Крестный ход — путь к Вере

Не меньшая проблема — то, что значительная часть общества воспринимает Православие как «неизвестную религию», в лучшем случае отмечая (не всегда даже приходя в храм) Пасху, Рождество, беря святую воду на Крещение. Как «достучаться» до них? Как рассказать им о вере?

В Барнаульско-Алтайской епархии Владыка Максим уделяет большое внимание проповеди Веры, особенно среди молодежи и подростков. Благословлено открыть при каждом приходе Воскресную школу. Организовать детские вокальные коллективы, активно участвующие в богослужении.

По благословению Преосвященнейшего Максима, епископа Барнаульского и Алтайского в 2007 г. состоялся Крестный ход по самым отдаленным, труднодоступным районам республики Алтай — по тем тропам, где прошли труженики Алтайской Духовной Миссии, признанной в 19 в. лучшей и образцовой. Через горные реки и перевалы.

Усердные гонители веры в 20 в. уничтожили все храмы на территории Горного Алтая. И сегодня проповедь веры сталкивается с большими трудностями из-за удаленности и труднодоступности многих сел.

В 2008 на второй Крестный ход собралось около 80 человек — из Горного Алтая, Алтайского края, из Новосибирска, из Москвы, Тюмени, Твери, Самарской области. Самому младшему участнику — 11 лет, самой старшей — 58. Преодолели 170 км в основном по бездорожью. Чтобы люди имели возможность живого, непосредственного общения со священниками — в крестном ходе участвовали три священнослужителя благочиния. В селах священники беседовали с жителями. Крестоходцы, у которых обнаружились самые разные таланты, организовывали концерты. Но самая конечно лучшая проповедь — это сам настрой, дух крестного хода.
Я обратилась к участникам крестного хода с вопросом:
— Зачем вы пошли в крестный ход?

Владимир, 30 лет, с. Ая:

— Пошел, потому что после прошлогоднего крестного хода ждал его весь год. Здесь люди православные собираются вместе одной семьей. Это такое уникальное время, когда люди воплощают то, к чему они стремятся. В царствии Божией будем жить одной семьей.
Здесь как бы репетиция совместной жизни. Все общее. Стоит палаточный городок, там все лежит. Никто ничего не охраняет, и ни за что не боится. Все стараются друг другу помогать. Человек свои добродетели реализует в более полной мере, чем когда живем в мире. Обычно мы друг с другом мало общаемся. Здесь более тесное общение.

Иван, брат Владимира, с. Ая:

— Зачем? Крестный ход — это стояние души. Когда ты идешь, ты вырываешься из домашней суеты, из комфортных условий, где иногда мы забываем молиться, погружаемся в суету. Здесь все строго, подъем в 6 утра, молитва. Это очень важно для души.

Клименко В.Ф. Редактор газеты «Алтайская миссия», Барнаул:

— Я, во-первых, конечно молюсь за своих детей. У меня их двое, уже взрослые, один закончил Университет, другой заканчивает. Я молюсь за них, чтобы Господь помог им устроил их земную жизнь и сподобил удостоиться жизни вечной. Обязанность каждого родителя привести своих детей к Богу. Не дать им какие-то материальные блага, а воспитать для Вечности. Воспитание во Христе — необходимо, особенно в наше время.
Второе — это молитва за наше отечество, за землю Алтайскую. Это родная земля. И мне не хотелось бы, чтобы она была оккупирована темными силами. Противостоять им может только Православие. Крестный ход — духовная битва в современной войне, которая продолжается и ведется непрерывно, на уничтожение. Мы — воины Христа. Воины духа — вот кто такие крестоходцы.

Настя, учащаяся 11 класса из Поспелихи:

— Люди идут, чтобы чего-то попросить у Господа. Конечно, прошу здоровья себе, родным и близким.
Но более я шла для души — в Крестном ходе очень спокойно, хорошо и люди очень хорошие.

Надежда, служащая, Горно-Алтайск:

— Это мой первый крестный ход. Пошла для укрепления веры.
У меня на работе верующих мало, больше смеются. Соберутся отмечать праздник: пойдем с нами! А, у тебя опять пост… Или: Сегодня можно работать, или ты скажешь, что сегодня опять нельзя работать? Смеются, хотя все вроде бы крещеные.

Сусанна, Рубцовск. Музучилище:
— Первый раз на Крестном ходе. Пошла, чтобы успокоить свою душу, не хватало общения с Богом. Много православных знакомых в Рубцовске, поэтому личностного общения хватает, но нужно было именно общение с Богом, чтобы побыть наедине с Ним.

Татьяна, Горно-Алтайск:

— В крестном ходе чище, свободнее, легче думается. Легче преодолеваются проблемы. Когда шли было очень жарко, думала, что сил не хватит, но шли все вместе с молитвой. Сами молились, за нас молились. Размышляешь, как прожил жизнь, несешь чувство покаяния. Чтобы хоть как-то помочь себе своей душе, чтобы очиститься от грязи, которую накопил.

— Какие самые яркие впечатления Крестного хода?

Ирина, Москва:

 — Во всяком крестном ходе обостряются страсти. Усиливаются искушения, которые человек претерпевает. Не был исключением и этот. И те, кто не причащались при каждой возможности, оказывались в трудной ситуации. Их буквально крутило, ломало. Нагрузки очень большие — их сложно, думаю даже невозможно в обычных условиях выдержать нетренированному человеку: в пятый день — 36 км, в шестой — 30 с тремя бродами через горные речки.

Татьяна, студентка ГАГУ:
 — Мы все семьей здесь. Мне очень понравилось. Понравилось настроение людей, что они совершенно отличаются от тех, с которыми я общаюсь в городе.
Молодежь они все такие чистые, как дети. Очень чистые.

Екатерина, учащаяся, с. Майма:

 — Мне понравилось. Еще пойду и не раз. Необычно так. Эта такая разумная молодежь, с ними интересно общаться.

Леонид, Майма:

 — Потрясающее впечатление от сотрудников ГИБДД. По трассе (мы шли по трассе федерального значения 40 км.) старший лейтенант практически шел впереди крестного хода со своим желзлом, «разруливая» поток машин. Мы очень сердечно прощались с группой сопровождения там, где мы сворачивали с трассы в лес. Представьте, они сопровождали ход со скоростью 5 км/ч в машинах без кондиционеров, при почти 40 градусной жаре. Огромное им спасибо.

Любовь, Горно-Алтайск:

— Самое яркое впечатление — наши батюшки. Замечательные люди. Например, о. Алексий (Леонтьев, настоятель церкви с. Паспаул, — К.Б.) — все может, все умеет: и переправу организовать, и на лодкой моторной и паромом управлять, и на переправе на себе переносить немощных.
Я весь ход шла с иконой и удивительно не чувствовала особой усталости. А когда пошли в самый трудный переход, там, где нужно было переправляться через реки, мне сказали оставить икону — она достаточно тяжелая. И вот здесь я почувствовала, что я иду САМА, без помощи Божией Матери.
Когда мы подошли к сложной переправе, одна женщина смело шагнула с реку. Ее сразу сбило течением. Стали налаживать переправу. Потом о. Алексий говорит: мы же не помолились. С молитвой переправились благополучно.

Владимир, 30 лет, с. Ая:

— Горько видеть, что народ у нас далек от истин православных. В клубах старались выступить, оповестить, проходили по домам, говорили, приглашали людей специально, но народа было мало.
Очень грустное впечатление — много пьяных.
Запомнилось, как человек, шедший рядом со мной, тихонько спросил: «Интересно, что о нас думают те, кто нас видит?». В этот момент из машины, которая вынуждена была остановиться и постоять некоторое время, чтобы пропустить крестоходцев, высунулся водитель и совершенно непечатно высказал свое мнение о том, что «ходят тут всякие». Но большинство проезжающих выходило из машин, фотографировали, крестились, видя иконы, просили священников благословить их.

Владимир, Барнаул:

 — Хорошие люди нас встречали в селах, помогали, чем могли. Когда мы переправлялись через Бию, люди выбегали и давали кто кулек пряников, кто пакет молока. Это совершенно глухая деревня, даже машин нет. В одной деревне на подарили полфляги молока. На всем протяжении пути находились люди, которые со всей душой относились, и это вызывало ответное чувство любви и симпатии. Не совсем еще умерло российское село, хотя 20 век очень сильно покалечил село, крестьянина.

Леонид, с. Майма:

 — Сначала не было идеи идти, думал дойти до Горно-Алтайска, а потом вернуться к мирским делам, но когда понадобилась машина сопровождения… Это называется группа поддержки — перевозил рюкзаки, палатки, немощных, котлы для приготовления пищи. Когда была возможность, проходил несколько километров.
Хотел посмотреть на добрых людей. Люди, конечно, были разные, но в основном люди были добрые. Можно было выйти из палатки и крикнуть: у кого есть ножницы, лейкопластырь, бинт? — Сразу человек 10 бегут с бинтами, ножницами, все хотят чем-то помочь.
Думал, что после 25−30 километрового пути люди все попадают от усталости. Ничего подобного.
Врач тут же принимался лечить мозоли, ссадины, царапины. Все остальные ставили палатки и все с песней.
Девчата из Димитриевской церкви Барнаула пели всегда. Этот дух православный был с нами и над нами. По своей немощи от комаров, жары захандришь, посмотришь на молодежь — они просто не видят трудностей. Так и хотелось подойти и спросить: что тебе не трудно? Ты же прошел 25 или 30 километров? И еще умудряешься бегать. После ужина и вечерней молитвы вокруг батюшек собиралась молодежь, беседовали на духовные темы. Уже порой в палатке засыпаешь, а они все разговаривают… Никто не роптал. Я не слышал сетований.
Маршрут был очень трудный. Большая часть — по бездорожью, через горные речушки, вброд, порой по пояс в воде. По болотам. Приходилось нести с собой доски, чтобы переходить с кочки на кочку. Думаю, в некоторой мере почувствовалось, каково было проповедовать миссионерам.

Наталия, Самара:

— Если бы мне сейчас сказали — пойдем дальше — я бы с радостью пошла.
…Очень жаль, что крестный ход заканчивается. Люди стали уже родными, не хочется расставаться. Здесь другой мир…

Подвести итоги услышанного хочется словами одного крестоходца:
— Чтобы по-настоящему понять, что такое крестный ход, нужно в него сходить!
Майма — Артыбаш.