бедствий

Сообщение на Первых Всероссийских Ильинских молодежных научно-богословских Чтениях (28−29 октября 2008 г.)

Именно так назвал известный русский философ И.А. Ильин в 1952 году одну из своих статей на тему «О грядущей России». Прошло довольно много времени с тех пор, а еще больше приключилось важных событий и изменений, но думается, что вопрос, поднятый им, остался актуальным. Хотелось бы, чтобы он вообще когда-нибудь утратил эту свою злободневность.

Нам всем знакомо чувство зависти… Только одни говорят о белой зависти, другие о черной, но каким бы цветом мы её не наделяли, смысл остается прежним. Так, зависть, прежде всего, понимается как неприязненно враждебное чувство по отношению к успехам, популярности, моральному превосходству или преимущественному положению другого лица.

Поскольку этот словарь издавался в советский период, то упоминание о каком-либо отношении религии к этому определению было недопустимо. Но за рубежом мысли, имеющие религиозную основу, развивались, не встречая особых преград. И.А. Ильин, находящийся в иммиграции в Швейцарии, говорил, что «никогда еще в истории зависть не становилась главным движущим фактором, руководящей лжеидеей мирового кризиса. А в наши дни зависть не только осознала себя, но и выговорила себя как доктрину, превратилась в мировой заговор. Она становится основным побуждением народов или как бы тем отравленным воздухом, которым дышит современная масса». Очень глобально звучит и, я бы сказала, устрашающе. Представляете, зависть как движущая сила?! Но спорить с сим утверждением не берусь, хотя бы, потому что с ним согласна.

Хотелось бы отметить указание автора на то, что «зависть не новое явление в истории. С акта зависти начинается Библия (Каин и Авель); о первозданном акте зависти повествует египетский миф (злой и коварный Сет убивает благостного Озириса)… В мире всегда были завистники, ожесточавшиеся от всякого чужого преимущества».

Почему возникла зависть? Почему она заняла главенствующее положение над человеком? Чем это объясняется? На эти и некоторые другие вопросы И.А. Ильин вкратце дает нам ответы.

Итак, начнем.
1. «Развитие машинной техники и капиталистического производства резко противопоставило друг другу все возрастающее богатство одних и все возрастающую зависть других, бедных. Производственная беспомощность бедной массы населения — является первым источником обостренной зависти; именно — не просто бедность, а полная хозяйственная беспомощность, безработица, абсолютная зависимость неимущего от имущего».
2. «Рано или поздно от этого должна была вспыхнуть массовая зависть: „почему ты, а не я? твое, а не мое?“. Отсюда и возникло учение о противоположности и непримиримости социальных классов, желание перераспределения имущества, доктрина революционной мести и классового ограбления. Эта доктрина с самого начала отрицала духовный, религиозный и нравственный фактор истории, а признавала только хозяйственно-имущественный, „материальный“ фактор».

После выявления первых пунктов, Ильин делает небольшой вывод о том, что «у плоских душ с формальным мышлением из зависти рождается доктрина безбожия и безнравственности — экономический материализм. У людей неволевых и бестемпераментных („меньшевики“) все это прикрывается понятием социального равенства, принимаемого за „справедливость“; у волевых и аморальных людей слагается учение тоталитарного большевизма-коммунизма».

В третьем-четвертом пунктах своей статьи Иван Александрович говорит о возникновении современной доктрины социализма-коммунизма, где во главе стоит новая элита -«элита зависти и экономического материализма. Она все отбирает, все перераспределяет и все организует из единого тоталитарного центра. Она дышит классовой идеей, классовой завистью и ненавистью, местью и расправой. Она поднимается снизу и проходит школу чужемыслия и слепой покорности. Это суть люди с величайшими претензиями — они притязают на всепонимание, всеумение и всемогущество; и в то же время это — люди лично и духовно нисколько не оформленные; у них нет ни религии, ни совести, ни правосознания, ни художественного вкуса, ни очевидности,…они повторяют без конца затверженные чужие формулы и влагают в них свой неисчерпаемый заряд зависти и карьеризма».

В пятом-шестом пунктах автор называет эту элиту «полуинтеллигенцией» и дает характеристику, которая вполне отчетливо дает представление новому классу. «Думают упрощающе, не ведают ни правосознания, ни чувства ответственности, но одержимы волею к необузданной власти. Эти новые классы не имеют ни малейшего представления о религии, о душе и о культуре; они ценят только технику и власть. В сущности, полуинтеллигент не знает и не имеет ничего, но отнюдь не знает, где кончается его знание и умение. Он не имеет своих мыслей, но застращивает себя и других чужими, штампованными формулами; а когда он пытается высказать что-нибудь самостоятельное, то сразу обнаруживает свое убожество. Сложность и утонченность мира, как Предмета, совершенно недоступна ему: для него все просто, все доступно, все решается с плеча и с апломбом. Главный орган его — это чувственное восприятие, обработанное плоским рассудком. Духа он не ведает; над религией посмеивается; в совесть не верит; честность есть для него „понятие относительное“. Зато он верит в технику, в силу лжи и интриги, в позволенность порока».

В последних пунктах статьи о зависти Иван Александрович указывает на новую атмосферу в жизни общества, сложившуюся в результате становления у власти полуинтеллигенции. «Зародилась и созрела лжеидея недуховной свободы: не свободы веры и Богосозерцания, а свободы безбожия; не свободы совести, а свободы от совести — от ответственности, от духа, от вкуса, от правосознания». «Люди не „утратили Бога“, как было в эпоху падения язычества, а ополчились на самую идею Бога. В истории человечества меркнут и исчезают чувства священного, тайны, созерцания, ответственности, греха и зла. Остается одна пошлость и одно злодейство». «Вопрос перенаселения земли разрешается по способу массового убийства — войнами и революциями». «Техника снижает духовный уровень жизни по всей линии: шум импонирует массе, радиовыкрики и граммофонные диски становятся все пошлее, „кино“ демагогирует толпу, товары снижаются в качестве, падение газетного уровня пугает и удручает. Земные „утехи“ и „развлечения“ манят людей. Жажда наслаждений растет, а с нею вместе и воля к богатству и власти. Трезвые удержки слабеют, мудрая мера утрачивается». «Расталкивая друг друга, люди добиваются „лучшего“ и „большего“ и затаптывают слабых и беззащитных насмерть. И уже трудно бывает отличить — человека от зверя, партию от шайки, парламентария от взяточника-авантюриста, народ от черни. Люди нашего времени утрачивают духовный хребет: они одержимы завистью и жадностью».
Жутковато, не так ли?
Борноволокова Мария Игоревна , студентка филологического факультета ШГПИ