 |
| РПМонитор | Константин Черемных | 20.01.2009 |
В только что изданной книге петербургского историка Александра Островского «Расстрел Белого Дома», полностью построенной на свидетельствах очевидцев, воспроизведена не только побочная фактура, оставшаяся вне фокуса внимания наблюдателей еще доинтернетовского времени 1993 года или успевшая подзабыться. К примеру, появление в рядах оппозиционных демонстрантов неких молодых людей в кожаных куртках, внезапно начинавших закидывать омоновцев откуда-то взявшимися кусками кирпича и арматуры. Или появление на крыше московской мэрии так и не опознанных стрелков, небрежно пустивших по толпе несколько очередей.
Тогдашние защитники российского парламента от «банды Ельцина», помнится, были убеждены в том, что не сегодня, так завтра она и вправду отправится под суд; что «бандитский режим» безнадежно утратил поддержку в обществе; что кроме гайдаровских «мальчиков в розовых штанишках», никто эту власть защищать не будет; что власть валяется на дороге. Это легковесное впечатление подпитывалось слухами, тоже возникающими как бы неизвестно откуда — например, о том, что 30 сентября презираемого и беспомощного президента разбил паралич и он утратил дар речи.
Нельзя сказать, чтобы для подобных шапкозакидательских настроений вовсе не было никаких оснований. Действительно, к тому времени ряды твердых сторонников президента на глазах поредели; действительно, в Кремле и в других властных структурах формировались оппозиционные группы, предводители которых отсчитывали дискредитированной власти последние дни; действительно, на Западе оппозиция встречала вроде бы искреннее понимание и сочувствие, а Ельцину еще с начала 1992 года искали замену. Все это было правдой. Но танки все равно вышли на мост и ударили по штабу оппозиции — несмотря на его правовой статус, его недавнюю славу «символа свободы» и даже на связанное с ним прозвание «Белый Дом».
Точно так же были убеждены в беспомощности врага и собственной моральной мощи первые лица партии ХАМАС, полтора года назад захватившей контроль над сектором Газа почти столь же беспрепятственно, как московские левые демонстранты 3 октября 1993 года — над Крымским мостом. И когда над бурлящей палестинской массой вздымалось зеленое знамя (как над московской толпой — красное), эта масса не припоминала того дня, когда в день визита президента Клинтона арабская улица пестрела американскими флагами; что государственность Палестины была не завоевана, а дарована; что легитимация этого государства была гарантирована не Тегераном, а Вашингтоном.
Слабость Вашингтона и его израильских ставленников была легендой, исподволь согревавшей души лидеров ХАМАС. Их искушала международная конъюнктура — бесповоротно, казалось бы, повернувшаяся в сторону чаяний их народа, что лишь подтверждалось готовностью не только левых, но и некоторых правых израильтян признать легитимность их власти в Газе, хотя эта легитимность и была половинчатой.
Впрочем, партия ХАМАС вела себя осторожнее, чем оппоненты Ельцина из Фронта национального спасения. Она не форсировала события, а последовательно пыталась добиться признания как в регионе, так и за его пределами. И, несмотря на предубеждения, связанные с ориентацией на Тегеран и дружественные ему силы, ей это удавалось. Она ждала полной дискредитации и падения Абу Мазена на Западном берегу. Она рассчитывала на повторный успех на демократических выборах, полагая, что это укрепит ее легитимность.
Партия ХАМАС рассчитывала на все мировые силы, готовившиеся — еще недавно — утвердить на земле многополярный бездолларовый мир. Падение несправедливого порядка колониалистской глобализации казалось близким уже по тому суеверному страху, с которым Запад встречал новое тысячелетие. Это подтверждалось американским кризисом, который пришел, как долгожданная кара, что лишь укрепило надежды на высшую, небесную справедливость. А возрождение Ислама, пусть косвенно, но подтверждалось тем фактом, что американский народ настолько невзлюбил агрессора Буша, что решил сменить его на африканца со вторым именем Хуссейн, и что посланец его Картер, некогда заставивший израильтян отступить из Синая, признал ХАМАС законной политической силой.
Это убеждение отвлекало внимание от реально сгущавшихся туч. Нежелание Египта открыть пропускной пункт в Рафахе представлялось временным явлением. Ссора между Каиром и Тегераном по поводу иранского фильма, восславлявшего убийцу Анвара Садата, была на первый взгляд не более чем спором о политкорректности. Во всяком случае, эти мелочи не казались основанием для отступления, не говоря о сдаче позиций. И даже для того, чтобы попридержать соседских мальчиков в кожаных куртках из Демократического фронта освобождения Палестины. И после того, как эти мальчики сами признались, что это они 26 декабря выпустили несколько ракет по Седероту, вторжения израильской армии в Газу ХАМАС ожидал не больше, чем защитники Верховного Совета — появления танков на мосту через Москву-реку.
ВНЕЗАПНЫЙ ВАКУУМ
На одной из последних пресс-конференций в осажденном российском «Белом доме» помощник опального вице-президента Руцкого заявил в присутствии иностранной прессы, что оппозиция располагает межконтинентальными баллистическими ракетами. В отличие от самого Руцкого, создатель сенсации сделал в дальнейшем неплохую карьеру… Впрочем, тогда «страшилку», не имевшую под собой никаких оснований, принимали всерьез и сами рядовые защитники уже обреченного на расстрел парламента, наивно полагая, что родные вооруженные силы если не выступят на их стороне, то, во всяком случае, не позволят «банде Ельцина» осуществить расправу.
Точно так же палестинская партия ХАМАС рассчитывала на военный, финансовый и человеческий ресурс своих названных союзников в ближневосточном регионе — Ирана, Сирии и ливанской партии «Хезболлах». Однако ни одна из этих сил не проявила готовности вступиться, и об этом руководству Минобороны Израиля было хорошо известно.
В российской прессе почти не сообщалось о том, что 14 декабря на саммите Европейского Союза было принято решение о предоставлении Сирии ассоциированного членства в организации. Одновременно в Дамаске открылось посольство США. И одновременно готовились переговоры между Сирией и Израилем, где в роли посредника были готовы выступить Турция и Катар. Визит Эхуда Ольмерта в Анкару состоялся буквально накануне фактического объявления войны ХАМАС. Когда война началась, возмущенный турецкий премьер обвинил Израиль не только в насилии, но и в неуважении к его стране.
Любопытно, впрочем, что формат сделки между Израилем и Сирией в рамках присоединения Дамаска к ЕС был оглашен не Ольмертом, а главой правой партии «Ликуд» Биньямином Нетаньяху. Именно он публично объявил — к ужасу собственного электората — о том, что Израиль готов передать Сирии стратегические Голанские высоты взамен за разрыв отношений между Дамаском и Тегераном.
Поскольку «Ликуд», по данным всех социологов, считался самым вероятным победителем израильских парламентских выборов 10 февраля, именно от Нетаньяху ожидались персональные гарантии сделки. И вопреки собственным политическим интересам лидер правых принял предложение, от которого не смог отказаться. Когда же ЦАХАЛ начал операцию против Газы, ему ничего не оставалось, как выступить по телевидению вместе с левым министром обороны Бараком, вдруг оказавшимся большим милитаристом, чем он сам.
В декабрьском номере журнала «Панорама» итальянский аналитик Пино Бонджорно весьма убедительно объяснил мотивы «смены курса Дамаска». По его оценке, готовность Башира Асада «перейти в западный лагерь» объяснялась беспрецедентным экономическим кризисом, а также связанным с ним «давлением местной буржуазии» на руководство страны. Бизнес, как пишет Бонджорно, опасался усиления радикальной оппозиции, а кроме того, настаивал на поиске «более надежных экономических партнеров», чем Иран.
В свою очередь, Тегеран при всем желании не мог обеспечить Дамаску необходимую экономическую поддержку в связи с резким падением цен на нефть. Впрочем, по некоторым данным, Ирану также поступило заманчивое предложение из евроатлантических кругов. Речь шла о возвращении к первоначальному варианту проекта Nabucco — а это означает, помимо всего прочего, новый уровень отношений с Европой. Такие предложения предрасполагают, по меньшей мере, к осторожной политике. И когда Тегеран публично осуждает Каир за официальный прием главы МИД Израиля Ципи Ливни накануне операции ЦАХАЛ, эта риторика рассчитана на внутреннее потребление. Поскольку, как уже догадались европейские аналитики, Тегеран не готов сегодня принести отношения с Западом на алтарь палестинского дела.
Правый израильский публицист Овадия Шохер, еще весной этого года настаивавший на восстановлении самостоятельного формата отношений Израиля с Ираном и мира с ХАМАС, сегодня делает вид, что ничего подобного никогда не предлагал, и всецело разделяет идею полного захвата Газы — о чем уже 30 декабря откровенно высказался заместитель главы израильского Генштаба, Дан Харель.
«Правда заключается в том, что мы вынуждены защищаться в одиночку». Эти слова представителя ХАМАС Фаузи Барума прозвучали в интервью La Repubblica уже 28 декабря — в день, когда израильские ВВС нанесли удары по самым важным объектам палестинской инфраструктуры, а полиция Египта перекрыла поток беженцев, рванувшихся через пограничный пропускной пункт «Рафах».
ЗАСТИГНУТЫЕ ВРАСПЛОХ
Накануне расстрела российского парламента либерально-демократическая пресса усиленно распространяла слухи о том, что за оппозиционными депутатами-де стоит мощная сила в виде «подпольных обкомов», располагающих немереными финансовыми средствами (потом о них забыли, как и о пресловутых «деньгах КПСС»). Сегодня новобранцам израильского ЦАХАЛа вполне образованные пропагандисты так же доходчиво разъясняют, что ХАМАС-де является дочерней структурой могущественного и щедро финансируемого движения движения «Братья-мусульмане».
Египетские власти, как бы их ни возмущало очередное нападение израильтян на родственный и единоверный народ, опровергать этот пропагандистский вымысел не будут. Хосни Мубарак предпочел бы ничего не слышать о «Братьях-мусульманах» после того, как один из их предводителей публично высказался за партнерство радикальных суннитов и шиитов.
Лидеры умеренных арабских стран оказались в эпоху кризиса в весьма сложном положении, чего никак не объяснить «хамасовцам», да и вообще палестинцам: оставаясь экономическим придатком Израиля, Палестина не испытала ни экономического бума последних лет, ни его затухания в последние месяцы. А «Братья-мусульмане» — внутренняя проблема Египта, закономерно обостряющаяся с нарастанием социальных проблем.
Что знает Палестина, находящаяся на внешнем обеспечении, о падении цен на нефть и соответствующем сокращении бюджетных доходов? Что знают в Газе, где средняя зарплата как составляла, так и составляет два доллара в день, о том, что чем выше подъем, тем больнее с него падать? Наконец, что они знают о том, каких усилий стоило Мубараку убедить американцев отказаться от плана «пальмовой революции» в Египте, и вернуться к тому доверительному партнерству, которое сегодня материализуется в долгосрочном контракте с Bechtel на строительство атомной электростанции?
По оценке La Repubblica, Лига арабских государств настолько разорвана внутренними противоречиями, что эту организацию «пора хоронить». Фактически от всего арабского сообщества с самой решительной критикой Израиля выступает тот же Мубаррак, у которого нет другого выхода: не только «Братья-мусульмане» и официальные лица Ирана, но и влиятельные египетские издания обвиняют его в сговоре с министром иностранных дел Израиля Ципи Ливни, которую он согласился принять в Каире за три дня до агрессии.
Нападки на египетское руководство слышатся, как и следовало ожидать, из Тегерана, а также из Бейрута — точнее, из его окрестностей. Шейх Хассан Насралла, от которого ХАМАС ожидал самой непосредственной военной помощи, не появляется на публике и транслирует свои заявления по партийному телеканалу. Причина проста: Ливан — о чем недавно с возмущением писали израильские праворадикальные авторы — включен с сделку Сирия-Евросоюз. А в ней шейх, понятное дело, лишний, в связи с чем, памятуя о судьбе своего заместителя, вынужден озаботиться личной безопасностью. Поскольку в новом формате и в условиях новой конъюнктуры он уже не претендент на власть и влияние, а политический маргинал.
В вышеупомянутой сделке главной стороной, как и следовало ожидать, считала себя Франция, еще не успевшая передать бразды правления Чехии. Реакция министра иностранных дел Кушнера на вторжение ЦАХАЛ в Газу отчетливо свидетельствует о том, что не только Эрдоган, но и Николя Саркози был обведен вокруг пальца подлинными режиссерами большого розыгрыша на Ближнем Востоке.
Вечером 4 января российская дипломатия, наконец отправившая на Ближний Восток своего спецпредставителя, вспомнила о неоднократно авансированной конференции по палестино-израильскому урегулированию в Москве. Было также упомянуто о твердой позиции России по этому вопросу в ООН. К этому времени резолюция ООН, сформулировать которую досталось почему-то Ливии, была, естественно, заблокирована Соединенными Штатами. Признаться в том, что Россию тоже обвели вокруг пальца, причем сначала в Дамаске, потом в Иерусалиме, и наконец, в Нью-Йорке, было бы, как представляется, честнее, чем изображать кипучую дипломатическую деятельность. Впрочем, ближневосточный сюжет, который и так остался на обочине российского медиа-освещения: считалось, что россиянам куда интереснее газовый спор с Киевом.
ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ ОТБОР
Когда депутатам Верховного Совета России в конце сентября 1993 года были предложены карьеры взамен за уход из осажденного здания, это был, возможно, самый яркий и достойный хрестоматийности пример «отрицательного отбора» будущей элиты. То, что происходит в Израиле с исходом или политической отбраковкой совестливых людей, есть тот же самый процесс.
Как пишет европейский корреспондент «Хаарец» Аншель Пфеффер, еще никогда действия Израиля не вызывали такого неприятия в еврейской диаспоре за рубежом, как сейчас. По его наблюдению, помимо давно сформировавшихся сообществ радикалов и пацифистов, в диаспоре (от которой Израиль, как он напоминает, ждет не только моральной поддержки) возникает и распространяется все шире третье настроение. Чувство чрезвычайного неудобства и стыда за «историческую родину», а также за тех, кто слепо и безоговорочно поддерживает каждое ее милитаристское начинание. Речь идет не о политиках, а об обыкновенных совестливых людях, для которых очевидно, что двойные стандарты политики уже достигли такой уродливой степени, что не заметить их извне уже невозможно.
Представитель ООН Ричард Фальк, вызвавший гнев официальных лиц своими заявлениями против введения экономической блокады Газы, в конце декабря был просто не допущен в страну. По его словам, его в течение 15 часов держали в аэропорту вместе с еще пятью «отказниками» в замкнутом помещении, не позволяя даже выйти в туалет. Так ему было дано понять, что этому Израилю он чужой. Он отбракован.
Никаких официальных объяснений он не получил. Точно так же не получили объяснений несколько тысяч призывников, получивших повестки в ноябре-декабре. Примечательно, что в начале ноября руководство ЦАХАЛ приняло решение о призыве в армию лиц с легкой умственной отсталостью. Понятно, что применить резерв из юношей, наиболее пригодных для бездумного подчинения, предполагалось не для военно-воздушной, а для наземной операции. Другое дело, что в истории Израиля подобное нововведение было беспрецедентно: к умственно отсталым здесь было принято относиться с особой заботой. Такой принцип подбора младших чинов по интеллектуальному критерию трудно квалифицировать иначе как итог отбора по моральным свойствам в высшем истэблишменте.
Мир помнит много ближневосточных войн. Все они были жестокими, все обходились тяжелейшей ценой мирному населению. Но никогда до сих пор официальный предлог не был настолько надуманным, силы — настолько неравными, а израильское медиа-освещение, в том числе адресованное собственному населению — настолько предвзятым. В прежних войнах противников было принято уважать. В этой войне противник, честно победивший на выборах, ни разу не назывался ни партией, ни движением, а исключительно «террористической группировкой», в которой как бы заведомо не было действующих лиц, живых людей — подобно безличным «красно-коричневым» в официальной российской пропаганде 1993 года.
УДАР КОЛОНИАЛЬНОГО КУЛАКА
Расстрел нескольких сот соотечественников в московском «Белом доме» и вокруг него, как мы помним, оправдывался якобы реальной угрозой захвата власти сторонниками парламента. Как мы помним, исполнительная власть, потерявшая тогда поддержку Церкви вплоть до освобождения руководителей оппозиции, старалась избегать воинственных заявлений, и только отдельные радикальные демократы вроде Юрия Карякина или Андрея Нуйкина настаивали после штурма на том, чтобы использовать стадион «Лужники» для той же цели, что печально известное спортивное сооружение в чилийском Сантьяго.
Сегодня Вашингтон, хотя и оправдывает так называемые «меры самозащиты» Израиля, воздерживается от прямого одобрения агрессии. Избранный президент Обама, заявления которого на Ближнем Востоке сбили с толку ведущих политиков и стратегов Европы, скромно уступает Джорджу Бушу выражение официальной позиции по палестино-израильскому вопросу. В роли Нуйкина выступает советник премьер-министра Чехии Иржи Потужник, заявляя, что вторжение ЦАХАЛа в Газу есть операция «не наступательная, а оборонительная».
Между тем, даже официальная израильская статистика свидетельствует о том, что количество жертв пресловутых исламистских ракет «Кассам» за весь прошедший год было на несколько порядков меньше, чем число жертв автомобильных аварий, уличной преступности, равно как и повседневного насилия. Даже в самых воинственных израильских СМИ эффект от этих обстрелов не именовался не больше чем «раздражение» или «травмирование».
Более того, обстрелы израильской территории (возобновившиеся после 5 ноября, когда был закрыт основной пропускной пункт на границе Израиля и Газы, то есть уже в условиях блокады), к концу декабря сократились с 11 до 6, с 6 до 3, а в канун католического Рождества — до одного в день. К тому же, как уже упоминалось, ответственность за последние обстрелы взяла другая исламская структура.
Таким образом, с точки зрения безопасности начинать операцию в последних числах декабря не было никакой нужды. Собственно, этого не ожидали и в самом Израиле. За день до начала операции правая пресса в привычной манере обличала Барака в продажности за то, что он — таки пропустил в Газу один гуманитарный эшелон. Обозревателям и в голову не приходило, что это своего рода «презент» мирному населению перед бомбежкой, равно как и о том, что в это время десятки тысяч жителей Газы получили SMS-письма с объявлением о нападении — по существу, абсолютно бессмысленные, благо с узкой перенаселенной полоски земли деваться было по существу некуда.
Еще одно беспрецедентное обстоятельство состояло в том, что даже тогда, когда уже завершались последние приготовления к этой войне, большинство мировых игроков в нее не верило. Казалось, что нынешний Израиль, с его межпартийной возней и коррупционными скандалами, ни на какие милитаристские авантюры уже в принципе неспособен.
Вырождение израильского политического сообщества — не видимость, а факт, и параллели с Украиной, проводившиеся в ряде статей на нашем сайте, вполне адекватны. Таким же фактом является и дискредитация государства, и утрата веры в идеалы, и распространяющееся разочарование населения, о чем лучше любых оценок свидетельствует статистика возвращения переселенцев — в особенности в Россию. С ракетами «Кассам» этот нарастающий пессимизм никак не связан: прежние войны были куда более тяжелыми, чем ливанская и ныне текущая. Но в то время как вера в сионистские идеалы убывала вместе со снижением социальных стандартов, доходы Израиля от торговли оружием шли по нарастающей.
Палестинцев взяла врасплох не пламенная сионистская вера, а грубая сила колониального кулака. Собственно, не одних палестинцев, и не только Иран, и не только арабский мир. Взятой врасплох оказалась вся та большая половина цивилизации, которая еще год или даже полгода назад рассчитывала на успех, на превосходство над видимо пошатнувшимися властелинами мира, притом продолжая играть на их рынках по их правилам, рассчитывать на механизмы влияния с помощью якобы всесильных цен на энергоресурсы. Но теперь знаки поменялись, и на коне остается тот, кто достиг совершенства в управлении средствами уничтожения.
Предупреждения о том, что на смену финансовой глобализации придет принцип прямого мирового неэкономического принуждения, уже звучали — но не были приняты всерьез. Оккупация Газы по той причине и не похожа на прежние ближневосточные войны, что являет собой если не войну нового типа, то, по крайней мере, первую войну нового времени. И если уже Россия не смогла предотвратить эту войну, ей следует ее по крайней мере изучить — как, впрочем, и собственное недавнее прошлое.
