Хунвейбины вместо талибов

В числе таких публикаций — работа Петра Ильченкова «Экспресс-революция» в Сербии. Стержневая мысль автора — это то, что задачей политтехнологов было создание «годных для временного употребления хунвейбинов, а не новый Талибан».

Перед политтехнологами стояла задача «уничтожения до основанья». Но «новый Талибан» мог бы выйти из-под контроля, и уже после свержения неугодного режима, заняться обустройством своего дома, а не строительством военных баз НАТО.

Поэтому-то «друзья демократии» из соответствующих структур изначально закладывали в движение-голем механизмы самоликвидации. Такие движения могут свергать, но созидать они не способны в принципе. «Оранжевые» в принципе не способны на созидание, поскольку в «дружбе против» объединялись партии и личности, имеющие подчас диаметрально противоположные мировоззренческие установки.

«Антиоранжисты» зачастую выставляют «оранжевых» в виде идейных либерал-демократов, поклоняющимся голливудскому стандарту ценностей. На примере Сербии видно, что это далеко не так.

На этапе фабрикования идейной платформы сербского противорежимного движения «Отпор» западные спонсоры в недоумении столкнулись с тем, что лишь около трети протестантов настроены либерально-рыночно.

«Пиком таких, далёких от Адама Смита, настроений явился тот факт, что 29% будущих активистов «Отпора» были убеждены в том, что «без материального равенства не может быть справедливости. И лишь 35% опрошенных поддерживали высказывание о том, что «диапазон минимальных и максимальных доходов должен быть неограничен». При этом 13% были настолько радикальны, что выступали за полное уравнивание по уровню доходов».

Итак, если рассматривать экономическую составляющую, то мы видим, что значительную часть протестующих составляли не просто социалисты, но даже настроенные анархо-коммунистически.

Впрочем, анархизм, исповедуемый частью протестующей молодёжи, мог быть и следствием неприязненного отношения к роскоши околопрезидентских мафиози (так контрастировавшего с всеобщим обеднением традиционно зажиточных сербов); да и попросту атрибутом андеграундного мировоззрения.

Ещё более неожиданные (для НАТОвских спонсоров) ответы давали активисты Отпора на вопрос об основных проблемах общества: так вопрос нормализации отношений с внешним миром интересовал… 3% сербских «оранжевых». Итак, в традиционной для Балкан «ксенофобии» «отпоровцы» оставались сербами. На помощь от заграницы надеялся лишь 1% опрошенных. Как метко подмечает Пётр Ильченков: вероятно, это были «те самые, которые знали или догадывались об источниках финансирования движения».

И геополитические воззрения были далеки от тех, что считаются «традиционно оранжевыми»: Россия, несмотря на предательскую по отношению к Сербии политику Ельцина, занимала второе место после Греции в ряду дружественных государств. Впрочем, официальная пропаганда Милошевича, утверждавшая, что якобы «Кремль является опорой Югославского режима», принесла и неприятные плоды: 11% «опторовцев» посчитали Россию враждебным государством.

Но эти 11% процентов меркнут на фоне 45%, убеждённых в том, что главный враг Сербии — США и страны Западной Европы.

Пробного шара либеральной демократии — политкорректности — активисты «Отпора» так же не выдерживали: лишь 10% считали необходимым предоставить меньшинствам особые права (в то время как 32% полагали, что этих прав у меньшинств и так слишком много). Лишь 1% соглашался с идеей предоставления независимости Косову, а 36% поддерживали идею сотрудничества с Гаагским трибуналом.

Вышеприведенные цифры показывают, что сербские «оранжисты» в случае свержения Милошевича не могли бы стать надёжными проводниками североатлантической политики, поэтому перед политтехнологами была поставлена задача встраивания в движение механизмов политического самоуничтожения. Спонсоры хотели получить (и получили) годных для одноразового употребления разрушителей.

Осуществить это было тем просто, что вожди сербских «оранжистов» возглавляли небольшие партии, находившиеся в состоянии взаимной непримиримости, а основную толщу движения составляла молодёжь в возрасте до 24 лет (более 70%).

Причём на основании изучения их способа проведения свободного времени и успеваемости, исследователи пришли к мнению о преобладании в движении студентов и старшеклассников с «недостаточной степенью прилежания и низкими оценками».

Талибан замешивали на другом тесте.

Для хунвейбинов же — лучше не придумаешь!