 |
| Фонд стратегической культуры | Юрий Рубцов | 01.10.2008 |
— процедура разрешения «чехословацкого кризиса» за спиной самой Чехословакии: ее представителям в унизительной форме было отказано в присутствии на конференции;
— диктат грубой силы в отношении суверенного государства — члена Лиги Наций: Чехословакии буквально выкрутили руки, угрожая в случае несогласия предоставить Германии полную свободу действий;
— стремление западных демократий решить свои геополитические проблемы путем компромисса с Гитлером за счет малых стран;
— солидарность двух, казалось бы, непримиримых группировок, представленных в Мюнхене, в попытках исключить Советский Союз из процесса решения вопросов политического переустройства в Центральной Европе;
— позорная, недопустимая близорукость британского и французского премьеров. Невилл Чемберлен, сходя с трапа самолета в Лондоне и потрясая текстом соглашения, объявил соотечественникам: «Я привез мир нашему поколению». Что им привезли на самом деле, англичане и французы узнали уже в сентябре следующего 1939 года.
Отводя от себя ответственность за «умиротворение» Гитлера, вылившееся в мировой пожар, западные политики и историки давно пытаются переложить ее на чужие плечи — обвинить Советский Союз в провоцировании второй мировой войны заключением пакта Молотова — Риббентропа.
Однако сама цепь событий, последовавших после Мюнхена, разбивает эту аргументацию. По четырехстороннему соглашению Чехословакия должна была в период до 10 октября очистить Судетскую область. Оставшаяся часть территории страны получала гарантию неприкосновенности со стороны Великобритании и Франции. На самом же деле гарантия, как и следовало ожидать, осталась на бумаге. Серьезно ослабленная в экономическом и военном отношении Чехословакия практически сразу подверглась дальнейшему разделу. В него включились соседи — Польша и Венгрия. Пользуясь ситуацией, они небезуспешно удовлетворили существовавшие еще с первой мировой войны территориальные претензии к Праге. Польша уже 1 октября 1938 г., то есть на следующий день после подписания Мюнхенского соглашения, потребовала передать ей Тешенскую область (Тешенскую Силезию) и, не дожидаясь официального ответа, двинула на спорную территорию войска.
Свои притязания выдвинула и Венгрия. По решению 1-го Венского арбитража, подписанному при посредничестве Германии и Италии и вступившему в силу 2 ноября 1938 г., Чехословакия была вынуждена уступить Венгрии южные районы Закарпатской Руси и Словакии. Чуть позднее Венгрии была передана и Карпатская Украина (Подкарпатская Русь), существовавшая ранее как автономия в составе Чехословакии.
Получив полную свободу рук, Гитлер 21 октября 1938 г. отдал командованию вермахта директиву о подготовке к «улаживанию вопроса оставшейся Чехии». Планам фюрера никто не мешал. Прогерманское правительство Словакии объявило независимость, которая была тут же признана Германией. Оставшийся «огрызок» чешских земель в марте 1939 г. под названием «Протекторат Богемия и Моравия» вошел в состав третьего рейха. Таким образом, хватило всего полгода, чтобы Мюнхенское соглашение обернулось полной ликвидацией государственной независимости Чехословакии. А «гаранты» ее территориальной неприкосновенности, Лондон и Париж, ограничились никчемными дипломатическими протестами.
Поняв, что инициатива в переделе центрально-европейского пространства принадлежит ему полностью, Гитлер, существенно нарастивший военный потенциал рейха за счет крупнейшего в Европе военно-промышленного комплекса заводов Шкода и запасов вооружения чехословацкой армии, перешел к другим территориальным приобретениям. Немцы захватили Мемельскую (Клайпедскую) область, с 1923 г. принадлежавшую Литве, и предъявили ультиматум Польше о Данциге и «данцигском коридоре».
Однако по большому счету не Мемель и не Данциг занимали ум фюрера. 3 апреля 1939 г., отлично видя, что никто на Западе не собираются препятствовать ему в завоеваниях, он отдал совершенно секретную директиву, в которой определил время нападения на Польшу — 1 сентября того же года.
Советский Союз не утрачивал надежд на коллективный отпор агрессору. Однако переговоры, начатые в Москве с представителями Великобритании и Франции, показали нежелание западных партнеров препятствовать Гитлеру в его продвижении на восток. Характеризуя отношение Н. Чемберлена к возможности союзных отношений с СССР, британский заместитель министра иностранных дел А. Кадоган писал: «Премьер-министр заявил, что он скорее подаст в отставку, чем подпишет союз с Советами».
В этих условиях Советскому Союзу ничего не оставалось, как, избегая опасности остаться один на один с возможным объединенным фронтом западных держав, пойти на подписание пакта о ненападении с Германией.
Много уроков можно было бы извлечь из свершившегося 70 лет назад акта международного произвола, вызвавшего столь трагические последствия. Но это лишь при желании, а когда желания нет, исторические параллели только искажают реальную картину мира. Тогда практика многолетнего «умиротворения» Саакашвили атлантическим сообществом, перевооружение американцами грузинской армии предстают не фактором создания военной опасности Кавказскому региону, а условием сдерживания «ухудшающейся в целом модели поведения России». Именно так изволила выразиться недавно госсекретарь США К. Райс.
В связи с этим уместно вспомнить заявление, с которым на прошлогодней встрече глав государств ГУАМ выступил М. Саакашвили. Он призвал Европу отказаться от того подхода к изменению границ, который господствовал в Старом Свете в XIX и XX веках, поскольку-де изменение нынешних границ на континенте будет сродни «мюнхенскому сговору». Но ведь именно в лагерь государств, расчленивших Югославию, а затем и Сербию, затягивает свою страну грузинский президент.
Это — пример того, как «учатся» у истории иные политики.
