Культ и личность

Самая обсуждаемая тема — ставить ли памятники Сталину? Проблему обсуждают повсюду — телевизионные ток-шоу, газеты, депутаты всех мастей. За памятники высказались разнофланговые Зюганов и Слиска. Против — либералы, обеспокоенные возвеличиванием душителя свобод. Интеллигенция в очередной раз доказала, что она страшно далека от народа, что проявилось на передаче «К барьеру!» в едва ли не полярных суждениях судей и телеголосовании. Между тем сам факт бурного обсуждения говорит о том, что памятник Сталину уже готов — пока виртуальный. Скажем, памятник Кагановичу, именем которого называлось не только московское метро, но и станция «Охотный Ряд», где расположена Госдума, никто воздвигать не собирается, потому что память об этом деятеле стерлась.

Ни в одной европейской стране нет такого малого числа памятников, как в России. С отчаянной удалью мы, русские, памятники сокрушаем, но ставить не любим. Турист, побывавший, например, в Лондоне, заметит, что памятников там — как голубей на Трафальгарской площади. Неужели все эти полузабытые тени безгрешны? Черчилль, воссевший у Вестминстерского аббатства, — не он ли спровоцировал Вторую мировую? Памятники нужны человеку не только для того, чтобы выставить нравственную оценку историческому персонажу (крупной птице — монумент, попроще — бюст или барельеф у подъезда), но и затем, чтобы почувствовать личную связь с историей и уметь извлекать из нее урок. В России любимое занятие — переписывание истории, исходя из изменчивой морали. Отсутствие памятников — это поведение страуса, который не желает видеть неприятную истину. И это — малодушный инфантилизм, который заставляет нас повторять ошибки минувшего времени и биться лбом об одни грабли. Кто сказал, что в памятниках заложено преклонение? Даже царям ставили памятники, в которых читались насмешка и осуждение.

Но разве не стал памятником Сталину призыв к москвичам освободить родимый город от своего присутствия в дни празднования Дня Победы? Рядовые граждане, дескать, помешают передвижению чинов. Спасибо, на Колыму не ссылают. Как Сталин не замечал маленького человека, так и нынче эти винтики можно брезгливо ногой отбросить. Но Сталина хоть соседи уважали, а нынешняя власть претерпевает от соседей такое же унижение, каковому подвергает своих граждан.

Потому, униженный чередой девальваций и дефолтов, человек-винтик и мечтает о памятнике Сталину, что видит в нем величие пусть уже не свое, забытое, но величие эпохи. И нет в том свидетельства мазохистской тяги русского народа к рабству, как горестно вскрикивают либералы. Есть уважение к победам, которых остро недостает. В Швеции почти обожествили Карла XII, в Монголии — Чингисхана, в Америке — Линкольна, хотя, если разобраться, неоднозначные это персонажи. Любой нации нужны вожди-герои. Для молодежи, что делать, нет особой разницы между душегубством Ивана Грозного, Петра Великого и Иосифа Сталина. Закон уходящего времени. Запоминается, как в футболе, вкус победы.

Самым важным в сталинской теме является совсем другой вопрос — почему именно при Сталине в нашей стране было создано почти все, чем она гордится и поныне, а как только мертвая хватка ослабла, мы погрузились в вялость и апатию, которую стряхиваем лишь при обсуждении вечного вопроса о культе личности? Страшное откровение для молодежи: только сталинизм в нашей стране конструктивен, а демократия — разрушительна. В этом отношении лучший памятник Сталину — провалы действующей власти.

Валентин Катаев вспоминал, как после смерти Сталина он зашел в парикмахерскую и от скуки стал выспрашивать у старого мастера, как тот относится к культу личности. «Был культ, — ответил, щелкнув ножницами, мастер, — но была и личность».

21.04.2005

http://www.izvestia.ru/columnist/article1646395