Экономико-правовые аспекты формирования социальной ответственности бизнеса

Доклад на Первых Всероссийских Ильинских молодежных научно-богословских Чтениях (28−29 октября 2008 г.)

Формирование и развитие системы социальной ответственности является, безусловно, комплексной проблемой. Это заставляет нас обратиться к экономико-правовым аспектам данной проблемы. Во-первых, потому что каждый человек является от рождения и до смерти субъектом экономических (шире — хозяйственных) отношений и буквально «втянут» в такие отношения (собственности, распределения, потребления, кооперации, специализации и т. д.). Следовательно экономика, а вместе с ней и правовая (юридическая) детерминированность человеческого существования детерминирует человеческое поведение точно также, как состав воздуха — наше дыхание. Во-вторых, потому что даже современные экономисты до сих пор не имеют целостных представлений о социальной ответственности. Вот одно из последних экономических определений данной категории: «Критерием социальной ответственности поведения бизнеса является наличие нерыночных элементов в воспроизводственном поведении фирмы, связанных с формированием партнерских отношений» [1]. Ни больше, ни меньше!

Получается, что если в поведении фирмы (у И. Соболевой речь идет именно о фирме, а не об индивидуальных предпринимателях, которые, кстати говоря, могут заниматься бизнесом и без образования юридического лица) имеются нерыночные элементы, то сама фирма уже априорно социально ответственна. Правда речь идет о таких нерыночных элементах, которые связаны с формированием партнерских отношений. Можно, конечно, было бы отнести данные рассуждения на счет знания автором русского языка, но ведь речь идет об ученом и научном анализе, представленном в одном из центральных и ведущих экономических журналов страны!

В самом деле, если фирма использует методы и способы недобросовестной конкуренции, например, промышленный шпионаж, то будет ли это означать, что фирма является социально ответственной даже тогда, когда она начнет делиться полученной таким образом информацией со своими партнерами? С точки зрения морали — нет, а с точки зрения логики И. Соболевой — да. Но ведь такая фирма очевидным образом создает ситуацию дедвейт-убытков на рынке, когда из-за неконструктивного соперничества между отдельными фирмами убытки несут третьи лица. С позиций экономической теории, политика фирмы, ведущая к такой ситуации, также выглядит безответственной. Но в указанной статье четко заявлено, что «социально ответственный предприниматель стремится хотя бы отчасти восполнить „провалы“ рынка собственными силами» [2]. Умиляет само словосочетание «хотя бы отчасти»! Если это — научный подход, то можно только сожалеть о том, что такие трактовки социальной ответственности присутствуют на страницах российских научных изданий. Ведь «отчасти» как раз и означает, что сговорившиеся фирмы могут легитимно похоронить своего конкурента любыми способами, если сами они (т.е. отчасти) уцелеют. При такой постановке вопроса у нас и впредь будут процветать монополизм, ценовая дискриминация, контрафакция, картелирование, редистрибуция, логроллинг, контрабанда и другие «прелести» недобросовестной конкуренции. Предприниматель (фирма) всегда смогут отчитаться в том, что хотя бы отчасти они пытаются бороться с провалами рынка.

Выглядят излишне оптимистичными и заявления о том, что современный отечественный бизнес уже постепенно переходит от одномерной, определяемой исключительно критерием рыночной рациональности, шкалы ценностей к многомерной шкале, учитывающей экономические, социальные и этические аспекты его деятельности. В обществе еще живы воспоминания об аферах «МММ», «Тибета», «Алисы», «Селенги» и других корпораций. Или, может быть историй о безответственном поведении современных бизнес-структур стало меньше? Вряд ли, достаточно вспомнить уголовное дело «О трех китах», разбиравшееся в Москве несколько лет тому назад. Да и «научно-практические» конференции, проводимые нашими крупными корпорациями, не прибавляют оптимизма: в основном весь смысл социальной ответственности представители таких структур, как РУСАЛ, ГАЗПРОМ, РАО ЕЭС, Сибнефть и т. д., сводят исключительно к выпуску качественной продукции и своевременной оплате труда, реже — развитию социальной инфраструктуры на своих предприятиях.

Сегодня выделяют базовый и небазовый уровни социальной ответственности. Причем, факторы, способствующие развитию партнерских отношений, И. Соболева отнесла к небазовому уровню. Тогда вообще становится непонятной логика определения сущности категории социальной справедливости: если все то, что способствует развитию партнерских отношений, относится ею к небазовому уровню в структуре феномена социальной ответственности, то на каком же основании она данный критерий включает в базовое определение социальной ответственности?!

Рассмотрим структуру базового уровня феномена социальной ответственности бизнеса: сюда включены 1) регулярная выплата заработной платы, размер которой должен обеспечивать нормальное (выделено нами — авт.) воспроизводство рабочей силы различной квалификации; 2) соблюдение норм трудового законодательства; 3) своевременную и в полном объеме уплату налогов; 4) обеспечение установленных стандартов качества продукции. Возникает сразу ряд вопросов: во-первых, а почему в базовый уровень социальной ответственности фирмы автор не включил природоохранные мероприятия? во-вторых, почему в базовый уровень ответственности автором не включена своевременная и в полном объеме выплата различных пособий (по беременности, по частичной нетрудоспособности и т. д.) и доплат (например, за вредный характер работы или другие особые условия)? в-третьих, что означает нормальное воспроизводство рабочей силы (в фундаментальной экономической теории нет такого определения, а есть понятия расширенного, простого и суженного воспроизводства, тогда как в экономикс используется критерий соответствия объема воспроизводства конкретного ресурса соотношению между спросом и предложением); в-четвертых, кто устанавливает стандарты качества, если сегодня фактически сведена на нет не только сертификация, но даже стандартизация многих товаров и услуг?

Обратимся теперь к небазовому уровню системы социальной ответственности бизнеса, в который включены: 1) инвестиции в человеческий капитал (в том числе, в профессиональную подготовку и переподготовку кадров); 2) социальные инвестиции, отдача от которых будто бы носит косвенный характер и трудно поддается учету [3]. Здесь также возникает ряд вопросов: с точки зрения теории общественного воспроизводства, являющейся составной частью фундаментальной экономической теории, инвестиции в профподготовку и переподготовку всегда рассматривались как прямые издержки производства, столь же необходимые, как и затраты на покупку сырья или оборудования (в том числе и на его текущий и капитальный ремонт). То обстоятельство, что такие издержки носят долгосрочный характер отнюдь не означает, что кому-либо позволительно, если он считает себя серьезным экономистом, исключать их из базисных затрат и вольно интерпретировать их характер. Ведь ясно, что если не обновлять, например, станочный парк предприятия, то рано или поздно оно остановит свою работу. Точно также произойдет и в том случае, если не повышать квалификацию и не осуществлять профессиональную переподготовку работников.

Второй вопрос касается социальных инвестиций, которые будто бы имеют косвенную отдачу. Предположим, что фирма проплатила работнику содержание его ребенка в детском саду. Разве отдача в данном случае будет косвенной и трудно учитываемой? Ничего подобного, достаточно подсчитать экономию времени, рост нормы выработки и производительности труда конкретного работника, которому фирма оплатила содержание ребенка в детском саду, чтобы выяснить коэффициент полезного действия таких социальных инвестиций.

Безобразные и просто безграмотные рассуждения некоторых наших экономистов по вопросам развития социальной ответственности строятся чаще всего просто на незнании и непонимании существа вопроса. Об этом говорит и выделение в структуре феномена социальной ответственности третьего, дополнительного, сопутствующего уровня (spill over effect). Объявляя его внешним по отношению к отдельно взятой корпорации на том лишь основании, что инвестиции на данном уровне социальной ответственности осуществляются не непосредственно в персонал фирмы, а в население территории в целом, авторы такой теоретической новации просто забывают о простой вещи, а именно о том, что эффект от таких инвестиций носит сугубо внутренний характер для конкретного предприятия. В самом деле, ни одно предприятие не будет осуществлять свои инвестиции просто так, за здорово живешь. Альтруизмом в бизнесе не пахнет, иное дело — привести внешние и внутренние эффекты от такого инвестирования в соответствие друг с другом.

В 2002 г. Российский союз промышленников и предпринимателей, наконец, одобрил Кодекс корпоративной и деловой этики. С большим опозданием в нашей стране все-таки произошло то, что случилось еще в 70-е гг. ХХ в. в Давосе (Швейцария), когда на I Международном конгрессе предпринимателей и менеджеров была подписана Декларация, объявлявшая социальную ответственность бизнеса перед обществом приоритетом экономической политики.

Но вот незадача: среди основных направлений развития системы социальной ответственности бизнеса существуют и такие, как развитие самоуправления работников, демократизация отношений собственности и т. д. А об этом представители бизнеса практически ничего не говорят. Но ведь демократизация собственности или расширение самоуправления — не кокетство, а требование времени. Они диктуются как экономическими, так и социально-политическими причинами. Среди наиболее важных экономических причин следует отметить: необходимость повышения конкурентоспособности фирмы на основе дополнительных стимулов к труду в условиях перехода к инновационному типу воспроизводства; настоятельную необходимость сокращения экономических потерь от трудовых конфликтов. Среди социально-политических причин можно назвать: необходимость противодействовать концентрации хозяйственной власти в руках узкой группы олигархов; потребность уменьшения противостояния между трудом и капиталом; стремление интегрировать работников в складывающуюся систему производства и управления; необходимость развития местного самоуправления; преодоление негативных последствий монополизма [4].

При этом необходимо четко разделять реальные уровни самой социальной ответственности бизнеса и не придумывать псевдонаучные, бессубъектные и аморфные его заменители. Очевидно, что социальная ответственность бизнеса имеет свою адресность и направленность: по отношению 1) к государству, 2) к потребителям, 3) к партнерам, 4) к конкурентам, 5) к собственным работникам.
Логика выделения этих пяти уровней в структуре системы социальной ответственности фирмы совершенно прозрачна, поскольку она субъекта. При этом необходимо четко различать и разводить и типы систем социальной ответственности: от внутрифирменного корпоративизма и патернализма до социального партнерства и хозяйственного протекционизма. Ясно, что каждый конкретный тип системы социальной ответственности может быть избран фирмой как свободно, так и под давлением внешних сил (например, по рекомендации государства, которое предоставляет фирме госзаказ или льготные кредит). Отсюда правомерно подразделение возможных систем социально ответственности бизнеса на естественные и искусственные, краткосрочные и долгосрочные, приоритетные и комплексные, открытые и закрытые и т. д.
Очевидно, что проблема анализа морфологии систем социальной ответственности еще только требует своей глубокой и всесторонней научной разработки. Но необходимо уходить от упрощенных и примитивных представлений о самой социальной ответственности бизнеса, а тем более — от игнорирования опыта прошлых лет в данном вопросе.
Подшивалов Вячеслав Николаевич, директор ООО «ЭРКОН-ПРОДУКТ» (г.Москва)
Сулоев Андрей Михайлович, полковник Генерального штаба Министерства обороны РФ (г.Москва)

Примечания:

1 — Соболева И. Социальная ответственность бизнеса: глобальный аспект и российские реалии// Вопросы экономики. 2005.№ 10. С. 91.
2 — Там же. С. 93.
3 — Соболева И. Указ. соч. С. 96.
4 — Более подробно об этом см.: Ткаченко И.Н. Эволюция внутрифирменных корпоративных отношений. Екатеринбург: Ин-т экономики УрО РАН, 2001.С.163−164.