Рубль и его большая семья

В 1654 году, когда царь Алексей Михайлович приступил к осуществлению денежной реформы, в Москве был отчеканен первый русский рубль привычной нам, живущим 354 года спустя, идеальной формы. Он был серебряным, да вот беда — непростым делом оказалась чеканка, примитивная, ручная. Кружок из благородного металла выглядел очень уж непритязательным, особенно рядом с немецким талером или даже с арабскими динарами, оставляемыми на российских рынках купцами с Востока. Тогда освоить производство рублей в необходимом количестве не удалось, и чеканка их вскоре была прекращена на полстолетия, пока за это дело не взялся венценосный сын второго из Романовых, Пётр Алексеевич, сыскав в немецких странах умелых мастеров.
Произошло это в канун 1704 года, и с того лета серебряный рубль с изображением царя-императора стал чеканиться регулярно. Приятно было в руки взять полновесную монету, и за Отечество стыдиться не приходилось. Таким образом, не одна, а две «круглые» даты выпали на год 2004, радуя обладателей рублей и всего того, на что эти рубли меняются.

Интересно вспомнить, а как дошел наш рубль до такой полноценной жизни.

В последние годы правления Екатерины Второй в Киеве был найден «сребреник Ярослава Мудрого», а через несколько лет стал известен «златник» Равноапостольного князя Владимира. Именно при нем более 1000 лет назад началась на Руси чеканка первых монет из драгоценных металлов. Но собственно монеты (на манер царьградских) еще долго сосуществовали с древнейшими русскими денежными знаками — гривнами и кунами. Первые (гривна — шейное украшение в виде металлического обруча) представляли собой как бы выпрямленный кусок обруча весом в полфунта (чуть более 200 граммов). Только в XV в. гривна была окончательно вытеснена похожим на неё по форме рублем. Более мелкой денежной единицей Древней Руси была куна, равная вначале четверти гривны, а в XI в. появились в обращении весовые «половинки» последней, гривны-куны.

Предполагают, что именно рубка серебряных шейных украшений на части определенного веса и породила Его Величество Рубль. Его появлению предшествовала почти стопятидесятилетняя тишина там, где до нашествия Батыя находились монетные дворы. Ни в одном из княжеств распавшейся, растащенной иноземными завоевателями и собственными князьями Киевской Руси собственной монеты не чеканили, пользовались тем, что завозили из соседских стран торговые «гости». Только после Ивана Калиты на землях ордынских данников робко прозвучало слово «рубль». Это имя получил вначале слиток серебра, похожий на гривну, весом восходящий к «гривне серебра», 196,2 граммов. И только в 1382 году победитель Мамая решился бросить экономический вызов Орде: стал чеканить московскую монету. Правда, надпись кириллицей с одной стороны и арабской вязью — с другой свидетельствовала о зависимости от Сарая, но знаменательно, что чеканка собственных монет совпала с появлением на стенах Кремля первых русских пушек, а этот факт придавал «полу-суверенитету» Дмитрия Донского несколько больший вес, в чем убедился хан Тохтамыш. Монеты одного достоинства были равны по весу, однако по форме напоминали рыбью чешую, мелкие обрывки узкой и тонкой металлической полосы, на которой выдавливались с двух сторон рельефные знаки.

Почти одновременно с Москвой собственную монету начали чеканить другие города Северо-Восточной Руси. С обеих сторон они были «красно украшены» изображениями людей, птиц, фантастических зверей. Как ни странно, торговые центры — Новгород и Псков — несколько запоздали с чеканкой своих денег; их особенность — однообразие сюжетов. Однако, по мере усиления власти Калитовичей над соседями, на их уделы распространялась московская денежная система, вбирая в себя чужие признаки. Так, появившуюся в уже едином государстве в 1535 году разменную монету более ста лет чаще называли новгородкой, чем копейкой. Кстати, о копейке.

Название этой серебряной монете дало изображение на ее обратной стороне Святого Георгия с копьем, «копейщика» по простонародному. Сто копеек равнялось одному рублю. Россия, таким образом, стала родоначальницей десятичной монетной системы. В правление Петра Алексеевича копейка теряет благородство, упрощается, становясь медной, а советская власть к копеечной меди добавляет цинк. Но и уцененная копейка по-прежнему для нас родная, хотя очень не любят ее профессиональные нищие. Однако признала незалежная Украина. И на мове она копiйка.

Еще раньше, чем копейка, почти одновременно с рублем, пошла гулять по рукам серебряная же денежка достоинством в одну двухсотую главного дензнака. Ее так и нарекли — деньга. В Новгороде, где она весила в два раза больше, ее уважительно величали копейкой. Слово «деньга» — тюркское, одного корня с «тамга», что значит «знак собственности»; на Руси, дополнительно, — «таможенная пошлина» при наложении клейма на товар. Видимо, давняя, тогда оправданная нелюбовь к тюрко-язычным степнякам перешла на тамгу-деньгу. С XVII в. серебро в ней все чаще стало уступать меди, и через два столетия она приказала долго жить уже чисто медной. Подобная судьба была еще у одной «наследницы» Золотой Орды. «Алтын» по-татарски значит «золото». Москвичи на свой алтын золота пожалели, ограничили его серебром; причем, приравняли один алтын к шести московским или трем новгородским деньгам. Алексей Михайлович сделал попытку чеканить алтын из меди, Петр с отцом не согласился — вернул алтыну прежнее достоинство, а его праправнук, Николай Первый, приказал чеканить эту монету из того, что под руку попадется. Такая «медно-серебряная» жизнь алтына тянулась до 1916 года, пока насильственно не пресеклась Государственным Банком. Но имя задержалось. Пятиалтынный, — называл мой дед монетку в 15 копеек. Вместе с гривенником (10 копеек) он возвращает нас в те времена, когда в карманах наших предков звенели и гривны, и алтыны, и другое сребришко, которое в отличие от медного звона, звало не в церковь, а через дорогу…

Наконец вспомним полушку. Скорее всего, придумал ее прижимистый Иван Третий, который очень хотел стать зятем последнего Византийского императора, но знал, что Софья Палеолог — бесприданница и любит канючить на мелкие расходы. Иван Васильевич почесал в затылке и разделил московскую деньгу на две части, мол, «неча деньгами сорить, вот те полушка!». При внуке, тоже Иване Васильевиче (и тоже Грозном!), полушка становится самой мелкой монетой в царстве, стоит всего четверть копейки, да всё равно чеканится из серебра. Только после 1700 года она подвергнется «медной участи» и медной сойдет с экономической сцены державы.

Ох уж, эта медь! Когда второй из Романовых задумал заменить на медь всю серебряную наличность в стране (случилось это в 1660 году), вспыхнул Медный бунт, пострашнее разинского разбоя. Пришлось царю давать обратный ход. Но вот ровно через 100 лет в империи появились ассигнации. Даже не медь — бумага! Стерпели. Воистину, умом Россию не понять. Как бы в награду за народное долготерпение в 1897 году денежной единицей Российской империи стал Золотой рубль, в котором содержалось 0,774 235 граммов золота. Собственно золотого рубля не было; чеканились монеты достоинством в 5 и 10 рублей (вторая — золотой червонец), также 7 рублей 50 копеек (полуимпериал) и 15 рублей (империал) Причем, золотой запас покрывал сумму выпущенных ассигнаций (!). Те свободно обменивались на золото до 1914 года, даже во время Русско-японской войны. Но Первая мировая все перевернула: к 1917 году в обращении остался только обесцененный бумажный рубль.

Денежная реформа 1922 — 24 годов стабилизировала советскую валюту, а с января 1961 года наш рубль (и бумажный и металлический), писали, имел золотое содержание в 0,987 и т. д. граммов чистого золота, но в банках в обмен на бумагу его нам не выдавали: то ли золота под руками кассиров не было, то ли нам не доверяли (а вдруг эти бумажки сам и печатаешь, дома!)

Однако не будем о грустном. Две даты — 1654 и 1704 года — дарят нам каждые 50 и 100 лет прекрасный повод наполнить бокалы (без повода, известно, русский человек не пьёт). Сдачи не надо! Ни рублями, ни копейками, ни гривенниками, ни пятиалтынными! Оставьте на чай!