Война и политика в письмах Императрицы Александры Федоровны к Николаю II (1914−1915)

Результатом этой «утечки» стала первая публикация писем императрицы Александры Федоровны, предпринятая берлинским издательством «Слово» в 1922 году. Письма публиковались, начиная с апреля 1914 года, первую часть каждого тома составляли переводы писем, а вторую часть — подлинники на английском языке. Иначе говоря, в распоряжении берлинского издательства были копии писем на английском языке, и читателям предоставлялась возможность самим сверить качество перевода.

Вслед за этим было предпринято и советское издание переписки. К печати его готовил А.А.Сергеев, в будущем выдающийся археограф. Были изданы третий, четвертый и пятый тома переписки, начиная с апреля 1914 года. К письмам были добавлены телеграммы, которыми обменивались супруги. В вводной статье М.Н.Покровский сообщал, что письма, опубликованные «Словом», похищены из советских архивов и «изобилуют массой искажений, пропусков и дефектов». [2]

Несмотря на то, что переписка императора Николая II с императрицей Александрой Федоровной, начиная с самого ее издания, широко цитировалась в научной и мемуарной литературе, достоверность этих документов не подтверждена. При этом в печати появляются статьи под громкими названиями, например, «Достоверность переписки императора Николая II с императрицей Александрой Федоровной», претендующие на то, чтобы быть «фундаментальными исследованиями в этой области». Причем свои выводы авторы базируют лишь на анализе самого содержания переписки. [3] К таким публикациям относится и переиздание переписки под названием «Терновый венец России. Николай II в секретной переписке» О.А.Платоновым. Публикация сопровождается пространным введением и почему-то разбита на главы с художественными названиями (без нарушения хронологии). В этом случае переписка начинается с письма от 19 сентября 1914 года. [4] Телеграммы и нумерация писем, сделанная самой императрицей, в книгу О.А.Платонова не включены. Текст снабжен некоторыми научными комментариями. При всех недостатках публикации О.А.Платонова в настоящее время она является самой доступной и будет использоваться в данной статье.

В распоряжении большевиков были научные кадры и богатые средства, позволяющие фальсифицировать материалы архива царской семьи. Однако, переписка Николая II и Александры Федоровны имеет такой объем и такое богатое содержание, что написать ее заново, как это было с дневниками А.А.Вырубовой, просто невозможно. При этом переписать текст, сделав нужные вставки, советские специалисты вполне могли. Крайне подозрительной выглядит утечка материалов за рубеж. Не исключено, что подобная акция понадобилась большевикам для того, чтобы придать легитимность сочиненным материалам. Переснять письма в тех условиях было технически невозможно, и в Берлин попали копии, верность которых пока не оценена. Все это заставляет очень осторожно подходить к оценке достоверности переписки. По этой причине из обширной переписки Николая II и Александры Федоровны будет взят первый год Мировой войны. Предполагается, что этот период интересовал большевиков меньше всего и мог остаться «неповрежденным». Письма 1914−1915 годов интересны тем, что по ним можно проследить, как под влиянием военных неудач и внутренних трудностей менялся тон писем императрицы.

Письма императрицы Александры Федоровны неоднократно цитировались ее врагами и сторонниками. На их основании в оборот входили яркие легенды о слабовольном царе, довлеющей супруге и стоявшем за ее спиной Г. Е.Распутине. При этом ни сторонники, ни противники этих тезисов почему-то не брались проследить, что же советовала императрица мужу. Между тем, влияние Александры Федоровны и Г. Е.Распутина складывалось из определенных рекомендаций, которые император воплощал или не воплощал в жизнь. Этот процесс прохождения советов из писем в практическую жизнь почему-то до сих пор игнорировался историками. Я предлагаю посмотреть, что же конкретно советовали Николаю II Александра Федоровна и Г. Е.Распутин, и как император реализовывал на практике эти рекомендации.

Первоначально содержание писем императрицы вращалось вокруг бытовых повседневных дел, детей, госпиталя, в котором работали она и ее дочери. О военных событиях Александра Федоровна судила по газетным материалам и иногда уточняла у мужа некоторые их аспекты. Просьбы императрицы в первый период войны ограничивались ее окружением. Александра Федоровна ходатайствовала по поводу офицеров своих шефских полков, а также лично ей знакомых лиц. Императрица считала себя ответственной за все происходящее в императорской фамилии. Некоторые ее просьбы касались морганических супруг великих князей Михаила и Павла Александровичей. Александра Федоровна давала мужу советы по поводу членов императорской фамилии, находившихся в Ставке и фронтовых частях. Например, 25 октября 1914 года Александра Федоровна просила мужа назначить Павла Александровича к его бывшему сослуживцу В.М.Безобразову (командир Гвардейского корпуса), так как ему не хотелось ехать в Ставку к Н.В.Рузскому («Терновый венец». С. 59). Императрица не интересовалась у мужа ходом компании и не вникала в дела Ставки. Из всего генералитета российской армии Александра Федоровна выделяла лишь Ф.А.Келлера и Н.И.Иванова (эти люди в дальнейшем доказали свою преданность престолу). Любопытно, что особое отношение императрицы не помогло этим генералам сделать карьеру во время войны.

Военные события заставляли Николая II все больше времени проводить в Ставке. Все длиннее становились его разлуки с женой. Это немедленно отразилось на тоне писем. Императрица пыталась помочь мужу, сопереживала ему, страдала по поводу поражений русского оружия. Одной из форм поддержки была молитвенная помощь. В этом отношении Александра Федоровна всецело полагалась на «Божьего человека» Григория Ефимовича Распутина. Чаще всего его советы передавались императрице через А.А.Вырубову.

Как это уже неоднократно отмечалось в исторической литературе, людей и государственных деятелей Александра Федоровна мерила через призму Г. Е.Распутина. Отношение к «человеку Божьему» значило для императрицы и лояльность к императорской фамилии, и залог будущей успешной деятельности чиновника (Божья помощь в его делах). Главными аргументами против назначения военным министром А.А.Поливанова и обер-прокурором Св. Синода А.Д.Самарина было то, что они выступали против Г. Е.Распутина. «Не враг ли он нашего Друга, что всегда приносит несчастье?» и «он будет работать против нас, раз он против Гр.», — писала императрица мужу. («Терновый венец». С. 155, 150)

Александра Федоровна находилась в жесткой конфронтации с главнокомандующим великим князем Николаем Николаевичем. За их отношениями стоял целый ряд весомых причин, не последней из которых было отношение великого князя к Г. Е.Распутину. По свидетельству великого князя Александра Михайловича, именно жены Николая Николаевича и Петра Николаевича — «черногорки» Анастасия и Милица Николаевны — ввели в царскую семью сперва месье Филиппа, а затем и Г. Е.Распутина.[5] Затем произошёл разрыв, и «черногорки», а за ними и Николай Николаевич стали врагами «старца». Биограф великого князя писал, что «о приезде Распутина в Ставку во время нахождения во главе армии великого князя Николая Николаевича, разумеется, не могло быть и речи». [6] Александра Федоровна была прекрасно осведомлена о таком отношении к «Другу», но это была не единственная причина ее расхождения с главнокомандующим. Императрица не могла простить дяде императора то, что в 1905 году он вынудил императора подписать Манифест 19 октября. «Мы еще не подготовлены для конституционного правительства. Н. и Витте виноваты в том, что Дума существует», — писала Александра Федоровна мужу в одном из писем («Терновый венец». С. 160).

В первые месяцы войны императрица в своих письмах не проявляла враждебности к главнокомандующему и даже называла его «Николаша», как и царь. Но с начала 1915 года все изменилось. В письмах Александры Федоровны Николай Николаевич выступал теперь только под литерой «Н.». 22 января, ссылаясь на «Друга», императрица просила мужа не упоминать главнокомандующего в Манифесте («Терновый венец». С. 88). А 29 января уже прямо писала: «он находится под влиянием других и старается взять на себя твою роль, что он не в праве делать… Этому следовало бы положить конец. Никто не имеет права перед Богом и людьми узурпировать твои права» («Терновый венец». С. 96). 4 апреля: «Хотя Н. поставлен очень высоко, ты выше его. Нашего Друга так же, как и меня, возмутило то, что Н. пишет свои телеграммы, ответы губернаторам и т. д. твоим стилем» («Терновый венец». С.115). За всеми этими замечаниями просматривалась ревность императрицы, пытавшейся защитить прерогативы своего мужа.

Как выясняется, волнения Александры Федоровны были небезосновательны и разделялись ее наиболее компетентными современниками. В.И.Гурко писал в своих воспоминаниях, что на основании положения о полевом управлении войск Ставка пользовалась неограниченной властью в пределах театра военных действий. Это положение было составлено в расчете на то, что в случае войны во главе войск встанет сам император. Однако, принять командование Николаю II помешало сопротивление министров. К местностям, подчиненным Ставке, была отнесена обширная тыловая полоса и сама столица. «Ставка не только в полной мере с места использовала свои чрезвычайные полномочия, но присвоила себе диктаторские замашки», — писал мемуарист. [7]

Николай II долгое время совершенно не реагировал на замечания своей жены по поводу главнокомандующего. Особенно заметно это сопротивление было при обсуждении поездки царя в только что завоеванные Перемышль и Львов. В ответ на сообщение царя о предстоящей поездке 5 апреля 1915 года Александра Федоровна просила его, ссылаясь на мнение Г. Е.Распутина, ехать туда без главнокомандующего. Совет мотивировался тем, что ненависть против Николая Николаевича там очень сильна, а визит царя обрадует всех. («Терновый венец». С. 117). 7 апреля Императрица вновь сообщала о том, что Друг не одобряет поездки и согласен с ней по поводу Николая Николаевича. Г. Е.Распутин советовал совершить такую поездку уже после войны («Терновый венец». С. 121). В тот же день Николай II отвечал, что не согласен с тем, что Николай Николаевич должен остаться в Ставке, когда царь поедет в Галицию. Он считал, что во время войны при поездке в завоеванную провинцию царя должен сопровождать главнокомандующий. «Он сопровождает меня, а не я нахожусь в его свите», — писал Николай II («Терновый венец». С. 122). После этого Александра Федоровна отвечала: «Теперь я понимаю, почему ты берешь Н. с собой — спасибо за объяснение, дорогой» («Терновый венец». С. 123).

Вновь к теме главнокомандующего императрица вернулась лишь через полгода — 12 июня 1915 года. В связи с отставкой военного министра В.А.Сухомлинова она писала о Николае Николаевиче: «Как бы я хотела, чтобы Н. был другим человеком и не противился Божьему человеку» («Терновый венец». С. 147). В конце июня Александра Федоровна окончательно отчаялась и стала уговаривать мужа быстрее покинуть Ставку, где на него плохо влияют Николай Николаевич и его окружение. И, наконец, в конце августа императрица не скрывала своей радости по поводу отставки великого князя.

По мнению участника событий военного историка генерала Н.Н.Головина, главной причиной, побудившей Николая II занять пост главнокомандующего, было желание возглавить войска в период катастрофы. К этому императора подталкивали также постоянная критика Ставки со стороны правительства и доклады общественных деятелей, призывавших совместить «Управление страной и Верховное Главнокомандование». [8]

Любопытно, что подозрения по поводу Николая Николаевича имела не одна императрица. Даже мемуаристы, жестко критикующие отношение Александры Федоровны к великому князю, оставили отзывы, подтверждавшие ее мнение. Н.Н.Головин приводил воспоминания военного министра А.А.Поливанова о том, что последний, отвозя в Ставку письмо Николая II к главнокомандующему о его отставке, вовсе не был уверен в успехе своей миссии. Но его опасения не оправдались: ни о какой возможности сопротивления или неповиновения не могло быть и речи. [9] Генерал Ю.Н.Данилов отмечал, что «под влиянием внешних и внутренних событий 1905 г. в великом князе Николае Николаевиче совершился весьма значительный внутренний политический сдвиг: из сторонника крайнего, мистически-религиозного самодержавного монархизма или даже царизма он стал на путь конституционализма». [10] Ю.Н.Данилов приводил интересный диалог в Ставке. После начала отступления русской армии в 1915 году генерал обращался к Николаю Николаевичу: «Ваше Высочество, пока вы у власти, Россия знает только вас одного, и только вы один отвечаете за общий ход войны», на что главнокомандующий отвечал: «Я подумаю». [11] Эти подозрения Николай Николаевич подтвердил в 1917 году, когда скрыл от императора сделанное ему А.И.Хатисовым предложение принять участие в дворцовом перевороте, а затем 2 марта, присоединившись к голосам командующих армиями, просивших Николая II отречься от престола.

В 1914 году Александра Федоровна обращалась с просьбами к мужу всего несколько раз. 19 ноября она просила Николая II назначить вместо отстраненного П.К.Ренненкампфа командующим армии генерал-адъютанта П.И.Мищенко. «Такая умная голова и любим войсками», — писала императрица («Терновый венец». С 67). Действительно, П.И.Мищенко ярко проявил себя во время русско-японской войны как удачливый кавалерийский командир. Но ходатайство царицы было оставлено без внимания. П.И.Мищенко не поднялся выше командира корпуса (в 1918 году он покончил жизнь самоубийством). 12 декабря Александра Федоровна просила царя назначить генерал-майора П.П.Гротена командиром гусар его императорского величества («Терновый венец». С. 82). Но и эта просьба не была выполнена. В одном из следующих писем императрица сетовала на то, что командиром гусар назначен «скучный» полковник Н.Н.Шипов («Терновый венец». С 90).

Весной 1915 года, когда на фронте начались проблемы, императрица все чаще стала прибегать к помощи Г. Е.Распутина. Однако советы, направляемые императору, не касались важных сторон боевых действий. 10 апреля Александра Федоровна сообщала, что, по мнению Г. Е.Распутина, надо вызвать «руководителей купцов» и запретить им повышать цены («Терновый венец». С. 125). 20 апреля императрица писала, что ожидается наступление немцев на Варшаву: «Наш Друг считает их страшно хитрыми, находит положение серьезным, но говорит, что Бог поможет». Александра Федоровна предлагала послать кавалерию на защиту Либавы («Терновый венец». С. 135). 10 июня императрица предлагала Николаю II заставить частные заводы производить боеприпасы, как уже сделано во Франции («Терновый венец». С. 145).

Существенного аспекта войны касался Манифест о призыве ратников второго разряда подготовленный к изданию в начале лета. Ссылаясь на Друга, императрица просила повременить с этим призывом. «Слушай нашего Друга, верь ему, его сердцу дороги интересы России и твои. Бог недаром нам его послал, только мы должны обращать больше внимания на его слова — они не говорятся на ветер. Как важно для нас иметь не только его молитвы, но и советы… Меня преследует желание нашего Друга, и я знаю, что не исполнение его может стать роковым для нас и всей страны», — настаивала императрица в письме 11 июня («Терновый венец». С. 146). Она просила отложить призыв ратников второго разряда хотя бы на год, так как в противном случае это оторвет много сил от хозяйства страны. 16 июня Николай II сообщал жене, что на совместном заседании Совета министров и Ставки рассматривался вопрос о призыве ратников второго разряда. Было решено пока призвать набор 1917 года («Терновый венец». С. 159).

В действительности проблема призыва ратников второго разряда была гораздо сложней, чем это рисуется в письмах императрицы. Этому вопросу Н.Н.Головин посвятил отдельную подглаву своего исследования. К июню 1915 года контингент ратников первого разряда был исчерпан. Встала острая необходимость призыва ратников второго разряда, по российскому закону о воинской повинности они не могли быть взяты в ряды действующих войск. Это были льготники, единственные сыновья или единственные работники в семье, которые должны были использоваться как охрана в тылу или рабочая сила. Впервые вопрос о призыве ратников второго разряда был поднят на заседании Совета министров 16 июня 1915 года. Тогда было решено пока ограничить призывом молодого пополнения 1917 года. Но уже 4 августа вопрос призыва ратников был поставлен опять. К этому времени законопроект о призыве второго разряда уже был внесен в Думу. Но там его рассмотрение затормозилось, так как депутаты не были уверены, что Военному министерству необходимо такое количество людей и всех призванных смогут вооружить и обмундировать. В самом Совете министров мнения разошлись. А.Д.Самарин и А.В.Кривошеин считали, что пополнение армии могут дать пойманные дезертиры и с призывом можно повременить. Б.Н.Щербатов указывал, что без санкции Думы призыв провести не удастся, так как люди разбегутся по лесам. В итоге в октябре 1915 года призыв ратников второго разряда был все же проведен, а к концу 1916 года и эти ресурсы были исчерпаны. [12]

Очевидно, что на отсрочку призыва ратников второго разряда повлияла задержка его рассмотрения в Думе. К числу ратников второго разряда, видимо, принадлежал и единственный сын Г. Е.Распутина Дмитрий. 30 августа Александра Федоровна впервые упоминала в своих письмах о том, что сыну Г. Е.Распутина может грозить призыв («Терновый венец». С. 197). 1 сентября императрица сообщала, что Г. Е.Распутин «в ужасе, его сына призывают, а он единственный кормилец» («Терновый венец». С. 202). В дальнейшем императрица пыталась убедить Николая II определить сына Г. Е.Распутина на какое-нибудь место в тылу. Но царь ответил категорическим отказом. Связь отсрочки призыва ратников второго разряда с сыном Г. Е.Распутина отмечал М.Н.Покровский в предисловии к первому советскому изданию переписки. [13]

12 июня Александра Федоровна сообщала мужу, что все жаждут отставки военного министра В.А.Сухомлинова, так как его обвиняют в нехватке вооружения («Терновый венец». С. 147). Видимо, вопросы смены военного министра супруги уже обсуждали, так как в тот же день Николай II ответил жене, что великий князь Николай Николаевич рекомендовал на это место генерала А.А.Поливанова. Царь сообщал, что просмотрел список генералов и пришел к выводу, что в настоящий момент А.А.Поливанов мог бы оказаться подходящим человеком («Терновый венец». С. 148).

В своих воспоминаниях В.И.Гурко указывал, что назначение А.А.Поливанова было продиктовано Ставкой. По мнению мемуариста, это была явная уступка общественным кругам. В то же время были заменены еще два министра из числа общественных деятелей. Министром внутренних дел стал Н.Б.Щербатов, а обер-прокурором Св. Синода — А.Д.Самарин. В.И.Гурко считал, что назначить этих людей царя убедил А.В.Кривошеин, сам тогда планировавший стать во главе правительства.

Новые назначения просто потрясли Александру Федоровну. В тот же день императрица написала мужу: «Извини меня, но я не одобряю твоего выбора военного министра — ты помнишь, как ты сам был против него… Но разве он такой человек, к которому можно иметь доверие ?… Не враг ли он нашего Друга, что всегда приносит несчастье?» («Терновый венец». С. 150).

15 июня Николай II сообщал жене о том, что все предлагают ему назначить обер-прокурором А.Д.Самарина («Терновый венец». С. 154). В тот же день императрица очень резко отреагировала на это известие. «Самарин, без сомнения, пойдет против нашего Друга и будет на стороне тех епископов, которых мы не любим… Я имею основательные причины его не любить, так как он всегда говорил и теперь продолжает говорить в войсках против нашего Друга… Он будет работать против нас, раз он против Гр» («Терновый венец». С. 155).

Уже 28 августа Александра Федоровна сообщала о том, что она обсуждает с председателем Совета министров И.Л.Горемыкиным кандидатуру нового министра внутренних дел. Со слов И.Л.Горемыкина, императрица передавала, что «Щербатова совершено нельзя оставить, что его следует немедленно сменить» («Терновый венец». С. 193). Уже на следующий день, 29 августа, императрица писала мужу о А.Д.Самарине: «Мы должны удалить С., и чем скорее, тем лучше, — он ведь не успокоится, пока не втянет меня, нашего Друга и А. (Вырубову) в неприятную историю. Это очень гадко и ужасно непатриотично и узко, но я знала, что так и будет, — потому тебя и просили его назначить, а я писала тебе в таком отчаянии» («Терновый венец». С. 194−195). «Мне хочется отколотить почти всех министров и поскрее выгнать Щерб. и Сам.», — писала Александра Федоровна в том же письме («Терновый венец». С. 196). С 22 августа императрица постоянно предлагала назначить министром внутренних дел А.А.Хвостова. После неоднократных призывов сменить ненравившихся ей министров, 7 сентября императрица писала по поводу А.Д.Самарина: «Ты видишь теперь, что он не слушает твоих слов — совсем не работает в Синоде, а только преследует нашего Друга. Это направлено против нас обоих — непростительно, и для теперешнего тяжелого времени даже преступно» («Терновый венец». С. 215).

Несмотря на все эти атаки, 7 сентября Николай II писал жене, что «Щербатов на этот раз произвел на меня гораздо лучшее впечатление…, он робел гораздо меньше и рассуждал здраво» («Терновый венец». С. 216) В действительности министры, так ненравившиеся Александре Федоровне, в конце 1915 года потеряли свои места. Однако пойти на кадровые перестановки Николая II подтолкнули не императрица и Г. Е.Распутин, а «забастовка министров». Совет министров отказывался работать со своим председателем И.Л.Горемыкиным и просил государя о его замене. Кульминация кризиса пришлась на 14 сентября, когда в Ставке состоялось совещание Совета министров в присутствии царя. Совет не смог убедить Николая II изменить свое мнение, а вслед за этим «министры, наиболее решительно высказывавшиеся против Горемыкина, были вскорости один за другим уволены». [14] При этом А.А.Поливанов, так же подвергавшийся критике императрицы, из исполняющего обязанности стал полноправным министром и еще год проработал в этой должности.

Работа Н.Б.Щербатов и А.Д.Самарина на министерских постах не очень высоко оценивалась современниками. В.И.Гурко писал по этому поводу: «На практике ни Самарин, ни в особенности Щербатов не оказались на высоте положения данного момента… Самарин и Щербатов были дилетанты, и этот их дилетантизм сказался очень скоро». [15] Очень точно кадровый кризис августа-сентября 1915 года оценивала императрица. «Где у нас люди, я всегда себя спрашиваю, и прямо не могу понять, как в такой огромной стране, за небольшим исключением, совсем нет подходящих людей?» — писала Александра Федоровна мужу («Терновый венец». С. 214).

Некоторые советы Г. Е.Распутина, передаваемые через императрицу, Николай II пытался воплотить на практике. 12 июня Александра Федоровна передавала пожелание Друга о том, чтобы в один день по всей России был устроен крестный ход с молебном о даровании победы. Она просила, чтобы распоряжение о крестном ходе было опубликовано от имени царя, а не от Св. Синода («Терновый венец». С. 150). Через три дня, переговорив с протопресвитером армии и флота Г. И.Шавельским, царь сообщал императрице, что такой крестный ход возможно провести 8 июля в праздник иконы Казанской Божьей Матери («Терновый венец». С. 154).

Другие рекомендации император оставлял без внимания. 17 июня Александра Федоровна, ссылаясь на просьбу Г. Е.Распутина, просила подождать с созывом Думы, так как «они будут вмешиваться во все дела». «Мы еще не подготовлены для конституционного правительства. Н. и Витте виноваты в том, что Дума существует», — писала императрица. Следующее ее письмо на эту тему было еще жестче. 25 июня Александра Федоровна с повторной просьбой не собирать Думу писала мужу: «Эти твари пытаются играть роль и вмешиваться в дела, которых не смеют касаться!» («Терновый венец». С. 171). Естественно, тут имелась в виду критика, раздававшаяся с думской трибуны против Г. Е.Распутина. Необходимо отметить, что в своей полемике общественные деятели переходили всякую меру. В письме от 8 сентября Александра Федоровна передавала мужу одно из выступлений на собрании общественных деятелей в Москве, получившее широкую известность. В.И.Гурко (чьи мемуары тут цитируются) заявлял: «Мы желаем сильной власти — мы понимаем власть, вооруженную исключительным положением, власть с хлыстом, но не такую власть, которая сама находится под хлыстом». Императрица очень точно оценивала это выступление: «Это — клеветническая двусмыслица, направленная против тебя и нашего Друга. Бог их за это накажет. Конечно, не по-христиански так писать — пусть Господь их лучше простит и даст им покаяться» («Терновый венец». С. 217).

Летом 1915 года недоверие и страх Александры Федоровны по отношению к Ставке достигли своей кульминации. Императрица невольно становилась жертвой развившейся в русском обществе шпиономании. В нескольких письмах она сообщала мужу, что ходят слухи о том, что в Ставке действует шпион и это генерал Данилов (Черный). 16 июня царь отвечал, что эти слухи «не стоят выеденного яйца» («Терновый венец». С. 159). Однако это не успокоило императрицу. 24 июня она начала убеждать мужа поехать навестить войска без ведома Ставки. «Эта предательская Ставка, которая удерживает тебя вдали от войск, вместо того, чтобы ободрить тебя в твоем намерении ехать…», — писала Александра Федоровна («Терновый венец». С. 170).

Несомненно, среди рекомендаций императрицы встречались советы, имевшие безусловную практическую ценность. Например, 24 сентября Александра Федоровна просила мужа особенно строго следить за дисциплиной в войсках, вошедших на территорию неприятеля: «Мне хотелось бы, чтобы наши войска вели себя примерно во всех отношениях, чтобы они не стали грабить и громить — пусть эту мерзость они предоставят проделывать пруссакам» («Терновый венец». С. 51). 14 декабря императрица жаловалась, что Св. Синод издал указ, запрещающий устраивать «елки», так как этот обычай заимствован у немцев. Александра Федоровна считала, что эта традиция не касается ни церкви, ни Св.Синода. «Зачем лишать удовольствия раненых и детей?» — спрашивала она («Терновый венец». С. 83). 5 апреля 1915 года императрица просила мужа проследить, чтобы войска не разрушали и не портили ничего, принадлежащего мусульманам: «мы должны уважать их религию, так как мы христиане, слава Богу, а не варвары» («Терновый венец». С. 117). В другом месте Александра Федоровна просила вернуть пленным немецким офицерам погоны, так как они и без того подверглись унижению.

Начиная с августа 1915 года, письма Александры Федоровны начинают менять стиль, иным становится и их содержание. Это длинные, сумбурные послания, полные политических советов. Иногда меняется и само обращение жены к мужу, появляются ранее несвойственные «Моя милая душка. Н.» (4 сентября), «Мое родное сокровище» (13 сентября). Иногда императрица жалуется, что рука ее устала, и просит прощения за неразборчивый почерк. Вызывают удивление и некоторые бытовые подробности: «Церковная служба шла от 6 до 8 час., мы с Беби пришли 7 ?» (14 сентября).

Не только современники, отрицательно относившиеся к Александре Федоровне, — В.И.Гурко, Н.Н.Головин, но и мемуаристы, заявлявшие о своей преданности царской семье, писали о сильном влиянии императрицы (а через нее и Г. Е.Распутина) на государственные дела. Например, А.И.Спиридович так объяснял это влияние: «Будучи нервнобольной, религиозной до болезненности, она в этой борьбе видела прежде всего борьбу добра со злом, опиралась на Бога, на молитву, на того, в чьи молитвы она верила — на Старца». [16]

Необходимо заметить, что в предреволюционные годы эти обвинения звучали совершенно иначе. В своей книге «На путях к дворцовому перевороту» С.П.Мельгунов отмечал, что красной нитью во всей агитации Прогрессивного блока проходило утверждение о том, что Николай II искал путей для заключения сепаратного мира с Германией под влиянием «черного блока» (под этим подразумевались императрица, Г. Е.Распутин и их ближайшее окружение). В прессе прямо писалось еще в 1915 году: «Распутин, окруженный шпионами, должен был бы непременно вести пропаганду в пользу заключения мира с немцами». [17]

Именно публикация переписки Николая II и Александры Федоровны помогла развеять ложь о поисках сепаратного мира и измене. Даже А.Ф.Керенский, сам перед революцией и разжигавший слухи о сепаратном мире, в своих воспоминаниях был уже очень осторожен. Хотя он по-прежнему утверждал, что «главная причина гибели России — власть Распутина», но обвинения с царя и царицы уже были сняты. В новом варианте сепаратного мира добивалось правительство, а «Николай II тут ни при чем». «Причастна ли как-нибудь к этому Александра Федоровна», мемуарист уже сказать не мог. Самым сильным обвинением императрицы теперь было то, что «германские агенты без конца вертелись вокруг нее и госпожи Вырубовой». А.Ф.Керенский откровенно сознавался в том, что, «придя к власти», он не смог найти подтверждений дореволюционных обвинений императрицы. [18] Даже П.Н.Милюков, с Думской трибуны открыто обвинявший императрицу в измене, в своих мемуарах утверждал, что «оратор скорее склонялся к первой альтернативе» (то есть обвинению в глупости). [19]

По непонятной инерции для советских и российских авторов переписка Николая II и Александры Федоровны была и по-прежнему остается каким-то обвинительным материалом против царственных супругов. Причинами, по-видимому, являются отсутствие научного исследования и анализа этого материала. Сетевая энциклопедия «Википидия», оценивая государственную деятельность Николая II, отмечает, что «большинство сходится на точке зрения, согласно которой его способностей оказалось недостаточно для того, чтобы справиться с политическим кризисом». [20] Более того, попытка известного специалиста П.В.Мультатули исследовать деятельность Николая II на посту верховного главнокомандующего была встречена в штыки. При публикации на сайте «Военная литература» книгу П.В.Мультатули снабдили аннотацией, где указывалось, что в исследовании «негативные качества последнего русского царя опущены, все позитивные выпячены. Объективно судьбоносные ошибки Николая II (в результате его деяний и недеяний) замалчиваются, зато роль обстоятельств и злокозненных замыслов окружения преподносится с размахом». [21]

Николай II в своих письмах предстает как здравый политик, принимающий взвешенные и обдуманные решения. К сожалению, краткость и «сухость» стиля императора не позволяет в полной мере проследить его государственную работу. Очевидно, что все обвинения современников в «слабости правления», адресованные царю, были вызваны вовсе не отсутствием у него политических навыков и административного таланта. Объектом критики было, в первую очередь, крайнее упорство Николая II по отстаиванию незыблемости самодержавной власти. Идеальные условия для общественной активности и оппозиции создавало глубокое православие государя, которое воплощалось в «мягком» управлении.

Уже советские историки отказались от расхожего штампа, ставившего государственную деятельность Николая II в зависимость от Александры Федоровны и Г. Е.Распутина. Профессор Г. З.Иоффе писал: «Версии, согласно которым Николай II будто бы находился под безраздельным диктатом Распутина и еще более жены — Александры Федоровны, ничем не обоснованы». [22] По переписке Николая II и Александры Федоровны возможно проследить, какие советы давал императору Г. Е.Распутин.

В 1914−15 годах старец просил императора не ездить во Львов и Перемышль во время войны (не исполнено); запретить купцам повышать цены во время войны (не исполнено); повременить с призывом ратников 2-го разряда (отложено не на год, а на три месяца); немедленно провести всероссийский крестный ход (сведений о проведении нет); отсрочить сессию Думы летом 1915 года (не исполнено); не призывать сына, определить его на тыловую должность (не исполнено). Легко заметить, что советы Г. Е.Распутина были наивны и касались малозначительных областей. При этом 1914−15 годах Николай II эти рекомендации вообще не исполнял. Император не сделал ничего, чтобы спасти сына Г. Е.Распутина от призыва или хотя бы определить на тыловую должность (о каком влиянии после этого можно говорить?). Нет никаких причин считать, что ситуация могла измениться в 1916 году.

С рекомендациями Александры Федоровны дело обстояло сложней. В 1915 году она все чаще стала давать мужу советы политического плана. В литературе уже отмечалось, что императрица по своим взглядам была консервативней мужа. Никакого ограничения самодержавия или соглашения с общественностью она не допускала. По некоторым замечаниям Александры Федоровны можно судить о том, что если бы Николай II воплощал в жизнь советы жены, то оппозиция была бы раздавлена и частично уничтожена. При этом многие высказывания Александры Федоровны делались «сгоряча». Уже по ходу изложения императрица вспоминала про свой христианский долг. Очень показательна в этом отношении фраза — «пусть Господь их лучше простит и даст им покаяться». Подобные «вспышки» случались у Александры Федоровны и в отношении ее ближайшего окружения. Этот гнев всегда проходил без всякого следа и, вероятно, незаметно для самих виновных.

В военную сферу императрица не вмешивалась. Ее рекомендации касались самых поверхностных проблем, информацию о которых она получала из газет. В кадровые назначения военных она вмешивалась чаще всего тогда, когда они касались членов императорской фамилии или командиров шефских полков.

Насколько можно судить по письмам, у Александры Федоровны было «чутье» на людей. Их лояльность в военные годы императрица проверяла при помощи Г. Е.Распутина. Легко заметить, что генералы, выделяемые императрицей (Ф.А.Келлер и Н.И.Иванов) единственные из всех в февральские-мартовские дни 1917 года сохранили верность императору. Это в то время как окружение Николая II или выступило против него, или впоследствии разбежалось, оставив царя. Военные, против которых высказывалась императрица (великий князь Николай Николаевич, А.А.Поливанов, В.Ф.Джунковский, а впоследствии и М.В.Алексеев), не оправдали доверия императора. А.А.Поливанов и В.Ф.Джунковский поступили на службу к большевикам.

Ключевым моментом в этом отношении является то, что советы своей жены Николай II постоянно игнорировал. Даже если в конечном итоге он поступал в духе рекомендаций императрицы, то всегда на это был еще целый ряд важных причин. При этом не было случая, чтобы в письмах Александра Федоровна сделала замечание мужу за неисполнение ее рекомендаций. Единственное, что она позволяла себе делать вновь и вновь, — напоминать о волнующей ее проблеме. Императрица прекрасно понимала, какой груз ответственности возложен на самодержца и перед кем ему придется держать ответ. К сожалению, подобным чутьем не обладали не только представители общественности (большей часть православные люди), но даже и члены царской фамилии.
Юрий Евгеньевич Кондаков, д.и.н., профессор (С.-Петербург)

СНОСКИ:

1 — Додонов Б.Ф., Копылов О.Н., Мироненко С.В. Из истории публикации документов царской семьи в 1918—1920-е гг// Отечественные архивы. 2007. № 1.
2 — Переписка Николая и Александры Романовых. М.-Пг., 1923. Т. 3. С. XXXIII.
3 — Достоверность переписки императора Николая II с императрицей Александрой Федоровной// http://pyc.narod.ru/papa2.html
4 — Платонов О.А. Терновый венец России. Николай II в секретной переписке. М., 1996. С. 41.
5 — Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. М., 1991.С. 151−152.
6 — Данилов Ю.Н. Великий князь Николай Николаевич. М., 2006. С. 123.
7 — Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. М., 2000. С. 667.
8 — Головин Н.Н. Военные усилия России в Мировой войне. М., 2001. С. 315−319.
9 — Там же. С. 318.
10 — Данилов Ю.Н. Великий князь Николай Николаевич. М., 2006. С. 101.
11 — Там же. С. 262.
12 — Головин Н.Н. Военные усилия России в Мировой войне. М., 2001. С. 84−91.
13 — Переписка Николая и Александры Романовых. М.-Пг., 1923. Т. 3. С. XVII-XVIII.
14 — Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. М., 2000. С. 695.
15 — Там же. С. 664.
16 — Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция (1914−1917). Минск, 2004. С. 141.
17 — Мельгунов С.П. На путях к дворцовому перевороту. М., 2003. С. 72−73.
18 — Керенский А.Ф. Русская революция 1917. М., 2005. С. 90, 96.
19 — Милюков П.Н. История второй русской революции. М., 2001. С. 35.
20 — Николай II//Википедия. Свободная энциклопедия// ru.wikipedia.org.
21 — Мультатули П.В. «Господь да благословит решение мое…». СПб., 2002// Военная литература// militera.lib.ru/research/multatuli/index.html
22 — Иоффе Г. З. Великий Октябрь и эпилог царизма. М., 1987. С.