Цена алмаза «Шах»

I.Последняя жертва

Войны, которые вела Россия на Кавказе, не были захватническими. Более того, они велись русскими с захватчиками — с армиями султанов и шахов, столетиями терзавшими народы региона, христиан и своих единоверцев, магометан. К концу XVIII столетия в грузинских царствах и княжествах (а их насчитывалось тогда семь!) оставалось всего пятьдесят-семьдесят тысяч взрослых мужчин. Картли-кахетинский царь был поставлен османами перед выбором: или отказ от христианской веры и принятие мусульманства всем народом, или полное истребление тех, кто поклоняется кресту. Выбор был сделан русским оружием, русской кровью, пропитавшей склоны Большого Кавказского хребта, почву Рионской низменности и камни Малого Кавказа. Христиане Грузии и Армении сохранили веру предков под покровительством православного императора. И даже когда военные действия начались против горцев, исповедующих Ислам, то велись они не за земли, а ради безопасности присоединенных закавказских территорий, беспрепятственных проходов к ним из России, нейтрализации горских союзников Турции и Ирана.

Не лишне вспомнить (и кое-кому в Тбилиси напомнить), что спасение от полного исчезновения с лица Земли в край «витязей в тигровых шкурах» пришло не от Джорджа Вашингтона, не от его наследников на Капитолийском холме, в сторону которого сейчас обращены ищущие взоры правящих элит независимой Грузии. Что мир и благоденствие для картвел, кахетинцев, сванов, имеретинцев, мегрел, других этносов многострадального края наступили лишь за частоколом русских штыков, когда дороги открылись для торговли, спокойствие пришло на крестьянские поля и в мастерские ремесленников, люди перестали тревожно осматриваться по сторонам, углубились в книги и в дела рук своих. Только с Россией связано для грузин время сытости, а с СССР, назовем вещи своими именами, — относительного пресыщения, которое, увы, уже не вернется, даже если все грузины выедут на заработки в Россию. Да ладно, не станем развивать это лирическое отступление от темы.

А тема — войны за Кавказ. В общественном мнении укоренился взгляд на них, как на военное противостояние Российской и Османской империй. Вполне логично. Ведь цари, затем императоры воевали с султанами, иногда переводя дух, столетиями. И призы получили вполне зримые, бросающиеся в глаза при рассматривании карт: Кавказ и Закавказье, Причерноморье от устья Дуная до Батуми, Крым. Правда, почти все названное в начале 90-х годов прошлого века без боя сдали, кое-что подарили «братьям». Ведь русский человек без царя на троне становится человеком «без царя в голове», такова уж порода. Кого винить!
Итак, сначала русско-турецкие войны. Рискну начало их отсчитывать с 1556 года, когда султан вместе с крымским ханом послали рать на выручку Астрахани, занятой полками Грозного Иоанна. Рать до Волги не дошла из-за безводицы. Начало же «сношений» под гром пищалей было положено. А закончились они на таком «уровне» через 362 года, да еще 27 лет обе стороны грозили друг другу кулаками.
За этой почти четырехвековой милитаристской декорацией трудно различимы детали русско-иранских войн. Если пренебречь хмельным куражом Стеньки Разина, швырнувшего персидскую княжну за борт струга, да нападениями дончаков на прибрежные, по Каспию, городки сонливых шахиншахов, первые серьезные столкновения русских регулярных войск с южным заморским соседом произошли при Петре Первом. Но тогда наследники Кира и Дария как-то легко отдали царевым людям часть каспийского побережья и так же легко получили его обратно. Знать, Петр больше нуждался в балтийских берегах, да и воевать сразу на трех направлениях не мог, помня неудачу Прутского похода. Настоящие войны, точнее, почти двадцатипятилетняя Русско-иранская война началась в 1804 году.
Тому 205 лет.

Неверно было бы видеть в Иране тех лет восточного витязя «на глиняных ногах» рядом с богатырями — Турцией и Россией. Конечно, время Аббаса Великого (этого «иранского» Петра) безвозвратно прошло. Но его ослабевшие наследники по-прежнему не расставались с мечтой не только о Северном Азербайджане и Дагестане. Руки их тянулись к территориям, находящимся под покровительством Петербурга или уже присоединенным к империи; также жаждали и того, что еще находилось под властью Блистательной Порты.
Первые девять лет военного противостояния были для России очень трудны. Значительная часть ее вооруженных сил сначала действовала с переменным успехом против Наполеона на полях Европы, потом отражала нашествие французов в самой России и совершала поход на Париж. В эти годы «второй фронт» против своего извечного врага открыл Стамбул, а Тегеран — «третий фронт». И если Кутузов расправился с турками еще до перехода Бонапарта через Неман, то с персами пришлось выяснять отношения на языке орудий до 24 октября 1813 года, когда, наконец, был подписан Гюлистанский мирный договор.

Зимой 1804 года Петербург отклонил ультиматум Тегерана с требованием вывести русские войска из Закавказья, якобы угрожавшие Эриваньскому ханству, и персидский военачальник Аббас-Мирза повел свою армию через Восточную Армению на Тифлис. Немногочисленные полки генерала П. Цицианова остановили ее, заняли крепость Гянжу и осадили Эривань. Удачными для русского оружия стали следующие годы: персы бежали от столицы Картли-Кахетии, Цицианов занял Баку и Дербент; российскому императору присягнули владетели трех азербайджанских ханств. Гибель генерала и вступление в войну Турции на стороне единоверцев осложнило положение новых главнокомандующих российскими вооруженными силами и местных ополчений. Кроме того, воевать им пришлось и с чумой. Но военная удача была на стороне защитников. В тяжелом для России 1812 году, когда командование принял генерал Н. Ртищев, сначала запросили мира турки, разгромленные вместе со своими союзниками под стенами крепости Ахалкалаки. Персы еще сохраняли боевой дух. Аббас-Мирза сделал попытку вернуть шаху Карабахское ханство, но был разбит на р. Аракс при Асландузе, позднее русские взяли штурмом Ленкорань.

Конец первого акта! Занавес опущен. В местечке Гюлистан представители шаха подписываются под мирным договором. Иран признает все русские приобретения на Кавказе, включая район Восточного Закавказья и Западное побережье Каспийского моря — «алмазы» из короны незабвенного Аббаса Великого. Признает, правда, в течение тринадцати ближайших лет. За эти годы Англия, владычица (без кавычек) не только морей, но и лакомого куска суши под названием Индия, сухопутных и морских проходов к ней, очень озаботилась активизацией империи Романовых в направлении Индийского океана. Британские инструкторы реорганизовали и обучили европейским приемам ведения войны армию шаха, а промышленность Туманного Альбиона снабдила ее всем необходимым, чтобы противостоять победителям Наполеона. Пора! — решили в Тегеране летом 1826 года и заключили князя А. Меншикова, посла Николая I, в темницу.

Иранскую армию, вторгшуюся в Карабах, вел все тот же битый, да упорный Аббас-Мирза. На полевой карте он прочертил направление победного похода: через Аракс на Тифлис. Гладко было на бумаге…Полковник русской армии Реут не сдал врагу Шуши. Высланный навстречу неприятелю героем Бородина Ермоловым отряд в четыре тысячи штыков под командованием генерала Мадатова 3 сентября на р. Шанхоре наголову разгромил 18-тысячный авангард Мирзы. Последний велел вздернуть на виселицу уцелевших командиров и сам повел всю армию (40 тысяч пехоты и конницы, артиллерию английского производства) на Елизаветполь. К Мадатову успел присоединиться пятитысячный отряд генерала Паскевича. Итого, менее девяти тысяч против сорока! И вновь «реорганизованные и обученные» британцами персы бегут аж в Тавриз.
Ободренные этими победами, армяне, грузины и азербайджанцы, представители горских народов создают добровольческие отряды в помощь русским, а когда победители появляются в Араратской долине, встречное движение христиан и мусульман становится массовым. В октябре 1827 года пала Эривань, и вскоре ермоловские солдаты овладевают Тавризом, что в Южном Азербайджане.

В феврале 1828 года под его стенами, в Туркманче, и был заключён мир. Среди победителей отличился за столом переговоров дипломат Александр Грибоедов. По этому договору ханства Эриваньское и Нахичеваньское вошли в состав России, Аракс стал пограничной рекой, а через месяц на освобожденной территории была образована Армянская область, куда из соседних мусульманских стран вскоре переселились 140 тысяч армян, и поток беженцев не иссякал ещё почти столетие. Вместе с автохтонами они дадут жизнь новым поколениям своих соотечественников, которые в год «цивилизованного развода» с Россией составят в Армянской ССР 3,4 миллиона граждан.
В советском Азербайджане, на территории которого после Русско-иранской войны вместо полутора десятков подчинённых Тегерану феодальных образований появились Елизаветпольская и Бакинская губерния, в конце ХХ века народа окажется более чем в два раза больше. Мы не тешим себя иллюзией, что 10 миллионов ныне живущих за стеной Кавказа христиан и последователей Пророка, поминают добрым словом павших в 1804 -1828 годах солдат великой северной страны, и сегодня спасающей южных, теперь очень суверенных соседей, на этот раз от недоедания и тесноты предоставлением рабочих мест и жизненного пространства. Да и как поминать! Поимённый счёт военным потерям не вёлся, и общее число павших только специалист может назвать очень приблизительно путём долгих и сложных подсчётов. Одно лишь имя из числа жертв той затяжной войны, причём, жертвы последней, трагически запоздавшей, известно нам со школьной скамьи.

Полномочным министром (послом) в поверженную страну был назначен автор «Горя от ума», не за пьесу, разумеется, за успех в Туркманче. В стольном Тегеране неспокойно. Не смирившиеся с поражением активисты антирусской партии и раздосадованные англичане только ждут случая, чтобы вынудить Россию первой нарушить мирный договор. 30 января 1829 года (по ст. стилю) толпа жаждущих реванша врывается в русскую миссию, громит здание, растерзывает дипломатов и охрану.
Шах испуган призраком новой войны, ссылается на религиозных фанатиков. Император Николай объяснением удовлетворен. «Я предаю вечному забвению злополучное тегеранское происшествие», — успокаивает он представителя восточного владыки и в знак примирения принимает дорогой дар — известный крупный алмаз по имени «Шах». Только в эту минуту закрывается история войны, начатая Ираном против России зимой 1804 года.

Печальную встречу описал Пушкин во второй главе «Путешествия в Арзрум». Догоняя армию Паскевича, он ехал верхом сквозь малое ущелие через гору Безобдал, отделявшую Грузию от Армении. В виду крепости Гергеры, где три потока с шумом и пеной низвергались с высокого берега, увидел арбу, которую тянули в гору два вола. Дальше рассказывает автор:
Несколько грузин сопровождали арбу. «Откуда вы?» — спросил я их. — «Из Тегерана». — «Что вы везёте?» — «Грибоеда». — Это было тело убитого Грибоедова, которое препровождали в Тифлис.

II. Посмертные опасности

Тот гроб увидят ещё близкие из клана юной вдовы Нины Грибоедовой, урождённой Чавчавадзе, и немногие из соотечественников и местной знати при переносе растерзанных останков в усыпальницу, сооружённую на земле, за мир в которой писатель и дипломат отдал свою жизнь. Прах его переживут и душа в заветной лире, и трагическая известность мученика, жертвы слепой толпы. Имя — Грибоедов — высекут на надгробии в Пантеоне выдающихся сынов и дочерей Грузии. Но вот парадокс истории: наступит время (кто бы мог подумать!), когда Грибоедов будет причислен вдруг к извечным врагам издревле цветущей, свободолюбивой Грузии (под покровительством Стамбула, что ли?), к колонизаторам и ассимиляторам. О ком это я? О турках? О персах? Да о нас с вами, о русских! Не верите, послушайте речи вождя почти атлантической державы Батоно Второго. И одобрительный гул, рукоплескания внимающих ему толп дома и за рубежом Джорджии-2, когда он сравнивает русские полки Екатерины и Александра с ордами Чингизхана. Погодите, и до геноцида доберутся обличители, собственный грузинский голодомор изобретут!

Некий «одепутаченный» в Грузинском парламенте «витязь в тигровой шкуре», наверное, христианин, высоко оценив творчество и дипломатические способности Александра Грибоедова, всё-таки, ради суверенной грузинской истины, отказал ему в праве покоиться в национальном Пантеоне «Страны Роз». Разве для Грузии он жил и трудился, разве погиб, отстаивая ЕЁ (!) интересы? Нет, он отстаивал интересы чужой империи, там праху его и быть.
Что тут скажешь! Жаль, что при получении депутатских удостоверений в стране с 200-летним «братским» статусом, не сдают экзаменов по истории хотя бы за начальную школу и не проходят ещё более важную проверку — на наличие совести. Мидовец Александр Грибоедов, 34-х лет от роду, погиб как солдат в войне своей страны с Персией. Эта война длилась 25 лет, а началась в 1804 году. За семь лет до её начала персы заняли Тбилиси. И каждой грузинке в городе они перерезали жилу на ноге: хромай, гяурка, пусть дети и внуки твои видят, к чему приводит непокорность владыкам Востока. Так что, кроме интересов «чужой империи», Грибоедов в той войне защищал непосредственно Грузию, которая уже стала равноправной частью Российской империи, её строительницей и деятельной защитницей. Вот наблюдение очевидца: «Я отлично помню то время, когда в каждом полку большая половина офицеров были местные — грузины, армяне, татары (азербайджанцы. — С.С.).В русских офицерских формах они вели русского солдата в те бои, которые так прославили Кавказскую армию». Sapienti sat (у того депутата прощения за намёк не прошу, много ему чести). За Грибоедова обидно: он был последней жертвой той долгой войны с бескомпромиссным врагом, от которого так страшно охромела в конце XVIII века самой прекрасной своей половиной печальная Грузия, лишённая накануне прихода русских почти всех своих мужчин. Да, сильный пол в Картли-Кахетинском царстве исчислялся во дни подписания Георгиевского трактата в 50−70 тысяч. Это сейчас в Грузии, отъевшейся под «русским боком», надёжно защищаемой русскими штыками на протяжении почти два века от персов и турок, от горских владык, тысячелетия промышлявших набегами на христианские страны, почти три миллиона мужчин и среди них — тот депутат, который видит в прахе Грибоедова скверну национально Пантеона.

Определённые правящие элиты постсоветских государств (не буду лишний раз пальцем показывать: адреса их известны, да и палец устал), не имея конкурентноспособного товара для внешнего рынка, увлечены торговлей Россией. Оптом такую махину не продашь, а вот по частям получается. Здесь требуется уточнение. Продаётся не территория России. Значительные по площади земли отечества перестроечная братия «Независимой России» раздала новым национальным элитам окраин «за так». Посошок на дорожку. Теперь вряд ли кому и от самого малого островка Курильской гряды обломится. Но в «атлантическом углу» общего рынка плотят хорошо, не скупясь, за иной «товар». За него недруги России, из платёжеспособных, готовы платить фиксированную цену лично неимущим посредникам (часто и сверх того, для поощрения). Этот «иной товар» — ослабляющая престиж страны ложь, выдаваемая за истину из первых рук; это урон её культуре, языку, давно вышедших далеко за пределы страны; это подкреплённые «неопровержимыми фактами» исторические обвинения в природном империализме, варварстве, жестокости русских, русификаторстве малых народов, геноциде, разворовывании чужих культур (даже имя «Русь» у австроукраинцев украли!), в агрессивности, великодержавных рецидивах. Такому товару грош была бы цена, если бы из него не создавались карикатурные шедевры в СМИ, не разносились бы умело про всему миру, создавая в глазах доверчивой, недалёкой общественности образ монстра, которого надо держать в клетке за задворках «цивилизованного мира».

Думаю, Грибоедов истинным грузинам, отличающим Грузию от Джорджии (а таких несомненное большинство), близок и не вызывает сомнения в своём праве лежать там, где лежит — в земле, с которой породнился и при жизни и своей смертью. Всё-таки муж Нины Чавчавадзе, знатная грузинка недостойного человека в мужья не выбрала бы. А сами Чавчавадзе в стране золотого руна, увезённого Язоном в Элладу, всегда были авторитетны. Так что с места прах русского вряд ли сдвинется. Да и чего его тревожить, если продажа уже символически состоялась колебаниями воздуха из уст энтузиастов и пошла волнами по всему свету, оповещая записную демократическую общественность об очередной «победе» закавказских атлантистов над опасным северным соседом. Ведь если не получается выслать живого посла (уже отъехал), то можно в указать на дверь Грибоедову, он в России числится в живых.