 |
| Русская линия | Станислав Минаков | 28.11.2008 |
В заголовок я вынес строки из стихотворения Николая Асеева, который жил и на Дальнем Востоке, и в Харькове, — сочинителя, на мой вкус, хоть и небезталанного, но дарований все же умеренных. Кто его самого сейчас помнит? Разве что — отдельные ценители — текст «Синие гусары». Молодая харьковская тележурналистка на днях в эфире назвала его Андреем. Нынешним молодым «акулам пера» — всё едино. А про «забытый в сказаньях» надо бы у Гаврилы Державина спрашивать, уверявшего почти вослед за Экклезиастом, де, «всё вечности жерлОм пожрется». Это — более тяжелая артиллерия, не сравнимая с «Асеевым Колькой», оруженосцем Маяковского, спалившего свой недюжинный талант вместе с молодой жизнью на тщетной службе у революции. А есть еще Анна Ахматова, трезво и возвышенно повторявшая: «Бог сохраняет всё». На ахматовской ноте пока и задержимся.
Это у меня такая затянувшаяся преамбула к речи о кинофильме «Адмиралъ», совместном продукте американской кинокомпании «20 век FOX» и Первого канала ОРТ.
Но дело — не только в фильме.
Критическая правота
Высказаны уже многие соображения «против», и каждый из зрителей мог бы добавить и свои претензии.
Актер, писатель Е. Гришковец, к слову, отслуживший три года на Тихоокеанском флоте ВМФ СССР, на острове Русский под Владивостоком, обнародовал весьма критичные слова на своей страничке Живого журнала в Интернете (http://e-grishkovets.livejournal.com/51 142.html): «Фильм „Адмирал“ — это очень откровенный бизнес-проект. Об этом говорит как набор исполнителей, так и избранная тема. Я уж не говорю о способе её подачи. Полное отсутствие подлинных переживаний авторов фильма очень хорошо видно в том, как фильм смонтирован. Нет ни одной внятной продолжительной и драматургически выстроенной сцены. Рубленый монтаж, псевдо-модная клиповая съёмка, постоянно движущаяся камера и постоянно звучащая пафосная музыка. И ни у одного, даже одарённого, артиста не было возможности хоть что-то там сыграть. В этом фильме нет ни героя, ни подвига, ни родины, ни любви. Есть иллюстративные картинки и того и другого и третьего… <…> Откровенным издевательством над зрителем выглядит перестрелка у реки, когда пули разбивают ледяные скульптуры. Кто бы это мог, интересно, в 19-м году в голодном и осажденном Иркутске взять и наделать ледяных скульптур? Просто создателям этого фильма захотелось чего-нибудь красивенького или ещё проще — подумали: да и так съедят! Хочется красивенького. Хочется вот так пошалить. И точно также выглядит Бондарчук-младший, исполняющий роль отца, с плохо наклеенным париком на голове. Размер фильма не вмещает в себя того количества штампов, которое в него затолкали. И ни один образ из большого количества эпизодов не складывается в цельную картину».
Посетительница Интернет-форума «Литературной газеты» (где состоялся многостраничный обмен мнениями, в том числе с цитированием и ссылками на серьезные исторические источники, включая протоколы допроса А. Колчака) написала: «Надоели компьютерные игры, хочется настоящих кораблей, пушек и сражений, а получается „фьюжн“ — русская трагическая история и „Властелин колец“ в одном флаконе».
Там же некто отрубил: «Фильм особенно неприятен своим нарочитым социальным расизмом. Там простой народ изображен тупым пьяным быдлом — в бунинско-булгаковском стиле. Такая циничная недемократичность коробит современного зрителя — что в Америке, что в России. Авторы в своем раболепном холуяже перестарались. Место фильма — на свалке».
А еще писали и говорили за время, прошедшее от дня премьеры, 7 октября с.г., и об отклонениях от «правды жизни», об искажениях исторических реалий, о цитировании авторами последней версии фильма «Титаник», и вообще очевидном налете «голливудщины», снова и снова высказывались претензии к съемочной группе, которая свою же «жестко-клиповую» стилистику «дозоров» — «Ночного» и «Дневного» — зачем-то перенесла сначала в «Иронию судьбы — 2», а потом и — частично — в фильм об адмирале Колчаке. В батальных сценах такая стилистка, быть может, и умеренно уместна, и даже достигает поставленной художественной задачи — зритель словно попадает на поле сражения, в гущу событий — будь то корабельная рубка или палуба, будь то штыковая атака армии генерала Каппеля на укрепленную оборону красных. Правда, при этом крайне трудно вынести чрезвычайную громкость и специфику звукового оформления cовременного кинотеатра Dolby Stereo, которая вроде бы призвана усилить участие зрителя в созерцаемом действе, создать эффект присутствия, однако возникает ощущение, что снаряды рвутся у тебя в печени и селезенке, и прийти в себя — от сцены к сцене — ты никак не успеваешь. Может, поэтому систему, эту активную потребительскую штучку, созданную, чтоб мы заглатывали продукт не жуя, острословы уже прозвали на русский манер — «долби, стерьва!»
Убедительны ли претензии к этому фильму?
Верно ли, что 5 лет создания этого продукта привели к появлению всего лишь очередной «развесистой клюквы» в стиле «а ля рюс», разве что заменившей знаки в политических оценках эпохи?
«И все же, все же, все же…»
Поражает — непредсказуемостью — результат.
При всем вышеизложенном, при явном и прагматично спрогнозированном расчете создателей на коммерческий успех, фильм своим содержанием, своими плотью и духом выплескивается за пределы рамок и становится фактом национального духовного бытия.
Заслуга в этом, разумеется, и актеров — Константина Хабенского (А. Колчак), Елизаветы Боярской (А. Тимирева), Анны Ковальчук (С. Колчак), Сергея Безрукова (В. Каппель). Все перечисленные, и не только они, на мой зрительский вкус, заслуживают похвалы (хотя следует признать и частичную правоту Е. Гришковца).
В остатке, при всех издержках, парадоксальным образом высевается таки, «всем смертям назло» и эстетической логике вопреки, послание любви, о которой и пишет Анна Тимирева Александру Колчаку, а он потом цитирует в своем выступлении перед омичами. Это знаменитые слова из 1-го послания ап. Павла к коринфянам (13:13): «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше». Можно возразить, де, Святое Писание в этом случае создатели фильма используют конъюнктурно (как, скажем, и сцену молебна на корабле и вообще нередко появляющееся в кадре Крестное знамение) и не совсем в правильном контексте. Можно.
Но что поделать с непридуманными зрительскими рыданиями в кинозалах? Они — подлинны?
Вспомним и слова И. А. Бунина, произнесенные в Париже, на панихиде по А. В. Колчаку в 1921 г.: «Настанет день, когда дети наши, мысленно созерцая позор и ужас наших дней, многое простят России за то, что все же не один Каин владычествовал во мраке этих дней, но и Авель был среди сынов ее. Настанет время, когда золотыми письменами на вечную славу и память будет начертано Его имя в Летописи Русской земли».
Вот, господа, а также товарищи, эти времена — настали. Когда — наконец! — сквозь косность, немоту и предубеждения речь в русском обществе заходит об участнике Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн, главе Белого движения. К тому же (что не отражено в фильме) — известном полярном исследователе и ученом-океанографе, yчастнике экспедиций 1900−1903 гг. (награжденном Императорским Русским географическим обществом Большой Константиновской медалью), автором монографии «Лед Карского и Сибирского морей» (Записки Императорской академии наук. Сер. 8. Физ.-мат. отд-ние. СПб., 1909).
Красное и Белое
Фильм «Адмиралъ» — пусть и несовершенный, но прямой, живой, эмоциональный канал в то, что в нас должно возродиться, если мы хотим выжить как единый Русский мiр. Ключевые слова, выносимые нами из просмотра этого фильма, — все же Отечество, Вера, Любовь, Трагедия. Достаточно — для катарсиса и осмысления.
Осязаемая патриотическая волна, поднятая фильмом, побуждает неравнодушным серцем окунуться в родную историю, пытливо, небезпристрасно попытаться исследовать затемненные ее страницы. А там — открывается целый мир, и можно — сколь хватит духовной силы — постараться соединить спустя почти век две правды в одну. А не хватит сил — хотя бы начать размышлять: что же это было за наваждение с нами, как мы пришли к тому, что накокаиненные матросы рубили тела офицерам и сбрасывали их в воду на глазах у офицерских семей, как это было, скажем, в Крыму?
Кошмар, помрачение, беснование. И — наказание за злой восторг смуты и раскол в вере, умах и сердцах. За выращенного в себе, если можно так выразиться, то ли беса отмщения, то ли «ангела зла"…
Фильм побуждает нас извлечь их всех, наших патриотов, „забытых в сказаньях“ да „проклятых в красных песнях“ (зачастую, кстати, переделанных из белых песен или из дореволюционных). И как сказала поэтесса, „и вот тогда — из слез, из темноты, из бедного невежества былого“ появятся для нас их лица, судьбы, деяния, любови и ненависти. Не только вице-адмирала Колчака, генерала Каппеля или контр-адмирала Старка, но и многих-многих других. Ибо и они есть лучшие люди нашего народа.
К режиссеру Андрею Кравчуку, сценаристам Зое Кудре, Владиславу Романову, Владимиру Валуцкому имеется сто и один повод для упрека. Но в сдвижке „в белую сторону относительно красной“ лично я их упрекать не буду. А что, нами мало наломано дров в „красной стороне“? И мало снято за десятилетия — и шедевров, и классово-однобоких, примитивных фильмов? Что, у нас переизбыток осведомленности о Белом движении? Мы что, много сделали для восстановления исторической справедливости?
„Историю необходимо пересматривать, по крайней мере ту полову, которой нас кормили почти столетие, — высказывается пользователь Интернета, оппонируя разгромной статье О. Бузины (посмотревший, как и я, фильм в киевском кинозале, с безграмотными, наспех, неведомо кому и зачем сляпанными украинскими субтитрами). — Сделаем это хотя бы для будущих поколений. Пусть поначалу слегка, в виде развлекательно-зрелищных фильмов — будет легче усваиваться. Чистая правда придет потом. Новые поколения должны знать, что в то время, когда страну захлестнуло дерьмо, взращенное на импортных дрожжах, в стране нашлись люди, жизнь положившие за её спасение — офицеры, ученые, мальчики-юнкера… Они не в памяти, им памятников нет… А будут. Узнают о том, что в красной армии было больше царских офицеров, чем в белой, потому что их мобилизовывали, взяв в заложники семьи: малейший срыв — и расстреливали женщин и детей. Вот оно, истинное зверство, а не брехня РОСТа. И настанут времена, когда против очередной поносно-оранжевой или коричневой чумы будет таки кому выступить на улице, а не трусливо философствовать по киевским кухням…“
Мы по-прежнему ленивы и нелюбопытны?
И вот фильм, являющийся плотью от полоти наших нынешних нравов и размягченных умов, от наших помыслов, отягощенных алчностью и по-прежнему „ни в чем не твердых“ (как сказал философ И. Ильин), парадоксальным образом — через „конфетку“, через пошлость гламурной индустрии — пробивает нас насквозь! Может быть, в этом и состоит волшебная, непостижимая сила искусства? А, кроме того, быть может, в этом есть и загадка непотопляемой русской ментальности.
Режиссер фильма убеждает фильмом и подтверждает в интервью: „Колчак — герой!“ Есть возражения?
А в Иркутске, где в 2004 Верховному правителю Российского государства 1918−1919 гг. поставлен памятник (скульптор В. Клыков, это одна из последних его работ), идет речь о создании музея Колчака, в Москве предложено двум улицам дать имена героев Белого движения А. В. Колчака и В. О. Каппеля.
„Посмотрела фильм вместе с детьми, — пишет в сети взволнованная зрительница, — громко аплодирую авторам картины за то, что после просмотра мои дети полезли в инет читать русскую историю. До этого никакие школьные преподаватели не могли заставить детей учить этот предмет. Вот после этого фильма — сами захотели. И читают. И с друзьями обсуждают не „попу актрисы Сумской“, а личность Колчака. Огромное спасибо авторам фильма за это. И каким бы ни был исторически ошибочным этот фильм — он выполнил свою главную задачу — разбудил, по крайней мере в моих детях, интерес к нашей истории. БРАВО!“
„Но если я еще жива наперекор судьбе,
То только как любовь твоя и память о тебе…“
Вот возможности новейшего времени: оперативно создан сайт http://admiralfilm.ru, где собрана не только информация о фильме (кстати, с эпизодами — отснятыми, но не вошедшими в картину), но и биографии исторических деятелей, запечатленных в фильме, и даже письма Колчака к возлюбленной, Анне Тимиревой, и ее стихи.
Из письма А. Тимиревой А. Колчаку:
„… Где Вы, радость моя, Александр Васильевич? На душе темно и тревожно. Я редко беспокоюсь о ком-нибудь, но сейчас я точно боюсь и за Вас, и за всех, кто мне дорог… Господи, когда я увижу Вас, милый, дорогой, любимый мой Александр Васильевич! Да хранит Вас Господь, друг мой дорогой, и пусть Он поможет Вам в Ваши тяжкие дни. До свидания — если бы поскорей“.
Из письма А. Колчака А. Тимиревой:
„… Получив письмо Ваше,… я отложил его на несколько часов, не имея решимости его прочесть. Несколько раз я брал письмо в руки, и у меня не хватало сил начать его читать. Что это, сон или одно из тех странных явлений, которыми дарила меня судьба? Ведь это ответ на мои фантастические мечтания о Вас…“
Фильм взял высокую романтическую ноту (сделал ли он это расчетливо, да и удержал ли — другая тема), заявил историю любви, столь же вечную и всегда актуальную, как история Ромео и Джульетты, хоть в изложении хоть самого Шекспира, хоть в пересказе Лозинского или Пастернака, хоть в блистательной киноверсии Дзеффирелли.
Сегодня, когда с экранов не сходят сцены распада и разложения, дорогого стоит романтический звук, столь настойчиво поднятый перст любви, как чувства возвышающего, да еще без утомившей на экранах отвращающей физиологизации.
И еще спасибо создателям за то, что теперь мы, русские люди, прочтем и эти строки А. Тимиревой, удивительной русской женщины, арестованной советской властью 7 раз и отбывшей в тюрьмах, лагерях, ссылках и „минусах“ в общей сложности около 13 лет, пережившей своего возлюбленного на 55 лет!:
Полвека не могу принять,
Ничем нельзя помочь,
И все уходишь ты опять
В ту роковую ночь.
А я осуждена идти,
Пока не минет срок,
И перепутаны пути
Исхоженных дорог.
Но если я еще жива,
Наперекор судьбе,
То только как любовь твоя
И память о тебе.
Прочтем и эти, написанные в годы, когда на экранах СССР бушевали любимые нами, советскими детьми, фильмы „Неуловимые мстители“ (1966)», «Новые Неуловимые» (1968), и уж совсем отвратительный, натужный и лживый, что чувствовалось уже тогда, «Корона Российской Империи или снова Неуловимые» (1971), — то есть спустя почти полвека с того момента, как в 1920 А. В. Колчак был расстрелян большевиками и сброшен под иркутский Крещенский лед:
Седьмое февраля
И каждый год
Седьмого февраля
Одна с упорной памятью моей
Твою опять встречаю годовщину.
А тех, кто знал тебя, — давно уж нет,
А те, кто живы, — все давно забыли.
И этот, для меня тягчайший, день —
Для них такой же, как и все, —
Оторванный листок календаря.
1969
Таковы подлинная память и подлинная любовь.
И если искусство нас приглашает к этим ценностям, то, может быть, простим ему несовершенства?
Ибо на Земле нет ничего абсолютно совершенного.
Киев — Харьков
Приложения:
Стихи А. Тимиревой:
***
Я крепко сплю теперь; не жду за воротами,
Когда в урочный час
За поворотом в лес вдруг грянет бубенцами
Почтовый тарантас.
На самом дне души, похоронив тревогу,
Живу, и дни идут,
И с каждым днем трудней размытая дорога,
И все чернее пруд.
У этих серых дней душа моя во власти,
У осени в плену.
И кажется порой, что даже грез о счастье
Я больше не верну.
***
Над головой сосновый бор
Шумит, внимательный и строгий,
И игол шелковый ковер
Босые чуть щекочет ноги.
Здесь хорошо бродить, искать
Грибы в медлительной забаве
И понемногу забывать
О страсти, радости и славе.
И, сердцем погружаясь в тьму,
Не бредить счастьем и свободой,
И встретить старости зиму
С холодной ясностью природы.
***
Какая нежность беспредельная
В сухой степи осенним днем!
Сияют краски акварельные
Последним гаснущим огнем.
Дороги ровные укатаны,
Атласом лоснится трава.
Улыбка солнца незакатная
Ласкает, как любви слова.
А складки сопок золотистые
Лазурью заливает тень,
И просит сердце, чтобы выстоял
Весь до конца погожий день.
Чтоб меж холмами и низинами,
Где выступает соль, как снег,
Идти весь день дорогой длинною,
Не зная, где найдешь ночлег.
Чтоб было все легко и молодо,
Как сопок голубая мгла.
И чтобы ночь под звездным пологом
Была спокойна и тепла.
***
Передо мной, не в маршальском мундире,
Каким для всех запечатлен на век,
А в чем-нибудь помягче и пошире,
По вечерам один в своей квартире
Такой усталый старый человек.
Весь день он был натянут, как струна,
И каждый шаг ему давался с бою,
И вот теперь настала тишина,
Но нет ему отрады и покою.
Приходит он, из тайников стола
Достанет сверток с снимками рентгена
И смотрит, как на них густеет мгла
В растущих пятнах гибельного тлена,
И знает, что ничем нельзя помочь —
Ни золотом, ни знанием, ни славой, —
Что он совсем один с своей державой
И что идет ему навстречу ночь.
***
Уходили бабы по обетам
От горшков, ухватов и печей
По дорогам ласкового лета
К золотым крестам монастырей.
Шли в лаптях, с котомкой за плечами
И с краюхой хлеба в дальний путь
Степью и дремучими лесами
Вольной жизнью глубоко вздохнуть.
Утешенье вымолить у Бога,
О нехитром счастье попросить.
Далека нелегкая дорога —
Тянется, как от кудели нить.
А вернувшись, долго вспоминали,
Будто с плеч свалили целый пуд,
Будто легче стали все печали
И отрадней самый тяжкий труд.
* * *
Хорошо бывает уснуть
На холодной жесткой земле
После долгой и тяжкой работы
Рядом с сонным и теплым быком
Под шатром сияющих звезд…
Как же будет отраден сон
Глубоко под доброй землей
После длинной и трудной жизни…
1946
Из писем А. В. Колчака к А. В. Тимиревой
(Из книги «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна…». Москва, 1996. Издательская группа «Прогресс», «Традиция», «Русский путь»)
…В часы горя и отчаяния я не привык падать духом — я только делаюсь действительно жестоким и бессердечным, но эти слова к Вам не могут быть применимы. Я работал очень много за это время, стараясь найти в работе забвение, и мне удалось многое до сих пор выполнить и в оперативном и политическом смысле. И до сего дня мне удалось в течение 3-х месяцев удержать флот от позорного развала и создать ему имя части, сохранившей известную дисциплину и организацию. Сегодня на флоте создалась анархия, и я вторично обратился к правительству с указанием на необходимость моей смены. За 11 месяцев моего командования я выполнил главную задачу — я осуществил полное господство на море, ликвидировав деятельность даже неприятельских подлодок. Но больше я не хочу думать о флоте. Только о Вас, Анна Васильевна, мое божество, мое счастье, моя бесконечно дорогая и любимая, я хочу думать о Вас, как это делал каждую минуту своего командования. Я не знаю, что будет через час, но я буду, пока существую, думать о моей звезде, о луче света и тепла — о Вас, Анна Васильевна.
6 июня 1917
…Кроме чтения по буддийской философии, я знакомлюсь с переводом (с английского) рукописи одного японского офицера, переведшего с оригинала книгу стратегии китайского величайшего военного мыслителя Суна (Сунь-цзы) эпохи VI столетия от Рождества Христова. Сун, или Бу, совершенно неизвестен на Западе, но он является основателем учения о войне Востока. […] Одна из книг (вернее, глав) Суна говорит о победе и выигрыше войны без боевых операций, без сражений. Позвольте привести несколько слов из этой книги: «Высшее искусство войны заключается в подчинении воли противника без сражений; наиболее искусный полководец принудит неприятеля к сдаче без боя; он захватывает его крепости, но не осаждает их; он создает смущение и поселяет недоверие в неприятельской армии; он вызывает вмешательство в управление неприятельской армии со стороны правителей и гражданских властей; он создает политические комбинации среди соседних государств; он делает неприятельскую армию опасной для своего государства; и наконец, он уничтожает неприятельскую армию, лишая ее способности сопротивляться, и со своей нетронутой армией захватывает неприятельские владения». Я не знаю, изучал ли Вильгельм и Гинденбург Суна, но мы переживаем с момента «великой Российской революции» приложение идей Суна на практике, это сущность нашей революции…
3 января 1918 / 21 декабря 1917; Япония
Справка
Анна Васильевна Тимирева (1893−1975) — урожденная Сафонова, во втором замужестве Книпер. Родилась в Кисловодске. В 1906 семья переехала в Петербург, где в 1911 Анна Васильевна окончила гимназию княгини Оболенской. Свободно владела французским и немецким. В 1918—1919 в Омске была переводчицей Отдела печати при Управлении делами Совета министров и Верховного правителя; работала в мастерской по шитью белья и на раздаче пищи больным и раненым воинам. В 1911—1918 замужем за С. Н Тимиревым; с 1922 — замужем за В.К. Книпером.
Самоарестовалась вместе с Колчаком в январе 1920.
Освобождена в том же году по октябрьской амнистии, в мае 1921 вновь арестована; находилась в тюрьмах Иркутска и Новониколаевска. Освобождена летом 1922 в Москве из Бутырской тюрьмы. В 1925 арестована и выслана из Москвы на три года. В апреле 1935 арестована в четвертый раз, в мае осуждена на пять лет лагерей (через три месяца заменены ограничением проживания: «минус 15» на три года). 25 марта 1938, за несколько дней до окончания срока «минуса», арестована в Малоярославце и в апреле 1939 осуждена по прежней статье на восемь лет лагерей. После освобождения жила за 100-м километром от Москвы. 21 декабря 1949 арестована без предъявления нового обвинения. Десять месяцев провела в тюрьме Ярославля и в октябре 1950 отправлена этапом в Енисейск до особого распоряжения; ссылка снята в 1954.
Затем в «минусе» до 1960. В промежутках между арестами работала библиотекарем, архивариусом, дошкольным воспитателем, чертежником, ретушером, картографом (Москва), членом артели вышивальщиц (Таруса), инструктором по росписи игрушек (Завидово), маляром (в енисейской ссылке), бутафором и художником в театре (Рыбинск); подолгу оставалась безработной или перебивалась случайными заработками. В 1956 получила ответ прокурора о гибели и реабилитации сына (В.С. Тимирева).
Реабилитирована в марте 1960.
Умерла 31 января 1975.
А.В. Колчак был старше Анны Васильевны на 19 лет; к моменту их знакомства он уже плавал в водах четырех океанов и двадцати морей, объехал (первый раз) вокруг Земли, выпустил две книги, заслужил ряд русских и иностранных орденов. C момента знакомства А.В. Тимиревой с А.В. Колчаком до минуты ареста прошло пять лет. Бoльшую часть этого времени они жили порознь (у каждого — своя семья), месяцами не виделись.
Письма писались часто, иногда без перерыва день за днем. Случайно уцелели в основном черновики.
Рядом они пробыли менее двух лет: с лета 1918 по январь 1920.
После гибели Колчака Анна Васильевна провела в тюрьмах, лагерях, ссылках и «минусах» в общей сложности около 13 лет. Умерла на 82-м году жизни, оставив тонкую стопку исписанных тетрадок и листков: фрагменты воспоминаний, стихи.
Новейшие сообщения
Недавно в Иркутской области были обнаружены неизвестные ранее документы, касающиеся расстрела и последующего захоронения адмирала Колчака. Документы с грифом «секретно» были найдены в ходе работы над спектаклем Иркутского городского театра «Звезда адмирала» по пьесе бывшего работника органов госбезопасности Сергея Остроумова. Согласно найденным документам, весной 1920 года неподалёку от станции Иннокентьевская (на берегу Ангары в 20 км ниже Иркутска) местные жители обнаружили труп в адмиральской форме, вынесенный течением на берег Ангары. Прибывшие представители следственных органов произвели дознание и идентифицировали тело расстрелянного адмирала Колчака. Впоследствии следователи и местные жители тайно похоронили адмирала по христианскому обычаю. Следователями была составлена карта, на которой могила Колчака была обозначена крестиком. В настоящее время все найденные документы находятся на экспертизе. Исходя из данных документов, иркутским историком И. И. Козловым было установлено предполагаемое расположение могилы Колчака.
По другим данным, могила Колчака находится в иркутском Знаменском монастыре.
Сейчас на месте расстрела адмирала А. В. Колчака стоит простой деревянный крест.
Колчак в Севастополе
С середины мая 1917 на Черноморском флоте усилились антиофицерские настроения и нежелание участвовать в опасных боевых операциях, был выбран новый Севастопольский Совет с преобладанием солдат гарнизона, начались самовольные аресты, низко упала производительность труда портовых рабочих.
Как отметил несколько позже Колчак в своей беседе для печати («Утро России», 11 июня 1917), сначала флот лишился 300 человек «самых благоразумных, честных и владеющих ораторскими способностями» [отношения Колчака с первым составом Севастопольского Совета складывались благоприятно, матросские организации не противопоставляли себя Колчаку и доверяли ему; команды 28 крупнейших кораблей Черноморского флота выделили черноморскую делегацию, выросшую вскоре до 300 с лишним человек, и она в мае выехала в Петроград, на фронт и Балтфлот для агитации за сохранение дисциплины и продолжение войны; на митинге 25 апреля, который непосредственно предшествовал образованию делегации, Колчак информировал собравшихся об идущем развале флота и общем военно-политическом положении, высказал мысль о том, что Черноморский флот, если он оставит партийные споры и не допустит разрыва между матросами и офицерами, сможет спасти родину; его речь присутствующие встретили овацией и вынесли Колчака к автомобилю на руках; делегаты Черноморского флота вели агитацию на фронте не только речами, но и личным примером в боевой обстановке; многие из них погибли в боях], а около 1 июня на съезд Советов рабочих и солдатских депутатов вновь уехали «лучшие силы черноморцев». Как раз в это время, 27 мая, на Черноморский флот прибыли «депутаты Балтфлота», представлявшие «Кронштадтскую республику», Гельсингфорс и т. д. «Вид у них был разбойничий — с лохматыми волосами, фуражками набекрень, — все они почему-то носили темные очки» (М.И. Смирнов); поселились они в хороших гостиницах и тратили много денег. В те же дни приехали и направленные из центра большевики. «Севастополь должен стать Кронштадтом Юга», — напутствовал Яков Свердлов. Начались неподконтрольные севастопольским властям митинги, на которых заявлялось, что Черноморский флот ничего для революции не сделал, что Колчак — крупный землевладелец Юга, лично заинтересованный в захвате проливов (на самом деле недвижимости не имели ни Колчак, ни его жена), что офицеры Черноморского флота готовят контрреволюционный заговор и т. д. Офицеров стали вытеснять из судовых комитетов, получила распространение большевистская литература, ЦВИК потерял прежнее свое влияние. В этих условиях Колчак и поднял вновь вопрос о своей отставке…
От автора: Не правда ли, ложь матросов-балтфлотцев сильно напоминает нам черный пиар оранжевых — образца осени-2004 — то о русском спецназе, якобы стоящем под Киевом, то об автоматах, которые «Ахметов раздает в Севастополе». Всё уже было в истории, панове. И большая ложь, и маленькие людишки, ее распространяющие.
http://rusk.ru/st.php?idar=113539
Страницы: | 1 | 2 | Следующая >> |
