«Долг, завещанный от Бога..»

К 100-летию кончины Ивана Егоровича Забелина

Да ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу,
Своих царей великих поминают
За их труды, за славу, за добро —
А за грехи, за темные деянья,
Спасителя смиренно умоляют.
А. С. Пушкин «Борис Годунов»

Эти слова из монолога Пимена невольно всплывают в памяти, когда вглядываешься в известный портрет Ивана Егоровича Забелина (1820−1908), написанный (1892) Валентином Александровичем Серовым — а он-то умел показать, «коего духа человек перед ним»: мудрый седовласый с окладистой бородой старец, взгляд, отведенный чуть в сторону, перед взором которого, кажется, проходят «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой».

Изучение истории Отечества стало заветным делом жизни этого коренного русского человека. Дух его, красивый и сильный, здоровый и крепкий, благородный и честный излился на страницах сочинений ученого.

Уроженец срединной, Великой Руси, сын коллежского регистратора и внук сельского священника, Забелин явился на свет сентября 17 дня 1820 г., а крещен был 19-го в Никольской церкви, что на Зверинце, на окраине родной Твери, в Затьмачье. «А уж куды, — по выражению писателя, — бывает метко всё то, что вышло из глубины Руси, где нет ни немецких, ни чухонских, ни всяких иных племен, а всё сам-самородок, живой и бойкий русский ум…» [1].

И вот этот «бойкий русский ум» рано обозначился в отроке Иване, когда безудержная жажда знаний захватила его в Преображенском сиротском училище в Москве, — он много читал, а интерес к прошлому русского народа сказался почти сразу.

Много лет спустя, в своих записных книжках ученый скажет, будто бессознательно поясняя свое радение на русской ниве: «Что такое патриотизм? Патриотизм есть чувство. Какое? Чувство семейного очага, чувство родной страны, чувствование в себе родной страны как своего дома, своей семьи. Чувство племенного народного эгоизма, себялюбия и самолюбия, именно народного, племенного.

Чувство своей жизни, своей истории, своей географии или местности, дома. Вы любите свой дом, свою деревню, свой город, уезд и т. д., распространяя эту любовь на всю родную страну. Если родная страна столько же вам дорога, как свой дом, своя семья, если вы чувствуете все её выгоды и невыгоды и сердечно об них заботитесь — вот вы и патриот.

Вера в народ, в его достоинства, в его дарование, в его силы политические, экономические, литературные, художественные, ученые и т. д., такая вера служит основою патриотического чувства». [2]

В 1837 г. по выходе из училища Забелин был зачислен канцелярским служителем второго разряда в Оружейную палату Московского Кремля. В эти годы в музее [3] уже полным ходом шла работа по систематизации и каталогизации его коллекции, и Забелин был привлечен к разбору архивов, документы же их касались жизни царского двора. Причем эти бумаги никак не фигурировали в Истории Н. М. Карамзина, а Забелин почти полвека спустя вспоминал, как его поразил сей факт. Одним словом, он оказался будто у берегов неизведанного моря-океана, и именно ему промыслительно был указан вот такой путь к большой науке. Можно лишь представить ощущение вдохновенного внутреннего восторга, которое переживал начинающий исследователь, и, погружаясь с годами все глубже в бездны прошлого, он хорошо понимал, что Господь подарил ему тот самый талант, который и предстояло приумножить. И приумножил! Ибо началась достаточно бурная и многотрудная работа по изучению русской истории, раскрытие доселе неизведанных ее сторон. Забелин изучал вязь и малопонятную терминологию писцов и подьячих, разбирал часто перепутанные бумаги и фрагменты документов. И, очевидно, им владел такой самозабвенный интерес, что архивным изысканиям он посвящал все свое свободное время. Бескорыстно трудился он, доставая нужные исторические сведения для профессора Московского университета И. М. Снегирева [4], для академика Павла Михайловича Строева, археографа и разыскателя древнерусских рукописей.

Важное значение в научной судьбе Забелина имело знакомство с В. В Пассеком — именно он, став редактором прибавлений «Московских ведомостей» подготовил к опубликованию и напечатал статью Ивана Егоровича «Несколько слов о богомольных царских походах» (25 апреля 1842 г.). Для самого молодого архивиста то был факт многозначительный: впервые голос его зазвучал широко, громко. Это и есть точка отсчета ученой работы великого историка Руси — год 1842.

Забелин прожил долгую жизнь и многоплодную. Многие прошли перед его земным взором: государи Николай Павлович, Александр Второй и Третий, Николай Александрович, Вел. Кн. Сергей Александрович — любимец Москвы, гр. Уваров, Гоголь, Погодин, Верещагин и Васнецов, Ф. Солнцев, Островский… и несть им числа великим русским людям.

Будучи фактически самоучкой, имея за плечами всего пять классов училища, И. Е. Забелин стал автором 250 книг, множества статей и публикаций исторических документов.

Первые капитальные сочинения Забелина — это «Домашний быт русских царей в XVI—XVII вв.» (1862) и «Домашний быт русских цариц в XVI—XVII вв.» (1869, 2 изд. 1872); им предшествовал ряд статей по отдельным вопросам того же рода, печатавшихся в «Московских ведомостях» 1846 г. и в «Отечественных записках» 1851−1858 гг. Труды эти — целая симфония Руси. Оценивать их не беремся, ибо то выше всякого слова мирского. Читайте Забелина, внимайте слову историка-родолюба, слову Истины!

Звание доктора русской истории пожаловал ученому Императорский Киевский университет, а в почетные члены приняла Императорская Петербургская Академия наук; по смерти С. М. Соловьева (1879) Забелин возглавил Общество истории и древностей российских (в 1893 г. на этом посту сменил его В. О. Ключеский), 12 марта 1884 г. в связи с юбилеем ОИДР Императорского Московского Университета Забелин был удостоен звания почетного доктора истории Московского университета, а 28 января 1885 г. — Санкт-Петербургского университета. С 1885 г. он стал товарищем председателя Исторического музея С 1887 г. и до конца дней единственным местом его службы стал Императорский Исторический музей [5].

17 декабря 1880 г. И. Е. официально попросили возглавить группу историков, которые должны были написать большую книгу об истории Москвы. Это был проект Городской Думы.

К подготовке заказанной Думой книги Забелин приступил в июле 1881 г. Он начал с составления программы. Она была объявлена в «Московских ведомостях». Здесь были обозначены два направления будущего исследования: во-первых, история улиц и зданий, во-вторых, повествование о прошлой жизни москвичей, ибо «город — это совокупность людского общежития».

«Определив, на чем будет сосредоточено внимание в задуманной книге, автор перечислил частные темы, заслуживающие специального рассмотрения. Чего только здесь нет! Тут не только история городского управления, отдельных слобод, монастырей, церковных приходов, но и сведения о кладбищах, приходских и монастырских. Праздниках, нищих, юродивых, больницах, аптеках, торговле, бирже, садах и огородах, о продаже певчих птиц, о петушиных и гусиных боях, о ремеслах и художествах, училищах и книжной торговле, о библиотеках и театре, о клубах и гуляниях, о масонах и старообрядцах, о воровстве, пожарах и метеорологических явлениях» [6].

В 1884 г. явилась на свет массивная книга «Материалы для истории, археологии и статистики города Москвы», объемом 93 п.л. Второй том, объемом 103 п.л. вышел в 1891 г.

Одно время Забелин думал выпустить альбом старинных планов Москвы, он собрал 4,5 тысячи планов города. Сопоставление планов давало возможность создать подробное представление о том, как менялся тот или иной район, как расширялась Москва. Остался среди черновиков Забелина и набросок «Истории московских пожаров».

Непосредственно истории Москвы касалось несколько статей ученого, среди которых наиболее важная, по мнению исследователей, — «Взгляд на развитие московского единодержавия», в трех номерах «Исторического вестника» за 1881 г. Мысль историка проста: московские Князья думали об общем благе, старались «жить за один всем в единстве», и народ это понимал и поддерживал их. Народ-то и был носителем великодержавной идеи!

В 1898 г. в многотомном издании «Живописная Россия» под ред. Семенова-Тян-Шанского в 6 томе «Москва и Московская промышленная область» Забелину принадлежит 9 очерков из 12-ти.
В 1902 г. одновременно были опубликованы большая статья о Москве в словаре Брокгауза и Ефрона и фундаментальный труд «История города Москвы».

«Весьма вероятно, никем другим не сделано так много для уяснения истории Москвы, как незабвенным ее историком Иваном Егоровичем Забелиным, а между тем вряд ли кого-либо иного труды в этой области так мало были выявлены во всей совокупности в научной литературе» [7], — писал еще в 1929 г. И. М. Тарабрин. К сожалению, и сегодня положение дел не на много лучше, во всяком случае, что-то не слыхать, чтобы на историческом факультете Московского университета готовилась бы, например, крупная Забелинская конференция. А ведь повод есть — 31 декабря 2008/13 января 2009 г. исполняется 100-летие кончины ученого.

Но, видно, забыли сегодняшние историки, хотя, разумеется, не все [8] что, «такие звезды светят народу раз в столетие» [9], — как писал в свое время друг Забелина, филолог Щепкин.

Замечательным явилось издание научного коллектива Исторического музея из наследия И. Е. Забелина: «История города Москвы. Неизданные труды» (М. 2003); в нем помещены любопытнейшие сочинения ученого — «Наста быти княжение московское» (где рассказывается о событиях жизни Москвы 1272−1389); «Посад»; «Дом Московского публичного и Румянцевского музеев»; «Опричный дворец царя Ивана Васильевича» и, конечно же, весьма привлекателен научный аппарат — ведь трудились наследники Забелина!

Говоря о московских трудах И. Е. Забелина, невозможно специально не сказать о Дневниках и Записных книжках, вышедших в 2001 г. в издательстве имени Сабашниковых; читать эту книгу — одно упоение: твердые, четко сформулированные мысли историка-патриота так и блещут с ее страниц. И только для примера несколько пассажей.

«Государственные ошибки являлись потому, что в составе правящих и управляющих людей было много иноземцев, инородцев и иноверцев, для которых русское государство было простою служебною, кормовою статьею вольнонаемного труда. Русское чувство государственности, каким отличались люди XV—XVII вв., в высокой степени поднятое Петром Преобразователем [10], совсем не просыпалось в сердцах инородцев и иноверцев, да и не могло в них существовать. Они исполняли долг службы, но не долг национального чувства. Их деяния сопровождались полнейшим равнодушием к интересам чужой для них страны. Этот чуждый русскому государству состав правящих людей давал, однако, тон и направление всей службе и для русских людей. Громадное влияние идей космополитических, т. е. в сущности, эгоистических, ибо для кого родина — весь свет, тот думает только о себе. Где все там ничего» [11].
Как просто и ярко сказано. Так и хочется призвать нашу молодежь: учите историю русскую по Ивану Егоровичу, запоминайте мысли его наизусть!
Да, многое хотелось бы спросить у него, русского родолюба, но невольно чувствуешь, что нас разделяет время, а не мысль.

А какой блестящий пассаж о Государе Иоанне Васильевиче!
«Разговоры в царстве мертвых. (Старая литературная форма….). Иван Грозный и Костомаров-историк и все историки, судящие Грозного, а он, защищаясь рассуждает, что все они заводчики крови. <…> Но ведь вы же мне помогали разливать кровь. Вы же друг друга поедали и меня наводили на грех кровопролития. Чего ужасаетесь? Вспомни ты, историк-подзуда, каков был Новгород Великий? Какую он кровь проливал от начала до конца своей жизни, погублял свою братию неистово, внезапно. <….> Кто управлял событиями и заводил кровь между князьями? Все это мне пришло в голову в 1570 году, я и наказал город по-новгородски же… Ничего нового я не сочинил… Только в одно время, в шесть недель повторено то, что происходило шесть веков. А казнил за измену, за то, что хотели уйти из единства в рознь. Я ковал единение…
Ты историк-подзуда войди в мое положение. Ведь вы же мне сказывали, что в Новгороде копится измена. Что же мне оставалось? <…> Я казнил врагов и супостатов и вся та кровь взыщется на заводчиках той крови…
Историки: подзуда Костомаров, рассуда Соловьев, Благуда Карамзин.
Теперь мне видно отсюда и все то, что делали во Франции в 1790-х годах. Лили разливали кровь получше чем я, а все во имя добра и блага всенародного.
Иван Грозный — воспитанник Библии. Оттого стал свирепым, жестоким губителем во имя Бога, как он верил и был в том убежден. Жидовская вера та же — неумолимо жестокая в отношении с врагами и чужими. См. „Новое время“ 6095. Манифест раввинов. Опричность жидов проводилась Саваофом, отдельность, замкнутость их. И вот Библия являет опричнину Грозному, хотя для нее был свой повод, но оправдание — в Библии» [12].

Труды свои завещал И. Е. Забелин народу русскому. Последняя воля его гласила: «Наследниками своими я почитаю только свою родную дочь Марию Ивановну Забелину и Императорский Российский Исторический музей имени Александра III, поэтому в случае кончины моей дочери все наследство без всякого исключения да перейдет в собственность сего Исторического музея… Никаким другим наследникам, могущим когда-либо появиться, я не оставляю ни порошинки». Весьма крупную сумму — 130 000 рублей — Забелин выделил научным учреждениям. Историческому музею было отказано 70 000 рублей на приобретение новых коллекций и 30 000 — на издание задуманных Забелиным книг. Он писал, что возвращает музею свое жалование за все годы службы; 30 000 рублей передавалось Академии наук на переводы и издание античных и средневековых авторов, писавших о России… Историческому музею были завещаны библиотека (около 20 000 томов), коллекции рукописей, икон, карт (с 1549 до 1908 год), эстампов, иконных прорисей (XVII-начала XIX веков). Иван Егорович Забелин скончался 31 декабря 1908 года (ст. ст.). Был похоронен на Ваганьковском кладбище, памятник оплатила казна. Дочери Забелина, Марии Ивановне, была назначена пенсия три тысячи рублей, которую сохранили и при советской власти. В 1909 году Мария Ивановна передала музею библиотеку и архив отца, в 1915 году — материалы, относящиеся ко второй части «Истории города Москвы», присовокупив просьбу отца об издании. В 1938 году большая часть библиотеки Забелина была передана в Историческую библиотеку. Москва ценила своего патриота и певца истории русской. В 1910 году была учреждена премия Забелина за лучшее исследование по истории Москвы, открыта городская библиотека имени Забелина. Его имя было присвоено Кремлевскому проезду, отделявшему Исторический музей от Кремля. В 1931 году проезду вернули прежнее название. В 1961 году Большой Ивановский переулок, неподалеку от которого находится Государственная историческая библиотека, хранящая в фондах личное собрание книг Ивана Егоровича, стал улицей Забелина.

Ивана Егоровича часто называют бытописателем русской старины — это, безусловно, так. Но должно подчеркнуть, что весьма важно было для историка представить город как «совокупность людского общежития». В своей истории Москвы, в Предисловии он выделяет важнейшую, в связи со сказанным, методологическую задачу. «Это город-люди с их знаниями, нравами, обычаями, мыслями, чувствами, с устройством и уставом их городского быта и управления во всех его видах и потребностях. <…> Впереди других здесь должна стоять история городского правительства и управления или история городской власти, земской, посадской и государевой. <…> Историю города сооружали люди, поэтому о них больше, чем о столбах и разных постройках, должен говорить историк» [13].

А здесь-то как раз уместно вспомнить об А. С. Пушкине, о его методологических принципах художника-историка. Они коротко сформулированы в его отзыве о драме М. П. Погодина «Марфа Посадница».
И вот что писал наш гениальный, а не официальный, поэт-историк: «Драматический поэт, беспристрастный, как судьба, должен был изобразить столь же искренно… отпор погибающей вольности, как глубоко обдуманный удар, утвердивший Россию на ее огромном основании. Он не должен был хитрить и клониться на одну сторону, жертвуя другою. Не он, не его политический образ мнений, не его тайное или явное пристрастие должно было говорить в трагедии, но люди минувших дней, их умы, их предрассудки (выд. — Н. М.). Не его дело оправдывать и обвинять, подсказывать речи. Его дело воскресить минувший век во всей его истине» [14].

Исполнил ли эти высокие требования, граничащие с гениальностью, Иван Егорович Забелин? Те, кто знаком с его трудами, безусловно, ответят: да!

* * *

«В самый праздник Рождества Христова государь слушал заутреню в Столовой или в Золотой Палате. Во 2-м часу дня (в 10-м часу утра), в то время как начинали благовест к литургии, он делал выход в Столовую, где и ожидал пришествия патриарха с духовенством. Для этого Столовая наряжалась большим нарядом, коврами и сукнами. В переднем углу ставилось место государево, а подле него кресло для патриарха. Вошед в Столовую, государь садился до времени в свое место и приказывал сесть по лавкам боярам и думным людям; ближние люди младших разрядов обыкновенно стояли. Патриарх при пении праздничных стихер, в предшествии соборных ключарей, несших крест на мисе и св. воду и в сопровождении митрополитов, архиепископов, епископов, архимандритов и игуменов, приходил к государю в ту же палату славить Христа и здравствовать государю с праздником. Государь встречал это шествие в сенях. После обычных молитв певчие пели государю многолетие, а патриарх говорил поздравление. Потом и государь и патриарх садились на свои места. Посидев немного и затем благословив государя, патриарх со властьми шел таким же порядком славить Христа к царице, в ея Золотую Палату, и потом ко всем членам царскаго семейства, если они не собирались все для принятия патриарха у царицы. Славление у государя происходило обыкновенно в Золотой Палате, а иногда и в Грановитой.
<…> Отпустя патриарха, государь в Золотой или в Столовой облекался в царский наряд, в котором и шествовал в собор к обедне. Все дворовые и служилые чины, сопровождавшие этот выход, были также богато одеты в золоченые кафтаны. После литургии государь шествовал во Дворец, где потом в Столовой или в Золотой приготовлялся праздничный стол „на патриарха, властей и бояр“. Этим оканчивалось рождественское празднество.
В день Рождества Христова и в другие большие праздники, цари не садились за стол без того, чтоб не накормить прежде так называемых тюремных сидельцев и пленных» [15].
Таковым было благочестие Царства Московского — средостение Святой Руси…
Наталья Викторовна Масленникова, кандидат филологических наук, автор и руководитель духовно-просветительских и научно-методических программ «Сергиевские чтения» и «Кирилло-Мефодиевские чтения»

Примечания:

1 — Гоголь Н. В. Собр. соч. в 6 т. М 1949. Т. 5. С. 108.
2 — Забелин И. Е. Дневники. Записные книжки. М., 2001. С. 179.
3 — Оружейная палата в начале XIX в. стала музеем; постепенно стали разбираться ее коллекции и архивы, с 1830 г. велась подготовка фундаментального издания «Древности Российского государства», для которого академик Ф. Г. Солнцев срисовывал в Кремле царские регалии, различные предметы прикладного искусства.
4 — Передавая в своем дневнике слова Снегирева, сказанные Строеву, Забелин писал: «Рекомендую вам, сказал Снегирев, — молодого любителя древностей, прошу не оставлять его советами, вспомоществованием. Потом рассказывал, где я воспитывался, как образован и прибавил: у нас мало таких людей, которые из собственного рвения, из любви к науке занимались» (Забелин И. Е. Дневники. Записные книжки. М., 2001. С. 25).
5 — Это особая обширная тема, которая еще требует более подробного исследования, хотя и многое сказано в книге А. А. Формозова о Забелине (см. сноску 6).
6 — Формозов А. А. Очерк жизни и творчества//Забелин И. Е. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях. М. 2001. Т. 2. С. 722.
7 — Тарабрин И. М. Работы И. Е. Забелина по истории Москвы//Забелин И. Е. История Города Москвы. Неизданные труды. М. 2003. С. 20.
8 — Замечателен, на наш взгляд, обширнейший очерк А. А. Формозова о И. Е. Забелине, пожалуй, правомернее его назвать книгой, помещенной во втором томе «Домашнего быта русских цариц» (см. сноску 3). В Историческом музее проходят ежегодные Забелинские чтения; но, увы, школа наша практически лишена трудов этого выдающегося ученого. XIX Забелинские чтения прошли 8−11 декабря 2008 г., в рамках которых была проведена презентация книг ученого, возвращаемых из Исторической библиотеки в библиотеку ГИМ’а; 9 декабря прошла поминальная церемония на могиле И. Е. Забелина на Ваганьковском кладбище в Москве.
9 — Щепкин В. Н. Памяти Ивана Егоровича Забелина. М. 1911. С. 19.
10 — Нужно понимать, что это лишь заметки. Здесь нет и не может быть полного анализа эпохи. Не говоря о заморском окружении Петра, много раздумий вызывает «загадочная» фигура его воспитателя Никиты Матвеева.
11 — Забелин И. Е. Дневники. Записные книжки. С. 168.
12 — Забелин И. Е. Дневники. Записные книжки. С. 173−174.
13 — Забелин И. Е. История города Москвы. М. 2007. С. 5−12.
14 — Пушкин А. С. ПСС. В 10 т. М. 1962−1966. Т. 7. С. 218.
15 — Забелин И. Е. Как жили в старину русские цари-государи. М., 1991. С.17−18.