Не введи в искушение

Призыв Синода РПЦЗ не относиться однозначно негативно к генералу Власову и не считать его предателем — вещь вполне объяснимая и понятная. Речь идет не столько об участии зарубежных отцов и владык в российском идеологическом споре, сколько об элементарной самозащите. Не секрет, что сотрудничество РПЦЗ в годы войны и с гитлеровским режимом, и с генералом Власовым было весьма активным; что РПЦЗ вовлечена была во «власовский проект» очень глубоко, а значит однозначное идеологическое осуждение власовщины в России ставит РПЦЗ в не очень приятное положение.

Оценки генерала Власова, степени его искренности, степени разумности его упований на «свободную Россию без Сталина» могут быть самыми разными. Можно верить в то, что Власов хотел «как лучше», можно не верить в это, историческим фактом является то, что получилось «как всегда» — множество русских людей, оказавшихся на службе у режима, ставившего своей прямой задачей расчленение России и уничтожение ее народа и культурных ценностей, и к тому же потерпевших поражение вместе с этим режимом.

В самой русской эмиграции, вопреки тому впечатлению, которое попытались создать члены синода РПЦЗ, не было единства в оценках Власова — причем не только в отношении факта его предательства по отношению к СССР, но и в отношении того блага, которое он якобы собирался принести в Россию. Достаточно сослаться на авторитетное мнение замечательного публициста Ивана Солоневича (которого очень ценил, к примеру, первоиерарх РПЦЗ митрополит Филарет (Вознесенский), многократно подчеркивая, что ничего русского, ничего национального, ничего по-настоящему антикоммунистического во власовском движении не было):

«В советских вариантах ОГПУ я сидел восемь раз. В немецких — два раза. Мне приходилось разговаривать с чекистами и коммунистами, с нацистами и гестаповцами — когда между нами не было ничего кроме бутылки водки, иногда и нескольких. На своем веку я видывал всякие вещи. Ничего более отвратительного, чем „головка“ власовской армии, я до сих пор не видал. Редко приходится видеть и что-либо более безграмотное.

Генерал Власов порол такую чушь, что мне казалось, что он только притворяется, ведет дипломатическую линию, которая ему самому по полной неопытности его в этой области кажется и в самом деле очень тонкой.

Я никогда в своей жизни не участвовал в такой бездарной и бессмысленной политической беседе, как та, за которой мы провели почти целую ночь: Власов, Жиленков и я. […] Жиленков кратко набросал то, что впоследствии появилось под фирменным названием „14 пунктов“ — ликвидации компартии не было в этих пунктах ни тогда, ни позже. — „Нет, зачем же, в партии есть очень ценный элемент“ […] „Монархия? — Единственный монархист в России, которого я знал, это был мой отец“. Я сказал: „Ваш отец был, вероятно, единственным человеком, который мог говорить с Вами, не боясь доноса“. Власов засмеялся…

Да, все-таки одной ступенькой ниже — даже по сравнению с чекистами из беломорско-балтийского лагеря. Власов сказал: „Без колхозов мы бы с мужиком не справились…“».

Однако есть ситуации, в которых лучше молчать, чем говорить. И история с власовской дискуссией как раз из таких. Речь идет не о церковно-историческом или абстрактном идеологическом споре. Речь идет об очень конкретном вопросе государственной безопасности России. Вопрос о Власове и подобных ему коллаборационистах — это не вопрос об оценке прошлого, а вопрос об оценке будущего. И вмешиваться в этот вопрос членам Синода РПЦЗ, которые в большинстве своем имеют паспорта стран — членов НАТО — это значит ставить под сомнение перед миллионами православных России собственную независимость, нейтральность и искреннюю преданность русской православной традиции, это значит ставить под удар и высокий престиж РПЦЗ внутри России, приобретенный после воссоединения и, косвенно, репутацию Русской Православной Церкви.

Суть спора о Власове не в том, стоило ли пленному генералу становиться на сторону немцев (этот спор бессмыслен хотя бы потому, что мы уже знаем, что немцы проиграли, а Власова повесили). Суть спора в другом: насколько морально и политически допустимо принимать сторону внешнего врага, ведущего войну с твоей страной, если тебе не нравится политический режим твоей страны? Спор этот отнюдь не абстрактен. Современная Россия находится в кольце самых разных внешних и полувнешних врагов, начиная от США и заканчивая чеченскими боевиками и саакашвилевскими недоумками. Политический режим в современной России не нравится очень и очень многим ее гражданам, начиная от ультралибералов и заканчивая даже не слишком ультра националистами. Всякая логика противостояния вызывает естественный эффект оппозиционного психоза, когда ничего хуже «этого режима» оппозиционер уже просто не видит и готов «пойти на всё», чтобы с ним разделаться.

Сочетание подобной оппозиционности «любой ценой» и реальной внешней угрозы — это взрывоопасная смесь, подогрев которой если не героизацией, то хотя бы проблематизацией Власова чреват множеством напрасных человеческих жертв. Причем о каких жертвах идет речь? Я далек от мысли, что в случае военного столкновения с США или хоть с Украиной перешедшие на сторону стран Альянса наши «рыцари чести» в лице Новодворской, Немцова, Лимонова и примкнувших к ним героев всевозможных северных братств и национальных союзов устроят мятеж, возьмут Москву и действительно скинут «кровавую гебню». Отнюдь нет, — любая угроза внешней интервенции формирует в России прочный национальный консенсус, в котором ненависть к предателям является нормой и желание видеть изменника повешенным на осине выступает как нечто абсолютно естественное.

Так будет и в будущем. Тех, кто решится «вызвать дух генерала Власова», попросту повесят. Некоторых из них, как одиозного Гавриила Попова, мне будет совершенно не жалко. А вот других — как того же о. Георгия Митрофанова и прельщенных им православных и околоправославных людей — увидеть на осине или фонаре не хотелось бы.

Апологетика власовщины — это не просто агитация за национальную измену в войнах и конфликтах, которые России как крупному государству и великой державе несомненно предстоят в будущем (а кто верит в то, что Россия не будет в ближайшие десятилетия воевать, может просто записаться на прием к психиатру и смело пожаловаться на галлюцинации). Сама по себе такая дешевая измена не очень опасна, хотя и прибавит работы полиции и спецслужбам.

Апологетика власовщины — это прежде всего безответственное соблазнение незрелых умов и незрелых душ, которые от пустого, но сравнительно безобидного точения ляс в живых журналах могут в случае чрезвычайных событий и в самом деле сигануть за линию фронта, а потом очень удивляться наброшенной на шею петле.

Апологетика власовщины — это игра жизнями и душами малых сих, со стороны лиц в духовном сане — совершенно безответственная, и (на мой взгляд) она с этим саном несовместима. Со стороны же членов Синода РПЦЗ она еще и политически неуместна, коль скоро может навлечь на этот Синод (а вместе с ним — и на всю воссоединенную Русскую Церковь) обвинения в недостаточной лояльности государству Российскому. Такие обвинения недобросовестными демагогами уже выдвигаются в рамках развязанной ими клеветнической кампании против Святейшего Кирилла. И соучастие в ней с помощью «давания повода» и непродуманно, и неуместно.

Повторюсь еще раз: позиция Синода РПЦЗ по-человечески понятна, слишком многое было связано в истории этой юрисдикции с власовским движением, ставшим, можно сказать, частью его тела. Но разве Спаситель не говорил, как нужно поступать с частью тела, ввергающей нас в соблазн? «И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну».

http://www.rus-obr.ru/ru-club/4047