 |
| Русский паломник | 17.11.2008 |
«Однажды ночью злокозненный Диавол
начал биться в дверь. Андрей пришел в
ужас, перестал молиться…»
(Житие Св. Андрея Юрод. Октябрь, 2)
I. Знакомство
Но начну с того, как я понял его интересную историю. Мне она не показалась странной, но, конечно, необыкновенная она: кто же из нас может видеть и беседовать со своим Ангелом Хранителем? Все те, кто не верили этому, плохо знали Жития Святых и не интересовались ими, из опыта знаю, потому и странно казалось им. Когда я впервые узнал об Андрее, я сразу же вспомнил Ивана Смиренникова, алеута, о котором довольно детально повествовал Митрополит Иннокентий Московский (1897), когда он был Аляскинским миссионером на Алеутских островах. И я, как и он, спросил, знал ли Андрей заранее о моем приезде, на что он сообщил, что Ангел ему описал меня и мой костюм таким же, как я и выглядел.
При прощании (мне нужно было поспеть на поезд), я взглянул в его хорошие тихие глаза. Весь его скромный простодушный вид был трогательным выражением его ничем не выдающегося лица. Будто прощаясь с близким родственником, он крепко обнял меня, поцеловав, как родного, и шепнул мне что-то ласковое, что меня обдало словно жаром — и мы простились, и навсегда. Выбежав во двор, где меня ждала машина, я сразу же почувствовал сердцем, что побывал у человека, которого коснулась Божия теплота, о которой говорил Преподобный Серафим Саровский. И это слегка восторженное, приподнятое чувство вдохновения передалось мне ликующей радостью, как бы внутренне-таинственно от всего мира скрытой, но маленьким огоньком, как бы сердечной лампадкой мерцающей — и осталось во мне навсегда. Уже в поезде мое черствое сердце умилилось до сладостных слез, и я в сердце решил, что он Божий человек!
Родился он в Буковинии, северной ее части в селе Черницы, 12 июля 1899 года. Андрей Романчук прибыл в Канаду в 1930 году, не зная английского языка; так и до старости его не знал хорошо. Родом из очень благочестивой деревни; некоторые люди в приходе Оттавы были из того же села, что его роднило с приходом. Но это уже позже. А в начале по приезде он попал в захолустье к какому-то грубому фермеру, после двух лет безработицы и страданий. Фермер требовал работать и по воскресеньям, и по праздникам, что его смущало, но он ничего не смог поделать. Может, хозяин был адвентист, невежда, не признающий воскресения и требующий исполнения работы в воскресный день? С благочестивого детства Андрей с благоговением почитал эти святые дни, но тут глушил свою совесть, даже потерял из виду, когда какой день. Вот что я записал с его слов.
II. Повествование
Дело было весной. Был я на дворе, как вдруг что-то напало на рамена (плечи) тяжелое, и с того часа почувствовал, что кто-то около меня (на мне). Было тяжело физически, и спать не мог. Начало казаться, что фермеры хотели меня убить, и я готов был на колени пасть и молить их меня пощадить, чтобы даровали мне жизнь. Я решил бежать. И вот рано встал, чтобы от них убежать и не мог (из-за тяжести на плечах). Сказал фермерам, что хочу уходить, хотя те не пускали. Я все же покинул. Меня настигли и привезли в Оттаву. И показалось мне, что покинула меня та тяжесть, что была на ферме. Но это было лишь один день, ибо вечером появилось то, что было на ферме (тут дали ему какой-то чердак). Так было три года, и люди думали, что я сошел с ума. Как-то шел я по парку и показалось мне, что шли за мной три человека с палками и хотели убить меня. И я начал убегать от них, но они забегали передо мной по дороге, а я менял дорогу. Когда пришел домой, запер дверь и окна и сел на кровать в отчаянии и думал: зачем же я убегал, зная, что там никого не было?! Подумал, что я совсем дурной. Подумав так, решил, что пора мне вернуться к Богу. В тот же час слез с кровати и стал на колени и положил на себя крестное знамение. Вдруг все тело так и вздрогнуло. Тут-то я понял, что тут не Бог со мной, а тот, кто не любит креста. Как только я хотел опять перекреститься, я рядом почувствовал, что кто-то держал, что еле-еле только со всех сил мог креститься. Да целый день пребывал в таком посильном труде. Так я познал на деле, что Христос меня обороняет. Когда только находило это опять на меня, я только крестом оборонялся. С того дня и поныне это так, хотя уже давно как не приходило оно (это уныние).
Дальше со дня в день на коленях я молился. И перехватывала лень, тяжесть и сон при одной мысли о молитве. Даже до струпьев на коленях, так молился года два (в уединенной пустой чердачной комнате). После того уже начал ходить в церковь, и там при начале службы так нападало это на меня, что казалось, что все существо мое было под натиском невидимой тяжести. А люди в церкви смеялись и говорили, что я лишился разума (а я все сознавал). И так молился Господу, обращался ко Христу, складывая руки на груди, но как бы полотном закрывался от меня Христос. Тут я познал, что если я Иисуса Христа не могу видеть, то потому что я уже очень грешный человек.
С того часа в груди у меня так загорелось, до боли, и я хотел, конечно, приступить к исповеди. Так каждую неделю готовился и готовился прийти к исповеди, а меня что-то не пускает. Так я сам молился и думал, чтобы пойти в банк (куда, видно, поступали его заработанные деньги) и все свои сбережения отдать доктору, только бы он избавил меня от этой муки. Как я лишь это подумал, слышу голос, и Кто-то невидимый поднял мою руку вверх, говоря так:
„Там есть твой Доктор. Те гроши, они на хлеб твой. А Тот Доктор, что тебе дал такую слабость, то Он тебя возьмет даром“. А я был против этих слов. А голос снова говорит:
„Возьми куколь с пшеницей, ибо пшеницу требо есть, а куколь требо сжигать“. Так я не поверил этому и пошел в банк, и так ходил шесть недель каждый день с намерением и не смог войти в банк.
В одну ночь приходит голос и говорит:
„С кем ты хочешь быть — с тем, что ты имеешь теперь или с Богом?“ А я сказал, что хочу с Богом. А голос сказал: „Так как ты хочешь с Богом, то должен Заповеди Божии соблюдать“. Я не вижу никого, только думаю, что я не знаю, соблюдаю ли Заповеди Божии или нет. А голос, отвечая на мои мысли, говорит: „Не думай, ты не живешь по Заповедям Божиим“, — и говорит голос дальше: „Ты хочешь идти к исповеди“. А я думаю: как же он знает, что я хочу пойти на исповедь, ведь никому не говорил. А голос говорит: „Ты не знаешь, как исповедоваться“. А я сам думаю, мне ведь сорок лет, и я не знаю, как исповедоваться! Да я же ходил исповедоваться в свое время. А голос говорит:
„Твоя исповедь неправильна. Ведь ты исповедовался священнику, а не Богу и не Матери Божией, о Них и не подумал“. И как только голос сказал, я согласился, ибо это было так. И голос продолжал:
„Какой ты имеешь грех? Подумай!“ Думаю раз, нет никакого греха. Голос говорит:
„Когда ты был маленьким хлопцем, сделал такой-то грех“, — и он стал вдруг пред глазами, за который мама била. Таким образом голос все грехи показал пред глазами, какие я совершил во всю свою жизнь и каждый видел пред своими глазами, как на родине, так и в Канаде в пяти местах, где я объезжал — и кто за мной мог ходить, чтобы показать все грехи мои? И в ум никогда не приходило, что я столько грехов имел. А была все это сущая правда… Нечего было сказать. И тогда мне показалось, что жить нельзя на свете, что столько грехов имею. И голос говорит:
„Теперь должен иметь полную исповедь. Одну такую сейчас, а другую перед смертью. А когда ты захочешь пойти на исповедь, то должен три дня до этого приготовиться, так, чтобы ты три дня ничего не ел и ничего не пил“. А я этому противился, что я не могу три дня ничего не есть и ничего не пить, ибо я работаю (тогда на ферме). А голос говорит:
„Это Бог тебе дает, ибо Господь никому не дает того, что не по силам понести. Ибо Бог человека сотворил, и Бог ему дал все, и Бог знает, что человек может вынести и что нет“.
И в этот час я понял, что это Божия воля. И что голос скажет, что пойдешь на исповедь, что один день до исповеди, то можешь на коленях пройти заранее всю исповедь. А потом пойдешь в церковь и будешь иметь исповедь, а после нее размышляй, как Иисус Христос был на Кресте, пока последняя капля крови не вылилась с Него. Так один ручей лился крови Иисуса Христа, а другой слез Матери Божией около Креста. Тогда поймешь, что ты принял — Святыя Тайны. И я так сделал. На исповеди так много говорил, что священник три раза сказал: „Подождите, успокойтесь“. После исповеди, как я только сожалел о грехе, мною овладела лютая злость, а как это было после исповеди, то я поднял руки ко Христу Распятому и голосом, точно ревом, зарыдал и сказал: „Иисусе, заступись за меня!“ (Рассказывая мне это, он заплакал при этих словах). Стал посредине храма и почувствовал, что что-то напало на плечи, и я подумал, что это ДО причастия и что я не смогу причаститься, эта сила не допустит. Когда служба началась, я так усердно молился, чтобы мне Господь помог принять причастие. И когда пришло время, при помощи Божией, я приступил. Когда я приступал к Чаше, то вспомнил и подумал о том, что мне голос говорил: подумать об Иисусе Христе. Когда я продумал все, то горько заплакал. Когда священник давал мне причастие, я был заплаканный, а когда принял причастие, сразу почувствовал, как с меня снимают одежду с головы до ног, и стал таким радостным, что слов нет передать.
Пришел домой, пал ниц и перекрестился три раза, и хотел поблагодарить Господа Бога за все, что мне помог причаститься. А когда перекрестился, то не мог ничего промолвить. Так в этот момент голос говорит мне:
„Скажи мне теперь, тебе легче?“ Я говорю — так. А голос:
„Еще должен ходить к исповеди четыре раза в год, как четыре есть поста, так и ходи. И должен иметь двенадцать исповедей, а дальше уже не твое дело. Я буду рядом с тобой, вести тебя. И ты должен поститься двенадцать пятниц в году, о которых написано в Божиих листах („как было сказано одному царю“). А я сказал, что не знаю, какие это пятницы, пускай будут все пятницы в году. Голос сказал:
„Ты должен терпеть еще три года“. А я пожаловался, что не смогу. А голос продолжает: „Люди по сто лет терпят. А тебе Бог дает только три года за то, что ты добровольно отдался Богу Небесному. А после трех лет еще семь лет будешь терпеть, а после семи лет уже не ты, а я сделаю тебе то, что я хочу“. Так с того дня я уже не был сам собою. Куда я хотел идти, то я должен был спрашивать, могу ли идти или нет. И доныне, если мне не позволяет, мне нельзя идти. Сила Божия сотворила мне так, что я ныне ничего сделать не могу сам.
В одну пятницу забыл поститься (от еды и воды), а я хотел есть. Но что-то мне не допустило взять и поесть. А на другой день мне говорит: „Того не делай, ибо ослабнешь“. А на другую пятницу голос говорит мне: „Тебе священник говорит есть“, — и сила Божия препроводила меня до воды. Набрал сосуд и приставил до рта. А голос говорит мне: „Тебе священник говорит есть, то пей“. А я сосуд рукой подвигаю ко рту, а напиться не могу. Так голос мне говорит три раза, чтобы я пил, и я не смог. И голос говорил: „Кого ты должен слушаться?“ Так я познал, что это Божья сила увладычена надо мной, и я отдался воле Божией и ныне стараюсь только Богу служить“.
На сем обрывается моя запись. Я часто его прерывал, чтобы понять мне неизвестные украинские выражения, и много спрашивал. Меня интересовало, что это за голос был, с кем у него шла беседа, ибо это была главная причина осуждения его людьми. Кто это был, как он выглядел? Он спокойно, с улыбкой удовлетворил мое желание, ответил, что это был его Ангел Хранитель, и вида был „безвидного“, но як чиловик». Появился он, когда страдания, по милости Божией, отошли от него. Если не ошибаюсь, слышал его в своем сердце, но увидал как-то возле окна и обещал ему помогать. Он «являлся» ему, как он сам мне говорил, почти ежедневно, но почему и как, ему не было открыто. Да мне было совестно расспрашивать о чем-то крайне личном и сокровенном. Я очень просил его молиться обо мне. Я ощущал в Андрее что-то неподдельное, точно так, как и Епископ Виталий, «открывший» его. Мне хотелось завериться его молитвами, в чем, как в праведнике, убеждали простые люди, рассказывая многое о нем, которое я тогда не записывал. Я писал ему с просьбой св. молитв и даже сподобился получить его собственноручное, не совсем понятное, письмо следующего содержания:
«Христос воскресе! Дорогой Брат Глеб! Я ниже подписанный шлю Вам сердечную благодарность за письмо, где я узнал о Вашей жизни. Что касается до меня — то я остаюсь здоров и живу, как бы Бога за дверьми имея. Имею свою комнату и молюсь день и ночь, чтобы Бог забрал в чистоте, и молюсь за всех и за вся, как писано, и прошу и Бога послать благодать на землю, чтобы народ познал Божию благодать, потому что многие не хотят слушать о Боге, только деньги кто имеет больше, тот высший, а кто говорит и любит Бога, тот сумасшедший, с ума сошел. О Боге не с кем поговорить, о том, что Бог полюбил меня, потому что не я полюбил Бога, но Бог полюбил меня. Я слышу голос Господа Бога, как написано: кто верит в Бога — слышит Бога голос и идет за Божиим голосом. А я уже тридцать лет не я живу, не я хочу, но как Бог хочет и прошу, что бы я даже не дохнул, а только сердце Иисуса и Матерь Божия мною распоряжались (опекували). Спаситель сошел с неба и вдался на распятие за нас всех и пролил кровь, и Мать Небесная под Крестом умоляла и что лилась потоком кровь и слезы Мати Божией… По церквам изменяют веру… Бог терпит.
Я зачасто не имею ни брата, ни ближних, потому что никто не хочет слышать про Бога и чинять раскол. Как Бог меня обернул, так и пребываю, не я, а Бог управляет, так и Вам, брат, желаю, чтобы Вас Бог поблагословил на тех дорогах, на которых я пребываю теперь. Так и кончу письмо. Приветствую Вас. До побачения с Вами. Андрей.
6 мая, 1970 н.ст.,
Оттава, Канада.
III. Малое откровение
«Вот Я простру десницу Свою,
и Православие из России возсияет на весь свет».
(Слова, слышанные блж. Андреем)
1.
После Божественной литургии и обычного обеда в приходском доме я зашел осмотреть подвальное помещение храма, и там встретил церковного сторожа, который занимает в этом помещении маленький скромный уголок и живет там вот уже более пятнадцати лет подвижнической жизнью, не принимая ни от кого ни одной копейки денег, не истратив ни одного гроша на себя, питаясь и одеваясь исключительно тем, что приносят ему прихожане этого храма.
История этого дивного старца для всех нас чрезвычайно поучительна, и хотя язык его чудной повести и представлял какую-то смесь русских, украинских, польских и исковерканных английских слов, но сила и выразительность их поражали меня своей библейской красотой, и он, сам не сознавая того, часто говорил словами древних пророков и Псалтири.
Мне невольно припомнилось дивное житие преп. Марии Египетской, в котором Великая, никогда не умевшая читать и никогда не читавшая Св. Библии, отвечала святому старцу Зосиме буквально словами Священного Писания, ибо, как она сама сказала, Слово Божие живое и действенное, само учит знанию человека. Итак, начнем нашу повесть.
2.
Трудясь на рубке леса, он не давал своему телу никакого покоя, работая от зари до зари не покладая рук даже в воскресные и праздничные дни.
Была весна. Наступили прекрасные дни, и вдруг он вспомнил о Пасхе Христовой, от которой не может отказаться ни одно Православное русское сердце в самые мрачные греховные дни своей жизни. Но захваченный в водоворот такого неистового труда, живя и работая в лесу, он потерял всякий счет дням и неделям и только где-то в тайнике своего сердца ощущал близость этого Великого Дня. Он спросил своих товарищей по работе, когда наступает день Св. Пасхи, но они, как иноверцы, не могли ничего сказать ему.
И вот как-то, по обязанностям своей работы, он прибыл в одно небольшое селение и там встретил своих соотечественников, от которых узнал, что Православная Пасха прошла уже две недели тому назад. Эта весть страшно поразила его, и он, в простоте своего сердца, стал думать: «Если Бог меня не наказал за то, что я работал в такой великий день, то значит, Бога нет». Эта мысль не отступала от него ни день, ни ночь, принимая огромные размеры. Она поглотила всего его и, как молот, с каким-то дьявольским ритмом, стучала в его голове: «Бога нет, Бога нет, Бога нет…»
И тут с ним случилось странное происшествие. Был прекрасный солнечный день. Он вышел на лесную поляну и взглянул на чудное бледно-голубое северное канадское небо, как вдруг внезапно кто-то сверху ударил его по плечам с такой силой, что он даже присел. И тут он почувствовал, что он не один, что кто-то мрачный и гнетущий нераздельно находится с ним и обнимает его как бы всем своим существом. С того дня он потерял сон, потерял аппетит, а в душе своей ощущал истинный ад. Такое состояние становилось все хуже и хуже, и он начал заговариваться.
Здесь мы хотим отметить его замечательное описание его одержимости, которое вполне соответствует учению Святых Отцов об этом грустном состоянии души.
- Я, — говорил мне старец, — не потерял своего рассудка, прекрасно понимая все, что вокруг меня говорилось и делалось. Но каждый раз, когда я хотел сказать что-нибудь разумное, язык мой, гортань моя и уста мои мне не повиновались и, исполняя чужое приказание, произносили безумные слова, переплетенные с ругательствами. Все это я прекрасно понимал, видел и безконечно страдал. В особенности мне было тяжело, когда я начинал молиться в своем сердце. Тогда все мое тело начинало извиваться и изгибаться, и часто я был вынуждаем прекращать молитву, чтобы остановить свое видимое безумие.
- Когда я складывал пальцы для крестного знамения, — продолжал мой старец, — то ни приблизить их ко лбу, ни лоб к ним я не мог. Как ни напрягался я, как ни силился перекреститься, только лишь пот выступал у меня на лбу, и я чувствовал, как какая-то неимоверная упругая мрачная сила не давала мне осенить себя святым крестом. Иногда мне становилось легче, и я с поспешностью творил на себе крестное знамение, как бы воруя его у кого-то.
3.
4.
- И вот однажды, когда я лежал на постели, — продолжал свой дивный рассказ этот дивный старец, — я вдруг услышал голос, нечеловеческий голос, который я слышал всем своим существом, но это был все же настоящий голос — звучный, острый, точный:
«Твой Врач там, на небе. Ты должен сказать, с кем ты хочешь быть: с Богом или с этим, который сейчас с тобой?»
В ответ на эти слова я как бы весь превратился в крик и жалобно возопил:
- С Богом! Хочу быть с Богом! — и тот же голос снова прозвучал:
- Чтобы быть с Богом, надо исполнять Его заповеди и каяться в своих грехах, а грехов у тебя очень много.
Не зная, к кому мне обращаться, я ответил:
- Господи, я исповедовался не раз в своих грехах.
- Нет. Ты не каялся в своих грехах. Ты просто говорил священнику свои грехи без покаяния. Священник только Мой свидетель, и нужно говорить ему свои грехи и Богу открывать свое сердце и каяться в своих грехах перед Богом, перед Матерью Божией и перед святыми. У тебя же много грехов. Вспомни их. Подумай.
Тут я обратился к своей памяти, но сколько я ни напрягал свой ум, не мог ничего припомнить. И я ответил Говорившему мне, что я ничего не помню. Три раза голос понуждал меня вспомнить все свои грехи, три раза я напрягал свой ум, но вспомнить ничего не мог.
Тогда грозно и повелительно, словно огромный колокол, стал звучать во всем моем существе голос как бы Самого Бога:
- А ты помнишь, когда ты был ребенком, ты ослушался свою мать. А когда ты был юношей, помнишь, ты совершил этот грех (и Он назвал этот грех мой). — И голос стал перечислять все мои безчисленные грехи.
Со мной же происходило что-то воистину чудесное, ибо каждый раз, когда голос называл грех, для меня исчезало время, и я переносился в то место, где как бы сейчас совершал его снова. Я не только не мог ничего возразить в свое оправдание, но по мере того как все это происходило, я стал подниматься со своего ложа и в трепете пал ниц на землю, заливаясь слезами. И единственно, что я мог произнести, было: «Господи, помилуй».
Не знаю, сколько времени пролежал я, рыдая, на земле. Но голос снова как бы пробудил меня:
- Теперь иди и кайся. Но сначала запрись в своей комнате, три дня ничего не ешь и громко говори Богу все указанные тебе грехи свои. В конце же третьего дня пойди к священнику, исповедуйся ему и Бога, и причастись Святых Таин. После этого ты еще три года будешь страдать, но не так сильно, а после семи лет Я сам буду направлять тебя.
Все это я со тщанием исполнил, как велел мне голос. Но как расскажу тебе, Владыко, как тяжело было мне приступить к св. исповеди. Но милосердный Господь помог мне, и я изблевал все свои грехи из души своей. И священник, и я плакали вместе. На другой день я приступил к Св. Таинам. Меня и тут преследовала злая сила, но не так уж упорно. Наконец я причастился, и неизреченная радость стала входить в меня, постепенно очищая меня от головы до ног. Я весь был охвачен таким счастьем, таким блаженством, что, не выдержав, я тут же при всех в церкви пал ниц и стал рыдать. Меня уже знали как потерявшего разум, и поэтому мое поведение и на этот раз не вызвало никакого удивления, и только тем редким молящимся, еще не знавшим меня и обратившим на меня внимание, объяснили: «Это сумасшедший».
Затем, встав, я устремил свой взор на икону Спасителя, но чудесным образом Святой Лик закрылся от меня неким покрывалом, и тот же голос снова прозвучал:
- Вспомни, что Я тебе сказал — тебе три года еще нужно каяться и немного страдать, ибо у тебя есть еще грехи, от которых ты должен отступиться. Помни, что теперь ты больше не самостийник, а русский человек. Вот Я возвеличу Православие в Земле Русской, и оттуда оно возсияет на весь свет.
- Господи, — дерзнул я возразить Говорившему мне, — как же это будет, когда там коммуна?
- Коммуна исчезнет и развеется, как прах от ветра.
- Но зачем же она существует сейчас, если она должна исчезнуть? — вопросил я.
- Для того чтобы сделать в России один народ, с одним сердцем и одной душой. Очистив его огнем, Я сделаю его Моим народом, вторым Израилем.
Но тут я посмел возразить:
- Господи, но как же это может быть, когда столько лет там люди не слышат слова Божьего, у них нет даже книг и они ничего не знают о Боге?
- Вот и хорошо, что они ничего не знают, потому что когда они услышат слово Божие, тогда всем сердцем своим, всею душою своей примут его. А здесь многие из вас ходят в церковь, но каждый верит по-своему и в гордости своей не принимает чистой Православной веры. Горе им, ибо они готовят себя на сожжение. Вот Я простру десницу Свою, и Православие из России возсияет на весь свет, и настанет такое время, когда дети там будут носить на плечах своих камни для постройки храмов. Рука Моя крепка и нет такой силы ни на земле, ни на небе, которая бы противостала ей.
- Вот смотри, — прозвучал голос, и я вдруг увидел как бы всю Россию, все ее границы, осененные и огражденные большими дубовыми светящимися крестами.
- А с тобой Я сделаю так, что ты будешь каждый день в церкви и ты ни в чем не будешь иметь нужды, пока не выйдешь из тела своего и не придешь ко Мне. Не бойся, тебя никто не тронет. Подними руку твою и тронь Меня. И как ты не можешь тронуть Меня, так и к тебе никто не прикоснется.
Тут я спросил Господа, в какую церковь мне идти. Спросил потому, что в этом городе было много разных церквей: униатская, украинская и проч. Но голос мне сказал:
- Я этих церквей не знаю, ибо в них не живет Дух Мой.
И голос указал мне на этот храм, в котором я и живу до сего дня.
Всю эту дивную повесть передавал мне старец, обливаясь слезами, да и я сам не мог слушать ее без слез.
- Мне люди часто говорят, — продолжал старец, — что я святой. Но какой я святой? Я, Владыко, самый мерзкий человек и непрестанно прошу Господа, чтобы Он дозволил мне лечь у ног Его, как пес ложится у ног своего хозяина. Я говорю Господу: «Господи, как человек, который бросается в воду, чтобы утонуть, так дай мне утонуть в любви Твоей. И если когда-нибудь грех станет предо мною, и я захочу протянуть к нему руку свою, то, молю Тебя, убей меня, но не дай мне согрешить». Когда я молился так, я слышал голос:
- Твоя молитва угодна Богу, потому что ты предпочитаешь смерть греху.
5.
- Я силился наклонить чашку, локоть мой был свободен, и я его все время поднимал, но рука моя с чашкой оставалась скованной. Три раза голос мне предлагал напиться, и три раза я делал невероятные усилия, но рука моя оставалась как бы взятая в сильнейшие тиски. Тогда голос мне сказал: «Теперь ты видишь, кого надо тебе слушаться».
Рассуждая о последнем случае, я увидел в нем преподанный всем нам, пастырям, урок: в наши дни страшного отступления от Христа и оскудения веры мы должны поддерживать всякое выражение благочестия в народе или в отдельном верующем человеке и не только его не убеждать оставить взятый на себя подвиг, но помогать ему советами и наставлениями продолжать его со всякой рассудительностью и мудростью.
Да не усомнится никто в истинности всей этой трогательной повести и да не подумает, что все рассказанное в ней есть плод больного воображения старика, находящегося в прелести. Все может подделать диавол, но никогда он не сможет дать нам почувствовать самых великих добродетелей христианских: смирения, кротости, умиления, потому что, будучи сам нераскаянной гордынею, полным антиподом этих добродетелей, он не способен преподать то, чего сам совершенно не имеет. Во всем лике нашего старца, на всем рассказе его лежит эта Божия печать смирения, глубокого покаяния и кротости.
Этими словами он закончил свою дивную повесть, и мы с ним скоро расстались. Все, что он говорил мне, я записал. Многие слова мне пришлось изменить, но смысл и строй сказанного я передаю совершенно точно, ибо «Тайну цареву скрывать хорошо, дела же Божии открывать славно» (Товит. 12, 7).
Епископ Виталий,
Канада.
IV. Уход в небытие
Несколько лет спустя после вышеупомянутого посещения Кроткого Андрея епископом в Буковинском приходе произошли перемены. Да и постройка нового храма вместо старого послужила Андрею лишением своего убогого, но и дорогого его сердцу уголка при храме, где ему было хорошо. Старому, ему не находилось подходящего места. Это произошло в 1967 году. А три года спустя в день Рождества Христова мне написала о нем моя хорошая знакомая Мелания Масси. Я раньше просил ее навестить моего канадского молитвенника, и вот она пишет о нем, только что, вернувшись от него, посетив его в самый день великого праздника и поздравив, что было как Рождественский подарок, немало утешивший его:
«Мой дорогой во Христе Брат Г. Да! Христос посреди нас. Действительно мы водимы звездою ко Звезде благодатью, чтобы стать самим малыми звездами… Сегодня я посетила Андрея. Три года тому назад он покинул Св. Троицкую церковь и сейчас он на пенсии и живет в одной комнатушке в доме для мало зарабатывающих. У него там только кровать и красный уголок для икон, иконы везде. Он сказал, что чувствует себя там очень хорошо, как никогда раньше. Он молится Господу Иисусу Христу и Деве Марии, и Они Оба с ним говорят. Физически он себя лучше чувствует, чем раньше. В церковь он уже не может ходить, говорит, что там все запутались, что церковь у него в сердце, где живет Христос, и ему больше ничего не надо. Св. Троицкая церковь теперь под юрисдикцией Иринея, и мы, кто туда ходили, теперь под запретом… Что еще сказать об Андрее, не знаю, только то, что я бы была счастлива, если могла бы всегда жить так близко ко Господу, как он. Я никогда в жизни не встречала юродивых во Христе, но я бы так его назвала. Господь Иисус Христос и Приснодева Мария составляют всю его жизнь, и ему ничего больше не нужно… С любовью во Христе, Мелания Масси. Рождество Христово, 1970 г.».
Двадцать лет спустя другая моя знакомая посетила Андрея в больнице Св. Викентия в городе Оттаве:
«Церковь, в которой Блаженный Андрей жил, была уничтожена, и на ее месте построили дом для бедных прихожан. Именно туда и поселился Андрей, может даже на то самое место, где была его келья, и где Ангел его посещал. В Рождественский Сочельник по новому стилю в 1984 году он попал в больницу и лежал без движения уже двенадцать лет. Итак, в среду вечером в занесенную снегом больницу мы с отцом Максимом пришли к Блаженному Андрею. Когда мы пришли в его комнату, он или спал, или лежал очень тихо. Царил там мир и тишина. Лицо у него было доброе и чистое. Глаза закрыты, но нам казалось, что он нас слышал, когда отец Максим читал молитвы, наклоняясь к нему. Он, говорят, всегда такой, иногда улыбается. Раньше даже прогуливался, но последние годы лежал неподвижно. При нас поднял руку из-под одеяла и почесал лицо, и больше движений не делал, глаз не открывал. Мы совместно почувствовали: правильно мы поступили, что посетили и помолились с ним! Перед нами лежал безмолвствующий старец, который больше ничего не мог сказать нам, но мы были рады лицезреть угасающего тайновидца, значение которого еще предстоит миру узнать.
С чувством благодарности мы тихо вышли, и очевидно вскоре после этого, уже давно приготовившийся в отлет в иной мир, он отошел… Сестры-монахини говорили, что он никогда ни на что не жаловался. И все о нем покрыто тайной. С любовью во Христе, Серафима Маттила, Ванкувер, Британская Колумбия, Канада. 18 февраля (2 марта) 1990 г.».
Итак, как и полагается, все о нем покрыто тайной. Божий человек, как и сама жизнь, не подлежит человеческому любопытству. Все узнаем потом и там. А пока благодарим Бога, что Он сподобил нас заглянуть в непостижимую тайну человеческого общения со своим Ангелом Хранителем.
О.Г.П.
«Русскiй Паломникъ» № 27−2003 г.
http://www.idrp.ru/htm/jurnal/jurnal.php?name=andrei&num=27&page=0
|
|
