 |
| Фонд стратегической культуры | Юрий Рубцов | 31.10.2008 |
В 32 года этот человек стал наркомом вооружения СССР. Произошло это 9 июня 1941 г., менее чем за две недели до начала Великой Отечественной войны. Война предъявила жестокие требования к наркомату, отвечавшему за конструирование, испытания и производство полевой, морской, противотанковой и зенитной артиллерии, пулеметно-пушечного вооружения для авиации и танков, стрелкового оружия всех систем и боеприпасов к нему, оптических приборов, и его молодому руководителю.
В 1941—1945 гг. предприятия наркомата вооружения по сравнению с германской промышленностью произвели больше: орудий в 1,5 раза, минометов — в 5 раз, стрелкового оружия — в 22 раза. Красная Армия была оснащена лучшей в мире полевой и танковой артиллерией. Советские танковые пушки превосходили соответствующее вооружение противника как по калибру, так и по дульной энергии.
За производство вооружения для армии и флота Устинов отвечал на протяжении многих лет и после войны, будучи до 1957 года министром оборонной промышленности. Да и вся его последующая деятельность была связана с оборонным комплексом: в 1957—1963 гг. Устинов — заместитель, а в 1963 — 1965 гг. — первый заместитель председателя Совета Министров СССР, председатель Высшего совета народного хозяйства СССР. Потом более 10 лет он отвечал за тот же участок работы на посту секретаря ЦК КПСС.
Устинов — единственный государственный деятель, который занимал ключевые посты в ОПК при пяти высших руководителях страны — И.В. Сталине, Н.С. Хрущеве, Л.И. Брежневе, Ю.В. Андропове и К.У. Черненко. Его по праву называют одним из главных творцов оборонно-промышленного комплекса Советского Союза.
Устинову принадлежит исключительная роль в создании принципиально нового вида стратегических вооружений — баллистических ракет. Когда 13 мая 1946 г. Совет Министров СССР принял постановление о создании Специального комитета по реактивной технике при правительстве во главе с Г. М. Маленковым, Дмитрий Федорович был назначен заместителем председателя. На Спецкомитет возлагалось наблюдение за развитием научно-исследовательских, конструкторских и практических работ по реактивному вооружению, решение различных вопросов, связанных с организацией НИОКР, финансированием и обеспечением работ материально-техническими ресурсами.
Учитывая, что Маленков, будучи партийным функционером, не разбирался в существе проблемы, основная тяжесть нового дела легла на Устинова и других специалистов, вошедших в Спецкомитет. Началось создание ракетной промышленности. В районе Капустина Яра, что в Астраханской области, сооружался ракетный полигон, были сформированы специализированные воинские части. На первом пуске ракеты Р-1 18 октября 1947 г. Устинов был заместителем председателя государственной комиссии. В 1949 г. была сконструирована и испытана крупная баллистическая ракета Р-5, перешагнувшая 1000-километровый барьер дальности полета. На ее модификацию Р-5м, испытанную в 1955 г., устанавливался ядерный заряд. При непосредственном участии Устинова была создана межконтинентальная многоступенчатая баллистическая ракета Р-7, пуск которой состоялся в августе 1957 г. Ее параметры более чем впечатляющи: мощность двигателей — свыше 20 млн. л.с., скорость полета — 28 тыс. км/ч. Ракета стала поступать на вооружение и ее впервые публично показали на параде в Москве 7 ноября 1957 года.
Как министр оборонной промышленности Устинов стоял во главе комиссии, осуществлявшей в том же 1957 году приемку первой советской атомной подводной лодки. После этого он стал крестным отцом многих подводных и надводных атомоходов, например, АПЛ третьего поколения типа «Акула», которые и сегодня входят в состав российского ВМФ. Успешное развитие оборонного комплекса было немыслимо без современной электронной базы, и по инициативе Устинова возник Зеленоград, где сосредоточены основные НИИ и предприятия этого профиля.
Нельзя не сказать о роли Дмитрия Федоровича в создании высокоэффективной системы противовоздушной обороны страны, оснащенной зенитно-ракетными комплексами с радиолокационными станциями дальнего обнаружения. В уникально короткий срок — за четыре с половиной года — была сформирована московская система ПВО, оснащенная уникальными многоканальными ЗРК С-25. Комплекс следующего поколения С-75 в 1960 году поразил над Свердловском американский самолет-разведчик U-2.
Устинов имел прямое отношение к созданию по существу всех последующих поколений ЗРК. В 1961 г. был принят на вооружение комплекс С-125, предназначенный для уничтожения маловысотных целей. Затем войска оснастились ЗРК дальнего действия С-200. Наконец, при участии Дмитрия Федоровича приступили к созданию нового поколения систем ПВО — С-300.
И позднее, будучи с 1976 г. министром обороны, Устинов не снижал требований к системе С-300 при ее приемке на вооружение, вникал во многие конструкторские решения, давал конкретные указания по доводке отдельных элементов. Далеко вперед смотрел этот человек! Ведь модификация той самой зенитно-ракетной системы — С-300ПМУ1 — в российской армии составляет основу ПВО страны.
В актив ОПК, возглавляемого Устиновым, следует записать и другие системы оружия — боевые самолеты МиГ-29 и Су-27, подводные лодки «Тайфун», стратегические ракеты СС-18 (по натовской терминологии «Сатана») — единственный в мире тип тяжелых ракет, способных доставить к цели боезаряды мегатонного класса. Нельзя не вспомнить «кузькину мать» — 50-мегатонную водородную бомбу, которой Хрущев, выступая в сентябре 1959 г. в ООН, пригрозил империалистам. Достижением военно-стратегического паритета с Соединенными Штатами наша страна во многом обязана именно Устинову. Ему же мы обязаны успешным освоением космоса, в частности, созданием многоразовой космической системы, решением других сложнейших технических и технологических проблем.
Бывали в жизни Устинова-оборонщика и сложные ситуации. Это наглядно проявилось на примере создания ракетного комплекса СС-20. Если бы не административный ресурс Устинова как секретаря ЦК КПСС по оборонным вопросам, остался бы этот комплекс в чертежах. А оружие было замечательным: дальность — 5 тыс. км, три разделяющиеся боеголовки, подвижность, а значит, малая уязвимость. Его разработала по собственной инициативе группа молодых конструкторов во главе с А.Д. Надирадзе. Ни на предприятии, ни в Министерстве оборонной промышленности их не поддержали, пытались скрыть новинку и от Устинова. Надирадзе буквально прорвался к нему, детально ознакомив секретаря ЦК с собственным проектом. Он Дмитрию Федоровичу понравился, но встали на дыбы те, кто, казалось бы, должны были первыми выступить в поддержку обновления боевой техники — генерал армии В.Ф. Толубко и возглавляемый им главкомат РВСН. Возражал и министр обороны маршал А.А. Гречко. А ведь в дальнейшем развертывание комплекса СС-20 позволило Советскому Союзу поставить под контроль территорию всей Европы.
По воспоминаниям бывшего начальника секретариата Устинова генерал-полковника Л.Г. Ивашова, Дмитрий Федорович свой аппарат, даже адъютантов, подбирал, исходя совсем из другого принципа, нежели его предшественники: не для дежурства в приемной или оказания бытовых услуг, а для эффективной помощи ему в решении служебных дел.
Еще более жестко шел отбор заместителей министра. В.Г. Куликова, по характеру и опыту службы человека строевого, истового командира, на посту начальника Генштаба сменил Н.В. Огарков — стратег, мыслитель, заряженный на все новое в военном деле и в военной науке. Человек именно с такими качествами был способен помочь министру изменить качественное состояние Вооруженных Сил, развить военную и военно-конструкторскую мысль. Своим заместителем по вооружению Д.Ф.Устинов пригласил В.М. Шабанова, доктора технических наук, ясно понимавшего необходимость технического перевооружения армии, хотя он трудился в сугубо гражданской сфере — заместителем министра радиопромышленности. Перемены в центральном аппарате улавливали и в видах ВС, родах войск, военных округах: там тоже постепенно поворачивались к вопросам, связанным с военной техникой.
«За восемь лет совместной работы я хорошо изучил Д.Ф. Устинова, — писал маршал С.Ф. Ахромеев. — Это был человек высокой ответственности и огромного трудолюбия. Его рабочий день, как правило, начинался в 8 часов утра, а заканчивался около 24 часов, а нередко и позже (и это в возрасте 68−73 лет). В работе ему присущ был дух коллегиальности, он умел и любил выслушивать мнения всех участвующих в обсуждении того или иного вопроса. Проявлял терпимость к возражениям, стремился учитывать мнение других. Лично я от него очень многому научился, особенно умению совместно работать с учеными и „оборонщиками“».
Из воспоминаний маршала Ахромеева хорошо видно, что за несколько десятилетий пребывания во власти Устинов стал изощренным политиком. Рядом с все более дряхлевшим Л.И. Брежневым сложилась тройка в лице членов Политбюро министра обороны Д.Ф. Устинова, председателя КГБ Ю.В. Андропова и министра иностранных дел А.А. Громыко, постепенно сконцентрировавших в своих руках управление обороной и безопасностью страны, а также внешнеполитической деятельностью. Их связывала не только личная дружба, но и близкие взгляды на большинство проблем, единство интересов, знание в совершенстве скрытых от внешних глаз рычагов, при помощи которых управлялся аппарат ЦК партии. С пользой для своего дела они умели на эти рычаги нажимать. К тому же они пользовались авторитетом в партии и были людьми, очень близкими к Брежневу. Прежде чем выносить тот или иной вопрос на Политбюро, они согласовывали его между собой (прежде всего Андропов и Устинов), выступали на Политбюро монолитом, чем обеспечивали нужное им решение.
Кроме Андропова и Громыко, близкими друзьями и соратниками Дмитрия Федоровича были президент Академии наук академик А.П. Александров и заместитель председателя Совета Министров СССР, председатель Военно-промышленной комиссии Л.В. Смирнов. С Устиновым у них, кроме всего прочего, было своего рода разделение труда. Устинов вопросы крупных научно-исследовательских, опытно-конструкторских работ и серийных поставок оружия «проталкивал» у Л.И. Брежнева, а Л.В.Смирнов — у главы правительства А.Н. Косыгина. В результате нужный вопрос продвигался для благоприятного решения на Политбюро заблаговременным докладом как генсеку, так и председателю Совмина.
Вспоминает генерал-полковник Л.Г. Ивашов: «Дмитрий Федорович как-то сказал: „Военное искусство тогда хорошо, когда оно опирается на хорошую технику, материальную базу“. Главной задачей, которую он решал на министерском посту, был перевод армии на новую систему вооружения. Именно систему.
Что это значит? К окончанию Великой Отечественной войны наша армия имела систему вооружений, отвечавшую условиям ведения той войны. Потом появилось ракетно-ядерное оружие. Военная наука, военное искусство двигались вперед. Но они базировались на прежней системе, только зенитные орудия, к примеру, заменялись зенитными ракетами, пистолеты-пулеметы Шпагина — автоматами Калашникова. Но концептуально ничего не менялось.
Дмитрий Федорович поставил перед армией задачу воевать не числом, а качественной техникой, и через овладение ею вырабатывать новые способы ведения войны. Упор делался не на огромные людские массы, не на гигантское количество танков и артиллерии, а на качественное и даже принципиальное превосходство боевой техники. Самолеты Су-27, МиГ-29, комплексы С-300 (один и второй варианты), военно-морское вооружение, стратегические и оперативно-тактические ракеты — все это закладывалось Устиновым. Сегодня действует устиновская система… Время идет, она уже не во всем отвечает требованиям дня, но другой пока не предложено».
Из проблем, которым маршалу пришлось отдавать все силы в последние годы жизни, надо отметить научную проработку возможностей США по созданию системы противоракетной обороны с использованием космического пространства (СОИ). После того как Р. Рейган объявил в марте 1983 г. о программе работ в этой области, Дмитрий Федорович вместе с президентом АН СССР А.П. Александровым провел ряд совещаний, где были рассмотрены возможные сроки и этапы осуществления американцами программы СОИ. Одновременно они со своими помощниками в научно-исследовательских учреждениях проанализировали ход фундаментальных и прикладных исследований в области противоракетной обороны. Изучались возможности Советского Союза по ответу на эту американскую программу с наименьшим расходом сил и материальных ресурсов. По многим вопросам по инициативе Устинова были приняты новые решения.
И всё же напоследок нельзя не сказать: нередко Устинов-оборонщик оказывался куда сильнее Устинова-военного. И привычка советоваться со специалистами, дававшая такой хороший результат в сфере ОПК, изменяла ему, когда речь шла о военно-стратегических вопросах. Самое трагическое подтверждение этого — решение о вводе советских войск в Афганистан, на принятие которого Дмитрий Федорович, возможно, оказал решающее влияние. Именно «тройка» в лице членов Политбюро Устинова, Андропова и Громыко убедила Брежнева, страдавшего, по воспоминаниям бывшего начальника 4-го главного управления Министерства здравоохранения СССР академика Е.И. Чазова, от тяжелого атеросклероза сосудов головного мозга и потому просто не представлявшего всю сложность обстановки, дать согласие на военное вмешательство в афганскую войну. К мнению же профессионалов, среди которых были начальник Генерального штаба ВС СССР Маршал Советского Союза Н.В. Огарков, главнокомандующий Сухопутными войсками генерал армии И.Г. Павловский, заместитель министра иностранных дел Г. М. Корниенко, другие крупные военные и дипломаты, не прислушались…
