 |
| Столетие.Ru | Ярослав Бутаков | 31.08.2009 |
1. «Дубина для русских парней»
Истоки американской политики ядерного шантажа СССР восходят к периоду осуществления Манхэттенского проекта, как называлась программа создания атомной бомбы. Уже в 1944 году, когда в руки американцев попали первые достоверные сведения о ходе немецких работ над урановым проектом, им стало очевидно, что Германия безнадёжно отстала от США в этом деле. Кстати, как иные считают, главную роль в этом сыграла позиция немецких физиков-ядерщиков, которые, как и многие в рейхе, находились в духовной оппозиции режиму Гитлера, а потому сознательно тормозили работу над атомным оружием. Тогда же стало ясно, что для окончательного разгрома Германии и Японии не понадобится нового сверхмощного оружия. Тем не менее, работы по Манхэттенскому проекту продолжались. Теперь уже — для послевоенного устрашения русских.
Когда президенту США Гарри Трумэну доложили об успешном испытании первой атомной бомбы в Аламогордо (16 июля 1945 года), он воскликнул: «Теперь у меня есть дубина против этих русских парней!». В это время СССР и США ещё были союзниками по антифашистской коалиции, и в ближайшее время ожидалось вступление Советского Союза в войну против Японии. Как свидетельствуют материалы заседаний Императорского совета Японии 9 августа 1945 года, именно объявление войны Советским Союзом, а вовсе не атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, стало решающим фактором, побудившим японское руководство принять решение о капитуляции. Так что сброс американских ядерных бомб на японские города 6 и 9 августа 1945 года был тоже, по существу, демонстрацией военного превосходства не перед Японией, а перед СССР.
Историки как-то обходят вниманием один значимый факт. Первый открытый ядерный шантаж Советского Союза США произвели уже в марте 1946 года. Это было связано с событиями в Иране.
В ходе войны эта страна была оккупирована войсками СССР и Великобритании с целью положить конец проискам германской агентуры в Иране. Обе страны обязались вывести войска из Ирана в течение шести месяцев после окончания войны. Естественно, и СССР, и Запад стремились использовать период оккупации для укрепления своего влияния в Иране. Советский Союз поддерживал национальное движение в Иранском Азербайджане с целью его последующего присоединения к Азербайджану Советскому. Западу было важно не допустить распространения советского влияния на юг, к нефтеносным берегам Персидского залива. Настолько важно, что ради этого США предъявили Советскому Союзу ультиматум: или наши войска выводятся из Ирана в срок, или по СССР наносится атомный удар. Даже Берлинский кризис в Европе не вызвал такой резкой реакции со стороны Вашингтона.
Разумеется, советское руководство, чтобы не сознаться в объективной слабости, скрыло тогда от своего народа факт американского ультиматума. Было объявлено, что СССР выводит свои войска из Ирана в срок, согласно договорённостям. В то же время британские войска, к которым добавились американские, остались в Иране «по просьбе» иранского правительства. Опираясь на их поддержку, шахский режим подавил демократические и национально-освободительные движения и на десятилетия обеспечил безраздельное присутствие англо-американцев в Иране.
Первый план ядерной войны против Советского Союза Пентагон принял ещё в конце 1945 года. Он получил условное наименование «Тоталити» («Всеохватность»).
План предусматривал нанесение атомных ударов по таким городам СССР, как Москва, Горький (Нижний Новгород), Куйбышев (Самара), Свердловск (Екатеринбург), Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Новокузнецк, Иркутск, Ярославль. Предполагалось применение 20−30 атомных бомб. Такого их количества у США в то время не было, но план рассчитывался на перспективу. Удары должны были производиться с самолётов-носителей («летающих крепостей»), дислоцированных в Западной Европе, на Среднем Востоке, в Турции и Японии.
В 1946 году, в связи с увеличением ядерного арсенала США, план был пересмотрен. Теперь он был рассчитан на использование примерно полусотни атомных бомб и получил обозначение «Пинчерс» («Клещи»). По оценке Комитета начальников штабов (КНШ) видов вооружённых сил США, атомные бомбардировки должны были привести к уничтожению 20 советских городов в семи промышленных районах, и прежде всего — Москвы, нефтеносного района Баку, Уральского промышленного района.
Новый план «Сиззл» («Шкворчанье»; по другим данным — план «Траян»), принятый Пентагоном в 1948 году, предусматривал нанесение ударов 133 атомными бомбами по 70 советским городам, в том числе восемью — по Москве и семью — по Ленинграду, который восстановил свою промышленность и снова стал, как и до войны, одним из крупнейших индустриальных центров СССР. План «Дропшот» («Разящий выстрел»), разработанный в начале 1950-х годов, был рассчитан на использование порядка 300 атомных зарядов по 200 советским городам. Правда, в это время в Европе размещалось только 16 американских ядерных бомб такой же мощности, как сброшенные на Хиросиму и Нагасаки. Но, в случае принятия решения об атомной бомбардировке Советского Союза, этот арсенал мог быть легко пополнен с территории Соединённых Штатов.
Политика ядерного устрашения продолжалась.
В 1948 году во время возникновения кризиса вокруг Западного Берлина президент США Трумэн отдал приказ о переброске в Великобританию 60 «летающих крепостей» В-29 с атомным оружием, о чём было открыто заявлено СМИ.
В разгар войны в Корее весной 1951 года командующий «войсками ООН» четырёхзвёздный генерал Макартур, уверовавший в своё всемогущество после принятия капитуляции японцев, предложил произвести ядерные бомбардировки городов Китая, поддерживавшего Северную Корею. Здесь уже Трумэн не смог стерпеть, что генерал вмешивается в его, президентские, полномочия (с сентября 1948 года принять решение о применении атомного оружия мог только президент США), и сместил зарвавшегося вояку с должности.
Но это не означало принципиального отказа от использования ядерного оружия. Избранный в конце 1952 года президентом Дуайт Эйзенхауэр 11 февраля 1953 года обсуждал с членами Совета национальной безопасности вопрос об атомной бомбардировке района Кэсон в Северной Корее, который президент назвал «хорошей целью для такого рода оружия». Необходимо заметить, что в Кэсоне с июля 1951 года проходили, время от времени прерываясь, переговоры о перемирии, и эта зона была признана как бы закрытой для военных действий. Шеф ЦРУ А. Даллес заметил, что нет оснований соблюдать иммунитет Кэсона, поскольку переговоры о перемирии в данный момент не ведутся. В то же время он высказался принципиально против применения ядерного оружия, чтобы «не провоцировать Советы». Его поддержали председатель КНШ Омар Брэдли и командующий в Корее Марк Кларк. Президент согласился с доводами военных и спецслужбистов.
Дело в том, что к тому моменту у СССР уже имелось несколько атомных бомб.
2. Урановый проект СССР
Советский Союз не позже других великих держав вступил в «ядерную гонку». Более того, у нашей страны имеется даже несколько приоритетов в этой области. В 1932 году в составе Ленинградского физико-технического института (ЛФТИ), руководимого академиком Абрамом Иоффе, была создана лаборатория по изучению атомного ядра во главе с Игорем Курчатовым. В 1939 году физики Юлий Харитон и Яков Зельдович впервые в мире произвели теоретический расчёт цепной реакции деления ядра атома урана. В 1940 году сотрудники курчатовской лаборатории Георгий Флёров и Константин Петржак открыли явление самопроизвольного распада ядра атома урана.
30 июня 1940 года Президиум АН СССР создаёт Комиссию по проблеме урана. Её председателем назначается видный радиохимик академик Виталий Хлопин, его заместителями — Иоффе и Владимир Вернадский. Среди членов комиссии — Харитон, Курчатов, Пётр Капица.
Шла Вторая мировая война, и различные страны, в первую очередь — Великобритания, Германия, а за ними и США, постепенно засекречивают научные работы по ядерной проблеме. В иностранных научных журналах перестают публиковаться результаты исследований в этой области. Для советских учёных это служит сигналом, что данные страны приступили к практической реализации программ создания атомного оружия. К этому бы шло дело и у нас, но помешало нападение гитлеровской Германии 22 июня 1941 года. Лучшие научные кадры были отвлечены на решение более насущных проблем. В частности, Курчатов вёл работы по размагничиванию кораблей советского ВМФ, чтобы снизить потери от немецких магнитных мин.
Вторая мировая война, задевшая США только краем, стимулировала в этой стране работы по урановой проблеме, тогда как в других воевавших странах замедлила. Гитлер, когда ему в 1938 году доложили состояние дел в этой области и оценили срок создания атомной бомбы в четыре года — в 1942 году, сказал, что к тому времени война уже закончится. И в дальнейшем, когда положение Германии ухудшилось, работы над атомной бомбой не могли развернуться в полную силу потому, что приходилось наращивать производство обычного оружия для более неотложных нужд.
Даже Великобритания, которая перед войной добилась наибольшего продвижения в деле создания компонентов ядерного оружия, оказалась вынуждена передать все разработки Соединённым Штатам — само Соединённое Королевство не имело возможности довести эти работы до конца.
Когда остро актуальным был вопрос о жизни и смерти Советского государства, нам было не до создания чудо-оружия на перспективу. Требовалось обычное вооружение, причём как можно больше, а главное — скорее. Но это не значит, что ядерная проблема исчезла из поля зрения советского руководства. Более того, в самый опасный период германского наступления на Москву, 12 октября 1941 года, Сталин командировал в США опытного советского разведчика, начальника 1-го управления НКГБ Владимира Зарубина. Под легендой секретаря полпредства (позднее вице-консула в Нью-Йорке) Зубилина он должен был организовать агентурную работу по сбору информации о разработке атомной бомбы. Таким образом, уже тогда советское руководство считало США лидером в деле создания этого нового оружия.
В 1942 году советская разведка получила достоверные сведения о том, что и Германия работает над созданием сверхмощного оружия. Весной того же года бывший сотрудник лаборатории Курчатова, а в тот момент — простой 29-летний техник-лейтенант ВВС Георгий Флёров пишет письмо… на имя Сталина, в котором обращает внимание на необходимость заняться урановой проблемой.
«Вот уже 10 месяцев прошло с начала войны, и всё это время я чувствую себя в положении человека, пытающегося головой прошибить каменную стену, — писал лейтенант Флёров всесильному вождю, — В чём я ошибаюсь? Переоцениваю ли значение „проблемы урана“? Нет, это неверно. Единственное, что делает урановые проекты фантастическими — это слишком большая перспективность в случае удачного решения задачи… Мы все хотим сделать всё возможное для уничтожения фашистов, но не нужно пороть горячку — заниматься только теми вопросами, которые подходят под определение насущных военных задач». Далее Флёров предлагал созвать совещание специалистов по ядерной проблеме и наметил его состав, а кроме того, просил Сталина о присутствии, «явном или неявном», на этом совещании.
Письмо дошло до адресата. В совокупности со всей остальной информацией, поступавшей к вождю, это решило вопрос. В сентябре 1942 года Сталин вызывает в Москву из эвакуации академиков Иоффе, Вернадского, Капицу и Хлопина и предлагает им высказаться на предмет возобновления исследований деления ядра уранового атома. Учёные единодушно — за возобновление. Вслед за тем из Казани в Москву вызывается Курчатов, который по заданию Сталина готовит докладную записку с обоснованием работ по ядерной проблеме. К этому времени принципиальное решение уже было принято.
В ноябре 1942 года Сталин созывает специальное заседание Государственного комитета обороны (ГКО), посвящённое началу практической реализации программы создания атомного оружия.
Из специалистов на заседание были приглашены Иоффе, Хлопин, Капица, академик Николай Семёнов (будущий Нобелевский лауреат) и Курчатов. Когда Иоффе высказал предположение, что на осуществление этой программы потребуется лет десять, Сталин решительно заявил, что такой долгий срок страну не устраивает. Вслед за этим вождь предложил Иоффе возглавить проект. К удивлению Сталина, академик отказался от такой чести (но и ответственности) и предложил вместо себя относительно молодого (39 лет) профессора Курчатова. Капица поддержал эту кандидатуру. Сталин согласился, но потребовал, чтобы Курчатову при этом дали звание академика.
До войны Курчатов дважды избирался в АН СССР, но оба раза неудачно. Сначала, ещё в ноябре 1934 года ЛФТИ выдвинул его кандидатуру в члены-корреспонденты Академии наук, но большинство академиков забаллотировало перспективного физика, только за два месяца до этого получившего степень доктора наук. В 1938 году Курчатова снова выдвигают, на этот раз в действительные члены Академии наук, но не помогают ни запущенный годом ранее первый в СССР циклотрон, ни рекомендации Иоффе. Курчатова «прокатывают» вторично. И только уже после создания (12 апреля 1943 года) Института атомной энергии под его руководством, Курчатова 29 сентября того же года избирают академиком.
Тем не менее до конца войны работы над атомным оружием не могли развернуться быстрыми темпами. Сказывались всё те же неотложные нужды фронта. И только успешное испытание американской ядерной бомбы форсировало деятельность в этом направлении у нас.
Сталин узнал об американском испытании во время Потсдамской конференции. Эту новость сообщил ему президент США Трумэн. Вот как описывает реакцию Сталина присутствовавший там Черчилль:
«Я был уверен, что он не представляет всего значения того, о чём ему рассказывали. Совершенно очевидно, что в его тяжёлых трудах и заботах атомной бомбе не было места… Ничто не помешало бы ему сказать: „Благодарю вас за то, что вы сообщили мне о своей новой бомбе. Я, конечно, не обладаю специальными техническими знаниями. Могу ли я направить своего эксперта в области этой ядерной науки для встречи с вашим экспертом завтра утром?“ Но на его лице сохранялось весёлое и благодушное выражение, и беседа между двумя могущественными деятелями скоро закончилась. Когда мы ожидали свои машины, я подошёл к Трумэну. „Ну, как сошло?“ — спросил я. „Он не задал мне ни одного вопроса“, — ответил президент. Таким образом, я убедился, что в тот момент Сталин не был особо осведомлён о том огромном процессе научных исследований, которым в течение столь длительного времени были заняты США и Англия».
Вот как сумел Сталин скрыть свою подлинную реакцию на полученное известие! Разумеется, ему не было нужды отправлять советского специалиста-ядерщика для консультаций с американцами, поскольку работы такого рода уже давно велись в Советском Союзе по заданию Сталина. У нас были «консультации с экспертами» на ином уровне, речь о чём пойдёт чуть ниже. Не требовалось Сталину задавать вопросы Трумэну, ибо тот не сообщил бы советскому вождю ничего такого, чего Сталин не знал об атомной бомбе. И такой хитрый лис, как Черчилль, был введён в полное заблуждение!
Сразу по возвращении с Потсдамской конференции Сталин пригласил к себе Курчатова и спросил, почему тот требует так мало средств для максимального ускорения работ над атомной бомбой?
Курчатов ответил, что в такой момент, когда разрушенная страна только-только оправляется от войны, восстанавливает народное хозяйство, он просто не решается запрашивать больше. На что Сталин ответил: «Дитя не плачет — мать не разумеет, что ему нужно. Просите всё, что угодно. Отказа не будет».
20 августа 1945 года постановлением ГКО был образован Специальный комитет по ядерному оружию. Его председателем был назначен Лаврентий Берия, тогда ещё нарком внутренних дел. В декабре 1945-го Берия был освобождён от должности главы НКВД с тем, чтобы он мог сосредоточиться на курировании ядерного проекта (это не означало понижения статуса — вскоре, в 1946 году, Берия становится членом Политбюро).
Ядерная программа была только одной из нескольких, реализация которых должна была покрыть отставание СССР от США в ходе уже разворачивавшейся гонки вооружений и «холодной войны», неминуемость которой осознавалась советским руководством ещё во время войны «горячей». Нужно было осваивать трофейные немецкие наработки в области новейших вооружений, создавать стратегические бомбардировщики, реактивную авиацию, ракетное оружие… В конце 1945 года для координации всех подобных работ создаётся Научно-технический совет во главе с наркомом боеприпасов Б. Ванниковым, заместителями которого назначаются Курчатов и нарком химической промышленности, зампред Совнаркома М. Первухин.
Летом 1945 года, после первого американского испытания, Курчатов в ответ на запрос правительства пообещал, что атомная бомба будет создана в течение пяти лет. Но эта «пятилетка» была выполнена советскими учёными и техниками в четыре года!
25 декабря 1946 года на построенном в Москве первом советском атомном реакторе была осуществлена первая в нашей стране цепная ядерная реакция — спустя четыре года после того, как первая в мире цепная реакция была произведена в США.
Вскоре теоретические работы над атомной бомбой сосредоточились в Сарове, переименованном в Арзамас-16 и на десятилетия исчезнувшим с карты СССР, ставшим закрытым городом. А осенью 1947 года в Семипалатинской области стал сооружаться полигон для испытания атомного оружия. В 1948 году было принято решение сосредоточить усилия на изготовлении одного варианта бомбы — плутониевого. 29 августа 1949 года советское ядерное оружие стало реальностью.
Сразу после испытания было проведено исследование радиоактивности. На танке, оборудованном системой защиты (свинцовыми листами), через место взрыва проехал лично министр здравоохранения СССР А. Бурназян. Следом за ним проехали военные, а также учёные — руководители проекта. В ходе испытаний исследовалось влияние взрыва и радиоактивности на наземные постройки, военную технику, домашний скот.
Советское руководство, создававшее себе имидж борца за мир во всём мире, поначалу было в затруднении, как сообщить своему народу и остальным странам о своём первом атомном испытании. «На помощь» пришли США, где уже через несколько дней знали о советском ядерном взрыве и не стали молчать. 3 сентября 1949 года В-29, совершавший разведывательный полёт вдоль тихоокеанского побережья СССР, при заборе проб воздуха обнаружил повышенную радиоактивность. Проверка проб не оставила сомнений у специалистов: в СССР взорвана плутониевая бомба.
Трумэн сначала не хотел верить фактам. Ведь военные его заверяли, что СССР сможет самостоятельно создать атомную бомбу не раньше, чем лет через пятнадцать!
Он затребовал у учёных новых проверок. И только когда уже не осталось никаких сомнений, 23 сентября 1949 года президент США заявил: «Мы имеем свидетельства того, что несколько недель назад в СССР был произведён атомный взрыв».
3. Наука и разведка
Взорванное 60 лет назад на полигоне под Семипалатинском плутониевое устройство было точной копией американской бомбы «Толстяк» (только без внешних стабилизаторов), четырьмя годами ранее сброшенной на Нагасаки. В 1990-е годы, когда всплыло много информации, ранее секретной, стали часто говорить, что советские специалисты-ядерщики, по сути, сами не создали ничего. Что вся работа над атомным оружием была выполнена разведкой, а учёным оставалось только скопировать бомбу.
Хотя доля истины в этих утверждениях есть, не надо забывать, что выполнить успешное копирование ядерной бомбы можно было только на достаточно высоком уровне знаний и технологий.
Но, отмечая достижения наших учёных, следует воздать должное самоотверженной работе разведчиков. Действительно, в распоряжении отечественных специалистов находились материалы, регулярно передававшиеся нашей резидентуре работавшим в рамках Манхэттенского проекта немецким (по происхождению) физиком-ядерщиком, коммунистом Эмилем Юлиусом Клаусом Фуксом. Любопытна, кстати, его судьба. Когда он был разоблачён, его судил британский суд. Фукс получил 14 лет за раскрытие военной тайны дружественному (!) государству. Суд учёл лишь те сведения, которые Фукс передал СССР в 1942—1945 гг., когда наше государство и Англия ещё оставались формальными союзниками. Однако, как мы знаем теперь, Фукс снабжал нашу разведку данными по меньшей мере до 1948 года. В частности, он успел снабдить наших учёных материалами по созданию ещё более мощного оружия — термоядерной бомбы. Закончил свои дни Фукс на родине, гражданином ГДР, не дожив одного года до крушения социализма.
Мы видели, в какой сложной международной обстановке осуществлялся советский ядерный проект. В тех условиях мы просто не могли поступить иначе.
Необходимо было как можно скорее ответить на американский вызов и получить атомное оружие. А каким путём — уже неважно. Главное — чтобы оно было в наличии.
Но одновременно наши учёные вели работу над новыми, более совершенными типами атомной бомбы. Если первая бомба получила обозначение РДС-1, то РДС-2 и -3 полностью оправдывали свою аббревиатуру (см. выше). Их испытания состоялись в 1951 году, причём РДС-3 был первой советской атомной бомбой, сброшенной с самолёта. Их мощность была вдвое выше, чем у американского «Толстяка» и РДС-1 (40 кт против 20), а вес — почти вдвое меньше (3 т вместо 5).
Самостоятельность отечественной научной мысли особенно проявилась в ходе создания водородной бомбы. Указание о начале работ над этим видом оружия было отдано Сталиным весной 1948 года, после передачи Фуксом очередной порции секретных материалов — на полтора года раньше, чем о работах такого рода в США было доложено президенту Трумэну. Хотя у нас были известны первоначальные наработки этого оружия американцами, мы шли своим путём, и наши термоядерные устройства конструктивно не повторяли американские, пусть и не сразу стали столь же мощными.
1 ноября 1952 года США испытали в стационарном положении свою первую водородную бомбу «Майк» мощностью 10 Мт. 12 августа 1953 года было испытано первое советское термоядерное оружие (РДС-6). Его мощность составила всего 400 кт, но зато эта бомба была сразу приспособлена для сбрасывания с самолёта. 1 марта 1954 года американцы взорвали ещё более мощную, чем первую, бомбу «Браво» мощностью 15 Мт. Однако 22 ноября 1955 года над Семипалатинским полигоном было испытано советское термоядерное устройство новой конструкции (двухступенчатый термоядерный заряд), ставшее основой советского термоядерного арсенала. Американцы же произвели первый сброс водородной бомбы с самолёта только в 1956 году. Полное же преодоление отставания от США было ознаменовано испытанием над Новой Землёй в октябре 1961 года «царь-бомбы», как её назвали конструкторы, мощностью 50 Мт. Вкупе с уничтожением зенитными ракетами над Уралом годом ранее американского сверхвысотного самолёта-разведчика У-2 (что показало способность СССР защитить своё воздушное пространство от любых военных средств противника) это означало, что СССР овладел всеми современными оружейными технологиями.
В ряду событий, приведших к установлению ядерного паритета, испытание, осуществлённое ровно 60 лет назад, по праву стоит на первом месте по своему значению и влиянию на дальнейшее.
http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/rossii_po_silam_vse_2009−08−28.htm
