 |
| Православие.Ru | 02.09.2009 |
Корреспонденция из Коломны
Покорнейше прошу Вас поместить в Ваших назидательных «Московских церковных ведомостях» биографию достойного памяти юродивого — новопреставленного Даниила.
Почивший о Господе раб Божий Даниил подвизался в юродстве 40 лет, преимущественно в городе Коломне, собиравши подаяние, которое и отсылал на украшение и нужды храма Божия в село Шкинь Коломенского уезда. Благодаря трудам юродивого храм сей в настоящее время — в самом цветущем состоянии; можно безошибочно сказать, что от креста и до камня основания в храме, все устроено стараниями покойного. Описываю последние дни жизни, кончину и торжественное погребение покойного раба Божия Даниила.
Зимнее время раб Божий Даниил большую часть проводил в доме церковного старосты шканской церкви (настоятелем Свято-Духовской церкви был священник Гавриил Воскресенский), и однажды перед сырной неделей, выйдя из дому, зашиб себе ногу. Образовалась болезнь, и неутомимый труженик принужден был лечь в постель. Пролежал он около 10 недель, а затем был отправлен в земскую больницу, где и пребывал до своей кончины. Незадолго до смерти Даниила жители города узнали, где находился больной, и многие спешили посетить его. Накануне своей кончины страдалец исповедался, причастился святых Христовых таин и 18 августа (31 августа по н. ст. — Ред.) в 2 с половиной часа пополудни, простившись с ближними, мирно скончался в полной памяти.
Весть о кончине проводившего многие годы в юродстве быстро разнеслась по городу, и толпы жителей всех сословий и состояний спешили в больницу, где со дня смерти до погребения усердствующими священнослужителями совершались панихиды при гробе почившего. Все нужное к погребению было немедленно пожертвовано; имущества покойного как не было при его жизни, так и после его смерти ничего не оказалось. В день погребения двор больницы был переполнен собравшимися провожать гроб покойного в городской собор. После утренней панихиды тело покойного в предшествии многих священников и в сопровождении многих граждан было вынесено в собор, который в это время был переполнен молящимися.
Литургию совершал протоиерей собора в сослужении двух священников. После пения запричастного стиха один из служивших литургию, настоятель Воскресенской церкви отец Крылов, произнес прекрасную проповедь, заставившую многих проливать слезы. К погребению присоединились еще семь священников из городских церквей. По окончании обряда похоронная процессия направилась к Московской заставе. Бренные останки покойного, как усердного благотворителя, были похоронены в храме села Шкинь. Несмотря на дождливую погоду, народу было множество. Это было 20 августа.
У не знающих личности покойного невольно явится вопрос: что за причина посещения многочисленной и разнообразной публикой болящего? Вследствие чего стеклась большая часть граждан к гробу почившего и в храм Божий? Что за заслуги? Что за труды? Что за жизнь? За что такое усердие? Откуда являются слезы при молитве за бедного, странного и чуждого всем человека?
Вот и ответ. Раб Божий новопреставленный Даниил происходил от родителей своих — сильных приверженцев раскола. Юный сын, по внушению Духа Божия, оказался чуждым раскола и очень часто тайно от своих домашних посещал храм Божий, где постепенно усовершенствовался в вере и пламенной любви к Богу чрез усердную молитву и внимательное слушание слова Божия. Родители с прискорбием замечали уклонение от их обрядов и частое посещение храма и в сильном гневе наказывали, били и нередко среди зимы, оставляя его в одном нижнем белье, запирали в холодную комнату, но все старания отклонить сына от его спасительного пути оказались бесполезными. Благочестивый отрок остался твердым в своих поступках. Ни болезни, ни скорби, ни какие мучения, ни голод, ни холод — ничто не могло отклонить отрока от правды и истинной любви Божией.
И вот однажды Даниил, видя препятствие на каждом шагу от своих домашних для продолжения истинного служения своему Господу, задался мыслью покинуть все, что препятствует ему на его спасительном пути. И он, недолго думая, в одну из зимних ночей, оставшись в одном нижнем белье, с непокрытой головой и босой, тайно убежал из дома родительского и поспешил к храму Божию, который находился в нескольких верстах от его дома. Здесь он излился в своей пламенной молитве пред Господом и, укрепленный свыше, не оглядываясь назад, вступил на один из труднейших подвигов — юродство Христа ради. С 15-летнего возраста и до дня кончины ревностный труженик переносил все тяготы и лишения, исполненный пламенной верой, он хорошо знал, что Господь поможет ему перенести все, что для человека кажется невозможным. Он не заботился, по слову Евангелия, что есть и что пить и во что одеться, помня слова Спасителя: «Трудящийся достоин пропитания» (Мф. 10: 10). Он совершенно не имел ничего собственного, не пользовался ни одной полушкой, отдавая все на храм Божий, постоянно ходил с непокрытой головой и босой, в одном только нижнем белье. Господь, видя труды Своего подвижника и сердечную любовь и веру, укреплял его и согревал его сердце.
Вот в таких-то трудах подвизался раб Божий — новопреставленный Даниил. Получивши болезнь и предчувствуя приближение своей кончины, страдалец без ропота переносил все, выпавшее на его долю и умер с молитвой и духовной радостью, напутствуемый святыми тайнами и благословением Церкви.
Кто из граждан Коломны не знал сего труженика, постоянно ходившего по улицам города, как летом, так и холодной осенью, а нередко и зимой, собиравшего подаяние между жителями?! И вот все подававшие и знавшие его в день погребения пришли помолиться о душе праведного. И долго-долго еще останется в памяти граждан это потрясающее душу отдание последнего христианского долга почившему о Господе. Никто из присутствовавших не погнушался, несмотря на свое выдающееся положение в городе, поклониться праху покойного и дать последнее целование с пожеланием царства небесного скончавшемуся подвижнику.
Слово на погребение раба Божия Даниила Ивановича, Христа ради юродивого, сказанное в коломенском Успенском соборе 20 августа 1884 года
«Подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох: прочее соблюдается мне венец правды» (2 Тим. 4: 7−8), — так говорил святой апостол Павел, приближаясь к концу своей земной жизни. Говорил в смиренном и покойном сознании, что он, хотя и «изверг» (1 Кор. 15: 8) в среде земнородных, как сам себя называл, все же трудился во славу Божию и для неба. Говорил в глубоком убеждении, что за такой труд у правды Божией, милосердием своим призывающей и вспомоществующей немощам человеческим, есть достойное мздовоздаяние в вечности. Не то же ли самое говорит о себе и зде предлежащий, почивший о Господе раб Божий Даниил, говорит устами живых еще здесь, говорит едва ли не общим голосом всех, кто его хоть сколько-нибудь знает?
«Подвигом добрым подвизахся…» Разнообразны бывают подвиги людей на спасительном пути добра. Один безропотно несет бремя пожизненной нищеты; другой терпеливо переносит упорные и тяжкие болезни; третий благосердно приемлет злоречие, презрение и всякое гонение; иной благочестно и неослабно проходит поприще общественной и семейной жизни со всеми треволнениями и соблазнами; кто-то самоотверженно держит добровольно подъятое знамя монашеского и отшельнического обета целомудрия, послушания и нестяжания — и все это соделывают ради Христа и своего спасения.
Что же сделал для этого сей почивший?
О, он, не чуждый многих общехристианских добродетелей, избрал такой подвиг, который несли лишь очень немногие, — высокий подвиг юродства во Христе! Рожденный в среде раскола (в приходе села Лыкова Коломенского уезда), он с юных лет уклонился от него, покинув отчий дом. Сиротою потом рос в прилежании и труде при сельском православном храме (в селе Шкинь Коломенского уезда), так что, подобно пророку Самуилу, часто засыпал при нем на паперти, чтобы благовременно и в числе первых быть в этом училище благочестия. В нем он научился божественной премудрости, навык церковному пению, чем любил питать свою душу до самой своей смерти. И благодать Божия, раз коснувшись его нежного сердца и озарив его светом православной веры, возрастала в нем со дня на день и достигла «в полную меру возраста, в мужа совершенна» (ср.: Еф. 4: 13). Что для других было неудобоносимым, то в нем оказалось легко исполнимым. Так, он и лето, и зиму, и в зной, и в холодное время стал ходить по городам и селениям в одной срачице, босым, глубоко сосредоточенным сам в себе своеобразным редким и отрывистым, но веским и иногда прозорливым словом.
Кто из нас не видал его таким? Кто не знает, что только предсмертная лютая болезнь поневоле заставила его оставить этот подвиг? И был он у Промысла великим и славным орудием!
Без малейшего искательства и лести, без усиленных просьб и вымогательства со стороны почившего, по одному благосклонному чувству доверия и уважения к нему, христолюбивые души снабжали его даянием, которое он собирал без счета, без корыстной страсти, без усвоения себе на то права собственности, с единственным назначением — на дело Божие, святое. Устройство и благополепие храмов Божиих, особенно его родного шкинского храма, — вот дело, столь излюбленное им, дело, которому он жертвовал и покоем и трудами, всем, что собирал, до последнего гроша доброхотного подаяния. И насколько величественны эти видимые памятники его неустанных забот и попечений, настолько они говорят о той христианской любви к нему, которая всегда пламенела в обществе, в сердцах попечителей. Именно она собрала и окружила гроб его таким множеством сочувствующих и молящихся за него, именно она выразилась соревнованием обществ коломенского и шкинского из-за места его погребения.
Что же, в самом деле, так привязывало к нему, или, по крайней мере, заставляло почитать его при жизни? Чем объяснить такое редкое сочувствие к нему по смерти? Ужели двигателем того был один вид юродства его, столь необычный в порядке вещей? Нет, при неизменной ровности, неподдельности и долговременности подвига его (по сказанию, Даниил Иванович скончался 62-х лет), как-то сказывалась в нем благодатная сила, всегда способная являть в людях чудесную крепость и невероятное терпение. Кроме этой силы христианин не знает другой силы в делах богоугодных. И поистине он был муж святой веры, враг плотоугодия своего. Воздержание его во всем и довольство малым, кажется, всем нам известны. Если же так, если по неложному обетованию Спасителя, сказавшего: «Веруяй в Мя, имать живот вечный» (Ин. 6: 47) и «на суд не придет, но прейдет от смерти в живот» (Ин. 5: 24), если, наконец, прибавим, что сей раб Божий свой многоболезненный конец жития переносил с примерным терпением и спокойствием духа и в преддверие смерти вступил напутственный святыми таинствами Церкви, то дерзнем ли не приложить и его к числу тех, о которых говорит Тайновидец: «Блажени мертви, умирающие о Господи отныне», дерзнем ли не отнести к нему и клятвенное уверение Духа Божия: «Ей, глаголет Дух, да почиют от трудов своих» (Апок. 14: 13)?! Пусть час его пробил, и окончилось течение его земное, пусть нещадная смерть изъяла из среды нашей дорогую жизнь многоплодного подвижника, пусть мрачный гроб и хладная земля сокрывают бренные останки его, — не умрет вера его, так как он соблюл ее до конца. Она отверзает и ему лоно царствия Божия. Ибо, если и по правосудию человеческому награды следуют за трудами, то тем более, по правосудию Божию, верные и ревностные исполнители дел богоугодных, «подвигом добрым подвизавшиеся», услышат в свое время радостный глас: «Благие и верные рабы, внидите в радость Господа Бога» (Мф. 25: 23). Так это будет по милосердию Божию!
Теперь же, зная, что все же он был человек и, следовательно, не чужд греха, остановимся в своем слове похвалы. Он не любил многоречия и тем более похвал. Вместо того помолимся, братие, чтобы уготованный венец правды для праведника увенчал и главу раба Божия Даниила, чтобы Господь водворил его «в место светло, в место покойно, идеже еси праведнии пребывают». Аминь.
Из «Московских церковных ведомостей» за 1884 г.
Материал подготовлен Татьяной Пономаревой
