Нерусская история в белорусских школах

Взгляд священника

По мнению некоторых современных минских историков, первые русские люди «не по своей воле оказались» на белорусской земле, а селились там… в качестве военнопленных.

Школьный аттестат я получил уже давно, и признаться, часть школьных знаний позабылась. Но даты Крещения Руси, Куликовской битвы и освобождения Москвы от поляков помню до сих пор. Ведь для всех русских людей: и великороссов, и малороссов, и белорусов на протяжении веков они были священными.

Но вот недавно ознакомился с содержанием некоторых школьных учебных книг по истории Белоруссии, изданных в Минске и сразу припомнил известное выражение о том, что истории учат не даты, а комментарии к ним.

Главное, что бросается в глаза из общего контекста содержания учебников — упрямое желание авторов сформировать иллюзию некоего обособленного исторического пути белорусского народа, оторванного от своих малороссийских и великороссийских собратьев. По-видимому, такой исторический путь «нерусских» белорусов авторам школьных пособий показался наиболее приемлемым.

Анализируя учебный материал, посвящённый периоду X—XV вв.еков, невозможно определить, можно ли белоруса вообще называть русским человеком. Истоки русской государственности описаны крайне скупо. О русской, государствообразующей народности вообще нет никакого упоминания. Да, авторы говорят о принадлежности белорусов к славянской народности, но от более конкретных пояснений воздерживаются: «Киевская Русь — общее государство восточных славян». Примечательно, что в учебниках по белорусской истории, изданных в советское время, об этом государстве говорилось с большей ясностью: «Древняя Русь — общая Родина белорусского, украинского и русского народов… В составе древнерусского государства ускорилось образование единой древнерусской народности».

К сожалению, в нынешних учебниках содержание глав этого периода совершенно не отражает важности объединения разрозненных русских княжеств в мощное государство Киевская Русь. Значимость этого события авторы полностью игнорируют. Зато подробно повествуют об утрате независимости свободолюбивыми белорусами, которые оказались покорены киевскими князьями. Причём междоусобицы соседних князей выглядят не иначе как враждебные действия, угрожавшие становлению независимой Беларуси. Содержание этих глав напоминает скорее колонизацию иноземцами белорусского населения.

Подобную форму подачи учебного материала можно считать характерной и весьма примечательной. Например, рассказу о притязаниях киевских и новгородских правителей на Полоцкие земли уделено максимум места и внимания, тогда как настоящим врагам русичей — грозным и коварным хазарам — досталось лишь скромное упоминание: «Хазары были соседями Руси».

Такими же своеобразными по изложению выглядят картины, описывающие языческие времена и более поздний период принятия христианства.

Славянский дохристианский мир нарисован в учебнике в благостных красках: «Наши предки прославляли огонь, солнце, луну, звёзды, гром, птиц, животных… Славяне представляли своих богов в виде людей с человеческими привычками и поведением… богиня весны, девичьей красоты и любви носила ласковое женское имя Лёля… бог Волос у славян считался покровителем животноводства и достатка… Цёця — богиня благополучия и семейной жизни… Купалье — наиболее популярный летний праздник. Разжигался огонь. Возле него угощались обрядовыми блюдами. Молодёжь прыгала через огонь. Купалье — праздник молодёжи и любви».

Совсем по-другому описано принятие Русью христианства: «Великий князь киевский Владимир Святославович заставил киевлян креститься… церковь богатела за счёт верующих… фанатичные верующие люди отходили от гражданской жизни, мучили себя голодом, холодом, болезнями и зачастую умирали. Они не заботились о том, чтобы создать своим потомкам лучшие условия существования. Таким образом, христианская религия, которая сменила язычество, имела как положительные, так и отрицательные результаты для государства…».

Получая школьные знания в таком виде, учащийся вряд ли поймёт и оценит значение Крещения Руси князем Владимиром, о котором архиепископ Афанасий (Мартос) написал: «Святой Владимир возвёл четырёхугольный фундамент, на котором построена тысячелетняя Палата русской религии, русской нации, русского государства и русской культуры. Он — духовный родоначальник русского народа, в том числе нынешних украинцев и белорусов».

Если обратиться к обзору более поздних событий, а именно к временам Великого княжества Литовского, то и их способ изложения в учебниках остаётся прежним. На этих страницах авторы весьма поспешно расчленили русский народ, втиснув его в национальные ниши, утверждая, что «в Литовской державе рядом с православными белорусами также жили белорусы-католики, украинцы и русские». Но дело в том, что сохранившиеся документы тех лет неоспоримо свидетельствуют, что такие понятия как украинец и белорус тогда ещё не были в обиходе.
Белорусцами же называли только тех русичей, которые, находясь под гнётом иноверной польско-литовской знати, сохранили своё православное вероисповедание.

А вот другое, ещё более примечательное место: «Основную часть населения составляли белорусы… многочисленные группы русского населения были военнопленными». По мнению школьных историков, русские люди «не по своей воле оказались» на белорусской земле, а селились там только в качестве военнопленных.

Для сравнения интересно взглянуть на места учебника, где речь идёт о евреях, численность которых в Белоруссии возросла после присоединения к Польше: «…Евреи-ремесленники, евреи-торговцы своими капиталами оживляли хозяйственную деятельность… Многовековые традиции веротерпимости на белорусских землях позволили пришедшему еврейскому населению органично влиться в белорусское общество… Например, администрация города Несвижа (накануне Пасхи), следила, чтобы разгорячённые видениями страданий Спасителя христиане не бросались мстить невинным людям или просто, пользуясь случаем, их грабить».

Не вызывает сомнений тот факт, что даже в старом учебнике советского издания к национальному вопросу подходили более ответственно: «Белорусская народность, так же как великорусская и украинская народности, создавалась на основе единой древнерусской народности, на основе её богатого языка и многовековой культуры. Русский, украинский и белорусский народы — народы-братья». Но ни о чём подобном нынешние белорусские учебники по истории, уже не только не упоминают, а наоборот, не упускают случая отметить различие интересов великорусского и белорусского народов. Так, к примеру, об участии «белоруса» Ягайло в Куликовской битве, учебник говорит кратко и без комментариев: «Ягайло выступил с войском на помощь татарам, но не успел вовремя подойти». На этой фразе повествование о Куликовской битве обрывается. Стоит ли сомневаться, что подача исторического материала в подобном ключе вряд ли сформирует у учащегося чувство братского сопереживания воинству московского князя Дмитрия Донского. В такой же форме школьникам преподносятся и дальнейшие события, связанные с военными походами «белорусских» правителей на земли «чужестранного» Московского княжества.

Здесь также нельзя обойти вниманием и некоторых «национальных» белорусских «героев». Раздел исторических событий XVI—XVIII вв.еков авторы начинают таким обращением: «Твои (Беларусь) сыны: Константин Острожский, Франциск Скорина, Симон Будный, Василь Цяпинский, Лев Сапега, Тадеуш Костюшко… Это МЫ — БЕЛАРУСЫ».

Даже если не углубляться в биографии вышеназванных деятелей, сразу возникает вопрос: а что делает поляк Костюшко в этом списке? Любые информационные источники, в том числе и БСЭ, недвусмысленно свидетельствуют о патриотических симпатиях Тадеуша Анджея Костюшко: «…Составленная Костюшко программа борьбы за независимость Польши проникнута верой в освободительные силы польского народа».

Неоднозначной оценки заслуживает и другой участник этого списка — Лев Сапега. Его успешная политическая деятельность и родовитость, конечно же, сомнения не вызывают (Сапеги происходили из бояр Смоленской области, а с XVII века их род стал княжеским), но целый ряд событий из биографии этого человека вовсе не дают оснований выдвигать Сапегу на роль кумира белорусского народа. Православным белорусам как-то сложно испытывать гордость за политического деятеля, который многократно менял своё вероисповедание — сначала с православного на кальвинизм, а затем с кальвинизма на католицизм. Более того, не всякий православный белорус будет испытывать гордость за полководца Сапегу, заметно проявившего себя в Русско-польской войне при осаде Пскова, Полоцка и в битве при Великих Луках (разумеется, на стороне поляков). Для многих православных верующих совсем небезразлично и то, что в дальнейшем Лев Сапега был активным участником подготовки и осуществления польской интервенции в России, а затем всячески способствовал в подготовке церковной унии в Бресте. Как известно, согласно условиям этой унии, православная церковь на территории Речи Посполитой признала своим главой римского папу.

Среди других участников списка имена Симона Будного и Василия Цяпинского -преподносятся школьникам как некая вершина в сонме христианских мыслителей. Предваряя свой рассказ о них, авторы учебника восторженно утверждают, что эти «гуманисты новой волны в центр мироздания поставили человека, который уже не являлся рабом Божьим, покорно ждущим вечного счастья на небе после смерти… (Они) хотели обновить христианскую религию в начальной чистоте». Здесь следует заметить, что верующие люди не привыкли тяготиться фактом того, что они рабы Божии, но сейчас речь даже не об этом. Некоторые оценки деятельности вышеозначенных «выдающихся» белорусов, взятые из других источников, диаметрально противоположны тем, что озвучили авторы учебника. Так, о Симоне Будном архиепископ Афанасий (Мартос) писал: «Кальвинистский пастор Симон Будный, при содействии местной принявшей кальвинизм шляхты, разорил 650 православных церквей в митрополичьей Наваградской епархии (Западная Беларусь)… Отступив от православия, кальвинисты обращали церкви в хлева и конюшни».

Однобокое и незрелое освещение в учебнике исторических событий, наряду с искажением тех или иных важных деталей, полностью, с ног на голову, переворачивает картину событий, имевших место на белорусской земле несколько столетий назад.

Вот ещё один характерный пример радикального расхождения акцентов, сделанных на одном и том же событии, но в разных изданиях. «История Белоруссии», П.А. Лойка, 7 класс: «Не пылали на белорусских землях жуткие инквизиторские костры… Тут нашел себе укрытие вольнодумец из российского государства Феодосий Косой…». Другой версии придерживаются авторы «Церковно-исторического словаря» за 1889 год под редакцией протоиерея Леонида Петрова: «Феодосий Косой, слуга Московского боярина; обобрав его, бежал… Осуждённый собором, бежал в Литву, где смущал умы православных». А вот что пишет о Косом «Русский Биографический Словарь»: «Поклонение иконам и святому кресту он называл идолопоклонством, почитание мощей Косой отвергал, к таинствам относился отрицательно. Он учил: «к попам не приходите, и молебнов не творите, и молитвы их не требовати, и не кайтесь, и не причищайтесь, и темияном не кадитися, и на погребении от епископов и от попов не поминатися…»

Не вызывает сомнений то, что под пеленой многоречивых восхвалений тех или иных деятелей и под попыткой придать их именам блеск «брендов» мирового масштаба теряется реалистическое осмысление судеб известных земляков. Вот что например говорится в учебнике о славянском первопечатнике и просветителе Георгии (Франциске) Скорине: «Скорина восстаёт как основатель новой поэзии Возрождения… выступает и как основатель нового понимания патриотизма… Он выступал за верховенство закона и марали в государстве…». Подобные излишне громкие славословия уводят учащегося от главной стороны многогранной деятельности Георгия Скорины — обеспечить издание книг Священного Писания на языке своего народа — на русском языке. Сам знаменитый просветитель вполне ясно и понятно говорил о значимости христианского просвещения и о главном источнике человеческой мудрости. Однако авторы учебника предложили учащимся своё понимание скоринового просвещения. Такого, где Евангелие занимает лишь какое-то временное и переходное значение.

«…В то время Библия наиболее соответствовала самообразованию и духовному обогащению», — утверждают авторы. Сразу же возникает вопрос: «А в наше время, для духовного обогащения, что, уже появилась какая-то другая, более значимая книга? Может, таковой на сегодняшний день они считают руководство по Windows?»

Белорусский школьник, впитывая подобное тенденциозное содержание учебника, обречён к формированию негативного восприятия русской государственности. На протяжении всего учебного материала Московская Русь рисуется в образе агрессивного иноземного монстра: «…Иван III приписывал себе роль наследника Киева и руководителя всех православных христиан Восточной Европы. После этого он начал претендовать на соседние православные белорусские и украинские земли… Великое княжество Московское объявило их своей вотчиной».

Наряду с этим, авторы почти полностью проигнорировали множество негативных последствий, связанных с притеснением русских православных людей, проживавших на территории Польско-Литовского государства. А именно, многолетнее выдавливание русского населения из городов (где евреи стали составлять более половины горожан), переход в языковом общении с русской речи на польскую, утрата своего традиционного православного вероисповедания, угнетённость, нищета и бесправие, чинимые польскими помещиками и их управляющими — вот плоды той этнической катастрофы, которая имела место на западнорусских землях, находившихся под властью польского короля. Но вместо объективного пересказа исторических событий школьникам предлагается подогнанная по «незалежным» лекалам глянцевая декорация: «В XVI—XVIII вв.еках духовная культура опиралась на трёх прочных фундаментах: прославление родного края и традиций предков; прославление природы; прославление труда… Белорусы всегда придерживались своих традиций, уважали и чествовали предков. Завет святой Ефросинии Полоцкой «к старшим с почтением» всегда свято выполнялся. В семье первое слово было за старшими…» — таков лейтмотив школьного курса белорусской истории.

А вот как описывали Белоруссию XVIII—XIX вв. очевидцы — известные историки, литераторы и государственные деятели.

С.В. Максимов: «…[В Белоруссии] везде ведут дом молодые люди; старики в полной отставке, и такой, о которой Великороссия не имеет ни малейшего понятия… Здесь вообще скоро стареют, на дурной пище, от чрезмерных трудов и, с небольшим в 30 лет, готов старик подлинный. Как только стал он ослабевать, не поспевая за другими, его гонят на печь и велят молчать… В любой хате стариков ищи где не будь в тёмном углу безропотными, забитыми и молчаливыми… Собственно исторических преданий в Белоруссии осталось поразительно мало: народ всё простил и забыл, а на вопросы о видимых остатках отдалённой и близкой старины даёт один ответ: «была какая-то руина».

П.А. Вяземский о белорусских крестьянах: «В Литве ужасно страждут крестьяне… крестьяне литовские ужасно угнетены…».

П. Булгаревич: «Приходилось мне так же беседовать с крестьянами, которые в Белоруссии крайне невежественны, забиты и находятся в унизительной зависимости от помещиков польской национальности, которые относятся к крестьянам с оскорбительным презрением, как к скоту».

Н.А. Добролюбов: «Относительно белорусского крестьянина дело давно решённое: забит окончательно, так что даже лишился употребления человеческих способностей».

Архиепископ Георгий Конисский: «…Сильные мирской властью гоняли православный народ как овец в… униатский храм. Во время чтения Евангелия входил в храм приказчик и гнал народ, как скот из хлева… Детей били розгами перед глазами матерей, матерей — перед глазами детей. Тут вопли и рыдания… какие слышны были, может быть, при Ироде».

Г. Р. Державин о белорусских евреях: «Бедная их чернь находится в крайнем изнурении и нищете, каковых большая часть… Напротив, кагальные богаты и живут в изобилии; управляя двоякою пружиною власти, то есть духовную и гражданскою… Надобно просветить евреев и, истребив из них ненависть к иноверным, сблизить их с ними».

П. И. Пестель о белорусских евреях: «Вся торговля там в их руках и мало там крестьян, которые бы посредством долгов не в их власти состояли, отчего и разоряют они ужасным образом край, где жительствуют…»

А.К. Киркор: «В западных губерниях мерилом национальности могут служить евреи. Разговорный, общеупотребительный во всех слоях общества язык — польский. В Минске только приезжие чиновники служат представителями русской интеллигенции; всё же коренное население, как дворяне, так и городские жители, принадлежат к польской национальности».

Н.В. Гоголь: «То, что унизило князей русских, то их (князей литовских) возвысило… Селения русские освобождались из-под татар и очнулись под литовским владычеством».

А.С. Грибоедов о Бресте: «А Брест! Литовский! Пожалуй, нет худшего местечка на вид».

Ф.Н. Глинка о Бресте «К Бресту едешь всё дремучими лесами и встречу с человеком почитаешь редкостью».

П.П. Семёнов: «Белорусская область относительно этнографического состава своего населения отличается тем от соседней литовской области, что она, по составу этому, представляется несомненно русскою, а не инородческою областью… Русская народность, а именно белорусское племя, решительно преобладает тут по своей численности».

Г. Р. Державин: «Вообще поселяне в Белоруссии, хотя единоплеменны русскому народу, но примечается в них удивительная разность и в нравах, и в образе жизни… Сравнивая их самыми беднейшими великороссийскими крестьянами, не усумнился бы я сказать, что они находятся в самом жалостнейшем положении…».

П.А. Вяземский о Минске: «Та часть Минска, которая может действительно называться городом, уместилась на одной площади».

Ф.Н. Глинка о Белоруссии: «Проедешь Оршу, Дубровно, Борисов, Минск и ничего не заметишь кроме бедности в народе… Всё здесь есть, чтобы приложить человеческий труд и жить счастливо. Но пока в здешних краях царит ужасная бедность».

Подобные свидетельства очевидцев авторы учебников полностью проигнорировали. Явное желание о чём-то умолчать, что-то подсластить, что-то недосказать, что-то приукрасить проступает в школьных учебниках по истории Белоруссии жирной чертой. В многочисленных отступлениях, воспевающих веротерпимость и миролюбие белорусов, теряется причинно-следственная связь целого ряда исторических событий и их трагических последствий. Утрата русского самосознания превратила православных людей, проживавших на землях Белой Руси, в забитых и нищих «литвинов» (таких стало большинство) или в иноверных поляков.

Духовное возрождение этой части русских людей совпало вовсе не с эпохой Возрождения европейского искусства, как это видится авторам школьных учебников, а с периодом воссоединения Белоруссии с единородной православной Российской Державой. Попытка формирования в учебниках «незалежного» исторического пути белорусов в отрыве от малороссов и великороссов делает школьный учебник по истории Белоруссии попросту лживым.

Только правдивый пересказ событий нашей родной истории, — а не романтическое фэнтези «на патрэбу дня», — научит наших учащихся самому главному — любить Русь и дорожить ею.
Валерий Денисенко , священник Свято-Никольского храма
г. Гомель