 |
| Русский вестник | Михаил Ефимов | 27.04.2005 |
Имя русского Царя продолжает хулиться и попираться, с одной стороны, либералами, на дух не переносящими идею самодержавной власти, и, с другой стороны, легковерными христианами, введенными в заблуждение различными публикациями псевдонаучного содержания. Видя среди них немало тех, кои именуют себя церковными людьми, я почел своим долгом посредством настоящего издания поделиться с ними некоторыми своими соображениями, относящимися к сему предмету и размещенными в рамках данного цикла. Подводя его итоги, хотел бы отметить следующее.
Во всем мире, стоит только заговорить о Волге, вспоминают Россию. Это и неудивительно: Волга самая русская, самая знаменитая наша река. Удивительно то, что некоторые из нас забывают, чьим самоотверженным трудам мы обязаны включением в состав государства Российского низового течения Волги, омывающего Казанские и Астраханские земли. Впрочем, им ведомо, что в память об этих героических событиях отечественной истории Иоанн Васильевич воздвиг на Красной площади Московского Кремля великолепную церковь Покрова Божией Матери. Не могу постигнуть, как в сознании таких людей сей дивный и величественный храм, являющийся жемчужиной мировой архитектуры, соединяется с верой в людоедство и тиранию его создателя! Они говорят: «Слишком много свидетельств, именующих Грозного кровожадным деспотом». Да, много. Но как в таком случае должен рассуждать всякий здравомыслящий человек? Вот неизреченной красоты собор Василия Блаженного, памятник героизма и благочестия Государя, его создавшего, а вот девятый том карамзинской «Истории», о котором нами было говорено выше. Сочетается ли сие? Трезвенный ум не может с этим согласиться. Ясно, что одно другому противоречит. Стало быть, здесь мы стоим перед лицом некоей тайны, понуждающей нас остановиться, призадуматься, не рубить сплеча. С удовлетворением замечаю, что все больше и больше людей приходят именно к такому пониманию данной проблемы. На этой позиции стоит и высокопреосвященнейший владыка Кирилл, митрополит Смоленский, который призывает церковную общественность к серьезным и всесторонним научным изысканиям, к объективному рассмотрению всех «про» и «контра» относительно личности русского Царя.
В этой связи я вспоминаю дивную святоотеческую мудрость «лучше ошибиться в любви, чем в ее отсутствии». Это означает, что если о каком-то человеке высказываются прямо противоположные суждения, то христианин должен предпочесть сторону оправдания, любви и снисхождения. Кто же принимает апологетическую сторону того, кого Карамзин удостоил самых страшных и одиозных эпитетов"? Среди священнослужителей и деятелей науки таких людей немало. В их числе мы обретаем одного из выдающихся иерархов и историков Русской Церкви — приснопамятного митрополита Иоанна (Снычева), изложившего свои позитивные взгляды на личность Царя в знаменитом труде «Самодержавие духа». Это глубокое историческое исследование являет нам образец того, как должен православный человек, считающий себя патриотом России, подходить к решению насущных проблем современной духовной жизни. Среди единомышленников владыки Иоанна обретается и замечательный пастырь наших дней _ протоиерей Николай Гурьянов, словам которого церковный люд внимает как голосу истины. Сей дивный светоч современности не только выступал апологетом Иоанна Грозного и Григория Распутина, но и обращался к ним с молением о небесном предстательстве. Иной выдающийся священнослужитель предреволюционной России протоиерей Валентин Амфитеатров глубоко чтил память Грозного, говоря, что царевич Димитрий, угличский мученик, особенно усердно ходатайствует за тех, кто поминают его отца в своих молитвах. В переписке Царственных страстотерпцев Государя Императора Николая 2 и его благоверной супруги Александры Феодоровны мы встречаем мысли, указывающие на благосклонное отношение августейшей четы к личности Иоанна Васильевича. Свято чтил первого Российского помазанника и венценосный отец Императора великомученика — Александр 3, в годы правления которого в Грановитой палате Московского Кремля появилось изображение русского Царя с нимбом _ знаком личного благочестия и доброй памяти потомков.
Научный мир ответил на полемику о Царе Иоанне выдвижением ряда ярких имен, одно из которых — Николай Сергеевич Арцыбашев (1773−1841). Перу этого замечательного исследователя принадлежит ряд критических работ, объединенных под общим названием «Замечания на „Историю“ Н.М. Карамзина». Труд этот по сю пору не утратил своей актуальности. В одной из предыдущих статей данного цикла мною было говорено о публичных чтениях Карамзиным девятого антигрозненского тома его «Истории» в Петербургской Академии наук в январе 1821 года. Арцыбашев ответил на это антинаучное выступление разоблачительной работой, опубликованной в 12-м номере «Вестника Европы» за тот же год. В ней он показал крайнюю недостоверность одного из основных источников пресловутого тома — «Истории» князя Курбского.
Другим защитником Царя является Иван Егорович Забелин (1820−1908) основатель Российского исторического музея, автор замечательных исследований о быте русских венценосцев. В его записных книжках и дневниках можно найти знаки глубоких размышлений о судьбе Иоанна 4. Вот один из его тезисов: «…Каждый разумный историк встанет на сторону Грозного, ибо… он содержал в себе идею, великую идею государства…». В тетради «Заметки» за 1893−94 годы Забелин, оппонируя Карамзину, восклицает от имени Царя: «Чего ужасаетесь? Вспомните, историки-#подзуды, каков был Новгород Великий, какую кровь он проливал от начала до конца своей жизни, погублял свою братию неистово, внезапно. Сколько побитых? Они все здесь. Переспросите их. Каково было их житие. Кто управлял событиями в татарское время и заводил кровь между князьями? Все это мне пришло в голову в 1570 г., и я наказал город по-новгородски же, как новгородцы наказывали друг друга… в давние лета.
Ничего нового я не сочинял. Все было по-старому. Только в одно время, в шесть недель повторено то, что происходило в шесть веков. А казнил за измену, за то, что хотели уйти из единства в рознь. Я ковал единение, чтобы все были как один человек».
В другом месте Забелин указывает причину царской суровости: «Он выводил измену кровавыми делами. Да как же иначе было делать это дело? Надо было задушить Лютого Змия — нашу славянскую рознь, надо было истребить ее без всякой пощады… Понятно, почему так рассвирепел Иван Грозный, услыхав об измене Пимена, что хотел отдаться Литве». Вот она истинная подоплека новгородских казней! Здешние вельможи вкупе с архиепископом Пименом решились на измену Московии с тем, чтобы присоединиться к Литве, исконному врагу России и Православия, да не одни, а со всею Новгородскою землею. Страшно подумать, что было бы с Отечеством нашим, если бы Грозный тогда же, так сказать, по горячим следам, не потопил сепаратистские тенденции Новгорода в крови ренегатов.
Возможно, теперь на границе Тверской губернии стояли бы натовские танки! За то, что Новгород Великий остался в составе России, мы все должны земно поклониться Царю Иоанну, который ковал наше единение.
Крупный литературный критик, социолог и публицист второй половины 19-го столетия Николай Константинович Михайловский (1842−1904), комментируя нелепости Карамзина и его последователей, замечает: «Наша литература об Иване Грозном представляет иногда удивительные курьезы. Солидные историки, отличающиеся в других случаях чрезвычайной осмотрительностью, на этом пункте делают решительные выводы, не только не справляясь с фактами, им самим хорошо известными, а… даже прямо вопреки им: умные, богатые знанием и опытом люди вступают в открытое противоречие с самыми элементарными показаниями здравого смысла; люди, привыкшие обращаться с историческими документами, видят в памятниках то, чего там днем с огнем найти нельзя, и отрицают то, что явственно прописано черными буквами по белому полю».
Даже среди советских ученых являлись исследователи, которые подходили к рассмотрению фактической стороны данного вопроса объективно и беспристрастно. Один из них — академик Степан Борисович Веселовский (1876−1952) так охарактеризовал итоги изучения эпохи Грозного: «В послекарамзинской историографии начался разброд, претенциозная погоня за эффектными широкими обобщениями, недооценка или просто неуважение к фактической стороне исторических событий… Эти прихотливые узоры „нетовыми цветами по пустому полю“ исторических фантазий дискредитируют историю как науку и низводят ее на степень безответственных беллетристических упражнений. В итоге историкам предстоит, прежде чем идти дальше, употребить много времени и сил только на то, чтобы убрать с поля исследования хлам домыслов и ошибок, и затем уже приняться за постройку нового здания».
Иной советский исследователь Даниил Натанович Альшиц, относящийся к когорте исторических материалистов, подвергал суровой критике источниковедческую базу карамзинской «Истории» и ее порождений: «Число источников объективных — актового и другого документального материала — долгое время было крайне скудным. В результате источники тенденциозные, порожденные ожесточенной политической борьбой второй половины 16-го века, записки иностранцев — авторов политических памфлетов, изображавших Московское государство в самых мрачных красках, порой явно клеветнически, оказывали на историографию этой эпохи большое влияние… Историкам прошлых поколений приходилось довольствоваться весьма путаными и скудными сведениями. Это в значительной мере определяло возможность, а порой и создавало необходимость соединять разрозненные факты, сообщаемые источниками, в основном умозрительными связями, выстраивать отдельные факты в причинно-следственные ряды целиком гипотетического характера. В этих условиях и возникал подход к изучаемым проблемам, который можно кратко охарактеризовать как примат концепции над фактом».
Апология христианского Государя, произносимая устами этого ортодоксального марксиста-ленинца, звучит вопиющим укором в адрес тех, кои, именуя себя православными христианами, тиражируют гнусные инсинуации об одном из величайших царей земли русской!
Вернемся, однако, к рассмотрению одного из славных деяний его, значение которого в нашей истории трудно переоценить. Включение Иоанном 4 срединной Волги в границы нашего Отечества позволило нам в 1943 году отступать до Сталинграда, где мы дали гитлеровской Германии бой, имевший решающее значение. Именно эти волжские берега стали тем судьбоносным рубиконом, через который не смогла перешагнуть нацистская военная машина. Именно тут мы нанесли германскому милитаризму сокрушительный удар, переломивший ход войны и приведший нас к пасхальной победе 1945 года, 60-летие которой празднуется в эти дни. Что сталось бы тогда с Россией, если бы ее пределы замыкались владимирскими и рязанскими землями, как это было в середине 16-го столетия?
Мы, поборники светлой памяти коронованного отца Отечества нашего Иоанна 4 Васильевича 2, не призываем Московскую Патриархию к его канонизации, которой он, по глубокому убеждению многих православных клириков и мирян, достоин. Такая просьба в сложившейся ситуации была бы нелепостью. Нам известно предупреждение Святейшего владыки нашего Алексия 2 о том, что среди недоброжелателей русского Православия есть деструктивные силы, старающиеся разыграть карту Иоанна Грозного в целях нашего разъединения. Мы не из их числа. Мы не ищем раскола и не желаем церковной смуты. Мы хотим только восстановить историческую справедливость, реабилитировать память русского венценосца. Однако наша цель лежит не только в сфере научной деятельности. С нашей точки зрения настоящая проблема носит сакральный характер, ибо вопрос о Грозном — это вопрос о помазаннике Божием.
Нас глубоко беспокоит тот факт, что с высоких церковных трибун продолжают раздаваться голоса, дающие ему резко негативную оценку, клеймящие его память знаками тех злодеяний, коих он не совершал, и вешающие на него те постылые и позорные ярлыки, которые обретаются в карамзинской (с позволения сказать) историографии. В речах этих почему-то совершенно не учитывается обширное море позитивных откликов о личности и правлении Иоанна 4, а те церковные деятели, которые произносят такие речи, по какой-то причине игнорируют мнение выдающихся иерархов и пастырей православных, поставляющих Грозного на высокий пьедестал славы и почета. Мы не считаем авторов подобных высказываний ни еретиками, ни врагами. Речь скорее всего идет о некомпетентности. Испытывая к ним братскую любовь, мы считаем своим долгом поделиться с ними своими взглядами на данную проблематику. Выступая в средствах массовой информации с апологией Грозного и с миролюбивой критикой суждений карамзинских адептов, мы преследуем цель не только реабилитировать самодержца в глазах современников, но и поддержать высокий рейтинг образованности православных клириков и церковных ученых, ибо вышеозначенные речи, зачастую носящие псевдонаучный, антиисторический характер, дискредитируют представителей Церкви перед лицом внешней учености. Мы убеждены, что настало время серьезной и обстоятельной дискуссии на указанный предмет и посредством своих выступлений призываем оппонентов наших к подлинно научному и исторически объективному рассмотрению всех аргументов, относящихся к предполагаемому диалогу.
Видя действие в мире богоборческой тайны беззакония, машины зла, поставившего перед собою цель упразднить институт христианских государей, дабы покорить вселенную единому президенту, коего «Апокалипсис» именует антихристом, т. е. антипомазанником, мы уверенно и не без основания утверждаем, что со стороны носителей этого зла, подвергающих гнусной клевете и осмеянию всех достойных венценосцев христианского мира, Иоанн 4 и Николай 2, первый и последний (альфа и омега) из помазанников земли русской, претерпели особо жестокую и бесчеловечную ложь. Им досталось более других, ибо они открывают и замыкают собою священную историю российского помазанничества: не говорю здесь о грядущем Царе, долженствующем прославить Отечество наше на закате человеческой цивилизации. Каких только гнусностей мы не слыхали о последнем нашем Императоре и его равноангельной семье! И где же все сие ныне? Рассеялось, как дым. Верим и чаем, что когда-#нибудь зазвонят часы справедливости и на колокольне Ивана Великого.
Михаил ЕФИМОВ, кандидат богословия
