 |
| Русский журнал | Александр Елисеев | 26.04.2005 |
На ком возят воду
Хуже американизма, пожалуй, может быть только антиамериканизм. И если фанатов US слушать тошно, то ненавистников Америки — еще и обидно, ведь эти люди городят абсурд, обращаясь к действительно священным патриотическим чувствам.Причем порой дело доходит уже до мистических обобщений. Так, А. Дугин, один из теоретиков неоевразийства, ничтоже сумняшеся, охарактеризовал Америку в качестве символа мифической страны мертвых, которую в древних традициях помещали на Крайнем Западе (см. его книгу «Мистерии Евразии»).
Между тем большинство конспирологов действительно говорят о некоем «мировом правительстве», подразумевая под ним в большинстве случаев некий наднациональный центр, претендующий на мировое господство. Это — аксиома конспирологии. Но Дугин, позиционирующий себя в числе прочего в качестве «видного конспиролога», и здесь непреклонен: «На мой взгляд, Мировое правительство есть некий филиал Соединенных Штатов Америки, и служит он исключительно американизации мира».
Понятно, что во многих говорит чувство обиды за проигранную «третью мировую». Но ведь, как сказано, «на обиженных воду возят». На нас ее возят до сих пор, и происходит это потому, что мы обижаемся не на собственную слабость и недальновидность, а на сильного «дядю» (Сэма, Жака или Герхарда), который этими изъянами не поленился воспользоваться.
Сегодня, в преддверии 60-летия Великой Победы, проливаются прямо-таки водопады народного гнева на бывших союзников — англичан и американцев. Дескать, они не торопились открывать «второй фронт», отделываясь тушенкой и «студебеккерами». Мы проливали свою кровь, а они жировали.
Да, правильно, так оно и было. Правда, тушенка и «студебеккеры» были далеко не лишними. Поставки по «ленд-лизу» обеспечили 70% нашего автомобильного парка. Поставлялись и некоторые виды техники, которые у нас не производили. Например, десантные суда, тралы, приборы навигации и т. д. Без этой помощи количество жертв с нашей стороны, вне всякого сомнения, было бы намного большим. К тому же союзники, как ни крути, все же с фашизмом воевали…
Сегодня в порыве критического азарта многие предлагают называть англо-американцев «союзниками» в кавычках. При всей своей кажущейся патриотичности это предложение на самом деле бьет по реальному патриотизму. И бьет очень больно… Судите сами. Если мы официально находились с США и Великобританией в союзнических отношениях, а они только и делали, что нам вредили и мешали, то это говорит, скорее, против нас. Значит, такой у нас низкий интеллектуальный уровень и слабое политическое чутье — нашли себе «союзничков». Дальше — больше. Дальше возникает вопрос: «Если мы сейчас так плохо живем, за что мы, в конце концов, воевали? За англо-американские интересы?"…
Поклонники Гитлера мыслят именно в таких категориях. Для них Великая Отечественная война — это одна сплошная «драма русского народа»: никакого героизма не было, никакой победы народ не одержал, гордиться ему нечем и т. д. Впрочем, и некоторым либералам Великая Отечественная война представляется такой же бессмысленной драмой, «поединком двух тиранов» — Гитлера и Сталина. При этом поверженным немцам стоит позавидовать — ну как же, под жестокое «сталинское иго» из них попала только половина (другая половина была «освобождена» гуманными западными демократами), а наша страна — целиком под этим «игом» страдала и мучалась… Таким образом, примитивное, натужное антизападничество, в его самой отталкивающей версии — антиамериканизме, только помогает «заинтересованным сторонам» обесценить нашу победу.
Между тем США занимали гораздо более благожелательную позицию в отношении СССР, чем Англия, которая всячески противодействовала открытию Западного фронта против гитлеризма. Любопытно, что и в 1944 году Черчилль упорно не хотел открывать второй фронт против Гитлера (на его открытии в итоге настоял Рузвельт). Расчет был на то, что немцы согласятся воевать только на Востоке и откажутся от войны на Западе. При этом удастся избежать вмешательства США в европейские дела, а более тяжелый ход войны обеспечит более слабого победителя, с которым Великобритании будет легче иметь дело. Но британские интересы здесь коренным образом расходилось с планами Рузвельта. Он все-таки добился открытия второго фронта и обеспечил присутствие американцев в Европе. При этом он, разумеется, не руководствовался «гуманитарными» соображениями, а последовательно отстаивал свои же американские интересы.
Руководствуясь собственными интересами, Рузвельт в свое время признал обоснованными претензии Сталина на резкое усиление роли СССР в послевоенной Европе. Американский лидер не строил особых иллюзий по поводу мировой гегемонии США и готов был поделить ответственность за будущее Европы с СССР.
По сути, в Ялте Рузвельтом и Сталиным была найдена универсальная форма существования послевоенного мира, предполагающая достижение равновесия между двумя великими державами — Россией и Америкой. Черчилль отлично понимал, к чему может привести создание такой системы, и поэтому всячески этому противодействовал, но постоянно наталкивался на жесткий отпор со стороны Рузвельта.
Ситуация радикально изменилась при Трумэне. Показательно, что спусковым крючком конфронтации между США и СССР стала знаменитая речь уже на тот момент бывшего премьер-министра Великобритании в Фултоне (1947), в которой Черчилль призвал к «крестовому походу против коммунизма».
Климат в советско-американских отношениях резко изменился, но сама «ялтинская система», заложенная Рузвельтом и Сталиным, устояла. Именно «ялтинская система» может быть признана главным положительным итогом Второй мировой войны. Ее сбалансированость и устойчивость сделали впоследствии невозможным переход третьей мировой войны («холодной») в горячую фазу.
Спору нет — прагматичный Запад не спешил лить кровь своих солдат, предпочитая подставлять под немецкие пули нас, а не себя. И на это нужно указывать, справедливо подчеркивая, что основную тяжесть войны несли именно мы и что поражение Гитлера — прежде всего наша заслуга. Но говорить при этом об «аморальности» союзников нелепо. Вообще, такой «морализаторский» подход к политике никак не может быть признан адекватным. Союзники действительно не хотели особо лить кровь своих солдат и офицеров на чужой земле, в чужой войне. Как их за это можно упрекнуть? Так было и будет всегда — из чистого альтруизма никто и никогда ни на какие жертвы для нас не пойдет. Наши упреки по этому поводу бессмысленны. Более того, они вредны, ибо, упрекая американцев в «аморальности», мы продолжаем допускать саму возможность альтруизма в отношении России, который невозможен в принципе. С другой стороны, эта «морализаторская» психология постоянно подталкивает нас к тому, чтобы броситься в объятия какого-нибудь «доброго европейского дядюшки», готового часами рассказывать о своем бескорыстии и гуманизме. Пылая «морализаторским» гневом, мы вполне можем тогда вступить в какой-нибудь ужасно благородный союз против «аморальных янки» с их «однополярными» планами. Естественно, в этом союзе на долю России выпадет почетная миссия принять основной удар от этих самых янки на себя. Оно нам нужно?
«Размах» как идентификационный признак
Конечно, о дружбе в межгосударственных отношениях СССР (России) и США можно говорить лишь с очень большой натяжкой. Как говорится, «есть дружественные страны, но нет дружественных разведок». Между тем у нас есть все основания для того, чтобы говорить об определенном — цивилизационном — сходстве между нами. Как бы банально (или, наоборот, парадоксально) это ни прозвучало, но нельзя не признать очевидное: Америка и Россия — это очень похожие страны.Как Россия, так и Америка в их современном виде возникли в результате колонизации огромных пространств. У нас таким пространством была Сибирь, в Америке — Дикий Запад. Отсюда особая философия жизни, которую можно назвать «философией размаха». Совершенно очевидно, что только такие страны, как СССР и Америка, могли соперничать в освоении бескрайнего космоса еще в самом начале этого процесса.
Отсюда же наша общая тяга к глобальности: у нас — русское стремление выстраивать не просто большое, но огромное континентальное евразийское пространство, у американцев — готовность лезть в каждую точку планеты с собственным сценарием решения местных проблем.
Европейские страны тоже создавали великие колониальные империи, но они слишком акцентировали свое внимание на собственной национальной пользе. Апогеем такого колониализма был гитлеризм, который так и не смог выстроить великую империю — слишком узким был его кругозор. Американцы, конечно, тоже жесткие прагматики, даже гораздо более жесткие, чем европейцы. Но у них присутствует и какой-то непонятный европейцам идеализм, соединяющийся с прагматизмом в причудливом, но чрезвычайно эффективном синтезе. Американский мессианизм круто замешан на религиозной мистике и при этом густо окрашен этически. И в этом его отличие от империализма Европы, который намного более утилитарен и сух.
Россия тоже соединяет прагматизм с идеализмом. Правда, наш прагматизм, в отличие от американского, имеет ярко выраженную коллективистскую направленность, — здесь индивидууму уделено гораздо меньше внимания… Но мы и не говорим о тождестве — мы лишь отмечаем очевидное сходство.
…Россия и Америка формировались в ходе «освободительной» борьбы: мы — от Золотой Орды, американцы — от английской короны. В то же время как мы, так и американцы вовсе не были какой-то отсталой периферией империи, но представляли собой весьма развитые области. Поэтому-то мы и они сумели стать величайшими державами экспансионистского типа. При этом со времен освободительной борьбы мы сохранили свойственный ей пафос, интонацию, самоощущение… Отсюда постоянно присутствующее у нас желание помочь другим в освободительной борьбе и, с другой стороны, особая привлекательность наших стран для тех, кто борется. Конечно, «свободу» мы понимали (и понимаем по-разному). И, вне всякого сомнения, каждая страна именно собственное понимание считала (и считает) правильным. Но сами гены «освобожденчества» и Россия и Америка, безусловно, несут в себе в равной степени, как одно из проявлений общей для них «философии размаха».
Русский флот и «американская деловитость»
Достаточно бросить самый поверхностный взгляд на историю наших отношений, чтобы отчетливо увидеть взаимное притяжение России и Америки. Наша страна изрядно поспособствовала американцам в их войне за независимость, решительно отклонив настойчивые попытки Англии склонить ее к союзу против заокеанских колонистов. Конечно, Российская империя при этом исходила из своих собственных интересов (что вполне естественно для политики). Но все равно ее благожелательный нейтралитет был очень символичным — ведь сама Россия, как было сказано выше, сформировалась в ходе освободительной борьбы. Это обстоятельство само по себе гарантировало американцам определенное сочувствие с нашей стороны.Любопытно, что во время Крымской войны многие американцы изъявляли желание ехать воевать на стороне России. Это было явным признаком взаимной симпатии двух народов. А чуть позже Россия поддержала «янки"-северян в их борьбе за сохранение Союза. В 1863 году Александр II послал корабли русского флота в порты Нью-Йорка и Сан-Франциско с приказом: вступить в бой с английским флотом при первом же указании правительства северян. Это, безусловно, оказало огромное сдерживающее влияние на англичан.
Между прочим, в сталинском СССР, вплоть до самой «холодной войны», царил настоящий «культ Америки», что неоднократно отмечали посещавшие Москву иностранцы. Советский лидер искренне восхищался американской деловой хваткой.
«Мы, — уверял Сталин, — уважаем американскую деловитость во всем: в промышленности, в технике, в литературе, в жизни… Среди американцев много здоровых людей в духовном и физическом отношении, здоровых по всему своему подходу к работе, к делу».
Или вот еще: «Американская деловитость — это та неукротимая сила, которая размывает своей деловой настойчивостью все и всякие препятствия, которая не может не довести до конца раз начатое дело, если это даже небольшое дело, и без которой немыслима серьезная строительная работа».
Крупнейший исследователь личности Сталина Ю. Емельянов сделал следующее наблюдение: «Предпочтение, отдаваемое Сталиным американским методам организации работы, так явно проявилось в его стиле деловой активности, что американский историк Алекс де Джонг без труда узнал в его действиях знакомые ему приемы отечественных менеджеров. В разговоре с наркомом Анцеловичем… Сталин по ходу беседы изрекал одну за другой афористичные формулировки, словно взятые из пособий для американских бизнесменов: «Кто не умеет беречь малое, тот потеряет и большое… Потеряешь время — не вернешь, как пролитую воду не соберешь… Честный отказ лучше затяжки…» (Ю.Емельянов, «Сталин. Путь к власти»).
Рузвельт тоже был очень высокого мнения об СССР и пытался всячески сблизится с нашей страной. В 1937 году он назначил послом в СССР Джозефа Дэвиса, заявлявшего о том, что он не верит в угрозу коммунизма. В том же году Рузвельт ликвидировал в госдепартаменте антисоветски настроенный отдел восточноевропейских проблем…
Конечно, речь идет не о бескорыстной любви. В политике таким категориям вообще нет места. Но определенная типологическая, сущностная близость, какое-то взаимное притяжение налицо. В свете сказанного и наш союз против Гитлера не может восприниматься как случайность или курьез — для него были глубокие и веские причины. Сегодняшнее наше «союзничество» в борьбе против абстрактного «мирового терроризма», конечно, только бледная тень того победоносного союза 60-летней давности. Но оно указывает и на то, что для наших стран настоящий, полноценный союз, основанный на прагматике общих интересов, возможен и желателен. И весьма возможно, что союз этот скоро станет необходимостью…
