От автора. Геолог Г. Бискэ, отвечая в своей статье («СПб ведомости» от 3 апреля с. г.) на мои рассуждения о движущих силах истории («СПб ведомости» от 23 января с. г.), утверждает, что историю движут наука и техника, а людям, обществу, государству надо к этому движению приспосабливаться — иначе, мол, соседи уйдут вперед, а мы отстанем.
Александр КАЗИН, доктор философских наук, профессор
Когда-то подобное понимание истории называлось технократизмом, и даже марксисты-ленинцы критиковали его за упрощение исторического процесса. К счастью (или к несчастью — кому как нравится), человеческая история и культура движутся многими разнонаправленными силами. И результат далеко не так очевиден, как кажется геологу. Попробуем в этом разобраться.
Все выше, и выше, и выше?
Помню, в детстве я увлекался романами Жюля Верна, в которых замечательный французский фантаст описывал будущие победы человеческого разума на почве великих научных открытий и их технологических применений — электричества, телеграфа, железных дорог, неуловимых подводных кораблей и др. Особенно мне нравилась фраза: счастливы не те страны, что богаты золотом, а те, что богаты железом. Правда, уже при жизни Жюля Верна великий писатель земли русской Лев Толстой задал себе и миру вопрос: «Железные дороги — чтобы ездить куда? Телеграф, чтобы передавать что?». Ныне, в начале XXI века, глобальный технократический оптимизм вызывает лишь печаль. Газовые камеры во время второй мировой войны были созданы по последнему слову физики и химии, а крупнейшее достижение фундаментальной науки — атомная энергия — было немедленно использовано для уничтожения сотен тысяч жителей мирных японских городов. Да, человечество вышло в космос и изобрело Интернет, однако «покоренный» термояд ежеминутно грозит ему технотронным апокалипсисом, небо бороздят спутники-шпионы, а половину информации, обращающейся в виртуальной сети, составляет порнография (это подсчитано в килобайтах). Недавно президент США Обама разрешил работу со стволовыми клетками эмбрионов (фактическое их убийство), а в Англии испытали первый образец машины для чтения мыслей — увлекательная перспектива, не правда ли?
Я пишу это, разумеется, не для того, чтобы кого-то пугать или разочаровывать в гарантированном (кем или чем?) «общечеловеческом» прогрессе. Если быть последовательным атеистом и одновременно верить в такой прогресс, то надо открыто предположить нечто вроде «святой материи», внутри которой находится некий таинственный «вечный двигатель», толкающий вперед природу и историю, причем в неизменно восходящем направлении. Однако доктору геологии, полагаю, известно, что вечный двигатель невозможен, а второе начало термодинамики работает как раз в обратном направлении — от тепла к холоду, от порядка к хаосу, от красоты к энтропии. Из ничего ничто не возникает.
Прогресс и глобализация
Наша страна — как и весь мир — переживает трудное время. Нынешний кризис не просто финансовый или экономический: это системный кризис постхристианской цивилизации. Чтобы предложить распаду какую-то альтернативу, необходимо продумать его ценностные причины и следствия. Сделать это тем более необходимо, что начало ХХI века отмечено так называемой глобализацией — процессом радикального разрушения национальной духовности и культуры, особенно в Европе и Америке.
По большому историческому счету, кризис европейской идентичности начался еще в эпоху Просвещения, когда западный человек начал неуклонно утверждать себя как земного бога. Реформация и Просвещение закрепили — соответственно, в культе и в мировоззрении — это самообожествление (самоспасение) просвещенного европейца, сообщив ему при этом религиозную санкцию. Только при этих обстоятельствах мог быть христиански оправдан капитализм — своего рода интернациональная мастерская по производству прибыли, где гарантированный обмен услугами есть прежде всего результат работы на себя, ради своей выгоды, эгоистического расчета. Как писал выдающийся русский мыслитель К. Н. Леонтьев: «Не ужасно ли и не обидно ли было бы думать, что Моисей входил на Синай, что эллины строили свои изящные акрополи, римляне вели Пунические войны, что гениальный красавец Александр в пернатом каком-нибудь шлеме переходил Граник и бился под Арбеллами, что апостолы проповедовали, мученики страдали, живописцы писали и рыцари блистали на турнирах для того только, чтобы французский, немецкий или русский буржуа в безобразной и комической своей одежде благодушествовал бы „индивидуально“ и „коллективно“ на развалинах всего этого прошлого величия?»
Внешне не очень заметный, но неуклонный процесс «снижения» образа человека и привел к глобализации как способу существования современного массового общества и культуры. «Прогресс» такого общества порождает больше вопросов, чем ответов. В нем не будет традиционной религиозной, национальной или культурной жизни. Это будет «бархатная» диктатура транснационального банковского капитала, использующего в своих интересах как управленцев (менеджеров), так и производителей (работников). Их общей задачей будет прежде всего производство концептуально-информационной власти — этой единственной власти «открытого общества». Духовно окормлять такую власть будет оккультная «интеррелигия» — нечто вроде современного экуменизма. Семью как основную ячейку общества здесь заменят временные половые связи, культуру — виртуальные технологии, национальность — принадлежность к той или иной сетевой корпорации («рокеры», «мажоры», «готы» и т. п.), постоянное жилище — функциональные перемещения в пространстве. В задачу глобалистского общества не будет входить формирование духовно-нравственного облика человека, ибо оно обеспечит полную управляемость людьми с помощью нейролингвистического программирования и финансового контроля. В целом «новый мировой порядок» означает конец человека как творения Божия, как Homo Sapiens (человека мыслящего) и Homo Moralis (человека нравственного).
Все, что имело начало, будет иметь конец — это еще Платон установил. Представьте себе Шекспира, вечно сочиняющего свои драмы, или хотя бы себя самого, вечно спешащего утром на службу, а вечером к телевизору. Постмодернистский глобализм есть только наиболее очевидное свидетельство приближающегося финала атеистического эксперимента, начатого Европой в эпоху Великой французской революции. Предоставленный самому себе, человек оказался в конечном счете пустышкой — без истины, без красоты, без идеала, освящающего и осмысляющего его существование. Сегодня в странах, пораженных вирусом постмодерна, уже нет религии, философии, искусства, науки в собственном смысле слова; есть более или менее похожая подделка (симулякр) под них. Во многих странах узаконен гомосексуализм, лет через 10 узаконят зоофилию, потом педофилию, потом некрофилию и кончат людоедством — опять-таки Достоевский предсказал. В феврале по новостным каналам прошло сообщение, что в Петербурге два молодых человека-«гота» (неформальное общественное движение) съели девушку-«эмо» (представителя другого общественного движения). Люди, больные постмодерном, противны самим себе.
Конечно, такой человек — и цивилизация таких людей — долго не протянет. Тем более что она накопила горы оружия, а даже незаряженное ружье раз в жизни стреляет. Лет через 15 — 20 ядерная бомба может стать достоянием многих даже небольших стран, не говоря уже о мощных сетевых организациях, превосходящих иные страны и по территории, и по бюджету. Человечество всегда воевало, и нет никаких оснований думать, что оно перестанет это делать в третьем тысячелетии. Опасность постмодерна в том, что, по сути, он есть практика постжизни, или, попросту говоря, смерти. Да и что еще делать Нарциссу, пережившему самого себя? Конец истории, вопреки Ф. Фукуяме, может наступить не от всеобщего либерального умиротворения, а от войны всех против всех, предсказанной в Апокалипсисе.
Церковь, власть и культура
Что же в таких условиях делать Церкви, государству, народу и, самое главное, человеку, не желающим быть раздавленными колесницей мирового прогресса, столь дорогого г-ну Бискэ?
Перед современной Россией — Третьим, и последним, Римом — стоит гигантской сложности задача — сохранить православную цивилизацию в нехристианском (и частью уже антихристианском) мире. Против этого будут многие — «оранжевые», «зеленые», «розовые"… Чтобы преодолеть реальные и виртуальные «марши несогласных», Российскому государству придется опереться на такие аргументы, перед которыми окажутся бессильны все вольнодумцы и чернокнижники вместе взятые. Человек (как и цивилизация) — это то, во что они верят. В случае России предметом веры являются прежде всего православные духовные ценности (70% православных христиан, 6% мусульман и только 17% атеистов), осмысленные как высшие национальные критерии и цели. Точно так же великодержавие как принцип не должно заслонять тот факт, что держится оно только доверием народа, чувствующего в его носителях — и прежде всего в олицетворяющем его лидере — Божью руку. Понятно, что менять все это каждые четыре года (как того требуют прописи либеральной демократии) было бы чистым безумием. Материальное золото и державный меч должны находиться в России под знаком креста, иначе в один прекрасный день они будут сметены народом, что уже и происходило неоднократно в ХХ веке.
Церковь как таковая, конечно, не политическая партия, однако она не может и не должна оставаться равнодушной к способу социокультурного бытия вверенного ей народа. На приеме в Кремле по поводу своей интронизации патриарх Кирилл напомнил о традиционном православном идеале симфонии духовной и светской власти, употребив в этой связи выражение «цивилизация Святой Руси», точно характеризующее тот религиозно-государственный и культурный идеал, который живет в сознании и еще больше в подсознании русского человека. В начале ХХI века вопрос заключается не в том, верить или не верить, а в том, в кого верить. Времена казарменного атеизма канули в Лету. В 1991 году к власти в Москве под демократическими лозунгами пришли либерал-глобалисты (бывшие коммунисты), ориентированные на золото во всех его видах. Это была новейшая (уже третья за ХХ век) либеральная революция, осуществленная большевистскими методами — партноменклатура конвертировала правительственную власть в экономическую. По глупости или по корысти посткоммунистические либерал-революционеры полагали, что все решит невидимая рука рынка, — и получили в результате страну в границах ХVII века, где конфликтовали все со всеми и где только ленивый не проектировал дальнейший распад страны на «уральскую республику», «дальневосточную республику» и пр.
Так или иначе, В. Путин и его команда предотвратили в начале ХXI века дальнейший распад России, сохранив основы российской государственности (символизируемые царским гербом, советским гимном и демократическим флагом) и покончив с диктатом экономического тоталитаризма. «Семибанкирщине» дали понять, что она не все может. При всем своем внешнем антидемократизме путинские действия соответствовали народной воле, и народ поддержал их — сравните результаты думских и президентских выборов 2003 — 2008 годов. Я уже не говорю о полном провале либерально-западнических партий, списать который на пресловутый «административный ресурс» при всем желании не удается.
Наконец, о современной школе. Школа, по Конституции, у нас отделена от Церкви, и образование у нас светское, но светское не означает атеистическое, ибо последовательный атеизм есть только отрицательная форма веры. Утверждение принципиального безбожия как «единственно верного учения» есть такое же насилие над душами, как и обязательное крещение или обрезание. Более того, действующий ныне закон «О свободе совести и религиозных объединениях» отмечает выдающуюся роль православного христианства в российской истории и культуре и не препятствует преподаванию даже Закона Божия в качестве факультативного предмета, если на то будет воля учащихся и их родителей.
Плывем. Куда ж нам плыть?
Лет десять назад в Европе был в ходу афоризм: Россия умерла, и с этим фактом надо считаться. Прошедшие с тех пор годы показали, что отпевать Россию рано, а хоронить надо скорее тот позднекапиталистический порядок, где виртуальная экономика (спекуляция дензнаками) на порядок превысила реальную и зеленой бумагой торгуют как товаром, обменивая на нее невосполнимые природные и интеллектуальные ценности. А. Чубайс заявил недавно, что подобного кризиса никогда не было, а министр финансов А. Кудрин и вовсе предрек, что нас ждет депрессивная полоса длиною в 20 — 50 лет. Кризис по-гречески означает «суд». В свое время Иисус Христос опрокинул столы менял и торговцев и выгнал их на улицу — нечто подобное произошло и сегодня.
В будущем я вижу одну фундаментальную проблему, от решения которой зависит состояние нашей страны, а значит, и всего мира. Население России в настоящее время составляет примерно 4% от мирового, но на нашу долю Господь отвел около 40% планетарных ресурсов, за которые в ХХI веке развернется жесткая борьба. Следует учесть еще наш демографический коллапс, так называемый русский крест, когда смертность начиная с 1992 года значительно превышает рождаемость. Чтобы справиться со всем этим, России придется соединить свой традиционный православный (не убитый протестантской реформацией) менталитет с постиндустриальными информационными технологиями, заставив их работать не на мифический «общечеловеческий прогресс», а на ценности Духа.
На либерально-рыночных законах русский мир не построишь. Если говорить о действительных перспективах российской экономики, это прежде всего экономика знаний, изобретений, неожиданных фундаментальных идей. Между прочим, русские, а не американцы с японцами изобрели радио (Попов) и телевидение (Розинг — Зворыкин). Транссибирская магистраль была построена за десять лет, а о великих стройках социализма я уже не упоминаю.
В настоящее время Россия предпринимает немалые усилия в плане национального созидания. Президент Д. Медведев на апрельской встрече со слушателями Лондонской школы экономики сказал, что безнравственная экономика рано или поздно приводит к кризису, несмотря на промежуточные благоприятные результаты. Правительство уже предприняло ряд шагов по фактической национализации нескольких частных компаний, оказавшихся неэффективными собственниками. Между тем в Петербурге активно работает сообщество «Делорус», строящее свою деятельность на правильной иерархии духовно-материальных отношений, есть немало предпринимателей-патриотов, заботящихся не только о своем кошельке. В Москве появился богатый «Клуб православных меценатов». Со своей стороны, о социально-ответственном бизнесе толкуют «Справедливая Россия» и КПРФ. Однако это только первые ласточки, символизирующие возможность указанного синтеза. О связанных с ним трудностях можно судить хотя бы по реформам Столыпина (кстати, занявшего почетное четвертое место — после Александра Невского, Пушкина, Сталина — в недавнем замечательном телепроекте «Имя Россия»). По темпам промышленного роста, да и по многим другим показателям Россия обогнала в 1913 году ведущие страны мира — однако кончилось все это февралем и октябрем семнадцатого…
Если нам не удастся осуществить искомое соединение христианской духовной энергетики с высокими технологиями — то есть религиозной классики с цивилизационным модерном, — Россия окончательно распадется, и Евразия будет ввергнута в хаос, войну всех со всеми. Это и будет снятием последних перегородок между народами и цивилизациями. Тогда наша страна разделит судьбу Запада, фактически утратившего собственный духовный потенциал и постепенно захватываемого волнами других цивилизаций. В той же Франции, к примеру, осталось немного французов, для которых собор Парижской Богоматери не просто архитектурное сооружение, а священное место, где хранится терновый венец Христа. Что касается США, то негритянское и латиноамериканское население этой страны скоро превзойдет по численности белых.
Тело России действительно болеет, но дух еще жив. Как заметил в свое время В. С. Соловьев, идея нации заключается не в том, что она сама думает о себе во времени, а в том, что Бог думает о ней в вечности. Русский путь — «по ту сторону» западничества и славянофильства, «красного» и «белого», национализма и космополитизма. Россия в состоянии взять на себя духовное преодоление цивилизационных, политических и национальных противоречий. Тому, кто не хочет или не может это понять, придется еще много думать о России. И будет лучше, если наши замечательные геологи будут искать новые месторождения золота или железа, философы — думать о смысле жизни и все мы вместе — беречь и любить эту прекрасную землю, которая зовется российской страной.
Впервые опубликовано в газете «Санкт-Петербургские ведомости«
