Федот, да не тот.

По мутным волнам околоцарского пиара

Вряд ли сегодня можно найти человека, который бы ничего не знал о судьбе семьи последнего русского императора Николая II. При этом биографии ее членов настолько окутаны слухами и противоречивыми утверждениями, что даже историкам нелегко отделить вымысел от правды, не говоря уже о тех, кто привык черпать сведения из средств массовой информации.

Желающему разобраться без идеологических и субъективных пристрастий в событиях, связанных с представителями этой императорской фамилии, приходится пробираться через наслоение мифов, подтасовок, случайно или намеренно искаженных фактов.

Так, например, в печатном издании «Комсомольская Правда за рубежом» (Торонто, Декабрь 19−28, 2008) была опубликована заметка «Наследник российского престола устроился в «Норникель» — о зачислении в советники гендиректора этой компании Великого князя Георгия Романова. Все бы ничего, да только под игривым заголовком «Просто царь» помещена фотография другого Георгия, по фамилии Юрьевский, тоже, между прочим, имеющего законные права на российский престол. Правда, в отличие от Георгия Романова (по отцу — Гогенцоллерна), Георгий Юрьевский (правнук Александра II) речь о престолонаследии принципиально не ведет: в его семье на эту тему наложено табу. Федот, да не тот…

Разве обязаны журналисты знать всех престолонаследников в лицо? Знать в лицо не обязаны, а вот придерживаться основного принципа профессиональной журналистской этики о достоверности предоставляемой информации [1] должен каждый уважающий себя журналист и издатель. Обязательным считается также необходимость исправить допущенную ошибку, не дожидаясь, пока это сделает кто-то другой.

Конечно, ошибка ошибке рознь. Одно дело, когда в печати допускаются какие-то неточности, вызванные неосведомленностью в весьма запутанной генеалогии династии Романовых, и совсем другое — оперирование непроверенными фактами, построенными на чьих-то предположениях или вымыслах. Здесь уже затрагивается личная жизнь, поступки и мотивы конкретных людей, судить о которых с позиции изменчивого общественного мнения — не только большой соблазн, но и огромная ответственность. Почему?

Казалось бы, свобода слова предусматривает возможность донести до читателей любую мысль и смысл чего угодно. Но если смысл превращается в домысел, а мысли направлены на обвинения, пусть даже косвенные, конкретных людей, — публикация текста может нанести ущерб либо репутации тех, о ком говорилось в статье, либо просто дезинформировать читателя.

Примером такого подхода может служить статья из той же газеты «Комсомольская Правда за рубежом» (Торонто, Январь 16−23, 2009), посвященная личности младшей дочери российского императора Александра III и императрицы Марии Федоровны — Ольге Александровне Куликовской-Романовой. В основу публикации легла, как отмечено в подзаголовке, «беседа с женщиной, на чьих руках умерла Великая княгиня Ольга Александровна», а по сути — на рассказах нескольких людей, знакомых с Ольгой Александровной, включая и упомянутую «женщину» — дочь супругов Мартемьяновых, взявших на себя милосердный труд по уходу за оставляющей земную жизнь последней русской Великой княгиней.

Из статьи под заголовком «Сестра Николая II не верила, что кто-либо из его детей выжил» читатель может узнать ряд нелепых подробностей. О том, например, что «когда в Канаду приехала английская королева Елизавета и пригласила Ольгу Александровну к себе на встречу на яхту, той было не в чем пойти… Мы заставили ее купить новое платье и шляпку, и она пошла. А офицеры, охранявшие яхту, не признали в ней особу царской семьи и не пустили… Она не ссорилась, не плакала, у нее было воистину царское чувство собственного достоинства. Она просто отошла в сторонку и стала ждать. Наконец, разобрались, извинились и пустили».

А между тем сохранились фактические данные, не согласующиеся с этой историей в духе Шарля Перро. Среди них: именные приглашения для Великой Княгини и ее сына, которые гарантировали беспрепятственный вход на официальный завтрак, устроенный Елизаветой II и Принцем Филиппом 29 июня 1959 года на борту королевской яхты «Британия»; воспоминания одного из придворных, обслуживающих королевскую чету во время визита в Канаду — А. Макферсона (А. Macpherson), которому было велено лично встретить и проводить русскую Великую княгиню: «…аристократическая осанка пожилой женщины и высокий рост сопровождавшего ее мужчины выделяли эту пару из толпы»; строки из письма самой Ольги Александровны: «Принимали меня очень тепло,…приятно было встретиться с Лилибет [2] и узнать, что нового у моих кузин, ведь мы так давно не виделись».

Для чего же понадобилось обнародовать пересуды из серии «все, что было не со мной, помню…»? Ведь явно не ради демонстрации нарядов согласилась на последнюю в своей жизни встречу с племянницей [3] женщина, незадолго до того потерявшая любимого мужа [4]. Удивляют также приведенные в статье свидетельства о маниакальном страхе Ольги Александровны перед большевиками, которых «она боялась до конца своих дней. Не ложилась спать, не взглянув на дверь, не заглянув под кровать. У нее даже были видения — ей казалось, что по стене движется красная звезда…». В многолетней постоянной переписке с сестрой Ксенией и ближайшей подругой Александрой Искрой нет и намека на подобные фобии.

Конечно, Великая княгиня прекрасно знала о том, что большевики устроили настоящий геноцид по отношению к роду Романовых, но, будучи глубоко верующим человеком, любила повторять: «Что бы ни произошло, бояться нужно только Бога». Характерно, что упомянутые интимные подробности о якобы типичных для Ольги Александровны странностях и ее предсмертных криках, исходят от далеко не самого близкого человека, ставшего свидетелем последних дней умирающей [5].

В подтверждение настойчиво создаваемого образа жалкой, но гордой своим благородным происхождением старушки, приводится высказывание ее внучки — Ольги Куликовской-Кордейро: «…И бабушка гордилась, и я горжусь своим происхождением, но нам нет необходимости доказывать его, обесценивая выставлением на всеобщее обозрение». Безусловно, у внучки, родившейся в Канаде уже после смерти Великой княгини, могут быть свои представления о ценности или «обесценивании» унаследованного происхождения. А вот по отношению к Ольге Александровне, как утверждает ведущий специалист по генеалогии династии Романовых Е. Пчелов, подобные утверждения звучат как нонсенс: «гордиться происхождением» Великая княгиня считала пороком. Быть достойной своего рода означало для нее прежде всего готовность помочь, поддержать и облегчить существование нуждающихся. Под ее личным покровительством в России находилось более 100 благотворительных организаций, включая больницы, школы, приюты, богадельни и общества в поддержку неимущих талантов. Не прекратилась эта деятельность и после отъезда из охваченной революцией страны: значительная часть денег, вырученных от продажи картин Ольги Александровны в Дании, Париже, Лондоне и Берлине, шла на благотворительность.
Даже в оккупированной немцами Дании Великая княгиня старалась помогать людям, попавшим в беду: распространяла рационные карточки, передавала через лагерную проволоку еду. После окончания войны в доме Куликовских скрывались от расстрела и участи быть высланными в советские тюрьмы казаки. Некоторым удалось благодаря связям Великой княгини переправиться в Южную Америку.

Эта помощь и стала причиной переезда семьи Куликовских в Канаду: советская сторона предъявила датским властям ноту с просьбой выдать Великую княгиню как соучастника, «помогавшего врагам народа избежать возмездия». Опасаясь за жизнь внучки датского короля и ее семьи, правительство Дании предупредило об этом Ольгу Александровну, посоветовав найти место подальше от советских границ.

Поднимаются в статье и вопросы, невольно вызывающие аналогию с «бриллиантами мадам Петуховой»: «Биограф Великой княгини Йен Воррес пишет, что видел у нее имеющие историческую ценность вещи, в частности подаренные ей принцессой Анастасией. Где сейчас вещи и письма, принадлежавшие Великой княгине, ее иконы?… Неплохо, если бы это вернулось в Россию, в какой-нибудь музей…» — «Не знаю, — отвечает дочь друзей Великой княгини, — Насколько мне известно, по завещанию ее сына Тихона почти все перешло к его последней жене Ольге Николаевне Куликовской. Она сейчас проводит в России выставки картин Великой княгини».

Вероятно, человек, публично обсуждающий пропорции семейного завещания, должен знать и о том, что оно в судебном порядке было оспорено дочерью Тихона Николаевича — Ольгой Куликовской-Кордейро, и что после 13-летней тяжбы, в дополнение ко всем денежным сбережениям отца, переданным ей по завещанию, к дочери перешла и половина всех оставшихся вещей, картин и икон, о чем свидетельствует ее подпись под описанием каждого из предметов. Коллекция же написанных Великой княгиней акварелей, не представляющих, как тогда многим казалось, особой художественной ценности (неброские пейзажи, семейные сюжеты, портреты близких, полевые цветы), была собрана вдовой Тихона Николаевича уже после смерти мужа буквально по крупицам: часть выкупалась, часть принималась в дар от многочисленных друзей и знакомых. Во время одной из их первых публичных экспозиций — в Музейно-выставочном комплексе Школы акварели Сергея Андрияки в Москве, было сделано заключение о редкой многослойной технике, которой выполнена живопись Ольги Александровны. Впоследствии эти работы увидели тысячи жителей России в Москве, Петербурге, Екатеринбурге, Тюмени и Сургуте, наглядно постигая не совсем привычную истину о том, что в императорской семье росли не только самодержцы, но и высоко духовные, художественно одаренные люди.

Главная реликвия — фамильная икона Романовых «Троеручица», перед которой молился Николай II и его близкие перед расстрелом, — была лично доставлена О.Н.Куликовской-Романовой в екатеринбургский Храм-на-Крови, воздвигнутый в 2003 г. на месте гибели Царской семьи.

В предисловии к своей биографии, которую последняя русская Великая княгиня на склоне лет доверила написать канадцу греческого происхождения Иану Ворресу (Ian Vorres), согласие нарушить многолетнее молчание она объясняет стремлением защитить семью «от искаженных небылицами фактов и кривотолков, создаваемых творениями безответственных писателей». Все права на эту книгу автор передал О.Н. Куликовской-Романовой, сопровождая их просьбой пресекать какие бы то ни было фальсификации в адрес человека, общение с которым он считал самым значительным событием своей жизни.

Волею судьбы, причастность к некогда могущественному, почти полностью уничтоженному роду Романовых, сопряжена с глубокой личной драмой и нелегкой судьбой.
Поверхностный, без предварительного изучения фактов пиар, выглядит не просто неуместно, но и кощунственно.
Елена Золотко, член правления Ассоциации этнических средств массовой информации Канады (СЕМА)

Примечания:

1. Международные принципы профессиональной этики журналиста — ЮНЕСКО, Париж, 1983.
2. Лилибет — домашнее прозвище королевы Елизаветы.
3. Елизавета II приходится Ольге Александровне внучатой племянницей.
4. Н. Куликовский умер в 1958 г., Ольга Александровна — в 1960 г.
5. Конфиденциальность подобных сведений охраняется канадским законом —
Personal Health Information Protection Act, 2004.

Впервые опубликовано: «Канадский курьер», № 18 (657), 1 мая 2009 г.