Православные ценности русского предпринимательства

Доклад на VII Международных Ильинских научно-богословских чтениях (Екатеринбург, 27−28 апреля 2009 года)

На религиозные корни предпринимательства впервые обратили внимание немецкие социологи и историки М. Вебер и В. Зомбарт. Капитализм Нового времени имеет религиозную основу — протестантизм. В протестантизме гармонично сочетаются истовая набожность и экономический материализм. В нем культивируется крайний индивидуализм. Поскольку человек общается с Богом напрямую, без посредников, он может рассчитывать только сам на себя, на свои силы. Только сам человек создает себе пути к спасению, причем делает это в земной, мирской жизни. Ни от кого независимый предприниматель высвобождается от патернализма, учась совершать и совершая акты выбора. И человек, и капитал не должны пребывать в праздности, они должны работать, приумножая богатство. Само же богатство, помимо материального достатка, является свидетельством избранности человека. Идея избранничества напрямую увязывается с исполнением профессионального долга, которое становится исполнением долга перед Богом. Так религиозная этика способствует формированию особой хозяйственной этики. Во главу угла ставится не жажда наживы, а добропорядочность, кредитоспособность и умеренность; не авантюризм, а стабильное спокойное существование. М. Вебер обратил внимание на то, что «в качестве наилучшего средства для обретения внутренней уверенности в спасении рассматривается неутомимая деятельность в рамках своей профессии» [1]. Сам М. Вебер не упрощал причинную связь между протестантизмом и капитализмом. Должны быть особые исторические обстоятельства, особая политика государства в отношении предпринимателей, массовые миграции населения, бурный рост техники.

В. Зомбарт не видел причинной связи между протестантизмом и появлением духа капитализма. По мнению В. Парето, Й. Шумпетера и В. Зомбарта в основе капиталистической деятельности лежат хищнические инстинкты, присущие представителям господствующего класса. В. Парето не видел разницы между честными бизнесменами и мошенниками, полагая, что в основе успешности лежит способность к комбинациям, «комбинационный инстинкт». Бизнесмен по сути своей — коварный, стремящийся к выгоде любой ценой человек (оппортунист), а бизнес — это генетически предопределенное поведение. Такую точку зрения развивали В. Зомбарт, а впоследствии — О. Уильмсон. Таким образом, бизнесмен должен обладать особым типом генетически унаследованной психики, доминирующая черта которой — инстинкт накопления и присвоения.

В отличие от М. Вебера, В. Зомбарт был убежден, что наиболее благоприятные религиозные основы для ведения бизнеса создает не протестантизм, а иудаизм. Эта мировая религия никогда не выдвигала идеала бедности. Кроме того, евреи были постоянно гонимы, они отлучались от наиболее престижных занятий, подвергаясь социальной и хозяйственной дискриминации. Именно поэтому самые успешные предприниматели — всегда евреи. Кроме того, христианство и мусульманство запрещало ростовщичество как богопротивное занятие. Оно досталось евреям, именно из него впоследствии выросло банковское дело.

В России сформировался разрыв между православным ценностями, идеалами справедливости и нестяжательства и экономическими устремлениями предпринимательства. Эта проблема охватывает одну из важных особенностей русского менталитета: «Сознание неправды денег в русской душе невытравимо». Ни в художественной литературе, ни в русском фольклоре мы не найдем восприятие личного богатства как мерила жизненного успеха, вызывающего всеобщее уважение. Тема «греховности» капитала характерна для настроений российских предпринимателей. Обилие поговорок «Деньгами души не выкупишь», «Богатому черти деньги куют», «Грехов много, да и денег вволю», — отражают вполне определенное отношение к получению прибыли. В России никогда не было культа богатых людей, который наблюдается в западных странах. Зачастую самими купцами высказывались следующие суждения, что человеку нужно стремиться лишь к тому, чтобы иметь лишь необходимое в жизни. Благотворительность необходима человеку, для того чтобы ощущать, что он живет «в Боге». Богатство неоценимо, когда человек совершенствуется нравственно, духовно. Богатство должно быть приобретено трудом, только в этом случае оно сохранит человека от духовной гибели. Коммерческий успех, к которому стремились российские предприниматели, не затмевал для них моральной стороны этого успеха. На свою деятельность купцы смотрели как на миссию, возложенную Богом или судьбой. Про богатство говорили, что Бог дал его в пользование и потребует отчета.

Своеобразие менталитета российского предпринимательства заключено в базовом сочетании религиозности и моральности. «Душа русского народа была сформирована православной церковью», — заметил Н.А.Бердяев [2]. Для православного сознания главным был поиск смысла жизни, внутренне преобразование личности. Религиозность в русской культуре характеризуется высокой эмоциональностью, склонностью к экстатической сосредоточенности и самоотверженности. Она предполагает установку на природную сплоченность православных в служении Богу и Мiру («обществу»). В философии эта идея обозначается термином «соборность» (В.С. Соловьев). Русский менталитет основан на идее соборности как органического слияния православных в Боге, как единение народа и власти (царя), как единство общины, «общества», «мiра» и природы, как солидарность и коллективизм. Русская религиозность связана с ориентацией на абсолютные, идеальные ценности. Но максимализм религиозных установок вовсе не означает непримиримости, религиозной нетерпимости. Религиозный максимализм направлен на самого православного человека и делает из него страстотерпца. Идея духовной близости, духовного родства, единства всех православных «в Боге» и перед Богом покоится на убеждении, что русский человек должен за всех потрудиться и весь этот мир перетерпеть. Среди других русских духовных ценностей важны осознание возвышенности непрактичного ума, обращенность к небесной жизни, безгреховность, спасение в отстранении от земных благ.

Как возможно успешное существование и развитие русского предпринимательства на фоне столь парадоксального отношения к богатству и деньгам? В том случае, если предприниматель делает деньги «из воздуха», например, занимается ростовщичеством, его душа не может быть спасена в будущем [3]. В деловых кругах, по мнению В.П. Рябушинского, существовала иерархия различных видов хозяйственной деятельности: более всего уважались фабриканты и заводчики, за ними шли купцы. К людям, занимающимся банковской деятельностью, отношение было неискреннее. Их называли «процентщики». Подобная позиция имела религиозные и исторические корни: во-первых, ростовщичество резко осуждает Священное Писание; во-вторых, вплоть до эпохи Петра I государственные правовые акты [4] описывало ростовщичество как богопротивное дело.

Особая русская духовность повседневно и исторически воспроизводится в мышлении и целеполагании каждого русского человека, в том числе и предпринимателя. В Отечественную войну 1812 г. купец первой гильдии Н. Кротый не успел покинуть Москву перед нашествием Наполеона. Французы пытались привлечь его к управлению городом во вновь сформированном городском магистрате. После освобождения Москвы он долгое время подозревался в измене. Дело было прекращено, когда Н. Кротый заявил: «Я не мог изменить Отечеству, потому что я — русский человек, я — православный»!

Религиозность в предпринимательской среде вплоть до 1917 г. воспринималась как безусловная добродетель. Твердое, неколебимое отношение к вере в купеческой среде способствовало упрочению деловой репутации того или иного бизнесмена. «Верность Богу», клятва на кресте воспринималась как более надежная, чем составление письменных документов. В некоторых случаях, когда дела того или иного предпринимателя шли не очень хорошо, высказывалось суждение, что богатство нажито неправедными делами. Н.А. Бердяев писал: «Русский купец, который наживался нечистым путями и делался миллионером, склонен был считать это грехом, замаливал этот грех и мечтал в светлые минуты о другой жизни, например, о странничестве или монашестве. Поэтому даже этот купец был плохим материалом для образования буржуазии западноевропейского типа…Русский народ никогда не был буржуазным, он не имел буржуазных предрассудков и не поклонялся буржуазным добродетелям» [5].

С религиозным чувством напрямую были связаны благотворительность и пожертвования. Обязательность пожертвований провозглашалась православием, а для богатых эта обязанность усугублялась по причине греховности богатства. Видимо поэтому стремление избежать внутреннего душевного разлада, жить в согласии со своей совестью, усиленное строгим воспитанием и религиозными представлениями о душе в потустороннем мире, было главной побудительной причиной расцвета купеческого меценатства. В этой деятельности проявлялась попытка совместить реальные жизненные дела и стремление к спасению души. Несомненно, были и другие причины: богатство и честолюбие, стремление выделиться, заслужить милости двора, жажда почестей и наград, льгот и привилегий. В сословном государстве при приоритетном положении дворянства благотворительность и храмосозидание являлись для русских предпринимателей именно той сферой, где они могли получить общественное признание. Однако главной движущей силой оставались внутренние мотивы, желание и потребность творения блага, добра, осознание своей ответственности перед обществом.

К началу XX века нарастали противоречия в менталитете российских предпринимателей. Рост просвещения, секуляризации культуры воздействовали на образ мышления купечества. Преобразования Петра не только коснулись экономики и быта русской жизни, они разрушали православный менталитет. На смену прежней идеологии в сознание русского человека стали настойчиво вторгаться западноевропейские, протестантские веяния. Началась оправдание земной жизни, ее смысла, всех ее ценностей. Вполне возможно, именно это стало причиной глубокого душевного надлома, который переживал С.И. Мамонтов и который в конечном итоге в 1905 г. привел его к самоубийству.

Российское предпринимательство сыграло особую роль в развитии национального самосознания. Нам представляется, что назрела необходимость исследования культурной миссии купечества в отечественной истории [6]. Развитие меценатства было тесно связано с ростом национального самосознания в русском обществе. Меценатская деятельность в области культуры, образования и науки была проникнута потребностью укрепления национального духа, самобытных начал русской жизни, упрочения национальной государственности. Со становлением купеческого собирательства и меценатства историки связывают решительный поворот к поддержке национального, берущего свое начало в народной жизни, отечественного искусства, наметившийся в середине XIX века. В XIX веке после известных событий Отечественной войны 1812 г. религиозность отождествлялась с державностью: одну от другой не отличали. Разграбление и осквернение православных соборов исторически воспринималось купечеством не просто с негодованием, но стало исходным пунктом в процессе формирования русского национального самосознания.

1812 г. стал побудительным импульсом к складыванию нового общественного идеала, основанного не на идее самодержавия, а на идеях национальности и народности, поворотной точкой в поисках «национального стиля» в литературе и живописи. Авторитет Москвы как «общерусского культурного центра», противостоящего официальной культуре, возрастал на фоне угасания влияния идей просвещенного абсолютизма, идущих из Европы. Носителем идей европейского просвещения выступало петербургское высшее дворянство. Смертельный удар этим идеям нанесло наполеоновское нашествие. Именно на почве патриотического одушевления войны с Наполеоном возникли религиозно-философские искания славянофилов, занятых поиском самобытности, особых свойств, особого исторического пути и призвания русского народа.

Разграничение влияния дворянского, официального Петербурга и купеческой Москвы привело к разграничению понятий «государство» и «народ». «Русская идея» — новый социально-политический идеал — трактуется как расширение исторического влияния Москвы и русского народа. Рост авторитета первопрестольной Москвы покоился на ее значении как крупнейшего торгово-промышленного центра. Именно с торгово-промышленной купеческой Москвой связан подъем общественных настроений в поддержку национальной культуры, литературы и искусства, основанный на обращении к народным истокам. Немало способствовали этому идеи славянской общности, самобытности, народности, развивавшиеся славянофилами (Аксаковым, Киреевским, Хомяковым).

Купечество оказалось благодатной почвой для восприятия славянофильских идей и идеалов. Московское купечество было заинтересовано в подъеме национальной промышленности, в уменьшении роли иностранцев в хозяйственной жизни России. Результатом этого стали многочисленные культурно-просветительские проекты (например, художественная галерея, созданная московским купцом первой гильдии П.М. Третьяковым, впоследствии известная как Третьяковская галерея). Московское, а вслед за ним и провинциальное купечество разделяло взгляды славянофилов на исключительность России, на необходимость поисков и поддержки интереса к национальной культуре, народных талантов, «самородков», развития народного просвещения.

Вместе с тем нельзя приписывать одному лишь воздействию славянофилов приверженность купечества национальным идеям. Следует помнить, что русское купечество имело собственный достойный исторический опыт. Многие из купцов сами в недавнем прошлом были выходцами их низов и в силу своей деятельности глубоко чувствовали свою связь с народом. Многие из них были глубоко верующими людьми, поэтому, обратившись к меценатству, они привнесли с собой новые представления о народности и гражданственности, об истории страны, о предназначении культуры. В большинстве случаев, купцы-меценаты проявили глубокий интерес к религиозно-православным корням русской культуры, к ее гражданским основам. Лучшие из них, в противовес европейским веяниям дворянства, его увлеченности классицизмом и академизмом, стали поддерживать национальную линию в искусстве и литературе.

Русскому купечеству, состоящему в основном из выходцев из крестьян, выпала на долю миссия, прямо противоположная культурной миссии дворянства. Ему предстояло уменьшить разрыв между аристократической культурой и культурой народной, сблизить чуждые, даже враждебные и малопонятные друг другу миры культуры. Таким образом, развитие национального самосознания генетически предопределено поиском экономических национальных ориентиров и отстаиванием национальных приоритетов. Субъектом поиска русской национальной идеи выступает русское предпринимательство.

Идеология российского предпринимательства формируется и становится целостной устойчивой системой на той стадии его развития, когда ясно выражены все признаки предпринимательства: тесная связь с рынком, кооперация и разделение труда, самоокупаемость, отсутствие принуждения, свобода выбора способа действий, самостоятельность принятия решений, ориентация на получение прибыли, использование, наряду с личным участием предпринимателя, наемного труда. Идеология предпринимательства выполняет те же функции, что и идеология любой другой общественной группы. Она вводит в повседневное сознание людей идею времени (целеполагания). Идеология задает образную и понятийную панораму целей, разворачивает смысловое поле, формирует между различными ценностями и устремлениями предпринимателя устойчивые связи. Идеология позволяет предпринимателю рационализировать свои притязания, выразить их в форме культурных стандартов. Чаще всего идеология предпринимателя предстает в виде эталонного образца, идеальной модели поведения, в виде образа «совершенного предпринимателя». Образ «совершенного, идеального предпринимателя» является условием нормального сосуществования предпринимательства как социальной группы, регулирует отношения между этой группой и другими социальными группами в обществе, например, между предпринимателями и наемными работниками. Образ «совершенного предпринимателя» выступает предварительным условием семейного воспитания, профессионального образования. Идеология стимулирует конкретного предпринимателя завтра быть лучше, чем сегодня, т. е. заниматься стратегическим планированием.

В России идеология «совершенного купца» была сформулирована в XVIII столетии. Профессиональный и нравственный облик «совершенного купца» сформировался как на основе реалий предпринимательской деятельности в России, так и под воздействием идей эпохи Просвещения с ее ориентацией на «источники разума». Несомненное влияние оказала государственная идеология, выдвигавшая безусловный приоритет «государева дела» и служение «общественной пользе», и система православных ценностей. В отличие от протестантизма, давшего религиозное освящение профессиональному успеху и законной прибыли [7], православие закрепило приоритет духовно-нравственного начала над материальным. Это не означает, что русскому предпринимательству чуждо стяжение богатства. Напротив, практически всегда имея низкий социальный статус, оно особенно стремилось к укреплению своего финансового положения.

Этот образ можно считать предтечей рационально действующего в сфере промышленности «экономического человека». Необходимыми качествам предпринимателя, слагаемыми его успеха были трудолюбие, энергичность, предприимчивость, бережливость и расчетливость, ограниченность личных расходов, скромность, простота в быту, честность и добросовестность с партнерами, дополняемыми профессиональными знаниями и навыками. Не случайно все эти свойства присущи образу «совершенного купца», разными каналами закреплявшемуся в общественном сознании позднее. Эти черты личности и этика поведения предпринимателя были определены как ценностные категории, усвоение которых прямо связывалось с достижением их носителями делового успеха и процветания [8].

Разумеется, понятия и образы в идеологиях различных групп и различных обществ исторически меняются. Трудно представить современного предпринимателя, не владеющего информационными технологиями, точно так же, как невозможно представить купца XIX века, не умеющего пользоваться счетами. Сообщество предпринимателей создает собственную идеологию для того, чтобы задать направленность и пространство развертывания профессиональных устремлений и деятельности для каждого.

Часто можно встретить утверждения, что либерализм и идеология предпринимательства — одно и то же. Идеология либерализма настаивает на общих принципах и правилах обеспечения социального и экономического порядка, таких как равенство стартовых возможностей (одинаковый для всех выпускников общеобразовательных школ нашей страны способ вступления в жизнь — единый государственный экзамен). Либерализм не мыслим без принципов индивидуализма и свободы действий индивидов. Предпринимательская идеология нацеливает на неравенство, на «расталкивание» локтями в безумном беге все вверх и вверх по лестнице успеха, на завоевание для себя максимального жизненного пространства — при любых правилах, а лучше всего, вообще без правил и моральных норм. Предпринимательский дух прокламирует право каждого на хозяйственную инициативу, осуществляемую в целях максимизации получаемой прибыли. Однако в нашей стране дух предпринимательства оказался втиснутым в православные социокультурные ориентиры и религиозные добродетели. Возникло противоречие между устремлениями русского предпринимательства и православными ценностями.

В начале XX века идеология русского предпринимательства была уничтожена вместе с ее носителями. На ее месте насаждалась идеология пролетариата (рабочего класса). В конце XX века, когда зазвучали лозунги о конце идеологии, возникла иллюзия, что на смену прежней советской системы ценностей пришла логика вещных отношений. Девиз «Все на продажу!» воспринимался как торжество идеологии предпринимательства. В идеологическом вакууме поселились разнообразные мифы: экономические и политические, например, миф о том, что каждый человек может стать успешным бизнесменом. Однако современное овеществление человеческих отношений, сведение человеческих качеств к денежным отношениям с идеологией русского предпринимательства ничего общего не имеет.

Однако при всем причудливом сочетании в предпринимательском менталитете национально-православных черт, просветительских идей и даже религиозного и философского вольнодумства, богатство в России, в отличие от Запада, никогда не было критерием добродетели. Можно спорить, как это делается сегодня в Интернете [9], каково сейчас отношение к богатству по сравнению с прошлыми столетиями. Можно со ссылкой на Новый Завет доказывать, что безусловному осуждению в нем подлежит лишь «богатство неправедное, основанное на нарушении общих нравственных принципов взаимоотношений между людьми» и что «вопреки бытующему мнению» Евангелие не содержит «осуждения богатства как такового» [10]. Несомненно одно — в российском менталитете богатство не было показателем добродетели ни в Средневековье, ни в Новое время. В целом морально-этические принципы российского предпринимательства во многом были уже сформулированы на этапе его становления и в дальнейшем стали существенным фактором формирования личности русского капиталиста.

Особого внимания заслуживает, на наш взгляд, инициированная православным пониманием сущности человека идея творческой и хозяйственной предопределенности человеческой судьбы. Эта идея в разных вариантах развивалась русскими философами В.С. Соловьевым [11], С.Н. Булгаковым [12], Н.А. Бердяевым [13].

Любая человеческая активность, в том числе хозяйственная деятельность определена природой человека. Творчество — это культурный артефакт, порожденный человеком. В природе творчества нет и быть не может. Творчество понимается как предельно всеобщее. Истоки творчества заключены одновременно в тварности (сотворенности Богом) и свободе (стихийности) человека. С одной стороны, человек оказывается способным к творчеству потому, что таким человека сотворил Бог, с другой — потому что он свободен.

С.Н. Булгаков называет человека «магом», имея в виду человеческое желание и способность обладать действительной, реальной властью над природой. Человек является магом еще и потому, что стремится к власти над временем. Вместе с тем, человек не может уйти из реального времени, его бытие всегда конкретно и исторично. Только в творчестве и через творчество человек оказывается способным совершить прорыв из настоящего в прошлое или будущее, разорвать связь времен. Реализуя тягу к творчеству, человек стремится к управлению природой (предпринимательству) и самоуправлению. Человек в творчестве, в предпринимательстве определяет сам себя, свое собственное существо. Поскольку человек занимает центральное положение в мироздании, то творчество, предпринимательство выступают способами решить задачи мира.

Предпринимательство доступно человеку как творчество своего подобия в чем-то ином, чем-то отдельном от него. Предпринимая, человек творит продолжение самого себя в инобытии. В конкретной организации, в конкретном деле, предприятии можно найти черты личности его создателя, предпринимателя. Новое дело, новый бизнес — феномены временные, исторические. Человек уже воплотился, «предпринял», состоялся. Феномен временности, воплощенности побуждает творца к постоянным инновациям, новым воплощениям. Воплощенность толкает человека к буквальной или символической смерти. Предпринимательство — не только рождение нового, но и разрушение самого творца. Не может быть ни одного творческого, предпринимательского решения, не приводящего к отрицательным, трагическим последствиям. Неудачи, провалы предзаданы, являются правилом, а не исключением. Предпринимательство имеет обратную сторону: оно — не только прорыв в неизведанное, но и попадание в подчиненное зависимое, т. е. хозяйственное положение. Хозяйственное отношение к миру возникает как реакция мира и человека на невозможность постоянно быть на вершине, на пределе, в творческом состоянии. Хозяйственное отношение к миру — это труд, реализация физического усилия, удовлетворение потребности, нужды. Хозяйственное отношение реализуется как необходимость преодоления враждебности природы, мира, общества и другого человека. Поскольку Бог даровал человеку его уникальные способности к творчеству, то потенциально человеческое существование для него самого — «даровое». Однако реальное человеческое существование — непрерывное хозяйственное усилие, осмысляемое как проклятье и неволя.

Предпринимательство содержит в себе обе стороны и творческую, и хозяйственную. Роковая противоречивость предпринимательства раскрывается в противопоставлении предпринимательства как науки и предпринимательства как искусства. Предпринимательство как искусство окрашено эстетическим отношением к действительности. Предприниматель стремится к красоте решений, красоте отношений, к организационной и корпоративной культуре. Тяга к прекрасному рождает альтруизм, бескорыстие и не заинтересованность в материальной выгоде. История предпринимательства России знает многочисленные случаи, когда купец, радея об общественной или государевой службе, буквально разорялся, вкладывая собственные средства. Однако, считает С.Н. Булгаков, само по себе усилие, напряжение, затраты времени, воли и сил не способны создать предпринимателя-творца. Предприниматель должен быть лидером, в нем проявляется зов трансцендентного, Идея и Божественный Дух. Предпринимательское действие для других, а иногда и для них самих выступает чудом, совершается подсознательно, по наитию, вдохновению.

Предпринимательство как наука воспринимается сквозь призму рационального, прозаично, способно поддаваться осмыслению и, самое главное, науке предпринимательства можно обучиться. Однако в этом и заключается магия власти человека над миром и судьбой, мощь хозяйственной деятельности человека. В предпринимательстве смешаны обе стороны, именно поэтому предпринимательство преобразует, «перепахивает» землю человеческих отношений, создавая особый идеал, мир красоты, мир нового.

Таким образом, православные ценности российского предпринимательства стали фундаментом поиска национальной идеи и формирования национального самосознания.
Игнатова Нина Юрьевна, доктор философских наук, профессор Уральского института экономики, управления и права (Нижний Тагил)
Петько Андрей Андреевич, кандидат философских наук, доцент кафедры философии Уральского государственного технического университета (Екатеринбург)

Примечания:

1 — Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Избранные произведения. М., 1990. С. 149.
2 — Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 8.
3 — См.: История предпринимательства в России / Книга первая. От средневековья до середины XIX века. М.: РОССПЭН, 2000. С. 436.
4 — Соборное Уложение 1649 г., гл X, ст. 255, 258, 203
5 — Бердяев Н.А. Указ. соч., С. 119.
6 — См.: История предпринимательства в России. В 2-х кн. — М.: РОССПЭН, 1999; Боханов А. Н. Коллекционеры и меценаты России. М., 1989; Кириченко Е.И. Москва на рубеже столетий. М., 1977; Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1990.
7 — Вебер М. Избр. произв. М.: Прогресс, 1990. С. 63−64.
8 — Менталитет и культура предпринимателей России XVII—XIX вв. М., 1996.
9 — Мау В. До морали бизнес не дорос… // Православный портал для сомневающихся // http: foma.ru
10 — Симонов В. Экономические проблемы в Новом Завете // Вопросы экономики. 1993. № 8. С. 76−77.
11 — Соловьев В.С. Оправдание добра. М., 1990.
12 — Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1991.
13 — Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1989.