К юбилею архипастыря

16 февраля 2009 исполняется 60 лет митрополиту Астанайскому и Алматинскому Мефодию (Немцову)

Жизненный путь христианина — это стезя, ведущая к небу. Путь Архипастыря — это не только собственное шествование по этой стези, но и водительство многих других в Царство Небесное, это и несение немощей своей паствы, и ограждение Церкви, веры, нравственности от искажений и потрясений.

16 февраля 2009 года один из известнейших архипастырей Русской Православной Церкви, Глава Митрополичьего округа в Казахстане митрополит Астанайский и Алматинский Мефодий (Немцов) встречает свой юбилей. 60 лет — золотая пора жизни человека. Это время, когда человек приобрел достаточный духовный и жизненный опыт, стяжал пастырскую мудрость, собрал сокровище Духа. Но в то же время он имеет еще немало душевных и телесных сил, чтобы послужить скопленным опытом Богу и ближнему.

«Лучше мудрость, не словом блистающая, но свидетельствуемая делами», — говорит святитель Григорий Богослов. Окидывая взором насыщенный многими событиями жизненный путь нашего Архипастыря, невольно убеждаешься, что путь этот является примером деятельного и жертвенного служения Святой Матери-Церкви, непрестанной борьбой в преодолении трудностей, сопротивлением лукавому духу времени. Но, несмотря на все испытания и бури, которые пришлось перенести Владыке, он всегда оставался верным своему призванию. Ныне митрополит Мефодий успешно проходит служение на Астанайской и Алматинской кафедре, словом и делом убедительно свидетельствуя о вечных Евангельских истинах, исполняя многотрудное делание во вверенном ему винограднике Христовом.
Родился будущий Владыка (в миру Николай Федорович Немцов) в 1949 году в городе Ровеньки Ворошиловградской (ныне Луганской) области в благочестивой семье. Кроме Николая, в семье был младший брат, старшая сестра умерла в годы войны. Воспитанием детей занималась мать Анастасия Михайловна (в монашестве Надежда), которая была глубоко верующим человеком. Именно матери обязан Владыка своим воцерковленным детством. С самого раннего возраста Анастасия Михайловна приносила сына в храм на богослужения, и маленький Коля возрастал, впитывая дух церковных молитв. Вспоминая теперь о своих юных летах, владыка Мефодий отмечает, что, обучаясь в школе, а затем в Славянском железнодорожном техникуме, он не вступал ни в пионерскую, ни в комсомольскую организации. В этом вопросе Николай прислушивался к мнению матери, которая говорила: «Ты лучше своей хорошей учебой и поведением покажи, что ты достойный ученик. А пионеры тебе ума не прибавят».

Мать очень любила читать святоотеческую литературу и Священное Писание. Любовь к чтению она унаследовала от своего отца, бывшего офицера гусарского полка, собравшего хорошую библиотеку духовной литературы и русских классиков. Это стремление к образованию передалось затем от матери к сыну. И в дальнейшем, в годы своего обучения в Ленинградской Духовной Академии Патриарший стипендиат Николай Немцов почти всю свою стипендию тратил на приобретение книг русских классиков и редких дореволюционных изданий.

В послевоенные годы и во времена хрущевских гонений в Донбасс, в силу политических обстоятельств, стекалось много монашествующих из разоренных монастырей. Анастасия Михайловна была дружна с пожилыми монахинями, часто собираясь с ними на дому для молитвы. На эти полулегальные собрания всегда ходил с нею Коля, который слушал назидательные беседы матушек, вместе с ними молился и подпевал, когда они пели псалмы и духовные стихи.

В Донбассе было много священников старой закалки, переживших времена гонений, ссылок и лагерей. Их тоже навещали Немцовы. Во всех этих людях будущий Архипастырь видел неподдельную доброту, милосердие и простоту. И еще в юности, он задавал себе вопрос: «Как же так? Люди прожили такую сложную жизнь, а у них незлобивые, детские души? Вот таким, значит, и должен быть священник». Встречи с этими людьми стали для Николая серьезным и назидательным уроком, а их жизнь — примером для подражания в деле дальнейшего служения Церкви.

Часто мать брала Николая в паломнические поездки по святым местам, к православным святыням. Эти поездки совершались нередко на большие расстояния. А однажды, вспоминает Владыка, в 1957 или 1958 году, одна из женщин предложила матери поехать в Караганду, к одному очень известному старцу. Этот разговор будущий Архипастырь хорошо запомнил, и ныне отмечает, что люди из Донбасса ездили к почитаемому ими карагандинскому Батюшке, и слово «Караганда» звучало для него уже в то время.

Но мог ли Николай предположить тогда, что через много лет в сане Митрополита он будет окормлять этот замечательный город — Караганду? И того Батюшку, о котором слышал в детстве, которого уже тогда все почитали (а имя его преподобный старец Севастиан), станет почитать и он, и будет молиться у его святых мощей? И сейчас, совершая богослужения в Карагандинском Свято-Введенском соборе, вновь и вновь вспоминаются Владыке его далекие детские годы, вспоминается мама и ее благоговейные сомолитвенницы, которые теплом свих боголюбивых сердец согревали и сберегали святую Русь.
Так проходило детство Владыки. Достигнув юношеского возраста, Николай выбрал тот путь, на который наставляла его благочестивая мать и по которому ныне проходит его жизнь.

Первая попытка поступления в Московскую Духовную Семинарию, предпринятая сразу по окончании средней школы, оказалась неудачной. Сейчас ни для кого не секрет, что в советское время существовали очень строгие ограничения, и действовало негласное распоряжение от органов власти — молодежь в семинарии не принимать. Тогда духовник Николая Немцова — насельник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Феодорит благословил его на поступление в техникум железнодорожного транспорта в городе Славянске Донецкой области, сказав при этом: «Пройдет время, и ты встанешь на стезю духовного служения и вернешься в Москву».

Учебу в техникуме Николай совмещал со служением в качестве чтеца и певчего правого клироса Александро-Невского храма города Славянска. Это было в середине 1960-х годов, в то время, когда в атеистическом государстве даже за простое посещение церкви молодого человека могли ожидать разного рода прещения. Но Господь берег будущего Своего служителя. Николай в 1968 году с похвальной грамотой закончил светское учебное заведение, и через год поступил в Одесскую Духовную Семинарию. К тому времени Николай перешел под окормление известного в Донбассе священника протоиерея Александра Шокало, который, в свою очередь, познакомил юношу с человеком подвижнической жизни, монахиней Макарией (Санниковой), на долгие годы ставшей его духовной водительницей.

Через полгода после поступления в Семинарию Николая постигло первое серьезное жизненное испытание, первая проверка на верность избранному пути. Несмотря на то, что пик хрущевских гонении остался позади, репрессивная советская машина продолжала действовать.

К концу первого семестра в Семинарию пришло извещение из прокуратуры, в котором говорилось, что Николай Немцов должен подвергнуться суду за то, что после окончания техникума он поступил в Семинарию, отработав только год по полученной специальности вместо положенных двух лет.

«Епархиальное и семинарское начальство, — вспоминает Владыка, — испугалось, получив этот документ. Мне отдали извещение и сказали: „Решайте сами, мы к этому делу непричастны, вы сами понимаете, что вопрос сложный“. И когда с этим документом я приехал домой, показал моим родителям… Они были очень расстроены, особенно мама глубоко опечалилась таким поворотом в моей судьбе, безысходностью ситуации. Ведь в конце 60-х годов с властью никто не мог позволить себе поспорить. Но дело с Прокуратурой, благодаря счастливому стечению обстоятельств и заслугам моего отца, закончилось неожиданно благополучно, хотя у нашей семьи не было никаких связей, и покровителей высоких у меня тоже не было».
Теперь, вспоминая этот факт своей жизни, Владыка усматривает явную помощь Божию, и отмечает, что на протяжении дальнейшей жизни Господь всегда подает силы преодолевать посылаемые испытания.

Николай возвратился в Семинарию и продолжил учебу. Вскоре архиепископ Одесский и Херсонский Сергий (Петров) посвятил Николая в сан иподиакона и благословил помогать монахине Макарии (Санниковой), которая работала в канцелярии — была личной машинисткой Владыки и практически вела его дела.

В этот период ежегодно после Пасхи до Покрова в Одессе на даче, в своей Одесской резиденции жил Патриарх Алексий I и владыка Сергий иногда поручал Николаю катать Святейшего Алексия на колясочке, так как в последние годы жизни Патриарх ходил уже с трудом. Запомнилась Николаю одна из таких прогулок, в 1969 году, когда Святейший Патриарх подарил ему нательный крестик и спросил: «Кем ты хочешь стать?» — «Священником» — ответил юноша. Святейший внимательно посмотрел на Николая, улыбнулся и сказал: «Станешь».

В 1970 году, когда Патриарх Алексий I скончался, архиепископ Сергий поручил Николаю разобрать архив Святейшего, подобрать по хронологии фотографии и оформить альбомы о жизни Святейшего Патриарха Алексия в Одесский период. В течение года Николай занимался этой ответственной работой, в результате им была создана мемориальная комната Патриарха Алексия I.

Находясь при архиепископе Сергии, Николай часто слышал от него самого и от окружения Владыки о многих замечательных людях, с которыми пересекался жизненный путь этого Архипастыря. К их числу принадлежал митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф (Чернов), который в 1943 году в Каховке, во время немецкой оккупации совершил над будущим владыкой Сергием монашеский постриг и рукоположил его в сан иеродиакона. Тем самым он помог ему избежать немецкого плена и остаться в Каховке. Это был довольно смелый и рискованный шаг. И владыка Сергий всю жизнь хранил добрую память о митрополите Иосифе. Он рассказывал, что это был благостный старец, который политикой особенно не увлекался, а жил сугубо духовной жизнью. И этим он снискал уважение к себе не только среди верующих, но даже в среде тех, «иже во власти суть». Все видели в нем иерарха, идущего путем служения Церкви и народу Божию, не строящего себе карьеры на этом поприще.

Во время обучения в Семинарии Николай имел возможность часто бывать у монахини Макарии и беседовать с ней. Матушка была человеком высокой духовности, очень образованным, деликатным. Она хорошо знала творения Святых отцов, из которых постоянно делала для себя выписки и к которым постоянно обращалась. Общение с монахиней Макарией явилось важной составляющей в жизни Владыки. В течение 30 лет она была тем человеком, который его поддерживал и помогал. Даже когда он стал уже архиепископом, и митрополитом, и занимал высокие церковные должности, общение с матушкой оставалось для Владыки добрым духовным утешением.

Одно время монахиня Макария жила в Ельце, где служил архимандрит Исаакий (Виноградов). О нем она много рассказывала своему духовному сыну Николаю Немцову, рассказывала ему об Алма-Ате, и об Алма-Атинском святителе митрополите Николае (Могилевском). Сама она в Алма-Ате не была, но знала о ней по многочисленным рассказам монахини Нины (Штауде), которая послевоенные годы провела в Алма-Ате под духовным водительством митрополита Николая.

Впоследствии владыка Мефодий и сам бывал у отца Исаакия в Ельце. Интересная деталь: в Ельце, в соборе, где служил архимандрит Исаакий, когда иной раз задавали вопрос: «А где отец Исаакий?», то часто слышали в ответ: «В алма-ате!» «Алма-атой» называли домик в Ельце, где жили приехавшие следом за отцом Исаакием из Алма-Аты матушки, его духовные чада. Рядом с собором стоял этот домик с уютным двориком. И отец Исаакий, приходя к матушкам и предаваясь теплым воспоминаниям о митрополите Николае Алма-Атинском, как-то сказал: «У меня здесь, как в Алма-Ате! Здесь и домик такой же уютный, и дворик тихий…» С тех пор все подхватили, и так повелось: «А где отец Исаакий?» — «Да в алма-ате» — это значит в доме у матушек.

Бывал в этой «алма-ате» и владыка Мефодий, и слышал рассказы о митрополите Николае и об отце Исаакии, которые передавались из уст в уста. А в настоящее время он уже непосредственно находится в Алма-Ате, и так же тепло вспоминает о небольшой, уютной «алма-ате» елецкой.

Монахиня Макария умерла на Троицу, 3 июня 2001 года в Воронеже, оставаясь до последних своих дней духовной водительницей Воронежского митрополита.

В 1972 году Николай с отличием закончил Семинарию и продолжал учебу в Ленинградской Духовной Академии.

Через полтора года обучения в Академии, 5 января 1974 года митрополит Никодим (Ротов) совершил над ним монашеский постриг. 7 января тем же Архипастырем монах Мефодий был рукоположен во иеродиакона, а 24 апреля, в неделю праведных Иосифа и Никодима — в иеромонаха.

Вскоре после рукоположения отцу Мефодию пришла повестка из военкомата о призыве в армию. И в мае 1974 года, в день памяти святителя Николая летного, несмотря на духовный сан, иеромонаха Мефодия забрали в армию. Служил он в городе Овруче Житомирской области, в стройбате. Чтобы священник не проводил религиозной агитации среди личного состава, его назначили ночным сторожем на строящемся объекте.

Но и проходя военную службу, отец Мефодий каждые субботу и воскресенье имел возможность посещать храм, читать на клиросе, петь, помогать священнику. Через полгода, в декабре, в день зимней памяти святителя Николая, иеромонаха Мефодия из армии комиссовали. Основная причина досрочной демобилизации состояла в том, что сотрудники политотдела стали опасаться того идеологического влияния, которое иеромонах оказывал не только на солдат-срочников, но и на офицерский состав.

Отец Мефодий возвратился в Академию и в 1976 году с отличием ее закончил. По окончании Академии митрополит Никодим предложил ему поступить в аспирантуру. Но стремлением молодого священника было служить на приходе, общаться с людьми, что он и высказал в ответ на предложение Митрополита. Тогда Владыка назначил его в самый северный и едва ли не самый захудалый приход Ленинградской епархии.

«Приезжаю туда, — вспоминает владыка Мефодий, — заглянул в какую-то избенку. Мне рассказывают: сторожа нет, диакона тоже нет, псаломщик живет в соседнем селе, певчие — в двух других… Вот такое начало. Вошел в храм. Не топлено, грязно, неуютно. Промерзший алтарь. В сторожке, где мне предстояло жить, прогнил пол, сени дырявые. Стужа сильнее, чем на улице! Но у меня не было и тени разочарования: то, к чему стремился, я получил! Взял топор, пилу и пошел в лес. Скинул с себя свое студенческое пальтишко и стал просеку рубить. Принес сосенки к храму, истопил печи, нагрел воду и стал мыть пол и стены алтаре, а потом и в самом храме… Пар валил из ведра, пар валил от меня. Но я был как на небесах! Жар в печах набрал силу, появился в моем храме живой дух, стали ко мне заглядывать люди. Кто-то принес хлеба, кто-то — картошки. Я перекусил, и на санях мы поехали в соседнее село за певчими. Потом появился и псаломщик… Уже стемнело, когда мы начали служить нашу первую службу. Так началась приходская жизнь.

Отпраздновали мы Рождество Христово. В конце января, после Крещения я приехал в Ленинград. И поздно вечером, уже ближе к ночи, меня вдруг пригласили к митрополиту Никодиму. Захожу к нему, он сразу: „Ну, как, академик?“ — „Очень доволен!“ Он удивился и хмыкнул: „Странно“. Пригласил своего секретаря, отца Маркелла, и говорит: „Принеси отцу Мефодию те валенки, что мне в подарок из монастыря привезли“. Дал мне валенки, теплый свитер и проводил восвояси.

Проходит еще время, снова Владыка поинтересовался, как мои дела — в Ленинграде у него оказался кто-то из моих прихожан. Они отвечают: „Мы так рады, что у нас служит отец Мефодий, вот бы подольше оставался!“ И что вы думаете? Снова вызывает меня к себе митрополит Никодим, усаживает и говорит уже тоном, не терпящим возражений: „Я все понимаю, но, поверь, каждый должен находиться там, где ему полагается быть. Хватит, послужил на приходе. Не затягивай, заканчивай писать дипломную работу и поезжай в Москву, в аспирантуру“. И сразу назначил меня на должность референта в Отдел Внешних Церковных Сношений. Я, как услышал, что Митрополит направляет меня в этот отдел, начал высказывать сомнения. Но Владыка снова меня осадил: „Ты, когда постригался, что мне говорил? Что будешь проявлять послушание. А теперь протестуешь…“ Я собрал свой небогатый скарб, упаковал в чемоданы свою библиотеку и отбыл в Москву».

В 1979 году, после смерти митрополита Никодима (+ 1978), архимандрит Мефодий оставил работу в Отделе Внешних Церковных Сношений и по благословению Патриарха Пимена до 1980 года нес служение в Малом соборе Донского монастыря и в московском храме Ризоположения Господня.

Постановлением Святейшего Патриарха Пимена и Священного Синода от 24 апреля 1980 года архимандриту Мефодию определено быть епископом Иркутским и Читинским. 26 апреля наречен, а 27 апреля он был хиротонисан во епископа в Троице-Сергиевой Лавре.

Обширная по территории Иркутская епархия простиралась от Красноярского края, до Сахалина и Камчатки. В ее состав, кроме Иркутска, входили такие крупные города, как Якутск, Братск, Комсомольск-на-Амуре, Хабаровск, Владивосток. Города комсомольских строек. И небольшое количество храмов на этом огромном пространстве. Но было десять уполномоченных на одного Архиерея.

Первым начинанием Владыки была организация и регистрация православной общины в комсомольском городе Братске, где до того времени не было ни одного храма. Но было активное сопротивление властей, которые упорно препятствовали регистрации общины. Но, вопреки всем преградам, на окраине города был куплен дом, перестроен и обращен в православную церковь в честь Успения Пресвятой Богородицы. То же самое в Комсомольске-на-Амуре, где стараниями Владыки был открыт первый храм. В Якутске была одна убогая церковь. И, удивительно, в советское время якутские власти на просьбу епископа о строительстве нового храма ответили согласием. Вскоре в зоне вечной мерзлоты был построен на сваях деревянный Свято-Никольский храм и освящен правящим Архиереем. В Петропавловске Камчатском удалось организовать общину, которую впоследствии тоже официально зарегистрировали. Другая община была образована в Совгавани.

Следующим городом был Улан-Уде, где верующие молились в небольшом, тесном храме. Но и здесь был довольно быстро найден контакт с руководством Бурятской автономной республики. Храм был отреставрирован, а объем его увеличен вдвое, что сделать, по тем временам, было почти невозможно.

Некоторые собратья епископы спрашивали в тогда у владыки Мефодия: «Как тебе удается открывать и ремонтировать храмы? Тебе, наверное, власти помогают?» Он отвечал: «Да, я нахожу с ними контакт, без санкции власти ничего не сделаешь. Но было бы желание».

С 16 июля 1982 года епископ Мефодий возглавил Воронежскую кафедру. Это было время, когда очередной партийный съезд поставил своей задачей усилить тотальное атеистическое воспитание. Отношения с местным уполномоченным предшественника епископа Мефодия владыки Ювеналия (Тарасова) были накалены до предела, и он просился из Воронежа на другую кафедру.
«Там непростая ситуация, — сказал Патриарх Пимен, направляя молодого Архиерея в Воронеж, — но я Вас прошу, разберитесь и исправьте положение».

Владыка стал постепенно входить в курс дела. Познакомившись с уполномоченным, он понял, что этот человек ненавидит Церковь и верующих людей. Работа отдела по делам религии была поставлена уполномоченным следующим образом: если кто-то крестил своего ребенка — сообщали на работу, если человек приглашал священника освятить комнату — лишали очереди на квартиру. Местные газеты публиковали о Церкви и верующих позорные статьи. Везде на приходах имели место тотальная слежка за духовенством, доносительство. В первый же год служения в Воронеже Владыке пришлось столкнуться с деятельностью этого отдела. Вспоминается ему такой случай:

«Звонит мне уполномоченный и заявляет: „Вы должны перевести священника Александра Долгушева на другой приход“. Я спрашиваю: „А почему я должен его перевести?“ — „Знаете, он — фанатик, пугает людей Страшным Судом“. — „Так о Страшном Суде написано в Евангелии, об этом напечатаны проповеди в журнале Московской Патриархии“. — „Но это же безобразие, пугать людей Страшным Судом! Вы должны его перевести!“ А раньше было так: Архиерей дает указ о назначении на приход, уполномоченный дает свою справку о регистрации священника на этом приходе. Не понравится уполномоченному какой-нибудь священник — справку не дает, служить нельзя. Понятно, что ни в каком законодательстве такой регистрации не предусматривалось, но подобный порядок существовал.

И вот, уполномоченный, без моего ведома, вызвал отца Александра, стал оскорблять его и угрожать: „Я тебя всего лишу!“ Священник пришел ко мне, плачет. Я спрашиваю: „Батюшка, у вас есть указ Архиерея о назначении на приход?“ Он отвечает: „Есть“. — „Вот идите на свой приход и продолжайте служить. А все остальное — это мои проблемы“. Он поехал и стал служить.

Звонит уполномоченный: „Вы этого фанатика оставили служить на месте? Я ему там служить не разрешаю!“ Я спрашиваю: „А кто из нас Архиерей — вы или я?“ — „Ну, вы Архиерей, но есть законодательство…“ — „Вы укажите, какой пункт законодательства этот священник нарушил. Если он преступил закон, я первый приму меры“. — „Что это вы тут начинаете?“ — „Я ничего не начинаю. Я как раз хочу, чтобы все было мирно и спокойно. А такие волюнтаристские методы, которые вы пытаетесь применять, как раз и являются грубым нарушением законодательства. Поэтому давайте с вами договоримся: если священник нарушает законодательство, ставьте меня в известность, и мы вместе будем принимать меры. Но если вы сами нарушаете законодательство, то здесь я с вами соглашаться не намерен, и священник будет служить там, где я ему определил“. Таким образом, вопрос был решен.
С тех пор я стал назначать священников туда, куда считал нужным. Но за этими короткими строчками стоят месяцы и годы упорной и напряженной работы.
Что же касается уполномоченного, я не стал метать перед ним бисер, а собрал всю информацию о его деятельности в Воронеже и поехал в Москву. Приехал, написал представление в Патриархию, обратился в Совет по делам религии и стал доказывать, что подобных перегибов делать не следует, на дворе уже не 1961 год. И удалось, с Божией помощью, убедить. Убедил и местные власти.
И когда я вошел в контакт с руководителями области, когда власти разобрались в ситуации, тогда заинтересованность в урегулировании церковных вопросов стала обоюдной. Руководители поняли, что религия — не невежество, как утверждалось многие годы, что Архиерей — не фанатик, не мракобес, как его представляли уполномоченные, и стали к моему мнению прислушиваться. Наши встречи с руководителями области и с городскими властями стали регулярными.
К концу 1982 года встал вопрос о строительстве в Воронеже епархиального управления и архиерейских покоев. Это было связано с тем, что по генплану в центре города подлежали сносу все церковные домики, в одном из которых жил Епископ. Думаю, что не следует описывать, куда уполномоченный пытался загнать это строительство — конечно, подальше с глаз и поглубже в землю. Но удалось отстоять место у Акатова монастыря, и к концу 1983 года мы уже закончили строительство архиерейских покоев.
Примерно в это же время, милостью Божией, Воронежского уполномоченного отправили на пенсию. Прощаясь, он спросил меня: „Я понимаю, что Вы человек опытный, понимающий многие вещи. Также я понимаю, что это вы меня сняли. Так укажите мне на сделанные мною ошибки. Где я поступил неправильно?“ Мне неловко было указывать этому пожилому человеку, но, как Архиерей, я все же сказал: „Я укажу на одну вашу ошибку: вы просто ненавидите верующих людей. А это те же советские граждане, которые днем трудятся, созидают наше благо, а вечером приходят в храм молиться Богу. А вы и подобные вам разделили общество на правых и левых, на нормальных и ненормальных. А общество, разделившееся, не может долго существовать. Когда-нибудь проявится результат этого деления, и он будет плачевным“. Вот все, что я ему сказал. И жизнь, как мы видим, подтвердила эти слова. Эту простую истину мне пришлось долгие годы доводить до сознания светских чиновников, с которыми мне приходилось общаться. И когда они это поняли, тогда многие вопросы, в том числе и по строительству и реставрации храмов, стало решать намного легче».

Постепенно епархия стала оживать. Началось возрождение Алексиево-Акатова монастыря, который располагался в центре Воронежа. До революции это было намоленное, святое место, а в советское время на территории монастыря не сохранилось ни одного здания, и была устроена городская свалка.

В 1986 году владыкой Мефодием был поставлен вопрос перед городской администрацией о передаче этого монастыря епархии. Сначала чиновники возражали: «Какое святое место может быть на свалке?» Приехал в Воронеж министр культуры и предложил взять другой участок и на новом месте построить монастырь. Но Владыка настаивал, что место, где стояла обитель, остается для Церкви святым. И в 1988 году Воронежской епархии был передан Алексиево-Акатов женский монастырь.

Месяца полтора расчищали свалку и вывозили мусор. А потом практически с нуля, по фотографиям и рисункам восстанавливали монастырь. 4 ноября 1990 года митрополит Воронежский и Липецкий Мефодий освятил первый монастырский храм во имя святителя Московского Алексия и совершил в нем первую Божественную литургию. Этот день стал днем возрождения Алексиево-Акатова монастыря.

В 1985 году была предпринята попытка начать восстановление в Липецкой области Рождество-Богородицкого Задонского монастыря, в стенах которого располагалось множество различных организаций. В здании соборного храма была оборудована слесарная мастерская, работала кузница, дымили трубы МТС. Но после усиленных переговоров местные власти дали согласие на реставрацию собора, с условием, что все расположенные в нем предприятия останутся на местах. Вскоре на храме были восстановлены купола, воздвигнуты кресты.

В Липецкой области, как поначалу и в Воронежской, отношения с уполномоченным складывались ничуть не лучше. Должность уполномоченного Совета по делам религии здесь занимал бывший лектор общества «Знание». Этот человек часто позволял себе делать едкие выпады в адрес Святителя Тихона Задонского: писал о нем фельетоны, глумился над его почитанием в народе, особенно высмеивал поклонение его святым мощам. Фамилия уполномоченного была Люков, но православные называли его Лютым.

И когда над соборным храмом Задонского монастыря, который еще не был передан Церкви, стали появляться купола, уполномоченный начал писать жалобы на Архиерея во все инстанции. Через несколько лет один из руководящих работников Совета по делам религии показал эти письма митрополиту Мефодию и сказал: «Владыка, Вам эти бумаги пригодятся. Если когда-нибудь Вас будут упрекать в сотрудничестве с властями, так вот, покажете, что представители власти на вас писали».

В то время Архипастырь поставил вопрос о замене липецкого уполномоченного. Но до 1987 года проблема оставалась нерешенной. И вот — 26 августа, Владыке был передан пакет с постановлением Совета по делам религии и областного исполнительного комитета об освобождении от занимаемой должности липецкого уполномоченного Люкова. Произошло это в день памяти святителя Тихона Задонского, которого уполномоченный всегда клеймил, высмеивал гнусными стихотворениями и дикими рассказиками. Перед всенощной Преосвященному вручили пакет с этим документом. И второе постановление было в том же пакете — о передаче епархии собора Задонского монастыря — того самого, на котором были поставлены купола и кресты.

Сначала епархии передали собор, а потом постепенно стали передавать и другие монастырские строения. Вскоре в возрождающийся Задонский монастырь были возвращены нетленные мощи покровителя монастыря, святителя Тихона Задонского. А следом, 17 сентября 1989 года главная святыня Воронежской земли — мощи святителя Митрофана были перенесены из архиерейской домовой церкви в Покровский Кафедральный собор города Воронежа.

Следующий этап — возвращение Липецкого кафедрального собора, занятое музеем, затем — возрождение Свято-Тихоновского Спасо-Преображенского монастыря в Задонске, потом был открыт Троекуровский монастырь в городе Лебедяни. В 1997 году в Воронежской области возродили Дивногорский Свято-Успенский монастырь.

«Но с каким трудом, с каким боем, с каким терзанием (только Богу это известно) мы собирали эти остатки монастырей храмов! — вспоминает Владыка о том времени. -Ведь никто их так просто не отдавал, это только сейчас говорят: „передали Русской Церкви“. Когда Задонский монастырь отвоевывали, я думал, что в больницу слягу. И так каждый храм…»

В центре Воронежа к 2000-летию Рождества Христова митрополит Мефодий мечтал построить величественный Кафедральный собор, как символ покаяния перед Богом нашего народа. Когда мечта стала воплощаться в жизнь, опять запротестовали силы зла, но и на этот раз без успеха. В 1997 году в сквере, расположенном в центре города, в день Успения Пресвятой Богородицы Владыка освятил отведенный под собор земельный участок, и началось строительство. Собор был посвящен Благовещению Пресвятой Богородицы в память о первом Кафедральном Благовещенском соборе Воронежа, взорванного в советское время. К 2003 году собор был практически готов.

Так, в течение ряда лет, этап за этапом, спокойно, но настойчиво Владыка восстанавливал епархию, обновлял храмы и строил новые, воссоздавал монашеские обители, возрождал святыни Воронежского края.

В то же время предметом неустанной заботы Воронежского Архипастыря было возрождение духовного образования и воспитания. С этой целью в епархии была открыта Воронежская Духовная Семинария, несколько православных гимназий и православных школ, налаживалось сотрудничество с ВУЗами и другими государственными учебными заведениями, открывались детские православные лагеря.

Митрополиту Мефодию хотелось к 2000-летию Рождества Христова сугубо почтить память Воронежского святителя Митрофана и отлить ему из бронзы памятник. Эту идею Владыка тоже смог реализовать. Памятник был отлит и установлен возле нового собора в 2003 году, во время празднования дней славянской письменности и культуры, совершаемых в честь святых равноапостольных Мефодия и Кирилла, 24 мая. Это была последняя служба митрополита Мефодия в Воронеже. В день своего небесного покровителя он прощался с воронежской паствой и с кафедрой.

Перечислить все, что сделано митрополитом Мефодием за двадцать лет управления Воронежской и Липецкой епархией можно лишь в общих чертах, ибо подробное описание потребовало бы отдельной большой статьи. Приведем лишь сухие цифры: когда Владыка принял епархию, в ней на две области было немногим больше 50-и храмов, в самом Воронеже — три храма. А когда ее оставлял, в черте города действовало 23 храма, а по всей епархии свыше 400. Не будет преувеличением сказать, что Воронежский Архипастырь являлся самым авторитетным человеком в этом регионе — не только для верующих, но и для людей, далеких от религии.

С 1985 года помимо управления Воронежской епархией Владыка нес послушание в качестве председателя Хозяйственного управления Московской Патриархии. С назначением в этот отдел епископ Мефодий был возведен в сан архиепископа.

Вступив в должность председателя Хозяйственного управления, Владыка приступил к реорганизации деятельности отдела. В первую очередь это коснулось Софринских мастерских, где были внедрены новые технологии, сменен ассортимент, расширены сами мастерские, построен новый цех.
В 1986 году, в связи с отъездом председателя Ответственной комиссии по реставрации Даниловского монастыря в Москве митрополита Таллиннского Алексия на Ленинградскую кафедру, архиепископа Мефодия назначили и на эту должность. Он продолжил и довел до конца реставрацию монастырского комплекса.

В 1987 году Хозяйственное управление выступило с инициативой открыть в Ярославской области Толгский монастырь, и Совет по делам религии эту инициативу поддержал.
Но самые значительные и ответственные мероприятия были проведены архиепископом Мефодием и управляемым им Хозу в 1986 — 1988 годах при подготовке к празднованию 1000-летия Крещения Руси. В этот период юбилейных торжеств Владыке пришлось понести на своих плечах колоссальную нагрузку.

Была создана Юбилейная комиссия по подготовке и проведению празднования 1000-летия Крещения Руси, в которую, кроме членов Синода, входил председатель Хозу. Комиссия вырабатывала стратегию проведения праздника, программу его экономического подкрепления.
Архиепископ Мефодий занимался тем, что на базе Хозяйственного управления контролировал изготовление юбилейной продукции: медалей, буклетов, сувениров, параллельно внедрял новую технологию изготовления икон. Все это производилось как в Софринских мастерских, так и на иных художественных предприятиях города Москвы. Последнее было личной инициативой Владыки и в то время являлось поступком довольно смелым.

«Когда комитетом вырабатывалась стратегия проведения торжеств, — вспоминает Владыка, — власти от лица правительства нам говорили: „Надо все провести скромненько, вы там сильно не разворачивайтесь, ничего особенного готовить не надо, это узко церковный праздник“. Но с приближением времени празднования и Церковь, и общественность Запада стали поднимать вопрос, о том, что такой великий юбилей надо отмечать в соответствии с его значимостью. И целая политическая вакханалия вокруг этого дела развернулась. И руководство страны, и Совет по делам религии, как рупор власти, заголосили: „Надо широко развернуть! Надо достойно провести!“ Начали приезжать делегации, масса гостей. И буквально за два дня разошлось все то, что было официально выработано комитетом.
А я уже года за два до юбилея понимал, что действия, которые предпринимает подготовительный комитет, проистекают из позиций той действительности, в которой мы жили — „Ничего нельзя, ничего невозможно. Ограничимся тем, что буклеты издадим…“ И на свой страх и риск, понимая, что Софрино не справится с большим объемом продукции, я со своими помощниками обратился к художественным предприятиям города Москвы с предложением: выпустить к 1000-летию Крещения Руси совершенно новые изделия, не утвержденные подготовительным комитетом. Я привлек талантливых мастеров: дизайнеров, художников, творческих людей. Пригласил их к себе и дал задание разработать новую атрибутику. Мы сделали очень много разнообразной продукции для Церкви на государственных предприятиях, а потом некоторые изделия я стал повторять уже в Софрино, чтобы официально предать им статус.
Итак, изготовив юбилейной атрибутики в десятки и сотни раз больше намеченного комиссией, я затоварил ею помещения Хозу, никому ничего не объясняя. Потому что в какой-то степени рисковал. Но это спасло ситуацию. Когда изделий, изготовленных юбилейной комиссией, стало недоставать, и все, в том числе и члены Синода увидели, что в Хозу появилась совершенно новая продукция, стали просить именно ее. Таким образом, вся тайно изготовленная атрибутика разошлась на празднование 1000-летия Крещения Руси». К этому времени стало очевидно, что структура Хозяйственного управления набрала обороты. Об этом стали говорить откровенно и с восторгом, что, однако, вызывало зависть.

За труды, понесенные по подготовке и проведению празднования 1000-летия Крещения Руси, архиепископ Мефодий был возведен в сан митрополита. В августе 1988 года он возглавил делегацию Русской Православной Церкви по празднованию 1000-летия Крещения Руси в США.

Но прошли годы, в стране сформировался совершенно иной духовный климат, поменялось отношение к Церкви, которая в настоящее время не ограничена ни в издательской, ни в хозяйственной деятельности. Выходит в свет большое количество духовной литературы, проводятся исследования Новейшей истории Церкви, составляются исторические труды, отражающие жизнь Церкви в советский период. Среди таких изданий осуществляется выпуск многотомника «Православная Энциклопедия», задача которого состоит в том, чтобы вобрать в себя все основные вехи истории Православной Церкви. «Будучи председателем Макариевского фонда, — рассказывает митрополит Мефодий, — в 2001 году я открыл том, посвященный жизни Русской Православной Церкви в советское время, и с величайшим для себя удивлением прочитал опубликованную в нем, статью историка и профессора, протоиерея Владимира Цыпина, посвященную празднованию 1000-летия Крещения Руси. Читаю о прошедшем в 1988 году Поместном соборе, о деятельности отделов Московской Патриархии по подготовке к юбилейным торжествам, об их проведении. О работе в этот период Издательского отдела, отдела Внешних церковных сношений, Управления делами… А о Хозяйственном управлении вообще не сказано ни слова. Не сказано ни о том, как подготовилось Управление к юбилею, какую работу проделали его сотрудники, не сказано о докладе, зачитанном на Соборе, ни о тех проблемах, которые в нем поднимались. Вообще не упоминается о существовании Хозу в структуре Церкви. И, надо сказать, что, прежде всего, это является искажением самой истории Русской Церкви, ее деятельности в то сложное время».

В октябре 1988 года митрополит Мефодий оставил должность управляющего Хозу и уехал на свою кафедру в Воронеж.
В феврале 1990 года он был назначен руководителем делегации Московского Патриархата в православно-католической комиссии по урегулированию отношений православных и католиков восточного обряда на Западной Украине.

В 1999—2000 годах являлся членом Юбилейной комиссии по подготовке и проведению празднования 2000-летия Рождества Христова. В составе Юбилейной комиссии возглавлял Историческую подкомиссию, которая указом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси в 2001 году была преобразована в Историко-правовую комиссию Русской Православной Церкви. Митрополит Мефодий стал председателем этой комиссии.

В апреле 2000 года митрополит Мефодий совместным решением соучредителей Фонда по премиям памяти митрополита Московского и Коломенского Макария (Булгакова) — Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, президента российской академии наук Ю.С. Осипова и мэра Москвы Ю.М. Лужкова — назначен председателем Фонда.
С 2000 года состоял членом Совета по взаимодействию с общественными и религиозными организациями и объединениями при Президенте Российской Федерации. В сентябре 2001 года был включен в состав Российского организационного комитета «Победа».

Возглавлял редакционный совет ежеквартального научного журнала Макариевского фонда «Исторический вестник», являлся членом редколлегии ежегодного издания РАН «Религии мира», а так же членом Совместной рабочей группы по взаимодействию Русской Православной Церкви и Министерства культуры Российской Федерации.

В 2003 году Митрополит Мефодий, прослужив на Воронежской кафедре 21 год, был назначен управляющим Астанайской и Алматинской епархии и главой Митрополичьего округа в Казахстане.

Наверное, нелегко было маститому Архипастырю принять это назначение и пережить тяжелое расставание с дорогой его сердцу воронежской паствой. Но со смирением и верой в промысел Божий Владыка это принял, пережил и, проявляя мужество, приступил к трудам в новом уделе, который определил ему Господь. Назовем лишь основные начинания, предпринятые неутомимым Архипастырем на новом поприще.
Первое, с чего начал Владыка свою деятельность в Астанайской и Алматинской епархии — в 2004 году возродил духовную святыню Семиречья — Иверско-Серафимовский женский монастырь в городе Алматы, закрытый большевиками в 1921 году, и вместе с тем положил начало восстановлению монашеской традиции в этом славившимся некогда горными пустынниками крае.

В том же году освятил закладку другого порушенного в советское время духовного памятника Верного (Алматы) — первого в этом городе храма в честь святых мучениц Веры, Надежды, Любви и Софии, служившего много лет Кафедральным собором Туркестанской епархии. Этот храм в 2007 году был уже восстановлен и освящен митрополитом Мефодием.

В июне 2004 года в Алматы было положено начало строительства новой резиденции правящего Архиерея, которая была возведена в течение года. Здание это сооружено на месте старого архиерейского дома на улице Минина, который более всего памятен православным Алматинцам в связи с проживанием в нем митрополита Алма-Атинского и Казахстанского Иосифа (Чернова), находившегося на кафедре с 1960 по 1975 годы. На третьем этаже архиерейских покоев высокопреосвященнейший Мефодий освятил домовую церковь в честь Иверской иконы Божией матери и преподобного Серафима Саровского.

Тогда же, в 2004 году, Владыка осуществил перезахоронение на территории Иверско-Серафимовского монастыря, близ Софийского собора своих преосвященных предшественников — Первосвятителя Туркестана архиепископа Софонии (Сокольского, †1877г.) и его преемника епископа Никона (Богоявленского, †1897г.), воздвигнув над их могилой гранитный постамент. Этим актом благодарности к трудам Туркестанских архипастырей владыка Мефодий положил основание и своей архипастырской деятельности в азиатской епархии, осенив ее благодатной молитвой о Преосвященных своих собратиях. А позднее, в 2008 году, освятил часовенную сень, сооруженную на могиле приснопамятного митрополита Алма-Атинского и Казахстанского Иосифа (Чернова †1975г.).

Немалое внимание Архипастырь уделил состоянию главного храма епархии — Вознесенскому Кафедральному собору. В нем был проведен ремонт фасадов и куполов. Неоднократно Владыка высказывал мысль о том, что восстановление многоярусного иконостаса, утраченного после 1929 года, является для епархии делом чести. В 2006 году митрополит Мефодий благословил сооружение нового иконостаса и росписи алтарной части собора, а в 2007 — широко провел празднование 100-летнего юбилея этого храма. В то же время были отреставрированы иные древние храмы города Алматы — Свято-Никольский и Казанский соборы.

Желая иметь достойное свидетельство Православной веры на Казахстанской земле, митрополит Мефодий положил основание строительству нового величественного Кафедрального собора в честь Успения Пресвятой Богородицы в столице Казахстана городе Астане, освящение которого должно состояться уже к Пасхе 2009 года. Повсеместно по епархии восстанавливаются старые церкви, строятся новые.

Придавая большое значение подвигу новомучеников, пролитой кровью защитивших и утвердивших нашу церковную жизнь, митрополит Мефодий предложил прославить Собор Новомучеников и Исповедников, в земле Казахстанской просиявших и установить день празднования Русской Православной Церковью этого сонма святых. С благословения Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и Священного Синода Русской Православной Церкви в 2004 году впервые было совершено празднование Собора новомучеников и исповедников, в земле Казахстанской просиявших. (Это торжество Церковь совершает в первое воскресение после 16 сентября — дня памяти первомученика епископа Верненского и Семиреченского Пимена [Белоликова]). По благословению Владыки и с его участием в Москве, в Свято-Тихоновском Гуманитарном Университете были написаны служба и икона Казахстанским святым.

В 2006 году митрополит Мефодий инициировал издание альбома-памятника «Собор Новомучеников и Исповедников, в земле Казахстанской просиявших». Работу над этим изданием осуществил издательский отдел Астансйскогой и Алматинской епархии совместно со Свято-Тихоновским Гуманитарным Университетом и московским издательством «Лето». Альбом вышел в свет в ноябре 2008 года.

С любовью, усердием и присущим ему чувством повышенной ответственности совершает архипастырское служение митрополит Мефодий, все силы души, все свои таланты отдавая на служение Церкви и народу Божиему. Умудренный духовным и жизненным опытом, он неустанно призывает людей к «единому на потребу» — жизни по заповедям Христа Спасителя, к живой вере, непоколебимой надежде и искренней любви. В наше непростое время, когда все основополагающие устои личности и общества подвергаются дискредитации и разрушению, архипастырский опыт Владыки помогает людям обрести верные жизненные ориентиры.

За минувшие годы многое судил Господь сделать и пережить митрополиту Мефодию. Однако во всех жизненных испытаниях он всегда являл пример верности Святой Церкви. И ныне он имеет возможность отмечать этот юбилей в полноте душевных и телесных сил, в окружении любящих его клира и паствы. В этот день мы сердечно поздравляем Владыку. Да укрепит его Господь Бог в подвиге архипастырского служения на ниве Христовой на многая лета.
Ис полла эти, Дэспота!

СЛОВА, ИЗВЛЕЧЕННЫЕ ИЗ ПРОПОВЕДЕЙ И БЕСЕД МИТРОПОЛИТА МЕФОДИЯ

О Церкви и церковных догматах.

В начале зарождения Церкви Божией, когда Апостолы и с ними первые христиане стали собираться в домах для преломления хлеба, они не имели еще того чинопоследования, которого придерживаемся теперь мы. Ведь если подумать — это покажется совершенно невероятным — вместить в рамки внешних человеческих действий благодать Духа Святаго, которая покрывала всю Церковь, когда Апостол поднимал руки. Но уже тогда в центре богослужений стояла Евхаристия, жертва любви Бога к согрешившему человеку, жертва хваления и благодарения человечества за Крестные страдания Христа. И все появившиеся в дальнейшем молитвословия, песнопения и обряды христианского богослужения служили связующим звеном между человеком и Источником любви, Богом. И если бы ныне, воздавая Богу хваление, в сердцах наших горела та любовь к Нему, которую имели первые христиане, у нас не было бы ни суетных просьб, ни унывных воздыханий. И Господь отвечал бы на нашу любовь, воздавая нам полезное и потребное.

И до сего дня Святая Церковь стремится через богослужение оторвать нас от наших земных привязанностей и пристрастий, и заполнить наши сердца любовью ко Христу. Ибо без любви к Богу не может быть совершенной и наша любовь к ближнему. И только познавая любовь Божию к нам, мы можем понять, что значит поистине любить ближнего своего так, как Бог велит — всем сердцем, всей душой, любить его, как самого себя.

В течение двухтысячилетнего земного странствования Церкви Божией не единожды совершались попытки потопить Церковный корабль, изменить его курс посредством ересей и расколов. Но как ничтожны оказались усилия тех, кто посягал на это, будь то: цари, императоры, полководцы, или иные сильные мира сего. Кем бы и чем они не обладали, но оказались бессильны против воли Божией, против Истины, против света Евангельского учения. И история Христовой Церкви подтверждала это многократно, поскольку Святая Православная Церковь есть столп и утверждение Истины.

О свидетельстве веры.

Апостол Павел, говорит: «Испытывайте самих себя, в вере ли вы» (2 Кор. 13,5). Я хотел бы, вспомнив эти слова, спросить и нас с вами: в вере ли мы? О Православии ли свидетельствуем мы в этом мире? Торжество ли его несем в своих душах, или они наполнены обыденной суетой, а потому мы ничуть не отличаемся от других людей? О каком торжестве веры и торжестве Православия мы можем говорить, если не способны свидетельствовать о своей собственной вере перед ближними нашими, выйди за пределы храма? Быть православным — это ответственно. Потому что Православие, есть истинное Богопознание и Богопочитание. Православие есть поклонение Богу Духом и Истиною и прославление Бога истинным познанием Его.

О человеческой немощи и силе Божией.

Апостол Павел говорит: «Сила Божия совершается в немощи» (2Кор. 12, 9). В какой немощи? Не в той, конечно, расслабленности и лености, в которой находимся мы, когда, оправдывая свою индифферентность, свое равнодушие, говорим о себе: «Мы немощные, мы больные… Я сегодня немножко послаблю себе пост… Да ничего, Господь простит». Нет, немощь, о которой говорит Апостол Павел — это наше стремление к Богу, наше осознание того, что одними лишь собственными силами мы не способны достичь Божия благоволения. Что из-за греха, отделяющего нас от Бога, мы не способны приблизиться к Нему посредством одних лишь собственных усилий. И когда иссякает наша надежда на помощь человеческую, тогда начинает действовать в нашей жизни Господь.

О жизни христианской.

Многие ли из нас свидетельствуют своей жизнью, своими делами, что мы — действительно христиане, дети Божии? На многих ли из нас запечатлелся Божественный свет? Многие ли, выйдя сегодня из храма, изнесут в себе благодатную силу Духа Святаго, которую мы в общей молитве, в церковных Таинствах принимаем от Господа? А ведь душа человека, расцветая под действием благодати Божией, должна отражать Славу Божию.

Господь очищает нас с вами, когда мы обращаемся к Нему. Ибо только Бог может избавить нас от оков греха, отобразить в нашем облике Свой образ и помочь возвратить утраченное подобие. И тогда этот образ благости, это отражение душевного мира и внутреннего спокойствия, знаменуясь на нас, будет свидетельствовать перед людьми об истинности нашей веры. Этот образ явится силой, преображающей жизнь. И когда Благодать Божия коснется души и сердца, тогда мы почувствуем, как по настоящему должно жить человеку, как по настоящему мирно и благодатно в сердце и в душе нашей с Господом.

О смысле жизни.

Когда я слушаю Чайковского, часто думаю об одном: вот в этой душе до конца проявилось то, что дано было от Бога. А ведь жизнь его была страстной, в ней часто случались падения, но мы не помним ничего этого — мы только слышим музыку. Итог этой жизни — итог колоссальных усилий, исполинской борьбы…
И вот — душа современного человека. Очень часто — пустая, неодухотворенная и не осмысляющая себя. Когда в ней происходит борьба, стремление показать миру свое «я», это чаще всего заканчивается поступками бесчеловечными, жестокими.

Посмотрите, сколько подростков кончают жизнь самоубийством! Кто виноват: семья, школа, друзья? Простите, но жизнь-то твоя, тебе дана, а не школе номер такой-то! Они расстаются с бесценным, священным даром, с чудом, перед которым стоит преклоняться, как с чем-то дешевым, мимолетным, не придавая даже этому значения.

Какой бы сложной, какой бы, извините за выражение, отвратительной эта жизнь ни была, мы обязаны бороться за нее, спасать ее. На это способен человек, в котором живо доброе начало — совесть. Только она подсказывает человеку точный курс. И только она говорит: тут надо бы посоветоваться со старшими, с более опытными. Все или почти все определяется воспитанием. Наше общество из поколения в поколение растит людей, у которых нет никакого воспитания. Они ничего не впитали, они хилы духом и душой.

О спасении души.

Дело спасения — великое, многотрудное и постоянное делание души и сознания нашего. Надо, чтобы чувство недостоинства, греховности стало нашим собственным чувством, чтобы оно исходило из сердца нашего. Тогда мы усугубим свои молитвы, свои прошения ко Господу и постараемся избавиться от дел ненужных и греховных, ведущих к погибели.
Только тогда мы вправе уповать на милосердие Божие и на спасение наше во Христе Иисусе.

О чистоте сердечной.

Главное в нашей жизни — это настроение сердечное. Ибо, каков кто в сердце, таковым его имеет и Бог, несмотря ни на какие внешние отличия и преимущества. Надо рассмотреть: каково наше сердце? Исходит ли из него благодарность ко Творцу? Или мы ждем каких-то особенных чудес, чтобы благодарить Господа? Но мы забываем о том, что каждодневно являемся участниками и свидетелями чуда. Мы не считаем чудом то, что наступил сегодняшний день, что мы в здравии встали утром и пришли в храм, что мы можем исповедовать Православную веру… За это мы не благодарим Бога — «это само собой разумеется, так и должно быть». Значит, нашего сердца коснулась духовная проказа. Но не внешнее благополучие, не временная телесная красота есть подлинный смысл нашего существования, а то внутреннее здравие, что мы имеем в сердце своем, что соединяет нас со Христом — в нем заключается начало вечной жизни. Ибо, только соединяясь с Богом, мы живем подлинной христианской жизнью.

О пастырстве.

Надо понимать, что пастырство — это особая миссия, это не работа, а служение, но служение особое, жертвенное. Горение духа — вот что должно характеризовать пастыря Церкви Божией.

О послушании.

Для меня в моем возрасте неоспорима аксиома: выслушай моего совета — и поступи, как тебе велит совесть. Послушание, как я понимаю, и есть чуткое вслушивание в душевные движения, звуки душевных струн друг друга…

Об обличении ближнего.

Как правило, обличения и выговоры вызывают у нас неприятие, эта тема никому не нравится. Обычно каждый считает, что он прав, что у него всегда есть обстоятельства, оправдывающие его поступки. Бесспорно, человеческие недостатки были всегда. Но, к сожалению, сегодня все больше и больше материализуется наш дух. Он не питается от Духа Божия, ныне мы стараемся перевести его в плоскость сугубо материальную. Но дух материальным быть не может. Поэтому духовная природа человека все больше и больше искажается. И когда мы делаем попытку говорить с другими людьми о наболевших духовных вопросах, наше собеседование не приносит пользы, потому что и в нас самих, как правило, говорит внутренние буря, гнев, негодование. А эти чувства не могут помочь исправить грешника. Потому что, если нет в нашем слове любви, такое обличение только отдаляет нас друг от друга и не приносит ближним нашим никакого исцеления. Это надо знать, потому что именно такого рода отношения между людьми наличествует сегодня в мире.

О радости истинной и ложной.

Как часто в своей жизни мы радуемся и веселимся! Но наша мнимая радость быстро исчезает, оставляя в душе горький осадок. К примеру, мы веселимся, просматривая юмористические программы, которыми заполнены телевизионные каналы. Но посмотрите на это веселье — оно со слезами на глазах. Это не веселье, а плач об искажении человеческой природы, над которым сам человек и смеется. Подлинная же радость, это та, которая исходит от Бога. И подобно тому, как бесконечен Бог, так бесконечна божественная радость. Она всегда течет, всегда цветет и никогда не иссякает.

О благодарности.

Как часто, получив от Бога просимое, мы вновь ввергаемся в пучину житейских обстоятельств, в суету различных проблем. И в этой суете, быстро забываем о том, что «едино же есть на потребу» (Лк. 10, 42). Тем самым, мы обрываем связующую нить, соединяющую нас и с Богом и с ближними нашими. Ведь только чувство благодарности соединяет нас друг с другом. Когда оно живет в нашем сердце, мы всегда вспоминаем своего благодетеля, всегда молимся о нем, даже если у нас все благополучно. Стало быть, что нас связывает с ним? Память. Благодарная память связывает нас друг с другом, невзирая на расстояние, на время, на положение в обществе. Так и с Богом. Чувство благодарной памяти — вот та нить, которая, как живительный ручей, непосредственно связывает нас с Богом, и которую мы никогда не должны обрывать.

О приближении к Богу.

Сила диавола покоряется только Господу, укрощается только именем Божиим, и только к Богу приближаясь, человек разрывает духовные цепи, которыми сковал его сатана, и противостоит диавольскому порабощению. Он освобождается от власти греха и приближается к Господу, как к Свету, который испепеляет и сожигает, как огнем, все нечистое. И человек, озаренный Божественным светолитием, становится миролюбивее, добродушнее, степеннее. Он уже видит в ближних своих не их пороки и недостатки, а таких же людей, как и сам он, с такими же немощами, а значит — он прощает, с такими же слабостями, значит — он оправдывает, с такими же болезнями, значит — он снисходителен. Человек освобождается от власти сатаны, и, приближаясь к Богу, приближается к братьям и сестрам своим, окружающим его в повседневной жизни. Он становится членом христианского общества, членом Церкви, становится на тот путь, следовать которым в этом мире призвал его Господь.

О Божественном замысле и воле Божией.

Мы сегодня растратили дух мира, любви, потеряли страх Божий, благоговение к Нему, и увлеклись коммерцией, заразились жаждой комфортной жизни, устроением своих земных дел, и устремились, как сегодня говорят средства массовой информации, к рыночным отношениям, основанных на принципе «купи-продай». Но ведь наши сердце и душа — это творение Божие, и мы не можем на этом принципе — «купи-продай» — строить свои отношения с Богом. Мы не можем в этом мире вершить свои дела без помощи Божией, противясь Его о нас замысле. Мы не должны снова и снова попирать Его заповеди, ибо тогда мы вновь окажемся действующими лицами той губительной драмы, того постыдного примера из нашей истории, когда Господь отвернулся от нас и оставил нас одних лицом к лицу перед бездной наших грехопадений и безумных свершений. Мы не должны вновь дойти до той черты и до того состояния, когда в очередной раз Господь отринет нас и снова предоставит нам самим, своими собственными силами устраивать свою жизнь. Как это страшно и опасно! Как это опасно, когда люди начинают жить, не согласуя свои поступки с волей Божией. Когда, перестав видеть в ближнем своем образ Божий, терзают друг друга, дабы устроить каждому свое благополучие. Это страшно и опасно.

О вечности.

Чаще всего мы просим у Бога помощи в наших жизненных ситуациях, но не простираем свою мысль к конечной точке нашего бытия, к той черте, к которой мы должны в итоге подойти. Но если бы мы помнили о том, где наше истинное отечество, где последняя наша пристань, мы приложили бы все старания, чтобы быть со Христом и благодарить Его за все, что Он посылает нам во спасение наше. Тогда и мимолетные жизненные ситуации будут проходить так быстро, незаметно, что мы и нервы свои не будем на них растрачивать.

О времени.

Мы должны помнить и ценить время нашей жизни, не растрачивая его на праздные развлечения. Но каждое мгновенье, каждый прожитый нами день, каждый сделанный шаг должны нести смысловую нагрузку и созидать духовные сокровища для жизни будущей, вечной, нескончаемой, для жизни с Богом.
Нельзя бездумно тратить год за годом всю жизнь. Нас одолевают лень и косность: завтра, не сейчас, потом, авось… А вдруг этого «потом» не будет?
Время течет, силы наши истощаются, благие порывы гаснут. В какой-то час мы спохватываемся — поздно… Добрые поступки требуют ежедневных упражнений.
И если сегодня мы успеем сделать добро, если делание его станет правилом на каждый день — мы оправдаемся перед историей и перед людьми…