 |
| Русская линия | Алексей Мартынов | 07.09.2009 |
Пропагандистские выставки СБУ: мифы и реалии
Тотальная фальсификация истории Великой Отечественной войны, забвение подвига советских солдат — освободителей и героизация нацистских пособников ОУН — УПА уже ни для кого не секрет в «оранжевой» Украине. Причем националистические мифы создают не только во Львове и Киеве, но при помощи админресурса экспортируются в русскоязычные регионы Юго-Востока, чтобы навязать на местах бандеровские псевдо ценности. Гуманитарная колонизация Донецкого края посредством фальсификации истории наглядно проявляется в попытках националистических идеологов привить региону культ ОУН — УПА, представить общественности псевдонаучные обоснования сопричастности донбасского населения к антисоветскому бандеровскому движению. Разумеется, что гуманитарная «украинизация» Донбасса не ограничивается одной лишь бандеровской темой, предпринимаются спекуляции и на других страницах истории Донбасса, что происходит в общей связи с радикальным пересмотром российско-украинских отношений во всей их ретроспективе. Однако именно период ХХ века привлекает особое внимание фальсификаторов, ибо позволяет, во-первых, повлиять на сознание донбасской общественности, сформированное в существующем виде за десятилетия советского прошлого; во-вторых, акцентирование на периоде ХХ века и особенно эпохе Великой Отечественной войны позволяет увязать историю Донбасса с историей ОУН — УПА, поскольку других временных соприкосновений с украинским национализмом Донецкий край не имеет.
Тем не менее, националистические пропагандисты (при помощи солидарных с ними оппортунистов) пытаются во что бы то ни стало сделать бандеровским, хотя бы частично взрастить в регионе пробандеровскую псевдо элиту, которая может быть использована в качестве политической «пятой колонны». Подобные структуры, прославляющие ОУН — УПА, пропагандирующие правый экстремизм и русофобию, в Донецкой области уже существуют, однако на маргинальном уровне. Но и этого оказалось достаточно, чтобы 28 апреля 2009 г. сессия Донецкого областного совета вынуждена была создать специальную депутатскую комиссию по расследованию проявлений фашизма в Донбассе. Однако националистические маргиналы продолжают действовать в регионе и проводить колонизацию края, в том числе тиражировать псевдо-исторические мифологемы.
Традиционное неприятие Донбассом коллаборационистов ОУН — УПА заставило «оранжевых» резко активизировать навязывание населению националистических мифологем за последние годы. Наиболее ярко это проявилось в приезде в Донецк пропагандистской выставки СБУ «УПА: История непокоренных», что проходила в феврале 2008 г. в областной библиотеке им. Крупской. (В мае с.г. данная выставка прошла в здании Донецкого СБУ, но на этот раз без привязки к теме бандеровских резидентов в Донбассе). На указанной выставке впервые были обнародованы документы из архивов СБУ, доказывающие факт наличия в регионе Донбасса подполья ОУН Бандеры — в основном это были материалы уголовных дел нескольких националистических активистов. Прочитать эти документы смогли лишь немногочисленные посетители выставки, никакой научной публикации данных материалов не состоялось, зато сам факт их приобщения к выставке дал повод националистическим силам заявить о том, что Донбасс, дескать, тоже являлся базой «национально-освободительного движения». При этом содержание пресловутых «рассекреченных документов» относительно движения ОУН в Донбассе так и не было предано гласности. Иными словами, громко заявив о «доказательствах» бандеровского движения на Донецкой земле, националисты удовольствовались политическим шумом вокруг сего заявления, умолчав, однако же, сами «доказательства» и снова упрятав их «под сукно». Причину понять нетрудно — ведь материалы об украинских националистах из архива Управления СБУ в Донецкой области являются документами бывшего Управления НКГБ по Сталинской области Украинской ССР и, следовательно, должны представлять собой материалы уголовных дел бандеровцев, с протоколами их допросов и показаний, возможно с копиями судебных приговоров, а также общие данные об агентурной разработке НКГБ бандеровских активистов. Речь в этих документах должна идти о преступлениях резидентов ОУН в Донбассе, т. е. ничего утешительного для популяризации в регионе бандеровской темы обнародование этих данных в принципе дать не может.
В доказательство сошлемся на некоторые сведения, почерпнутые из документов Государственного Архива Донецкой области (ГАДО). Так, в Актах Сталинской областной чрезвычайной государственной комиссии «о зверствах и злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в городах и селах Горловского района» читаем об одном активисте ОУН: «Торонескуль Петр Васильевич, работал преподавателем в Горловке, украинский националист. С приходом немецких оккупантов добровольно поступил на службу в СД, занимался вербовкой агентуры, через которую выявлял скрывающихся коммунистов, партизан и советских граждан, проводящих работу против немецких властей. Он также был тесно связан с организацией украинских националистов. Следственное дело на него было отправлено в УНКГБ» (ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 43, л. 21 а об.). Как видим, указанный оуновец был причастен к преступлениям нацистских оккупантов, а его дело было передано в областное управление НКГБ — следовательно, должно храниться в архиве Донецкого облуправления СБУ. В том же документе читаем ещё одну «боевую биографию»: «Гуляев Сергей Андреевич, добровольно поступил в полицию, а потом добровольцем в украинский отряд, и за хорошую работу был выдвинут командиром взвода полиции. Работая в полиции, Гуляев занимался арестами и избиением советских граждан. В июне 1942 года он был направлен для подготовки и переброски в тыл Красной Армии по выполнению задания немецкого командования. Следственное дело закончено и передано в УНКГБ» (ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 43, л. 21 а об.). Дело С.А.Гуляева также должно храниться в архиве Донецкого СБУ. Вот только будут ли «оранжевые» апологеты ОУН — УПА заинтересованы в обнародовании этих дел? Пусть «украинский доброволец» пан Гуляев не был прямо связан с ОУН, но вот оуновский резидент пан Торонескуль может стать весьма колоритным представителем «национально-освободительного движения» Донбасса. Кстати, заметим, что в Горловке, где орудовали означенные Торонескуль и Гуляев, находился областной провод ОУН Бандеры, — не правда ли, весьма интересное совпадение?
Нацистско-националистическая «украинизация» Донбасса: украинские театры, «Просвиты», школы и Церковь
В добавление к выше изложенному братим внимание еще на один немаловажный аспект — выше указанная выставка СБУ в Донецке 19−27 февраля 2008 г. должна была продемонстрировать донбасской общественности, что местное подполье ОУН Бандеры вело борьбу против гитлеровских оккупантов, и для этого «оранжевые» пропагандисты противопоставили друг другу украинский национализм и германский фашизм. Аналогично необандеровцы поступают и на всеукраинском уровне, изображая ОУН — УПА «национально-освободительным движением», направленном против гитлеризма и сталинизма, якобы антифашистским по своей сущности. Однако же сами немецко-фашистские оккупанты в Донбассе нисколько не отмежевывались от украинского национализма как такового, даже наоборот, его всячески поощряли, проводя насильственную «украинизацию» региона при помощи националистических же кадров. Так, в Сталинской области издавался ряд газет на украинском языке, в которых наряду с приказами немецкого командования и местных властей помещались материалы националистического содержания. В этих информациях, статьях и т. д. не было прямой агитации ОУН Бандеры или ОУН Мельника, это была, если применить такой термин, «оккупационная версия украинского национализма», однако несомненно, что она развивалась не без помощи бандеровцев и мельниковцев, внедрявшихся в оккупационные органы по приказу своего руководства. При этом характерно, что «оккупационный украинский национализм» пропагандировала в том числе и русскоязычная газета «Донецкий вестник», которая выходила тиражами в несколько десятков тысяч экземпляров, чтобы препарировать приказы немецких властей и постулаты «оккупационного национализма» для русского и русскоязычного населения Донбасса. Аналогичные функции выполняли открытые немцами «украинские театры» и различные «культурные учреждения» вроде «Просвит», в которых коллаборационисты прославляли «новый порядок» и обосновывали необходимость «украинско-немецкой дружбы».
«Культурная жизнь» в оккупационном «украинском Донбассе» — это вообще тема особая. Сейчас много пишут об открытых гитлеровцами украинских театрах и школах, о религиозном возрождении и т. д. Позволим себе вкратце осветить этот аспект и мы. К примеру, вот что писал «Донецкий вестник» 4 декабря 1941 г. о расцвете театральной жизни Донбасса: «Большим содержательным концертом для офицеров и рядового состава юзовского гарнизона, состоявшимся 30 ноября, начал свою деятельность Юзовский украинский музыкально-драматический театр… Надо отдать должное художественному руководству театра, прекрасно организовавшему концерт». И подобных «культурных» мероприятий творческие деятели Юзовского театра провели немало. Например, в приказе заместителя директора означенного театра некоего пана Кипятенко от 10 марта 1942 г. читаем: «Согласно распоряжению командования всем артистам явиться 14/3−42 г. к 9 часам утра в Музыкально-Драматический театр для отправки по обслуживанию Германской Армии» (ГАДО, ф. Р-1580, оп. 1, д. 6, л.34). Кстати, «обслуживание Германской Армии» посредством театров в оккупационном Донбассе происходило по-разному. Вот что сообщает Акт о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в гор. Артемовске и гор. Часов-Яре с 31 октября 1941 г. по 5-е сентября 1943 г.: «…В полуразрушенном здании городского театра 31 декабря 1941 года возник пожар. Пожар устроили сами немцы, которые приводили в театральные комнаты публичных женщин и, чтобы не было холодно, топили печи декорацией и театральной мебелью. Полуразрушенные печи не выдержали топки, в результате чего возник пожар. Майору фон Цобелю доложили о причинах пожара, однако он велел арестовать „любой десяток граждан“ и публично повестить» ((ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 64, л. 124). Так мирное население г. Часов — Яр расплачивалось за увлечение гитлеровцев украинским театром.
Активную «просветительскую» деятельность в Донбассе вели «Просвиты», которые, по признанию современных украинских авторов, были сплошь бандеровскими. И работали они действительно неплохо, что оценил даже Сталинской обком Компартии Украины, в материалах которого говорится: «Украинско-немецкие националисты во многих городах и районах создавали так называемые националистические „просвиты“, в которые они привлекали молодёжь. Через „просвиты“ украинско-немецкие националисты проповедовали и распространяли свою фашистско-бандитскую идеологию» (Партархив Донецкого обкома КПУ, ф. 326, оп. 2, д. 453, л. 23−24). Насколько справедливой была оценка бандеровских «Просвит», данных им тогдашними донбасскими коммунистами? Для этого достаточно прочитать газету «Константиновские вести» от 9 мая 1942 г., где сообщалось: «В г. Константиновке организуется Украинское Культурно-Образовательное Товарищество, которое имеет целью подъем национального сознания среди украинского народа. Товарищество имеет целью распространение среди населения изучения украинского языка, литературы, музыки, драматического искусства, а также изучения немецкого языка, как языка того народа, который принес освобождение украинцам от жидо-большевистского крепостничества и который создал великую культуру, науку». Далее в статье «просвитян» отмечалось: «Новое время выдвинуло таких героев, как Симон Петлюра, Коновалец и много других — казаков, гайдамаков, повстанцев, которые до сих пор живут в памяти народа и будут жить вечно». А заканчивалась указанная статья заверением «просвитян», что создаваемое культурное товарищество «не будет иметь позорного контроля со стороны жидо-москалей». Как видим, вполне фашистская и бандитская идеология.
Интересна также «украинизация» школ в оккупационном Донбассе — ведь известно, что украинские националисты фактически захватили систему образования при гитлеровском режиме. И обучение в школах было «национально-ориентированным». Почти как в современной «оранжевой» Украине, хотя как будто и нацистской оккупации нет… Чем же выделялась оккупационная школа? Об этом сообщает листовка ОУН Бандеры с воззванием «Учителя украинцы», где говорится: «Нас заставляли отравлять разум детей жидовским интернационализмом, любовью ко всему московскому и презрением к своей стране, языку, литературе и культуре. Грамматику украинского языка нам писали жиды… В театрах и кино нам показывали сделанные жидами постановки и кинофильмы, в которых глумились и насмехались над наилучшими сынами украинской земли, восхваляя московских царей и самых лютых палачей украинского народа… УЧИТЕЛЯ УКРАИНЦЫ! Поможем украинскому народу в его национально-освободительной борьбе! Приветствуем немецкую армию, самую культурную армию мира, которая гонит с нашей земли жидовско-коммунистическую навалу. Поможем Организации Украинских Националистов под проводом Степана Бандеры строить великую Самостийную Украинскую Державу» (Центральный государственный архив общественных объединений Украины, ф. 57, оп. 4, д. 370, лист с пометками Л-451, 25, 87). Надо полагать, именно такие идеи внедряли донбасским детям получившие контроль над школами националистические агитаторы. Конечно, не все учителя в период оккупации были украинскими националистами, но их влияние на школу было вполне ощутимым, об этом пишут все современные украинские историки. В этой связи характерны факты, изложенные в докладной записке Краматорского городского отдела НКВД от 1 октября 1943 г., где говорится об одной из учительниц: «Шарабан Мария Федоровна, 1916 г. рождения, уроженка пос. Ивановка Краматорского р-на, украинка, б/п, имеет среднее образование, работала учительницей средней школы пос. Ивановка. Будучи завербована гестапо, выдавала коммунистов и другой советский актив, работая при немцах также учительницей — избивала детей. Сожительствовала с немецкими офицерами. В предъявленном ей обвинении созналась» (ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 6, л. 11). Итак, перед нами наглядный пример педагога при нацистско-националистическом «новом порядке». Но не все педагоги служили оккупантам — с теми, кто был опасен гитлеровскому режиму, расправлялись сурово и беспощадно. В докладной записке на имя Председателя Чрезвычайной государственной комиссии СССР по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков Н.М.Шверника можно прочесть: «В сарае второго дома Профессуры Индустриального Института г. Сталино при отступлении немцев 7 сентября 1943 года в 10−11 часов было сожжено живьем до 150 человек населения этого дома, среди которых были: Семенихин Сергей Иванович, физик, доцент Донецкого Индустриального Института с женой и внуком двух с половиной лет; Гончаров Сергей Лаврович, физик, преподаватель Индустриального Института, с женой, дочерьми Ирой 6-ти лет, Люсей 13 лет и матерью 70 лет» (ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 64, л. 41 об.). Такова была разница между прислужниками нацистов и большинством настоящей интеллигенции.
Упомянем также о религиозной деятельности украинских националистов в Донбассе, что было связано с экспансией в восточные области Украины так называемой «Украинской автокефальной православной церкви» (УАПЦ), которая являлась раскольнической и неканонической сектой и с приходом нацистских оккупантов стала верно служить им. В номере от 9 апреля 1942 г. «Донецкий вестник» торжественно сообщал: «Руководитель автокефальной православной церкви в освобожденных украинских землях архиепископ Луцкий и Ковельский, преосвященный Поликарп, передал имперскому комиссару Украины заверение в лояльности. От имени верующих украинцев он заявил, что будущее украинского народа тесно связано с победой Германской империи, и от имени церкви и народа выразил благодарность за освобождение от жидо-большевистского владычества Москвы. Автокефальная православная церковь на Украине имеет большую историю. Она является национальной украинской церковью с собственным главным руководителем. Основание её простирается вглубь веков, когда Украина была независима от Москвы в политическом и религиозном отношениях». Задекларированное раскольниками УАПЦ религиозное отделение от Москвы проводилось действительно очень активно: при помощи нацистов искусственно ограничивалась «Автономная Православная Церковь» (в которую входили священники, сохранявшие формальное каноническое единство с Православной Русской Церковью), а взамен создавались «автокефальные» раскольнические приходы. В известной степени эта экспансия коллаборационистов — автокефалов коснулась и региона Донбасса. Так, в документе советской разведки «Агентурная обстановка Южного фронта на 1 марта 1942 г.» приводятся следующие данные о религиозной жизни в оккупационном Донбассе: «Немецкие власти всемерно поощряют открытие церквей. Используя суеверных стариков и старух, фашисты рьяно восстанавливают церкви. Попов, как правило, привозят из западных областей Украины и Галиции. Религиозные бредни под видом „культурных“ мероприятий широко пропагандируются на сходках, собраниях и в местной печати. Широко поощряются также кустарные промыслы, связанные с выработкой разных предметов для соблюдения религиозных обрядов. Из объявлений в газетах видно, что в некоторых местностях уже открыты кустарные мастерские по выпуску свечей, крестиков и проч.» (Попов А. НКВД и партизанское движение. — М., 2003. — С.254). Материалы Сталинского обкома партии также содержат сведения о коллаборационистской деятельности религиозных структур в регионе: «Известную роль в контрреволюционной деятельности на оккупированной территории занимало также духовенство созданных при оккупантах церквей, проповедников различных религиозных сект. Имели место выступления священников с проповедями, в которых население призывалось к активной борьбе с Советской властью и оказании всемерной помощи фашистским оккупантам» (Партархив Донецкого обкома КПУ, ф. 326, оп. 2, д. 38, л. 8 об. — л. 9). В связи с этим нелишним будет добавить, что каноническая Русская Православная Церковь в лице Местоблюстителя Патриаршего престола митрополия Сергия еще 22 июня 1941 г. издала обращение, в котором призвала паству к всемерной борьбе с фашизмом и осудила тех священников, кто нарушит свой пастырский долг. Потому-то гитлеровцы старались заменить «автономную» церковь автокефальной, а их отношение к православной вере было довольно неоднозначным. Яркий пример — сообщение из Акта по г. Дружковка Сталинской области от 10 декабря 1943 г., где отмечено, что при отступлении гитлеровцев в первых числах сентября 1943 г. «здание православной церкви было заминировано, а затем взорвано, причем из храма не дозволялось выносить ни одного из предметов религиозного культа» (ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 20, л. 3 об.). Этот случай наглядно демонстрирует варварское отношение гитлеровцев к православию, которое они пытались заменить националистической сектой «автокефалов» над духовного порабощения верующих кругов населения.
В целом же, говоря о нацистско-националистической «украинизации» Донбасса, следует заметить, что не все коллаборационисты, пропагандировавшие «оккупационный национализм», являлись этническими украинцами, среди них можно найти немало русских фамилий. Инкорпорированные в систему рейхскомиссариата «Украина», коллаборационисты, независимо от своей этнической принадлежности, должны были ретранслировать ту идеологическую политику, какую проводило гитлеровское оккупационное руководство.
И «оккупационный национализм» был вполне востребован гитлеровской администрацией. Так, газета «Донецкий вестник» 20 ноября 1941 г. писала: «Среди украинского народа действует украинский национализм, который в борьбе за освобождение Украины понес уже столько тяжелых кровавых жертв, и которого так панически боялись все враги Украины». Тот же «Донецкий вестник» 29 марта 1942 г. опубликовал заметку «Украинский герб», где читателям разъяснялось: «Герб Украины — трезубец. Знак трезубца первоначально был немецким родовым и дружинным знаком… Со временем этот знак стал государственным гербом Украины. Во времена большевиков был строго запрещен, но втайне продолжал являться символом стремлений националистов-украинцев. Теперь Германия возвратила гербу его почетное значение, и он вновь стал славным украинским гербом». Напомним, что еще в июне 1941 г. Провод ОУН Бандеры издал специальное распоряжение всем своим активистам пропагандировать трезубец и желто-синий флаг в качестве «национальных символов Украины»). Как видим, полное совпадение: ведь гитлеровцы тоже позволяли вешать желто-синие флаги вместе со знаменем Третьего рейха, портреты Шевченко ставить рядом с портретами Гитлера, а петлюровскую «Ще не вмерла Україна» преподносили населению как «национальный гимн». Да и самого Петлюру оккупанты вместе со своими прислужниками не забывали. Например, газета «Константиновские вести», издававшаяся на украинском языке, в номере от 23 мая 1942 г. поместила на передовице статью «Личность великой силы» и большой черно-белой фотографией Петлюры. Автор статьи, некий Митрофанов — «сотник Украинской Вспомогательной Сотни» (полицай, одним словом) — с пиететом обращался к «вождю»: «Батьку наш! Под флагом желто-голубым не раз водил ты на бой с врагом нас — детей своих». И далее верный «сын» Петлюры взывал уже к своим единомышленникам: «Но вот — час наступил! Смотри на батьку, еще не все погибли в тюрьмах и шахтах сибирских, дети твои не опустили голов, не сложили рук!». Все эти воззвания, надо полагать, должны были пробудить «национальное сознание» среди населения Донбасса, чтобы лояльно воспринимать немецко-фашистскую оккупацию, как «освобождение от Москвы».
Нацистско-националистическая «украинизация» Донбасса проявлялась также в переводе делопроизводства на украинский язык — многие документы из оккупационных фондов Государственного Архива Донецкой области написаны на ломаном русско-украинском суржике, причем грамматика и орфография этих бумаг наводит на мысль, что оккупационные чиновники были люди не слишком грамотные, назначенные на свои должности скорее за лояльность гитлеровцам, чем за профессиональные качества. Тем не менее, не владея в должной мере ни украинским языком, ни русским, пособники оккупантов истово требовали от населения переходить на «мову» и грозили различными взысканиями за сопротивление «украинизации». Примером может служить циркуляр Мариупольской городской управы № 144 от 29 мая 1942 г., где говорится (в оригинале документ украино-язычный): «Предлагается всем отделам Городской Управы и подчиненным им учреждения, предприятиям и организациям проводить переписку исключительно на немецком или украинском языках. Переписка на русском языке Городская Управа принимать не будет, а лица, что не хотят проводить переписку на украинском языке, будут увольняться. Одновременно предлагается постепенно переходить на введение в учреждениях разговоров на украинском языке». Таким образом, проводимая гитлеровцами и коллаборационистами «украинизация» была насильственной и осуществлялась административными методами, без учета интересов населения, которое, конечно же, было русскоязычным и, в известной степени, русским по национальности. Кстати говоря, одним из активных «украинизаторов» в Мариуполе был участник ОУН Бандеры Николай Стасюк, которого нацисты назначили редактором оккупационной «Мариупольской газете», а затем, в 1942 г. расстреляли за чрезмерную националистическую ретивость. В пробандеровской литературе Стасюк изображается мучеником. Но ведь его взгляды были откровенно фашистские! Например, вот что он патетически писал в «Мариупольской газете» 25 декабря 1941 г.: «В 1941 году Адольф Гитлер провозгласил свободу веры и освобождение от национального и социального гнета народов, что страдали под московско-большевистским и политико-жидовским ярмом; никто не знает случаев насилия над женщинами немецких войск, — потому и неудивительно, что селяне приветствовали немецкие войска». И это не единственная публикация, в которой Стасюк умело сочетал националистическую пропаганду с нацистской. Как видим, родство оккупационного национализма" с интегральным национализмом ОУН вполне очевидно — кроме славословия в адрес Бандеры или Мельника, все остальные постулаты, в том числе обязательный слоган «о союзе с Великой Германией», были полностью идентичны пропаганде оуновцев. Тем более что сами бандеровцы и мельниковцы, как уже говорилось, активно участвовали в оккупационной администрации.
Подполье ОУН (б) в Донбассе: обзор литературы
Итак, политика фашистской «украинизации» активно претворялась в жизнь с самого начала оккупации восточных областей Украины. И в этой долгосрочной кампании гитлеровцы всемерно использовали ресурс украинского коллаборационизма — национализма. Однако этот бесспорный исторический факт нисколько не помешал современным ревизионистам активно предлагать народу Донбасса сфальсифицированную версию истории местного националистического подполья. Мифологема о бандеровском антифашистском движении в регионе Донбасса (причем массовом, якобы имевшем поддержку местного населения!) с 1990-х годов активно внедряется в умы донбасской общественности, а в последнее время усилиями «оранжевых» приобрела ещё большую информационную освещённость. Но в то же время до сих пор (!) общественности так и не представлен полный массив документов о деятельности бандеровских структур в Донбассе. Все авторы, что так или иначе пишут об этом, ограничиваются лишь немногими цитатами, на основании которых невозможно сделать выводы о массовом, а главное — антифашистском характере регионального бандеровского подполья. Причем наиболее интересный источник — материалы НКГБ, что были представлены на указанной пропагандистской выставке СБУ, — по существу замалчиваются, тогда как основные сведения о бандеровском подполье в Донбассе берутся из тенденциозной националистической литературы. Главную роль в этой пропагандистской кампании играют фальсификации известного бандеровского эмигранта из США Евгена Стахива, который активно распространяет мифы о массовом антифашистском подполье ОУН (б) в Донбассе, при этом отождествляя оуновскую структуру с советской патриотической организацией «Молодая гвардия». Авантюрист Стахив и его подпевалы на Украине вот уже который год тиражируют ничем не обоснованные вымыслы, что бандеровское подполье в Донбассе боролось за «самостийную Украину», а советского подполья либо вовсе не было, либо же оно играло незначительную и второстепенную роль. Иначе, как надругательством над памятью донбассовцев, погибших в годы Великой Отечественной войны, в том числе — замученных нацистами патриотов «Молодой гвардии», эти лживые вымыслы назвать невозможно. Однако бандеровские фальсификации продолжают распространяться в Донецкой и Луганской областях, а заказные «историки» старательно обслуживают политическую конъюнктуру.
Указанные мифологемы являются прямой ретрансляцией тех положений, что ещё в 1950-е годы закрепились в эмигрантской националистической литературе. Так, в 1958 г. в Мюнхене вышла книга «Походные группы ОУН», автор которой, известный бандеровский «летописец» Лев Шанковский рассказал о якобы массовом антифашистском движении ОУН (б) в регионе Донбасса. После указанной работы Шанковского и публикации в конце 1980-х — 1990-е годы скандальных «воспоминаний» Стахива, вдруг «вспомнившего» то, о чем не написал даже Шанковский, тема о донецких бандеровцах начала активно муссироваться в националистических кругах и навязываться общественности.
В 1996 г. в Киеве была издана книжка «История Юго — Восточной Украины», в которой её автор, некий «украинский патриот» Петро Лаврив представил националистический вариант региональной истории Донбасса, уделив место в том числе пресловутому «антифашистскому подполью» ОУН Бандеры. Следуя фальсификациям Стахива, пан Лаврив писал о всемерной поддержке местного населения оуновским резидентам. Например, в книжке Лаврива отмечено: «Украинское подполье поддерживали также в Сталино и Гришином татары, в Мариуполе — греки. С ними солидаризовались кавказцы из Сталино. 50 местных организаторов привлекли к борьбе с оккупантами почти 200 активистов и 250 соучастников, которые укрывали подпольщиков, печатные машинки и листовки, и даже оружие. Приязненно относились к самостийническому движению по крайней мере 10 тысяч донбассовцев» (Лаврiв П. Iсторiя пiвденно-схiдньоi Украiни. — К., 1996. — С.166). И подобных пассажей — множество. Заметим, что пропагандистский опус Петра Лаврива был издан на средства необандеровской организации «Украинского Конгрессового Комитета Америки» (УККА), а тираж книжки составил 70 тыс. экземпляров, причем издание презентовалось как «благотворительное» и распространялось бесплатно. Как видим, на тиражирование фальсификаций бандеровские круги денег не жалеют, однако опубликовать пресловутые «рассекреченные документы» НКГБ — СБУ никто из них так и не сподобился.
В качестве ещё одного примера необандеровской фальсификации можно привести монографию историка А. Михненко «Донбасс в годы Великой Отечественной войны» (Донецк, 2000 г.), где говорится об «украинском национальном сопротивлении» в регионе — подпольных группах ОУН. Эти группы оуновцев — как бандеровские, так и мельниковские — действительно отправлялись на Восток Украины вслед за нацистской армией, чтобы разворачивать националистическую деятельность в русскоязычных областях. Только вот доказательств их антифашистской борьбы не имеется. Однако это не помешало А. Михненко на стр. 40 его книги голословно утверждать: «…Эти группы имели большой успех в промышленных центрах Украины, среди рабочих в Днепропетровске, Кривом Роге, а также в Донбассе. В Донбассе, например, члены бандеровской походной группы создали сеть ОУН, которая охватывала более десяти городов, и организационное ядро которой составляли более 500 человек вместе с почти 10.000 тех, кого можно было считать „активными сторонниками“, то есть распространителями листовок и т. д. Эта организация имела,… вне всякого сомнения, больший вес, чем коммунистическое подполье в Донбассе». И далее, нас стр. 41 своего опуса, следуя всё тем же измышлениям Стахива, пан Михненко подчеркивает «готовность членов западно-украинской ОУН отречься под давлением восточно-украинских рабочих от интегральной националистической доктрины в пользу программы радикальной демократизации общественно-экономической и политической жизни. Со своей стороны, озлобленных сталинизмом рабочих нацистская политика только подталкивала к осознанию своей национальной самоидентификации…». Комментарии излишни, как говорят журналисты!
Сошлёмся ещё на одну работу, где прославляется бандеровское подполье в Донбассе, — это книга В.М.Зиновьевой «Чтобы жизнь продолжалась. Приазовье в период оккупации. 1941−1943″ (Мариуполь, 2004). Автор книги, как отмечено на оборотном листе, — историк по специальности, а по должности „ответственный работник исполнительного органа Мариупольского городского совета“ (в 2004 г.). В указанной работе много говорится о советском антифашистском подполье и его патриотической деятельности, однако не менее красочно рассказано и о патриотизме донецких оуновцев. Так, на стр. 156 В.М.Зиновьева пишет: „в 1941—1943 годах в Мариуполе действовала подпольная группа ОУН в количестве свыше 30 человек, из них свыше 20 подпольщиков арестованы, 16 — казнены оккупантами в застенках гестапо, концлагерях. Имена патриотов, которые отдали свои жизни за Украину, заслуживают того, чтобы они не ушли в небытие, заслуживают памяти о них“. И далее автор приводит биографические сводки „патриотов“, которые, как оказывается, сотрудничали с нацистами, работая в оккупационных учреждениях. Так, на стр. 160 упоминается некий Иван Билык — проводник ОУН, который работал ни много ни мало переводчиком при дивизии СС „Лейбштандарт Адольф Гитлер“! А ведь на Нюрнбергском процессе структура СС была признана преступной организацией, в том числе и „войска СС“, к которым относилась упомянутая элитная дивизия, носившая имя нацистского фюрера. Однако этот факт, очевидно, не смутил В.М.Зиновьеву, как не смутили её и „воспоминания“ Стахива, к которым она проявила поразительное доверие. При этом на стр. 174 В.М.Зиновьева подчеркнула: „…Центр областного провода ОУН во время оккупации размещался в Горловке, там же, в Горловке, размещался Сталинский подпольный обком КП (б) У. В одном месте, в одно время, против одного врага вели борьбу непримиримые политические соперники: коммунисты и националисты. И даже цель у них тогда была одна: освобождение Украины“. Итак, перед нами наглядный пример оппортунизма современных украинских историков, которые, следуя политической конъюнктуре, пытаются совместить несовместимое, объединив в одну искусственную схему советских борцов с гитлеризмом с их националистическими антагонистами. При этом о преступлениях ОУН — УПА и фашистской идеологии интегрального национализма, конечно же, не говорится ни слова.
Вот почему по сравнению с опусами П. Лаврива, А. Михненко и В. Зиновьевой куда более объективной выглядит книга японского автора Гироаки Куромия „Свобода и террор в Донбассе. Украинско-российское приграничье“ (Киев, 2002). Данную работу на украинском языке опубликовал небезызвестный Григорий Немыря при участии фонда Джорджа Сороса „Возрождение“ и Украинского исследовательского института Гарвардского университета. Гироаки Куромия, выпускник университетов Токио и Принстона, написал свою книгу о Донбассе по определенному политическому заказу — в этом можно не сомневаться. Однако даже он, разбирая вопрос о региональном подполье ОУН (б), был вынужден подчеркнуть: „Украинский национализм стал одной из альтернатив, доступных жителям Донбасса. Идеология национализма шла в основном из Западной Украины. Отношения нацистов с украинскими националистами… вопрос довольно сложный и раздражительный. Отдельные украинские националисты были такими же расистами и фашистами, как их аналоги в Германии, Италии или ещё где-то. Они, безусловно, были коллаборационистами. Нацисты использовали их как противовес советам“ (стр. 395−396). Куромия использовал „воспоминания“ Стахива и писал о бандеровском подполье в сочувственном духе, но в итоге отметил: „И всё-таки есть очень мало убедительных свидетельств, что в Донбассе в целом идеологию национализма воспринимали с энтузиазмом. Сначала в Сталино появилась ОУН — М (сторонники А. Мельника, лидера одной из ветвей ОУН). Они организовали полицию при городской администрации, созданной во время оккупации русскими. Националисты ввели в форму полицейских украинский герб — трезубец — и желто-синюю повязку. Под украинским гербом они исполняли самые жестокие немецкие приказы“ (стр. 399). Итак, японец Куромия, писавший по американскому заказу, оказался более правдивым, чем его коллеги на Украине, четко обозначив ОУН как фашистскую и коллаборационистскую структуру.
В целом же из числа опубликованной по данной проблеме литературы наиболее обстоятельной работой можно считать монографию „Подполье ОУН (б) в Донбассе“, которую в 2001 г. издал историк Донецкого Национального университета Владимир Никольский. В аннотации данной работы указано, что она была написана по заказу Правительственной комиссии по изучению деятельности ОУН и УПА, а в числе рецензентов отмечен руководитель „рабочей группы историков“ при упомянутой комиссии — доктор исторических наук, профессор Станислав Кульчицкий. Учитывая, что Кульчицкий давно уже (и вполне заслуженно!) имеет славу фальсификатора истории Великой Отечественной войны, а его „рабочая группа“ известна пробандеровской ориентацией, все это не могло не сказаться на формате работы В.Никольского. В настоящем труде отсутствует дефиниция ОУН — УПА как структуры фашистского типа, нет информации о преступлениях украинских националистов, не приведены статистические данные о жертвах бандеровщины. Но в целом работа В. Никольского не содержит апологии ОУН — УПА и написана в достаточно умеренном тоне. К примеру, автор отмечает: „ОУН с самого начала своего существования не была демократической партией парламентского типа, а представляла собой глубоко законспирированную военизированную структуру. Долгое время члены этой организации вели упорную борьбу против польского правительства, используя разные средства, вплоть до террора“ (стр. 15). Важным в концептуальном отношении можно также считать утверждения автора о том, что, согласно тогдашнему советскому законодательству, бандеровцев привлекали к юридической ответственности (судили) как изменников Родины и пособников немецко-фашистских захватчиков (стр. 119−121).
Достоинством книги В. Никольского можно считать определённый объективизм автора, который, в отличие от других своих коллег, опирался на данные из киевского и донецкого архивов СБУ, что позволило ему произвести статистические расчеты, по результатам которых масштабы бандеровского подполья в Донбассе можно оценить достаточно скромно (в сравнении с советским антифашистским подпольем). В своих выводах В. Никольский пишет: Как свидетельствуют установленные нами данные, численность оуновцев в Донбассе была очень и очень незначительной. Из арестованных по УССР 27.532 оуновцев на две области Донбасса „приходилось“ 150 человек, то есть 0, 5%. Разумеется, такое количество не могло как-то реально влиять на антифашистскую борьбу, тем более что оуновцы вооруженной борьбы против немецких фашистов и их венгерских, румынских и итальянских союзников практически не вели.
Даже приведенные нами данные по репрессиям немецких карательных органов относительно советских партизан и подпольщиков в Мариуполе реально свидетельствуют о значительно больших масштабах их борьбы против оккупантов» (стр. 132−133).
Аналогично В. Никольский высказался на выставке СБУ «УПА: История непокоренных», открывшейся в Донецке 21 мая с.г. К слову сказать, В. Никольский оказался единственным историком, допущенным на данное мероприятие, куда получили пропуск председатель Донецкой организации КУН (Конгресса украинских националистов) Мария Олийнык и местный националист Станислав Федорчук, тогда как ряд депутатов Донецкого областного совета не были пропущены сотрудниками СБУ. В интервью Интернет порталу «Остров» В. Никольский заявил, что на Донбасс в целом приходится 150 националистов: 38 в Луганской и 112 в Донецкой области: «Но тщательное изучение показывает, что не все они были националистами. Просто кто-то высказывался против Сталина, что-то говорил об украинском языке, и его потом судили в 1947, 1948 или в 1950 году как украинского националиста… Сейчас исследователи пытаются понять, что же действительно здесь было. Вы понимаете, на такой территории, где были десятки подпольных советских организаций, было всего 112 людей, которых обвиняли в украинском национализме. Это нельзя сопоставить…». Таким образом, В. Никольский открыто признал, что даже цифра в 150 оуновцев не является достаточно выверенной и может восприниматься условно. Все эти положения имеют концептуальное значение при разборе темы о бандеровском подполье в Донбассе.
Таким образом, работу В. Никольского 2001 г. пока что можно считать наиболее серьезным исследованием о деятельности украинских националистов в регионе Донбассе. Однако, как отмечается в выводах той же работы, данная проблема требует дальнейшего исследования. Пока же продолжаются националистические спекуляции.
Донбасские бандеровцы и «украинская полиция» СС
Не углубляясь далеко в тему (которая требует более детального исследования), отметим лишь один аспект — причастность бандеровского подполья в Донбассе к структурам «украинской вспомогательной полиции». Этот факт невольно признает сам Лев Шанковский, который в своей упомянутой книге «Походные группы ОУН» отмечает: «Наличие украинского самостийнического подполья на Донбассе и его оживленная пропагандистская деятельность в годы немецкой оккупации, при почти полном отсутствии организованных форм какой-нибудь подпольной большевистской или белогвардейской деятельности, имела также большое влияние на действия местной вспомогательной администрации и полиции, которые постепенно очень быстро украинизировались, хотя в состав этой администрации и полиции входили в основном русские. Когда немецкие и итальянские армии оккупировали Донбасс, только в Енакиево, что было оккупировано итальянским войском, установили администрацию и полицию из местных украинцев. Во всех других местностях Донбасса немецкая армия передавала администрацию в руки русских. Везде устанавливались газеты на русском языке, например, в Славянске, Бахмуте, Дебальцево, в Сталино, Ворошиловграде и в Снежном. Только в Краматорске начала появляться газета на украинском языке» (там же, с.174).
Итак, «украинцы», под которыми следует понимать националистов (кстати говоря, не обязательно бандеровцев, это могли быть и мельниковцы), как оказывается, «украинизировали» оккупационную администрацию и полицию, причем имели «большое влияние» на их деятельность. Шанковский, правда, оговаривается, что гитлеровцы отдавали предпочтение русским коллаборационистам и русскоязычным газетам, но это не соответствует действительности. Как уже отмечалось выше, нацисты с самого начала оккупации Донбасса развернули «украинизацию», пропагандируя «оккупационный украинский национализм». И украино-язычных газет в Донбассе было намного больше, чем русскоязычных, не говоря уже о вывесках и документации оккупационных органов. Разумеется, что среди гитлеровских пособников были и русские, и представители других национальностей, но это снимает ответственности с украинских коллаборационистов — националистов. А Шанковский пытался, с одной стороны, показать влияние оуновцев на оккупационные органы, а с другой стороны, отмежеваться от общей деятельности коллаборационистов, дав неправдивую информацию о якобы имевшемся покровительстве гитлеровцев к своим русским «помощникам». Это утверждение, судя по дальнейшему рассказу Шанковского, было нужно автору также для дополнительного обоснования «оппозиционности» украинских коллаборационистов в Донбассе по сравнению с коллаборационистами русской национальности.
Также лживым является утверждение Шанковского о «почти полном отсутствии организованных форм» советского подполья — чтобы убедиться в его «присутствии» достаточно почитать оккупационную прессу, которая постоянно писала про «большевистских бандитов» и публиковала объявления об их поимке. Например, вот что сообщала газета «Снежнянский вестник» в номере от 2 июля 1942 г.: «украинской вспомогательной полицией Снежнянского района, в контактной работе с германскими военными властями, выявлены и ликвидированы партизанские группы, оперировавшие в Снежнянском и Чистяковском районах…». И далее шел список расстрелянных партизан — около 40 человек (ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 52, л. 7). Как видим, вопреки измышлениям Шанковского, большевистские партизаны в Донбассе были, причем их искала и расстреливала именно «украинская вспомогательная полиция», на которую, по словам того же Шанковского, оуновцы имели «большое влияние».
И подобные факты не единичны. «Украинская вспомогательная полиция» создавалась гитлеровцами повсеместно на территории дистрикта «Галиция» Польского генерал-губернаторства рейха и рейхскомиссариата «Украина». В начальный период оккупации эти формирования назывались «полицией порядка» (орднунг полицай), но затем по приказу рейхсфюрера Гиммлера в ноябре 1941 г. были реорганизованы в «охранные отряды» (шуцманшафт). Итак, украинские полицаи (как и нацистские пособники других национальностей) были, по сути, эсэсовцами, выполняли карательные функции на оккупированной территории. Самыми известными подразделениями «украинской вспомогательной полиции» шуцманшафт можно считать 201-й и 118-й, «отличившиеся» карательными акциями в оккупированной Белоруссии. 201- батальон, сформированный из боевиков батальонов «Нахтигаль» и «Роланд», под начальством Романа Шухевича и его подельника Евгена Побигущего, воевал с советскими партизанами и «пацифицировал» белорусские села в составе особой карательной группы генерала СС фон дем Бах Целевски. А 118-й батальон украинской полиции шуцманшафт совершил печально известную расправу в Хатыни, где 22 марта 1943 г. были зверски уничтожены около 150 человек мирного населения. И подобные преступления против человечности украинские полицаи — эсэсовцы совершали каждодневно и повсеместно, действуя под руководством нацистских властей.
Аналогичные злодеяния «украинская вспомогательная полиция» шуцманшафт совершала и в оккупированном Донбассе. Эти подразделения были созданы гитлеровцами в первые же недели оккупации региона и пособничали оккупантам в их грязной работе. В номере от 27 ноября 1941 г. «Донецкий вестник» поместил статью «Охрана порядка в городе», где приводилось следующее сообщение начальника Юзовской городской полиции Москаленко: «В настоящее время в помощь военным властям по охране порядка в городе привлечена недавно созданная на добровольных началах вспомогательная украинская полиция. Личный состав полиции по всем 15 участкам уже подобран, участки приступили к практической работе». Примечательно, что официально задачами полиции объявлялись отнюдь не карательные акции и не пособничество оккупантам, но борьба со спекуляцией на рынках и вообще защита граждан. Однако реальные дела полицаев оказались совершенно другими.
Выше уже приводились данные газеты «Снежнянский вестник» о том, как местные украинские полицаи ликвидировали «партизанские группы, оперировавшие в Снежнянском и Чистяковском районах». В Государственном Архиве Донецкой области есть специальный фонд «Чистяковское районное управление полиции Юзовской области» (1942−1943 гг.), в документах которого (на немецком языке) четко указано — Schutzmannschaft (ГАДО, ф. Р-1593, оп. 1, д. 1, л. 1). Таким образом, указанную расправу над партизанами совершили украинские полицаи — эсэсовцы. Кстати говоря, в Акте Чрезвычайной государственной комиссии (ЧГК) по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков по городу Чистяково от 26 января 1944 г. приводится подробный список нацистских преступников «и их пособников: начальника украинской полиции города Чистяково Шевкаленка — Шмыгун Тимофея Тимофеевича, его заместителя Маркова Николая Александровича, коменданта Чистяковской административной области — он же начальник украинской жандармерии Ивженко Яков Алексеевич» (ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 11, л. 25). Это ли считать результатом того «большого влияния» бандеровцев на местную администрацию и полицию, о котором писал Шанковский? Один пример деятельности украинских полицаев в Чистяковском районе много стоит. Приведем еще некоторые примеры, свидетельствующие о результатах националистического «влияния» на полицейские кадры.
«Список виновников злодеяний, совершенных немецко-фашистскими захватчиками и их сообщниками в г. Артемовске и Часов Яре Артемовского района Сталинской области УССР» от 29 февраля 1944 г. под № 5 значится некий гражданин Южный, русский по национальности, но «начальник Укр. жандармерии», как указано в документе. Вина его состояла в следующем: «По разработанному им плану, он с помощью добровольцев немецкой армии произвел разрушение города перед бегством немцев из Артемовска» (ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 58, л. 327). О дальнейших похождениях нацистского пособника Южного известно сообщает Акт ЧГК «О злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в гор. Артемовске», где говорится: «Памятник Артема и памятник погибшим борцам за свободу, статуи тт. Ленина и Сталина разрушены. Домики жителей уничтожались кварталами. Руководил проведением этого неслыханного преступления начальник „Украинской жандармерии“ Южный. По разработанному плану он направлял на те и другие улицы отряды предателей, так называемых добровольцев немецкой армии. Предатели подходили к дому, поджигали его, отмечали в записной книжке выполнение плана и переходили к следующему дому. Жители предлагали поджигателям деньги, ценности, шелковые материи, чтобы дом не поджигали. Однако мерзавцы клали деньги в карман, а дом все же сжигали» (ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 64, л. 138). Итого, в числе сообщников и исполнителей коллаборациониста Южного фигурируют «украинская жандармерия» и «добровольцы немецкой армии».
Интересным совпадением можно считать также факт, что в числе главных немецких преступников по Сталинской области находился некий гаупштурфюрер СС Веллибальд Регитчик — начальник «украинского полицейского батальона». «Список арестованных участников зверств из числа военнопленных бывшей Германской армии, предаваемых суду в гор. Сталино» (октябрь 1947 г.) под № 5 содержит следующие сведения: «Гауптштурмфюрер СС Регитчик Веллибальд, 1912 г. рождения, член НСДАП с 1931 г., доброволец войск СС с 1935 г., командир карательного батальона, начальник охраны Сырецкого концлагеря. Пленён 9.V.1945 г. после капитуляции» (ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 52, л. 500). «Справка из материалов следственного дела на арестованного военнопленного германской армии Регитчик Виллибальд Францевич, 1912 года рождения» от 16 октября 1947 г. содержит более подробные данные о деятельности упомянутого капитана СС: «На временно оккупированную территорию УССР, — Регитчик прибыл 9-го января 1943 года и был назначен командиром полицейского батальона из числа украинских добровольцев в гор. Киеве.
Деятельность батальона заключалась в том, что он осуществлял внешнюю охрану концлагеря в гор. Киев — Сырец, конвоировал заключенных этого лагеря на работы и охранял их на объектах работы.
На внешнюю охрану возлагались обязанности предупреждать побег заключенных, воспрепятствовать общению гражданского населения с заключенными и предотвращать нападения партизан на лагерь.
Ответственным за выполнение всех этих мероприятий был Регитчик» (ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 52, л. 52).
Далее в документе сообщается о «боевых подвигах» украинских полицаев: «Полицейские из руководимого Регитчик батальона зверски обращались с заключенными, подвергали их избиению, — стреляли в граждан за попытку передать пищу заключенным» (ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 52, л. 53). Как показал на допросе Регитчик, «23-го апреля 1943 года на рассвете, в 4−5 км северо-западнее села Кодра Макаровского района Киевской области, возглавляемая мною рота столкнулась с партизанами и по моему приказу открыла огонь из пулеметов и автоматов. Я лично также стрелял из автомата. После 3-часового боя партизаны отступили, оставив до 15 трупов…» (ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 52, л. 53). Не менее зверскими была и другая карательная акция, о которой Регитчик рассказал следующее: «…Я во главе полицейского украинского батальона занял оборону у реки Тетерев, с целью воспрепятствовать появлению партизан в село Кодра, — в части охранная полиция сожгла село, жители села Кодра, в том числе старики, женщины и дети, были угнаны в Житомир, и оттуда направлены в Германию…» ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 52, л. 54). Далее в материалах дела Регитчика говорится, что подчиненный ему полицейский батальон с 13 апреля по 27 июня 1944 г. принимал участие в крупных карательных экспедициях против партизан и гражданского населения в Белоруссии. Регитчик показал на допросе: «…Во время всех этих операций при прохождении сёл и хуторов, полицейские руководимого мною батальона сжигали дома, грабили гражданское население, отбирая у них сельхозпродукты, ценности и одежду, насиловали женщин, задерживали всех подозрительных в связи с партизанами лиц и передавали их охранной полиции. Значительная часть всех задержанных была расстреляна…"(ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 52, л. 54). И далее в показаниях Регитчика приводятся характерные детали, раскрывающие истинную сущность «украинской вспомогательной полиции» шуцманшафт: «…Во время проведения карательных экспедиций против партизан и мирных советских граждан полицейские руководимого мною батальона руководствовались инструкциями командования войск СС и полиции и моими указаниями…» (ГАДО, ф. Р-1838, оп. 1, д. 52, л. 54). Итак, подчиняясь ведомству Гиммлера (СС и полиции), украинские полицаи претворяли в жизнь планы Гитлера по уничтожению славянского населения СССР для создания «жизненного пространства германской нации» — пространства, в котором самим украинским коллаборационистам отводилась роль нацистской обслуги, которой, как видим, поручались наиболее грязные дела режима.
В деятельности Веллибальда Регитчика можно увидеть ряд совпадений с деятельностью Романа Шухевича: оба имели чин гауптштурфюрера СС, руководили батальонами «украинской вспомогательной полиции» и, выполняя приказы эсэсовского руководства, осуществляли карательные акции в Белоруссии. При этом, подобно соратникам Шухевича по бандеровской ОУН, Регитчик успел мимоходом «отметиться» и в Донбассе.
Бандеровщина и Донбасс: краткое послесловие
Итак, уже краткий и фрагментарный обзор деятельности украинских националистов в Донбассе обнаруживает их фашистскую сущность и позволяет трактовать структуру ОУН в регионе как однозначно коллаборационистскую. Как показывают факты и документы, украинские националисты были политическими маргиналами в регионе Донбасса, и относительную деятельность они смогли развить лишь путем внедрения в учреждения гитлеровской оккупационной администрации. Общая численность бандеровцев в обоих областях Донбасса не превышала 150 человек, социальной опоры они не имели, хотя, несомненно, координировали свои действия с другими коллаборационистами. Никакой антифашистской борьбы в оккупированном Донбассе бандеровцы не вели (кроме листовочной), зато весьма «отличились», получив доступ к оккупационной администрации и карательным полицейским структурам: навязывали населению пещерный национализм, русофобию и антисемитизм, славили «Гитлера-вызволытеля» на страницах газет, наконец, расправлялись с партизанами и помогали нацистам терроризировать мирное население. Бандеровская агентура в Донецком крае стремилась организовать антисоветское вооруженное подполье, чтобы таким способом поддержать действовавшую на Западной Украине УПА. Но в Донбассе УПА так и не была создана, хотя, как свидетельствует ряд документов, вплоть до начала 1950-х годов бандеровцы не оставляли попыток действовать в регионе малыми группами. Например, в 1944 г. бандеровская ячейка в Ольгинском районе Сталинской области предприняла попытку локального восстания, о чем в документах обкома партии сказано следующее: «Мы имеем такой факт, когда в июне месяце этого года группа националистов на 30 июня готовилась к мятежу, был подготовлен националистический план, листовки и благодаря работе органов НКВД эта группа в количестве 8 человек была своевременно репрессирована, но корни этой группы имеют место и в других районах области, как это показывает работа следственных органов» (Партархив Донецкого обкома КПУ, ф. 326, оп. 2, д. 453, л. 117). Подобные инциденты с элементами теракта и провокации, имели место и в последующие годы, но всегда вовремя пресекались органами госбезопасности. В целом же бандеровцы были чуждым для Донбасса элементом, как и сегодня. В полном отсутствии социальной опоры (за исключением, подобного националистам коллаборационистского элемента) заключалась основная причина их политического фиаско в Донбассе. Но и того, что местные активисты ОУН, засланные из Западной Украины, совершили на территории Донецкого края, вполне достаточно для их юридического, исторического и морального осуждения — это фашистская агитация, пособничество оккупантам, участие в карательных операциях подчиненной СС «украинской полиции». Кроме того, при определенном участии националистов гитлеровцы пытались создать в Донбассе «Украинскую Народную Армию» по типу РОА Власова, чтобы затем направить это формирование на советский фронт. Но это уже отдельная, притом мало исследованная тема.
Если подвести итог, то в деятельности украинских националистов на территории Донецкого края можно увидеть лишь один позитивный момент — слава Богу, что маргинальные структуры ОУН (б) так и не смогли создать в Донбассе части УПА, иначе бы на донецкой земле жертв и крови было намного больше. В этом отношении Донбассу, в некоторой степени, исторически «повезло» по сравнению с Западной Украиной, где только в послевоенный период (1944−1953 гг.) украинские националисты уничтожили около 30 тысяч человек, согласно Справке КГБ Украинской ССР от 17 апреля 1973 г. Хотя и среди тех 30-ти тысяч убитых было немало людей, командированных в западные области из Восточной Украины, в том числе из Донбасса. Например, вот что можно прочесть в письме руководства Сталинской области на имя секретаря Дрогобычского обкома партии от 25 апреля 1945 г.: «Сталинский обком КП (б)У просит Вас выслать справку о смерти Запаренного Виктора Павловича, погибшего в боях с украинско-немецкими националистами в Ново-Стельшанском районе Вашей области» (Партархив Донецкого обкома КПУ, ф. 326, оп. 2, д. 1067, л. 49). А вот другое свидетельство — письмо Сталинского обкома в Лиманский районный комитет партии от 1 августа 1945 г., где говорится: «В отдел кадром Сталинского Обкома КП (б)У обратилась тов. Беляй Зинаида Андреевна, которая является женой тов. Беляй Петра Романовича, ранее работавшего в Лисичанском райисполкоме и откомандированного на работу в Западные области Украины, где погиб в бою с украинско-немецкими националистами 5/IV.45 года. Отдел кадров просит Вас оказать тов. Беляй З.А. материальную помощь» (Партархив Донецкого обкома КПУ, ф. 326, оп. 2, д. 1067, л. 78). Сколько было таких жителей Донбасса, погибших от рук бандеровских террористов, из числа тех тысяч работников, которых командировали из Восточной Украины в Западную? Сейчас украинские историки «по умолчанию» не поднимают этот вопрос, но ведь именно такой ценой происходило восстановление народного хозяйства в западных областях Украины.
Таковы уроки истории Донбасса в период нацистско-националистической оккупации. Чтобы объективно оценить сущность нынешней «украинизации» Донецкого края — «оранжевой», донбассовцы должны знать и помнить о предыдущей — фашистской. Как свидетельствуют выше изложенные факты, налицо множество параллелей. Поэтому, в очередной раз отмечая День освобождения Донбасса, жителям региона следует задуматься над поучительными событиями оккупационного прошлого и сделать правильный исторический выбор.
Алексей Мартынов , историк
Центр политологического анализа и технологий, Донецк
http://rusk.ru/st.php?idar=114524
|
|
