Русское меценатство. Вклад отечественных благотворителей в формирование нравственного образа русского народа

Доклад на конференции «Православное предпринимательство: пути развития и консолидации. Особенности периода кризиса»

«Так да светит свет ваш пред людьми,
чтобы они видели ваши добрые дела
и прославляли Отца вашего Небесного«
(Мф 4.16)

Россия обладает яркой самобытностью, которая является её неопровержимым достоинством. Все масштабные явления мировой истории и культуры незамедлительно отражались в судьбе России и, оказавшись на русской почве, преображались, приобретая исключительное национальное качество — нравственность. Так произошло с благотворительностью и меценатством.

В России благотворительность, связанная воедино с милосердием и личным духовным возрастанием, подразумевала следование Евангелию и соблюдение главной заповеди Христа: «Да любите друг друга» (Ин 15.16).

Русский благотворитель в стремлении творить благо выступал как человеколюбец, а в умении видеть в каждом подопечном образ Божий, становился «христолюбцем». Значение его милостыни зависело не от количества средств, а от внутреннего чувства, с которым она приносилась, потому, как две лепты бедной вдовицы оказались во много раз ценнее даров богатых людей.

Русская благотворительность основывалась на бескорыстии — «Всякому просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад» (Лк 6.30) и бесславии — «У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне» (Мф 6.3−4)

Профессор В.О. Ключевский справедливо говорил, что в древности русский благотворитель «менее помышлял о том, чтобы добрым делом поднять уровень общественного благосостояния, чем о том, чтобы возвысить уровень собственного духовного совершенствования. Когда встречались две древнерусские руки, — одна с просьбой Христа ради, другая с подаянием во имя Христа, — трудно было сказать, которая из них больше подавала милости другой: нужда одной и помощь другой сливались во взаимодействии братской любви обеих. Вот почему древняя Русь понимала и ценила только личную, непосредственную благотворительность, милостыню, подаваемую из руки в руку, притом «отай», тайком не только от стороннего глаза, но и от собственной «шуйцы» [1].

Можно утверждать, что материально обеспеченный человек нуждался в существовании нищих так же, как и те в его подаяниях, а нужда носила сугубо нравственный характер. С одной стороны, нищий не мог жить вне помощи богатого, потому что без благодетеля у него нет средств на пропитание и не за кого Бога молить. С другой стороны, богатый нуждался в нищем как в богомольце о своей душе, ходатае перед Богом и святыми.

«Нищенство считалось в древней Руси не экономическим бременем для народа, не язвой общественного порядка, а одним из главных средств нравственного воспитания народа, состоящим при Церкви практическим институтом общественного благонравия» [2], а понятие «благодетеля» в равной степени можно отнести как подающему, так и принимающему, независимо от материального достатка.
В русском языке слова, «благодетель», «благотворительность», «благонравие», «благоверный» проистекают от «благо», которое обозначает «все доброе, полезное, служащее нашему счастью» [3] и ведущее душу к спасению.

Первыми благотворителями для народа стали русские благоверные князья, верные благу, творящие благие дела и заботящиеся о благосостоянии Русской земли.

Воспитанный в православном благочестии, князь Владимир Мономах завещал потомкам воспринятые им самим от своих предков наставления: «Прежде всего, Бога ради и души своей, страх имейте Божий в сердце своем и милостыню подавайте нескудную, это ведь начало всякого добра […]. Всего же более убогих не забывайте, но насколько можете, по силам кормите и подавайте сироте и вдовицу оправдывайте сами […]. Куда же пойдете и где остановитесь, напоите и накормите нищего, более же всего чтите гостя, откуда бы к вам ни пришел, простолюдин ли, или знатный, или посол» [4].

История хранит яркие примеры благотворительности среди русских князей, а затем царей и императоров, которые зачастую заботились сперва о духовном благосостоянии народа, а затем о материальном достатке. Вряд ли найдется еще одно государство в мире, где практически все правители оказывали поддержку зодчим, художникам, писателям, музыкантам и ученым, являясь по сути меценатами.

Понятие «мецената», как покровителя искусств и наук, ведет свое происхождение от имени Мецената Гая Цильния (74/64 (?) — 8 гг. до Р.Х.), приближенного императора Октавиана Августа, прославившегося заботливым отношением к поэтам Рима, в частности Горацию, Вергилию, Проперцию. В Римской империи, а затем странах Европы занятие меценатством было характерно для знатных и богатых лиц. В России оно первоначально стало уделом государей, творивших благие дела «Богом данной им властью» и считавших благотворительность своей «святой» обязанностью. Они подавали пример своим подданным, состояние которых нередко превосходило их доход.

Среди знаменитых и прославленных меценатов можно выделить Н.Б. Юсупова, К.Т. Солдатенкова, семейство Бахрушиных, П.М. Третьякова, С.И. Мамонтова, княгиню М.К. Тенишеву и др. Все они желали сохранить отечественное наследие и донести культурные ценности до народа, обогатить его духовно и нравственно.

Дипломат Николай Борисович Юсупов (1750−1831) слыл при дворе императрицы Екатерины II знатоком искусства. Он собирал произведения живописи и скульптуры, рисунки, старинную бронзу, японский, китайский, Севрский и Мейсенский фарфор, ковры и гобелены. После национализации в 1919 г. его коллекция заложила основу музею «Бывшая Юсуповская галерея» в Петрограде (наб. р. Мойки, 94), а книги князя составили видную часть библиотеки Румянцевского музея. По поручению Её Величества Юсупов приобретал картины для Эрмитажа, преобразованного им же в дворцовый музей. Он основал знаменитый крепостной театр в Архангельском и руководил созданием экспозиции Оружейной палаты, для посещения которой установил билеты, чтобы все без исключения слои населения могли её посетить.

Одна из газетных статей, посвященная Козьме Терентьевичу Солдатенкову (1818−1901) — русскому негоцианту, собирателю произведений искусства и издателю ряда ценных сочинений, называлась так: «И миллионы покорив, не покорился миллионам». Имея состояние 8 миллионов рублей, Солдатенков щедро жертвовал богатство на благо народа. Сегодня мало кто помнит, что больница имени Боткина в Санкт-Петербурге, открытая в 1910 г. уже после смерти Солдатенкова, была построена на его средства. Являясь членом-учредителем Общества древнерусского искусства при Румянцевском музее, он ежегодно выделял на его нужды до 1000 рублей. Коллекция картин Солдатенкова — вторая после собрания Третьякова (270 картин), включавшая такие шедевры как первоначальный эскиз «Явления Христа народа» А. Иванова, «Завтрак аристократа» П. Федотова, «Чаепитие в Мытищах» В. Перова, была завещана им Румянцевскому музею, но передана в Третьяковскую галерею.

Благодаря издательской деятельности Солдатенкова свет увидели: сочинения В. Белинского и К. Кавелина, «Всеобщая история» Г. Вебера, книги «Внешний быт народов» в 5 частях, 7 томов «Истории упадка Римской империи» Гиббона, «Очерки первобытной экономической культуры» Зибераа, 5 томов «Римской истории» Момсена, «История педагогики» Шмидта и другие преимущественно исторические труды.

Традиция выделять в конце года немалую сумму на добрые дела прочно укоренилась в семье Бахрушиных — «профессиональных благотворителей», выходцев из Зарайска. В конце XIX в. торговый дом Бахрушиных считался самым богатым в Москве, но сами члены семьи вели очень скромную жизнь. На их средства были построены, а затем содержались городская больница и дом бесплатных квартир (456 квартир). По документам 1912 г. в них проживало 631 взрослых и 1378 детей. При доме содержались: бесплатная столовая, два детсада, начальные училища для девочек и мальчиков, мужское ремесленное училище, общежитие для курсисток, приют и колония для беспризорников, дом для престарелых артистов. Только около полумиллиона рублей было пожертвовано на создание приюта для беспризорников в Тихвине. За учреждение богадельни в Зарайске семья Бахрушиных удостоилась звания почетных граждан этого города. Известно, что в период с 1892 по 1912 гг. Бахрушины пожертвовали на благотворительность около 4-х миллионов рублей.

Большую роль сыграли Бахрушины в формировании культурного отечественного наследия. Так, собиратель русской старины Алексей Петрович Бахрушин завещал свои книги Румянцевскому музею, а фарфор и старинные вещи — Историческому музею в Москве, где два зала носят его имя, а знаток и любитель театра Алексей Александрович Бахрушин (1865−1929) основал московский Театральный музей, который в 1913 г. бескорыстно передал Академии Наук. Сейчас он известен как театральный музей им. А.А. Бахрушина.

В 1856 г., будучи совсем молодым человеком, Павел Михайлович Третьяков (1832−1898) поставил цель собрать галерею лучших картин не для личного удовольствия, а для просвещения России. В 28 лет он написал завещание, в котором сделал «распоряжение на случай моей смерти… Капитал 150 тысяч серебром я завещаю на устройство в Москве художественного музеума или общественной картинной галереи… прошу вникнуть в смысл желания моего… для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, принесшего многим пользу… более я ничего не желаю, прошу всех, пред кем согрешил, кого обидел, простить меня и не осудить моего распоряжения, потому будет довольно осуждающих и кроме вас, хоть вы-то, дорогие мои, останетесь на моей стороне. 17 мая 1860 года Павел Третьяков» [5].

К составлению галереи Третьяков относился ответственно и щепетильно. Уже скоро покупка картины Третьяковым стало знаком признания мастерства художника. Коллекцию этого мецената составили лучшие полотна И. Крамского, В. Васнецова, И. Репина, Н. Ге, В. Сурикова, И Шишкина, И. Левитана, В. Серова, М. Нестерова и др.

В 1892 г. он подал следующее заявление в городскую Думу: «Желая способствовать устройству в дорогом для меня городе полезных учреждений, содействовать процветанию искусства в России и вместе с тем сохранить на вечное время собранную мною коллекцию, ныне приношу в дар Московской городской Думе всю мою картинную галерею со всеми художественными произведениями» [6].

Переданное собрание насчитывало 1287 произведений живописи, 518 графики и 75 картин европейских мастеров, приобретенных им вместе с братом Сергеем Михайловичем. Третьяков стал пожизненным попечителем музея, считавшим, что Московская галерея Павла и Сергея Третьяковых «должна быть открыта на вечное время для бесплатного обозрения всеми желающими» [7].

Бесспорно признанными отечественными меценатами, внесшими неоценимый вклад в формирование духовно-нравственного облика России, стали Савва Иванович Мамонтов (1941−1918), и княгиня Мария Клавдиевна Тенишева (1867−1928).

Личность С. И. Мамонтова, увлекавшегося вокалом и скульптурой, автора ряда театральных пьес «Черный тюрбан», «Алая роза», «Волшебный башмачок», «Иосиф», имевших успех на сцене его Частной оперы, удивляет своей незаурядностью. Будучи крупным промышленником, Мамонтов по праву снискал себе имя «Московского Лоренцо Медичи».

В 1870-х гг. в его подмосковном имении Абрамцево образовался дружественный кружок художников (И. Репин, В. Васнецов, В. Поленов, Е. Поленова, М. Врубель и др.), объединенных одним стремлением: нести людям «добро и красоту» и желавших возродить традиции русской народной культуры.

По совместному проекту Васнецова с Поленовым в Абрамцево возвели церковь Спаса Нерукотворного в русском стиле, которую посещало все окрестное население. С постройкой храма развилась заинтересованность к отечественной старине, сказкам, песням, прибауткам и всему фантастическому миру, запечатленному в народном искусстве. Члены семьи и кружка Мамонтова собирали прялки, тканую одежду, изразцы, посуду, гончарные и резные изделия, которые служили образцами для творчества художников, а затем вошли в экспозицию музея «Абрамцево».

В имении Мамонтова были организованы школа грамотности и мастерские: столярная, гончарная, кустарная и женских рукоделий. В них по эскизам художников изготовляли удивительные по красоте вещи и обучали крестьян ремеслу. Особенно прославилась столярная мастерская. Родители считали за счастье отдать в неё своего сына, а выпускники уже не стремились на заработки в столицу, а находили достойную работу у себя дома.

Забота о просвещении крестьян выразилась в стремлении наладить издание литературы, преимущественно житий святых, сказаний, сказок и песен, иллюстрированных членами мамонтовского кружка в формах близких русскому духу и потому доступных народному пониманию. По ряду причин, одной из которых стал финансовый крах Мамонтова в 1899 г., этой идее не удалось реализоваться.

Еще одним духовным светочем стало Талашкино — имение княгини М.К. Тенишевой в Смоленской губернии. Здесь на рубеже XIX—XX вв. княгиня организовала сельскохозяйственную школу для крестьянских детей, ставшую центром просвещения на Смоленщине. При школе действовал Затейный театр, в постановках которого участвовали учителя и ученики, существовали рисовальные классы, возглавляемые художником С. Малютиным, мастерские кустарных промыслов: резьбы по дереву, вышивки и керамики. Постепенно мастерские расширились до производства.

Как члены Абрамцевского кружка, Тенишева занималась коллекционированием предметов русской старины. В 1898 г. она подарила большое собрание акварелей русских художников музею императора Александра III (ныне Государственный Русский музей), а в 1911 г. передала созданный ею первый в России музей этнографии и русского декоративно-прикладного искусства «Русская старина» в дар Смоленску. Свою коллекцию эмалей она пожертвовала Музею Общества поощрения художеств, Музею Общества школы Штиглица и Музею московского археологического института.

Россия, пожалуй, единственная страна в мире, где искренняя вера и беззаветная любовь к Богу, обремененные на первый взгляд материальными благами, все равно могли привести человека к высшей ступени его совершенствования — святости. В 250-летний юбилей Санкт-Петербургского Гостиного двора непривычно было видеть на рекламном щите среди портретов выдающихся купцов фотографию схимника, преподобного Серафима Вырицкого (1866−1949). Его жизненный путь от приказчика Василия до известного коммерсанта и мецената Василия Николаевича Муравьева, а затем от монаха Варнавы до схимонаха и провидца святого Серафима Вырицкого — показательна тем, что благотворительность может стать спасительной дорогой к храму, Богу и вечной жизни.
Виктория Олеговна Гусакова, старший преподаватель Санкт-Петербургского ракетно-артиллерийского корпуса, кандидат искусствоведения

Примечаниe:

1 — Ключевский В.О. Добрые люди. М.: Издание Ступина, 1915.С.5.
2 — Там же. С. 6.
3 — Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В четырех томах. Т. 1. М., 2002. С. 90.
4 — Поучение Владимира Мономаха // Повести древней Руси. М., 2002. С. 236−243.
5 — Цит. по: //Коллекции и коллекционеры. Я познаю мир. М.: Астрель, С. 212.
6 — Там же. С.214−215.
7 — Там же. С. 215.