Русский вопрос, российский патриотизм и Украина

Доклад на конференции «Прикарпатская Русь и Русская цивилизация»

Уважаемые друзья, участники конференции! Позвольте вас поприветствовать от лица нашего Института Российской истории РАН.

Поднимаемые здесь проблемы русинства и русского движения в Галиции очень интересны и нужны. Все мы знаем, как стремится исказить и замолчать данные сюжеты украинская историография: ведь они противоречат тому, что утверждает национальная концепция истории и вся идеология украинства. И уже с этой точки зрения — для противодействия данной идеологии — темы нужно поднимать и обсуждать. Это не говоря уже о чисто научном интересе.

Но признаемся: западноукраинский регион (прежде всего Галиция и Западная Волынь) — это отрезанный ломоть, он уже потерян для Русского мира. Там окончательно утвердилась украинская идентичность (причём в наиболее радикальной форме), построенная, как известно, на отрицании и противопоставлении идентичности и сознанию общерусскому. Теперь речь идёт о том, каким быть национальному облику и мировоззрению населения областей Украины, лежащих гораздо восточнее, и даже Крыма.

Общерусское, пророссийское и даже советско-украинское сознание пребывают на Украине в положении обороняющегося. А украинский национализм — активен, наступателен, за его спиной стоит государство, у него на вооружении чёткая и удобная для восприятия идеология, имеющая мощную поддержку как вне, так и внутри Украины.

В таких условиях всё, что ему противостоит, обречено на поражение. Помощь и союзник — только здесь, в России. И сколько бы ни говорилось о том, что тем людям на Украине, которые не приемлют идеи разделения и украинский национализм, надеяться надо на свои силы, не секрет, что делать это в украинских условиях трудно. И в организационно-материальном, и в идейном отношении. Начинается вполне понятный (и провоцируемый) разброд и шатание, желание приспособиться к господствующей идеологии и подстроиться под неё. Поэтому недаром люди на Украине так верят и ждут, что Россия придёт им на помощь.

А что же Россия? Та Россия, которая представлена здесь, готова сделать это прямо сейчас. Но не от нас зависит курс страны во внешней и национальной политике. Вот об одной из составляющих этой политики (а может, и о её первооснове) хотелось бы сказать несколько слов. Тем более, что здесь уже заходила речь о том, почему Россия занимает по отношению к происходящему на Украине позицию такую, а не иную. Вкратце суть такова: до тех пор, пока отношение к русскости в России будет оставаться прежним, не изменится и ситуация на Украине.

Взять, к примеру, вопрос о российском патриотизме. В последнее время тема патриотизма приобрела популярность, о его важности для страны заговорили с самых высоких трибун. Что же, это отрадно, если говорится это искренне и будет подкреплено действительной сменой приоритетов во внутренней, социально-экономической и национальной политике. Ведь серьёзно говорить о патриотизме в стране, устроенной, по мнению большинства народа, не по справедливости, «не так», когда для одних — прожиточный минимум, а для других — Куршавель, затруднительно.

«Патриотизм» — это «любовь к родине». Это чувство — одно из самых древних, присущих человеческой культуре, один из архетипов человеческой психики. Непросто научить человека любить свою землю, ощущать неразрывную связь своей судьбы с её судьбой. Это либо есть, либо нет. Вместе с тем, патриотизм — чувство ещё и гражданское, осознанное. И оно закладывается и формируется — как самим человеком, так и семьёй, школой, религиозными организациями, государством.

И самой жизнью — когда общественное, государственное устройство не противоречит бытующим в народе представлениям о правде и справедливости, когда понятия «родина» и «государство» не являются антагонистами. Ведь если между этим «сущим» и тем «должным» не установится незримая духовная связь, этот психологический архетип может не перерасти в гражданское чувство и атрофироваться. Особенно если это чувство будет подавляться и угнетаться — теми же государством, школой и т. д. А примеров тому в нашей истории ХХ-XXI веков множество.

Иными словами, патриотизм — чувство творимое, принадлежащее к сфере общественного сознания. И это роднит его с чувством национальным. В советском обществоведении слово «национализм» было чуть ли не ругательным и уж точно негативно окрашенным. Он был уделом «черносотенцев», «мракобесов» и прочих антипрогрессивных сил. Подобный взгляд присущ и либеральной мысли Запада с её идолом мультикультурализма и тотальной толерантности. Из этих двух, на первый взгляд различных, но генетически родственных направлений черпает своё отношение к национализму и российская официозная мысль.

Между тем, национализм — это одна из форм понимания и интерпретирования окружающей действительности и производные от этого понимания политические и социальные практики. Националистический способ видения мира (в основе которого лежит идея «нации» и «национального» как краеугольных моментов человеческого «вчера», «сегодня» и «завтра») имеет давнюю историю и планетарные масштабы. Поэтому и относиться к нему надо без политической экзальтированности.

Патриотизм и национальное чувство (чувство сопричастности со своим народом или нацией) хоть и близки друг к другу, но не тождественны. Чувство родины и чувство народа близки в наибольшей степени. Но патриотизм как чувство гражданское подразумевает ещё и отношение к государству, власти и т. д.

Национальные чувства служат важнейшим условием для проявления и чувств патриотических. Но народов много и у каждого из них имеется своё видение реального и идеального отечества. Их национализмы несут своё понимание патриотизма, и оно может не совпадать, а то и вовсе находиться в противоречии с патриотизмом по отношению к стране в целом.

Именно в этой дилемме — отчуждённости от государства или, наоборот, сознании своей неразрывности с ним, и кроется одна из главных болевых точек России. Это относится ко всем народам нашей страны, чьё чувство народности должно совпадать или, по крайней мере, не противоречить идее общероссийского патриотизма и приверженности к России как родине. Но в гораздо большей степени это относится именно к русскому народу. Отвечает ли государственность его чаяниям и чувству родины? не вступает ли она в противоречие с его национальным чувством как чувством сопричастности с народом/нацией? по правде ли и справедливости она устроена?

Поэтому забота власти о нравственном и физическом здоровье русского народа, его национальном единстве, чувстве комплиментарности с государством — самый надёжный залог и наличия в нём патриотических чувств, и межнационального мира, и прочности страны в целом.

Пока же ощущаемая несправедливость имеет не только социально-экономическое, но и национальное измерение. О нём предпочитают не говорить, но явление от этого не исчезает. Русский вопрос был, есть и в перспективе будет оставаться главным вопросом нашей страны.

А примеры такой отчуждённости самого многочисленного народа нашей страны, их причины и последствия, хорошо известны. Менее известно то, что невнимание к обеспечению национального единства русского народа и нежелание его обеспечивать, насильственное разделение его на несколько наций, в конечном счёте, заканчивалось и крушением государственного единства Российской империи и СССР. Ибо нации, построенные на отрицании единства Русского мира, на противопоставлении всему русскому, имели своё понимание отечества и патриотизма.

И в число этих наций надо включать не только украинскую (и в меньшей степени белорусскую), но и, если говорить о современности, т.н. «российскую» или «россиянскую» нацию. Ведь она предполагает создание общности в границах Российской Федерации и превращение русских в «россиян» (при одновременном постулировании отдельности украинцев и белорусов как особых национальностей). А значит, тоже строится на отрицании идеи русскости и общерусского единства.

История нациостроительства на восточнославянском (русском в широком смысле этого слова) этническом пространстве — тому подтверждение. А территория современной Украины — наглядный пример, ибо именно здесь ещё с середины XIX века столкнулись польский, общерусско-малорусский и украинский национальные проекты, предполагавшие формирование на основе местного населения разных наций. Наций, обладающих разными идентичностями, языками, образом прошлого. И разным отношением к России и её государственности. Польский проект как самостоятельный скоро потерял актуальность (за исключением Галиции и Холмщины), противостояние украинского и общерусско-малорусского идёт до сих пор.

Замечу, что этим сюжетам в российской историографии посвящён ряд работ и в том числе моя монография («Украинское национальное движение. УССР. 1920 — 1930-е годы. Цели, методы, результаты). М., Наука, 2006). В ней исследуется ход, движущие силы и механизмы создания украинской нации и национально-государственного организма «Украина» в ключевой для этого процесса период — первую треть ХХ века (и дана предыстория с середины XIX в.). Анализируется происхождение и взаимоотношения украинской, русской и советской идентичностей, мировоззрение украинства. В контексте конкуренции национальных проектов излагается идейно-политическая борьба в правящей элите края, Православной Церкви.

Поддержка украинского проекта со стороны российских общественных кругов (либеральных и революционных) и властей (большевиков или современной постсоветской элиты, признавшей «законным» и правильным политический и национальный развод России, Украины и Белоруссии) подразумевала и борьбу с русскостью, русским национальным чувством. А в перспективе — взращивание сепаратистски настроенных местных национализмов с одной стороны и подрыв чувства комплиментарности с государством у народа русского (великороссов и всех, кто себя считает русским — а число таковых даже сейчас исчисляется миллионами) — с другой. А как итог — и крушение этого государства.

Нежелание властей учитывать и использовать в политике русский фактор (и не только искренне, но даже прагматически) и сделать интересы русского народа настоящим приоритетом может закончиться для РФ тем же, что и в случае с Российской империей и СССР.

И в заключение надо сказать, что решение украинского и русинского вопросов — не на Украине, а здесь, в России. Прекращение политики национального нигилизма по отношению к русскому народу в России, отказ от взгляда на него как на источник ресурсов и безликий «цемент», нужный лишь для того, чтобы растворившись в «россиянстве», соединить прочие народы в Российской Федерации, автоматически изменит и ситуацию на Украине. Ведь русский национализм (а происхождение своё он вёл и из Великой, и из Малой Руси) в основном всегда мыслил себя в общерусских масштабах. В этом — залог идейного и организационного укрепления наших друзей на Украине, прекращения разброда и шатания. В этом же и залог единства Русского мира вообще и России в частности.
Марчуков Андрей Владиславович, к.и.н., научный сотрудник Института Российской истории РАН