 |
| Столетие.Ru | Юрий Болдырев | 04.09.2008 |
Не будем тешить себя иллюзиями. Но нет худа без добра. Если элементарный здравый смысл не пускают в дверь, он войдет окно. И надо было дождаться уже практически прямой агрессии Запада против нас, чтобы прописные истины стали у нас, наконец, и официально признаваемыми.
Но мало признать истину публично, надо еще и ей следовать. А для этого недостаточно озвученного общего намерения пересмотреть невыгодные России соглашения, ранее уже заключенные в рамках процесса вступления в ВТО. Нужно более четко и публично определиться с самыми базисными экономическими интересами страны и вытекающим из этих интересов экономическим (и обеспечивающим его возможность военно-стратегическим) курсом.
Напомню, сколько времени прошло с известной «Мюнхенской речи» нашего тогдашнего Президента? Но она не явилась побуждением к радикальному изменению и собственной же экономической политики — все прошедшее время мы с упорством, достойным, скажем мягко, сожаления, продолжали биться в двери ВТО и кормить нашими ресурсами американский научно-технологический и военно-промышленный комплекс. Не хотели окончательно ссориться, испытывали иллюзии?
Более того, недостаточно признать, пусть даже и публично, только одну частную истину — она лишь штрих к описанию общей картины реального мироустройства.
Судите сами. В интервью западным СМИ наш премьер сделал предположение, что кризис на Кавказе спровоцирован предвыборной борьбой в США и является «использованием административного ресурса» ради сохранения позиций одной из партий, которой потребовалась «маленькая победоносная война». Речь, очевидно, о партии республиканской, представитель которой и сейчас руководит американской администрацией. Понятно — новый кандидат в президенты США от этой партии Маккейн, судя по его заявлениям, является выдающимся русофобом. Но что на другой стороне — у американских демократов? Кандидатом в вице-президенты в паре с Обамой назначен сенатор Байден — известный «критик» России, первым поспешивший в Грузию выразить ее руководству поддержку после агрессии против Южной Осетии, а еще точнее — после того, как эта агрессия встретила сопротивление со стороны России. И более того, внешнеполитическим советником демократ Обама выбрал себе ни кого иного, как Збигнева Бжезинского — автора «Великой шахматной доски». А где же друзья России? Или, если не друзья, то хотя бы не ее оголтелые противники? Как говорится, других кандидатов в президенты США у меня для вас нет…
Значит, надо осознать всю картину в ее полноте. И тогда выяснится, что вопрос не в агрессивной политике нынешнего руководства США, и даже не в том, что по каким-то причинам к власти в Германии и Франции пришли проамерикански ориентированные политики и потому старейшие европейские демократии скатываются к положению не более чем сателлитов мощной заокеанской державы (нашим властям даже пришлось намекнуть европейским партнерам, что при дальнейшем их подобном поведении нам придется европейские дела обсуждать исключительно с США). Проблема в возникших объективных глобальных противоречиях, которые не могут быть в современном мире (равно как и сотни и тысячи лет назад) разрешены иначе, нежели в рамках силового столкновения. Вот это — главная истина, осознания которой в нашем обществе и в нашем руководстве пока явно недостаточно.
Еще раз: силовое столкновение — неизбежно. А вот будет ли это силовое столкновение еще и кровавым — это уже вопрос, достойный обсуждения.
И, что немаловажно: нам субъективно кажется, что развитие событий зависит от США и НАТО, от степени их разумности и умеренности или, напротив, безоглядной агрессивности. Но это — самообман. Повторю: других кандидатов в президенты США у них для нас нет. И в обозримой перспективе, похоже, не будет. Объективно развитие событий зависит исключительно от нас. Причем, не от тонкости нашей дипломатии, а от нашей готовности к силовому столкновению.
Какой образ России сейчас целенаправленно создается на Западе? Известно — России агрессивной, стремящейся «восстановить империю», угрожающей своим соседям. Какой собственный образ Россия стремится этому противопоставить? Тоже понятно — страны, никому не угрожающей, но не позволяющей наступать на собственные права и интересы. Казалось бы, все логично? Да, но только если не учитывать одну существенную мелочь: в современном мире, каким бы цивилизованным он сам себе не казался, тем не менее, вовсе нет такого, чтобы все друг друга уважали, интеллигентно обходили друг друга стороной, ни в коем случае на интересы друг друга не покушаясь. Напротив, покушение на чужие интересы было и остается, к сожалению, ключевым элементом экономической, политической и военной стратегии государств, причем, не каких-то там отсталых, а, прежде всего, самых развитых. И всякая попытка воспрепятствования чужой экспансии, чужому доминированию, тем более, чужому военному давлению вполне логично воспринимается как вызов, как угроза, как покушение на уже привычные «естественные» права. Кому же тогда и что мы объясняем, когда говорим, что никому не угрожаем?
Да, разумеется, угрожаем. Волей или неволей, но мы оказываемся препятствием на пути выстраивания системы, в рамках которой в мире будет действовать единая имперская власть западного правящего класса, определяющая в собственных интересах условия жизни и развития в различных частях мира, а также и единая международная полиция в лице НАТО, а все остальное окажется чем-то вроде незаконных бандформирований. Если все за и никто не против, то нет и никаких противоречий. Но если кого-то подобный миропорядок не устраивает, если кто-то, пусть с опозданием, но, тем не менее, начинает осознавать, что в таком мироустройстве ему просто не будет места, как, в частности, не будет вообще места нашей стране как единому целому, то объективное противоречие налицо. И каким иным путем может быть разрешено такое противоречие, кроме как путем силового столкновения? Или мы все еще рассчитываем кого-то убедить в том, что и слабые тоже могут быть хорошими и потому имеют равные с сильными права?
Недавно у меня произошел весьма показательный разговор с моим старым другом, уже давно живущим в США. Этот мой друг не имеет никакого отношения к политике, международным делам или военно-промышленному комплексу. Сугубо мирный человек, инженер еще советской выучки, успешно работающий в крупной компании в сфере современных высоких технологий. Так вот, когда зашел разговор о механизмах доступа западного капитала к нашим российским природным ресурсам, мой друг почти автоматически выдал тезис о том, что степень справедливости принадлежности природных ресурсов тому или иному конкретному государству — вопрос дискуссионный. Это, конечно, вовсе не означает, что мой друг за то, чтобы США отняли у нас наши ресурсы силой, войной. Отнюдь нет. Но все большое в этом мире начинается с маленьких таких, почти совсем незаметных, корректировок представлений о мире. Корректировок представлений десятков и сотен миллионов людей.
Еще вчера всем внушалось, что частная собственность — это нерушимо, потому что от Бога. И территории государств, их границы и их суверенитет — тоже от Бога (если Бог вам помогает). Потом сделали поправку: суверенитет хорош, но только если не противоречит правам человека (не везде, конечно, но, как минимум, в странах, богатых ресурсами) — ведь эти права человека, понятно, тоже от Бога. Теперь новая поправочка: суверенитет (в пределах степени нашего удовлетворения «прогрессом в деле соблюдения прав человека») пусть будет, но только на природные ресурсы он распространяться вообще не должен. Природные ресурсы ведь — тоже от Бога, значит, для всех на равных…
И что здесь самое главное? Главное — это то, что подобные идеи вполне соответствуют субъективным представлениям о справедливости огромных масс людей, живущих в развитых странах (в странах — потребителях чужих ресурсов). Притом, что жителям других стран, обладающих запасами природных ресурсов, не менее справедливым представляется их полный суверенитет над всем, что завоевано и защищено их предками. И если столь кардинально противоположные представления о справедливости, вызревающие именно там, где не менее противоположны и стратегические жизненные интересы, не есть фундаментальное основание для силового столкновения, то какое же еще основание для силового столкновения нужно?
Человек — существо исключительное. Во всяком случае, он сам так о себе думает. И в своей личной исключительности уверен едва ли не каждый. Да и время, в которое мы живем — всегда исключительно. Ведь не было же ноутбуков даже у ученых, а теперь — сплошь используются вместо игровых приставок. И Интернета не было, и мобильных телефонов не было… И мы впадаем в иллюзию распространения скорости научного и технологического развития на развитие общественное. Нам кажется, все то страшное, что было свойственно человечеству в прошлом, теперь — уже невозможно. Но это-то как раз и есть заблуждение.
В самый канун Первой мировой войны апологеты тогдашней «глобализации» писали, что теперь европейские страны так тесно экономически взаимосвязаны, что война уже невозможна. Невозможна, но случилась. И по разные стороны фронта оказались Россия и ее тогдашний главный торговый партнер — Германия.
А кто в начале или даже середине тридцатых годов прошлого века в «цивилизованной Европе» мог допустить даже мысль о том, что вся эта демократическая Европа без боя сдастся Гитлеру?
А кто в период самозабвенного братания прежних стратегических противников конца восьмидесятых — начала девяностых мог представить себе, что спустя всего несколько лет кровопролитная война разразится в самом центре Европы, на Балканах? И, тем более, что спустя еще несколько лет, в нарушение всех резолюций ООН, НАТО будет на глазах у всего мира разрушать суверенную Сербию?
Если всегда до сих пор война была абсолютно универсальным средством решения глобальных мировых проблем, то какие у нас есть основания считать, что именно с нами теперь будет иначе?
Действительно, какие у нас основания? Только одно — ядерное сдерживание. Но мир, научно-технологический и военный прогресс — не стоят на месте…
Тем более, что суть нынешнего противоречия — не просто в том, что у кого-то что-то есть, а другому этого не хватает. Суть противоречия в том, что много всего (природных ресурсов, а теперь еще и денег, вырученных за эти ресурсы) у того, кто позволил себе расслабиться и чрезвычайно отстать, причем, отстать и научно-технологически, и идейно, и, следовательно, организационно.
Соответственно, и преодолено противоречие может быть лишь двумя путями: либо подчинением слабого более сильному (что для нашей власти было возможно и приемлемо до тех пор, пока и она не осознала близость и неотвратимость нашего на этом пути неизбежного расчленения), либо чрезвычайной мобилизацией слабого ради научно-технологического и организационного рывка — с целью даже не «сделать Россию комфортной для жизни», но хотя бы восстановить баланс сил и тем самым предотвратить войну и собственную смерть.
Но что же с отсталостью идейной, которую вернее было бы назвать даже и просто моральным разложением? «Лишь бы не было войны» — это в качестве основной движущей идеи может ли быть достаточным? Если рассматривать эту идею как попытку лишь уклониться от сражения, то подобное, конечно, путеводной звездой быть не может. Но есть понятия более широкие — такие, как жажда жизни и вытекающая из нее необходимость обустроить всю свою жизнь так, чтобы, в конечном счете, и самим выжить и детям оставить перспективу. Это — уже ближе к естественному и нормальному целеполаганию.
«Лишь бы не было войны» — это из прошлого. Такого выбора у нас уже нет. Во всяком случае, если принять во внимание, что войны бывают не только на полях сражений с явной и выраженной линией фронта, но и иного, как иногда говорят, «нового» типа.
Наш Президент заявил, что мы не стремимся к конфронтации и новая холодная война нам не нужна, но если Запад ее хочет, то он ее получит. И на Западе играют словами: с одной стороны — как «наказать» Россию, с другой стороны — мол, новой «холодной войны» не будет. Но это — лишь игра.
Все слова о том, что «холодная война» была прекращена лишь нами, в одностороннем порядке, но с той стороны она все это время ни на минуту не прекращалась — все эти слова у нас уже сказаны. Хотя не все их услышали. И не надо сказок о войнах «нового типа». Чем была Крымская война, если не реакцией недавних союзников на усиление России после победы над Наполеоном? И чем была помощь Турции одновременно со стороны Германии и… Британии в канун окончания Первой мировой войны, если не стремлением оттеснить Россию от результатов предстоявшей победы союзников (Антанты)? И тогда что такое «холодная война», начавшаяся сразу после Второй мировой, если не совершенно классическое продолжение прежнего вечного противостояния?
И вот здесь внимание: выше я говорил о неизбежности столкновения, но столкновение — явление разовое. Нам же предстоит нечто длительное (если, конечно, не сломаемся и не сдадимся), видоизменяющееся, маскирующееся под мир, дружбу и полное взаимопонимание, но от того не меняющее своей истинной сущности. Нам предстоит — не разовое столкновение, но длительное противостояние. Называть его новой «холодной войной» или продолжением «холодной войны» старой, или придумать какой-то новый термин — это, пожалуйста. Но сути это не изменит. А с точки зрения жизненно нам необходимой внутренней мобилизации весьма желательно, чтобы используемые термины не затуманивали массовое сознание, а, напротив, его проясняли.
Прояснение сознания — это вообще жизненно нам необходимая большая и серьезная работа. А у нас популярнейшая наша радиостанция, принадлежащая крупнейшей полугосударственной корпорации, организует дискуссию на тему о том, будет ли новая изоляция России препятствием ее модернизации. Хорошая тема. Но только приглашают на эту дискуссию исключительно тех, кто ранее отметился в рядах деятельных сторонников «интеграции» нашей страны в «мировое сообщество» на условиях, предлагаемых лидерами этого сообщества, разумеется, исключительно в их интересах. Понимаю, у нас, конечно, полная «свобода СМИ», и хозяева якобы не вмешиваются в программную политику своих изданий. Но ведь не до прямого же финансирования государством морального дезертирства?
Соответственно, и то, что всем экономическим блоком нашего правительства продолжают, в уже очевидно меняющихся условиях, управлять те, кто, собственно, для того и был поставлен, чтобы обеспечить нашу неоколониальную «интеграцию» — в этом тоже, согласитесь, какую-то здравую логику усмотреть нелегко…
Что же еще, какие трагедии должны произойти, чтобы и здесь — в кадровой политике государства (в том числе, в кадрах, формирующих сознание более или менее задумчивой части населения) — здравый смысл проснулся и хотя бы постучался в нашу дверь?
http://www.stoletie.ru/poziciya/rossiya__zapad_stolknovenie_ili_protivostoyanie_2008−09−01.htm
