На чем воевать будем

Да чтобы с дальней стороны
Под свои закаты
Домой вернулись бы с войны
РУССКИЕ СОЛДАТЫ…
Песня из кинофильма «На войне как на войне»

Наша первая статья под названием «Чем воевать будем?» (На Русской линии не публиковалась. Редакция РЛ), была посвящена носимому оружию пехоты (лёгкому и тяжёлому). Надо сказать, что в конце 90-х, когда эта статья была написана, многим казалось, что русская регулярная армия доживает свои последние деньки. Ельцин упорно вёл дело к тому, чтобы оставить вместо армии только внутренние войска, для подавления народа и пару рот почётного караула для встречи иностранных хозяев, ну и личную охрану, а всё остальное — разогнать…

Соответственно, тогда нам казалось, что пора формировать иррегулярные силы для самообороны в городах центральной России от бандитских орд с Кавказа и Средней Азии и пытаться дать им хоть какие-то навыки по ведению полупартизанских и антипартизанских военных действий. Этим объясняется специфический тон той первой статьи.

Сейчас, ситуация стала хоть и медленно, но устойчиво меняться в лучшую сторону. Русскую армию ещё рано списывать со счетов. Она ещё вполне может и воевать и защищать и побеждать любого врага.

Так что теперь, пришло время поговорить об использовании тяжёлой боевой техники для поддержки пехоты. Это тем более актуально, что как гласит анализ людских потерь, до 70−80% потерь живой силы связано с применением тяжёлых видов оружия — артиллерии, авиации и танков. Соответственно, чтобы как-то обезопасить себя от этого огневого смерча, солдат в современной войне просто обязан делать ставку на бронированные боевые машины для передвижения, ведения боя и поддержки в ходе оного.

Для начала поговорим немного об истории развития бронированной боевой техники в ХХ веке.

Собственно, появление бронированной боевой техники было связано с двумя факторами: во-первых, с резким ростом совокупной огневой мощи пехотных частей и подразделений (в свою очередь, связанный с массовым внедрением в войска пулемётов и насыщением боевых порядков полевыми орудиями), а во-вторых, с переходом войск к эшелонированной обороне с опорой на полевые или долговременные фортификационные сооружения. То есть, говоря простым языком, боевые порядки пехоты к началу Первой Мировой войны были плотно насыщены станковыми и ручными пулемётами и полевыми орудиями, а сама пехота всё глубже вгрызалась в землю и бетонные ДОТы и бункеры.

В этой обстановке встал вопрос: как прорывать такую эшелонированную оборону противника без многотысячных потерь живой силы? Ответ был двоякий: во-первых, многочасовая или даже многодневная артподготовка перед наступлением, имеющая целью уничтожить или подавить всю систему обороны противника, а во-вторых, использование для поддержки наступающей пехоты танков и броневиков, основная задача которых состояла в том, чтобы под прикрытием брони подвести к передней полосе обороны свои огневые средства и методично подавить огневые точки обороняющегося противника.

В этом направлении развивались танковые войска всю первую половину ХХ века. Танки — это тогда были машины для прорыва эшелонированной обороны противника и подавления его огневых точек в окопах. Соответственно, развивались и сами танки: машины со всё более толстой бронёй, относительно тихоходные (чтобы пехота бегущая сзади не отстала), с короткоствольными орудиями (для стрельбы на близкие дистанции по огневым точкам в обороне противника). Тогда же, как развитие этой концепции, появились многобашенные танки (Т-28, Т-35, Генерал Грант), которые могли вести огонь одновременно в нескольких направлениях при прорыве обороны противника. Впрочем, многобашенные танки не получили большого развития, отчасти вследствие трудностей управления огнём из нескольких башен (хотя, на самом деле, эта проблема была вполне решаемая), а главным образом, вследствие стремительно развивавшейся противотанковой артиллерии, для которой эти мастодонты были удобной мишенью (если кому довелось видеть танк Т-35 в натуральную величину в музее танковых войск в Кубинке, он поймёт о чём я говорю).

Также с 30-х годов стала развиваться конкурирующая концепция использования танков, суть которой заключалась в том, что танки не столько будут помогать пехоте прорывать оборону противника (война начинала мыслиться как высокоманевренная), сколько будут ВВОДИТЬСЯ в ПРОРЫВ и далее развивать наступление, действуя крупными соединениями в глубоком тылу противника и нанося удар по его коммуникациям. Собственно, в конце концов, особенно по итогам Второй Мировой войны, данная концепция и победила и постепенно стала азами военной науки, доказав свою высокую боевую эффективность.

В результате танк постепенно превратился в скоростную, высокоманевренную машину, оптимизированную для быстрого движения по тылам противника и встречного боя с танками противника. И вооружение, и компоновка, и масса машины, и бронирование, и скоростные характеристики проектируются с учётом именно этой задачи — войти в прорыв в составе крупного танкового соединения (или даже объединения), молниеносно передвигаться по тылам противника, нарушая его коммуникации, и вести встречные бои с идущими на перехват (контратакующими) танковыми соединениями противника.

Теперь давайте на минуту остановимся и поразмышляем. Вышеприведённая тактика и стратегия доказали свою огромную эффективность. Скажем, при противостоянии НАТО и Варшавского договора, нам надо было прорвать оборону НАТО на границе ГДР и ФРГ (это планировалось сделать серией ядерных ударов), после чего в прорыв вводилось сразу 2−3 танковые армии (не дивизии и даже не корпуса, а армии!!!), которые далее, сметая всё на своём пути, двигались к Ла-Маншу по расходящимся направлениям, нарушая все коммуникации обороняющихся НАТОвских войск и превращая их в деморализованную толпу. Всё это дополнялось грамотно построенной системой точечных ядерных ракетных ударов и воздействием тысяч самолётов и вертолётов, а также высадкой в глубоком тылу противника нескольких дивизий парашютно-десантных войск. Апокалипсическая картина!

Но вот только в реальности такой войне не суждено было осуществиться. Такая война означала конец Европы, гибель десятков миллионов людей в течение 3−4 недель. Американцы понимали, что такую войну им не выиграть никогда и сразу угрожали перевести её в тотальную ядерную войну, нанося удары баллистическими и крылатыми ракетами по нашим городам в глубоком тылу. В результате такая война становилась в реальности неприемлемой для обеих сторон.

А в реальности существовали совсем другие войны — вьетнамская и корейская для США, афганская и чеченская для России, арабо-израильские, ирано-иракская, ангольская и т. п. И в этих реальных войнах стояла задача не прорыва трёх танковых армий к Ла-Маншу, а прорыва локальной обороны, имеющей глубину всего от нескольких десятков метров, до нескольких километров, но предельно насыщенной противотанковыми (ПТО) средствами с зарывшейся в землю (или спрятавшейся в городских кварталах или скрывшейся в джунглях) пехотой противника, по которой нельзя ударить ядерным оружием, сразу проделав, таким образом, брешь в обороне шириной в 30−50 км и ввести в этот прорыв танковые соединения.

И вот тут выяснилось, что танки, ориентированные на введение в глубокий прорыв, совершенно не приспособлены к прорыву насыщенной противотанковыми средствами обороны противника. Если современные танки пытаются использовать как танки для поддержки пехоты (по типу описанной выше концепции 10−20−30-ых годов ХХ века), то закрепившаяся пехота противника их беспощадно ЖЖЁТ даже без поддержки авиацией. А уж с поддержкой авиации… Лучше не думать…

Ладно, это танки. А что же бронетранспортёры (БТР) и боевые машины пехоты (БМП)? А тоже самое. Они были созданы как средства для сопровождения танков в глубоких прорывах по тылам противника. Для того самого броска к Ла-Маншу на огромной скорости! А когда БТР или БМП попадают под огонь закрепившейся пехоты со множеством средств ПТО (будь это чеченские бандюганы или иранские стражи исламской революции или еврейские ополченцы на Голанских высотах или вьетконговцы в джунглях Южного Вьетнама), то вся эта дорогая и тщательно продуманная техника сразу превращается в груду металлолома и братскую могилу для сидящего внутри экипажа и десанта (если последний не успел заранее спешиться).

И что же делать? Нам ведь надо воевать не в абстрактных войнах, которых в реальности может никогда и не будет, а во вполне реальных локальных военных конфликтах, где требуются совершенно другие требования к бронетехнике.
А какие другие?

Ну, во-первых, это, как мы уже сказали, необходимость поддерживать атакующую в пешем строю (подчеркнём это особо!) пехоту, подавлять многочисленные огневые точки и преодолевать мощную систему противотанковой обороны, насыщенную гранатомётами, противотанковыми ракетами, минами, реактивными огнемётами, орудиями. Во-вторых, это необходимость обеспечить броневую защиту пехоты на марше в колоннах в условиях высокой опасности засад противника и минной опасности. В-третьих, это бои в условиях города или в горах, где по тебе стреляют перекрёстным огнём сверху вниз из трудно различимых огневых точек. Разберём эти случаи по порядку.

Итак, первая задача — это прорыв эшелонированной обороны и поддержка атакующей в пешем строю пехоты. Эшелонированная оборона, конечно, не такая, как в Первую Мировую войну (хотя, иногда, очень похожая, например, на сирийских Голанских высотах, захваченных сейчас евреями), но всё равно достаточно мощная. Пехота в пешем строю бежит медленно, значит, и техника будет ползти медленно, становясь отличной мишенью и, самое главное, оружие на танках и БТР не очень приспособлено для подавления десятков огневых точек в ближней зоне. Длинноствольная пушка танка, незаменимая во встречном танковом бою, здесь совершенно бессмысленна. Спаренный пулемёт смотрит туда же куда и пушка, оружия для подавления пехоты, укрывшейся за обратными скатами, вообще нет. Броня, которая вполне достаточна для встречного танкового боя, здесь не защитит машину и 10 минут от ПТУР и гранатомётных выстрелов с разных сторон.

Вы чувствуете, к чему я веду? Полумерами здесь не отделаешься. Полумеры применяют, например, евреи в ходе уличных боёв с палестинцами. Они ставят на танки активную броню, навешивают всякие цепи для защиты от кумулятивных боевых частей, противокумулятивные экраны и т. п. Но это всё паллиативное решение. Просто арабы — плохие вояки и у них гранатомётов мало и почти нет кумулятивных гранат с тандемной боевой частью и нет огнемётов, вроде «Шмеля». А если арабов заменить хотя бы на чеченцев, да добавить им средств ПТО, да «Шмелей» подбросить, то я боюсь, пол еврейской армии вернётся домой ЖАРЕННЫМИ живьём.

По-хорошему, проблему надо решать радикально, по типу того, как это задумывалось в 20−30 годы концепцией танков поддержки, только, разумеется, на современном технологическом уровне. То есть надо создать принципиально новую боевую машину огневой поддержки наступающей пехоты. Представьте себе гипотетическую специальную боевую машину поддержки пехоты. По моим представлениям она должна быть по компоновке похожа на перевёрнутую вверх дном глубокую суповую тарелку, только диаметром в 6−8 метров (естественно, в реальности бока у этой «тарелки» должны быть срезаны, чтобы машину можно было поставить на стандартную железнодорожную платформу) с очень большими углами наклона брони. Гусеницы полностью закрыты «юбкой» этой «тарелки». Для преодоления высоких препятствий машина может поднимать свой бронеколпак с помощью гидравлики, как это делается на шведском танке 103 (S), тем самым, увеличивая клиренс. Бронирование комбинированное: толстая многослойная броня (по типу брони «Чобхэм» английского танка «Челленждер») + тонкие противокуммулятивные экраны + активная броня сверху + высокий угол наклона + активная система защиты (вроде комплекса «Арена»), позволяющая перехватывать подлетающие к машине головные части ракет и реактивные гранаты. Всё это, применённое в комплексе, способно сделать машину практически неуязвимой для массированного ракетно-артиллерийско-гранатомётного огня противника.

Могут спросить: но ведь такая машина будет безумно тяжёлой и, следовательно, неповоротливой, тихоходной? Да, но напомним, что данная машина предназначена только для прорыва эшелонированной обороны противника, а не для глубоких танковых рейдов по тылам. Ей высокая скорость не только не нужна, но противопоказана, ибо сзади неё бежит спешившаяся пехота и машина не должна от неё оторваться.

Теперь о вооружении этой гипотетической машины. В передней полусфере должно быть расположено 2−3 короткоствольных орудия с автоматическим заряжанием и способных стрелять с высокими углами подъёма — как мортира (для поражения противника, как прямой наводкой, так и навесным огнём на обратных скатах), 2 крупнокалиберных пулемёта вроде «Утёса» или КПВТ, 1−2 автоматических гранатомёта, стреляющих гранатами-лягушками (подпрыгивающими и взрывающимися в воздухе на высоте 1,5 метра для поражения пехоты в окопах и щелях). Ещё было бы желательно иметь что-то типа реактивного огнемёта вроде «Шмеля» или «Бородача», только с автоматической перезарядкой, стреляющего термобарической (объёмного взрыва) боевой частью.

Всё это вооружение должно размещаться по периметру передней полусферы и иметь боковые углы обстрела — по 90 градусов с тем, чтобы при прорыве обороны можно было одновременно стрелять как вперёд, так и вправо-влево (вдоль прорываемой линии обороны противника).

Самое главное — управление всей этой прорвой оружия! Для этого в центральной башенке размещаются перископические (а лучше — телевизионные и тепловизионные) приборы наблюдения командира машины, который занимается только тем, что координирует огонь всех средств и направляет действия механика-водителя. Помимо этого, назначаются 1−2 оператора оружия в правой и левой полусферах, каждый из которых управляет оружием только в своём секторе. Всё это дополняется максимальной автоматизацией, как заряжания оружия, так и системы управления огнём, которая к тому же завязана на АСУ всего подразделения и связана с системой корректировки огня с малоразмерных беспилотных самолётов (или вертолётов) разведчиков поля боя. Думаю, что при современном уровне автоматизации и компьютеризации вполне реально достичь приемлемого уровня управления огнём всех боевых средств такой машины.

Теперь о боевом использовании. Группа таких машин, двигаясь цепью или углом, вплотную приближается к линии обороны противника, поражая его многочисленные мелкие огневые точки — гранатомётчиков, пулемётные гнёзда, ДОТы, миномётные гнёзда, ПУ ПТУР, орудия и давая пехоте прорваться на линию окопов. В обороне данные машины могут использоваться как мобильные бронеколпаки или мобильные ДОТы, которые к тому же могут подниматься и опускаться из окопа с помощью своей гидравлической подвески о которой мы говорили выше.

После прорыва эшелонированной обороны, данные боевые машины более не используются, а в образовавшийся прорыв вводятся традиционные скоростные основные боевые танки, которые действуют уже в тылу противника в своём традиционном амплуа.

А что же пехота? Как она должна бежать за описанными выше боевыми машинами сопровождения? Ведь сколько не уничтожай огневые точки — все не уничтожишь.

Здесь тоже предлагается нововведение. Сейчас пехота атакует либо прямо на БТРах и БМП (в случае, если оборона противника слабая и не насыщена средствами ПТО) или спешившись и прикрываясь своими БТРами и БМП. Но передний профиль современных БТР и БМП очень узкий — за ним не спрячешься, особенно от фланкирующего перекрёстного огня. А если бежать надо на расстояние в 1−2 км по открытой местности? Ведь именно так было, например, во время штурма Первомайского в 1995 году, где засела банда Радуева с заложниками. Спецназу и пехоте пришлось, увязая в грязи, бежать по совершенно открытой местности 2 км под огнём закрепившихся бандитов, стреляющих по ним из укрытий, как на мишенном поле. Поэтому первый штурм Первомайского и захлебнулся. Иного и быть не могло. И таких ситуаций — море…

Что же делать? У меня тоже есть предложение. Почему бы не поставить на БТР складную конструкцию, раскрываемую с помощью гидравлики за несколько секунд, которая создавала бы перед ползущим вперёд БТРом гибкий экран (или ширму) шириной в 6−8 метров (по 3−4 метра — справа и слева) из гибкой и лёгкой кевларовой брони. Это похоже на то, как мать, поднимая полы длинной юбки, закрывает от взглядов посторонних своих детей. Видели, когда-нибудь?..

Противник сразу теряет цель, ибо спешившийся десант бежит, прикрываясь кевларовой занавеской, невидимый для засевших в обороне стрелков противника, сближаясь с ними на дальность броска гранаты. Кстати, в сложенном состоянии, эта кевларовая «ширма» помещается на бортах БТРа, создавая дополнительный противокумулятивный экран и защищая ходовую часть от поражения пулями и мелкими осколками.

Итак, первый типичный случай мы рассмотрели — это прорыв эшелонированной обороны противника.

Теперь поговорим о втором типичном случае — это движение в колонне по пересечённой местности в условиях высокой опасности засад противника и минной опасности.

Наверное, все и давно обратили внимание, что на марше в колоннах, наша пехота НИКОГДА не ездит под бронёй БТРов, БМП и БМД, а всегда ездит, сидя СВЕРХУ на БРОНЕ этих самых БТРов, БМП и БМД. Почему? Понятно почему: во-первых, минная опасность, во-вторых, опасность засад, когда после нескольких выстрелов из гранатомёта БТР превращается в братскую могилу экипажа и десанта, и выскочить наружу никто не успеет.

Но с другой стороны, возникает закономерный вопрос: а зачем тогда вообще нужны все эти БТР, БМП и БМД, внутрь которых рискует лезть только экипаж, а десант шарахается от них, как чёрт от ладана? Зачем нужно тратить столько сил и средств на проектирование всё более сложных броневых машин, если их бронёй никто не пользуется? Наконец, какой смысл десанту сидеть сверху на броне, если например чеченским бандюганам достаточно просто включить в засаду несколько человек с охотничьими ружьями, заряженными крупной картечью, чтобы одним точным выстрелом смахнуть с брони сразу 3−5 десантников с тяжёлыми ранениями или достигнуть того же эффекта попав в БТР гранатой ВОГ (правда, точность стрельбы этим оружием совершенно неудовлетворительная)? А если взорвать сбоку от БТР с сидящим поверх брони десантом мину направленного действия типа МОН-50 или МОН-100? Страшно даже представить…

То есть и внутри сидеть опасно и снаружи — опасно. А БТРы, которые никого не защищают, продолжают производиться с упорством, достойным лучшего применения. Кроме всего прочего, из башни БТР и БМП ни черта не видно и при попадании в засаду наводчик толком ничем не может помочь десанту, просто потому, что он не видит цель. Это даже в том случае, если БТР сразу не подбили.

Наша промышленность в последнее время освоила производство бронеконтейнеров, которые ставят в кузов обычного (или с бронированной кабиной) «Урала» и, таким образом, хоть как-то защищают сидящий в кузове десант от огня противника из засады. Сначала, такие бронекоробки в кузов делали кустарным способом, сейчас — делают заводские. Вот он -полный тупик развития бронетранспортёров, работающих в реальных условиях локальных войн.
Какой же выход?

В Афганистане в середине-конце 80-х годов стали массово возвращать в войска БТР-152 — открытые сверху колёсные БТР, сделанные на базе полноприводного ЗИЛ-152. Почему? Во-первых, открытому сверху БТРу совершенно не страшны кумулятивные гранаты — они просто пробивают маленькую дырку в броне, а действие в заброневом пространстве — нулевое, т.к. заброневое пространство не замкнуто и всё давление кумулятивной струи уходит в атмосферу. Во-вторых, высунувшись из-за борта такого БТРа, десант сразу видит цели и оперативно их обстреливает в ответ, а пока едешь, ты закрыт бронёй и неожиданная атака тебя не застанет врасплох. В-третьих, можно легко и быстро покинуть машину (хоть подбитую, хоть ещё боеспособную) через огромные задние двери, а значит, нет опасности сгореть заживо в железном гробу. В-четвёртых, пулемёты и гранатомёты (или даже автоматические пушки) можно установить открыто (или за бронещитками) спереди и на бортах машины. При этом уязвимость стрелков-наводчиков будет конечно выше, чем в закрытой бронебашне БТР-70, но зато цели отлично видно с первой же секунды боя и вооружение машины можно эффективно использовать для отпора засаде противника. Кстати, именно так размещают вооружение израильтяне на своих БТРах. Наконец, в-пятых, понижается минная опасность. У БТР-152 высокий клиренс и он может подорваться только на мине, наехав на неё колесом. Но передние колёса вынесены далеко вперёд (у БТРа — обычная капотная схема) и от взрыва пострадает в основном моторный отсек, а не вся машина, как в случае БТР-70 или БТР-90. Опять же, машина открытая, значит, экипаж и десант не сгорит внутри подорвавшейся машины, а легко выпрыгнет (кто — не ранен взрывом). Мины типа МОН-100 или аналогичная американская «Клеймор» такому БТРу не страшны. Мины, выстреливающие сбоку в борт кумулятивную гранату (типа американских противобортных мин М-24 и М-66) тоже не очень страшны, т.к. БТР открытый сверху и кумулятивная струя уйдёт в атмосферу. Остаются только сверхмощные фугасы, подрываемые по проводам или по радио, но от них защиты вообще не существует.

Здесь следует также вспомнить опыт создания специальных противоминных бронетранспортёров «Бульдог» успешно воевавших в войсках ЮАР и Южной Родезии. На чём основывалась их высокая неуязвимость к взрывам мин? Во-первых, на большом клиренсе (больше метра), во-вторых, на специальной форме днища, уходящей к земле конусом, что отражало и рассеивало взрывную волну, в-третьих, на повышенной толщине брони днища и её многослойном строении с пустотами, гасящими энергию взрыва, в-четвёртых, опять же, на открытом сверху отсеке для десанта и широких задних дверях для быстрого покидания машины, в-пятых, на всё той же капотной схеме, когда основной взрыв принимал на себя моторный отсек. Результат: в равных условиях «Бульдог» в несколько раз (!!!) менее уязвим для мин и засад противника.

Подведём итог. Для локальных и антипартизанских военных конфликтов, где высока вероятность засад и минной опасности, надо ВООБЩЕ ОТКАЗАТЬСЯ от использования БТР-70, -80 и -90, БМП и БМД. Эти машины необходимо оставить в войсках для использования в возможном конфликте с НАТО или с Китаем для тех самых глубоких прорывов силами танковых армий, когда десант ведёт бой, преимущественно не спешиваясь, а на огромной скорости несётся на БТРах и БМП за танковыми клиньями. А вот для локальных и антипартизанских войн следует создать принципиально другой БТР, взяв за основу БТР-152 или, ещё лучше, немецкий полугусеничный БТР SdKfz-251 «Ханомаг» времён Второй Мировой войны капотной компоновки с открытым (или, ещё лучше, закрываемым откидывающимися бронещитками) десантным отсеком и вооружением (2−4 пулемёта спереди и по бортам и автоматический гранатомёт или автоматическая пушка калибра 23−40 мм установленная спереди над отсеком водителя). Естественно, все пулемёты и пушки закрыты бронещитками, защищающими стрелка с 3-х сторон, но размещаются на вертлюжных установках, позволяющих легко поворачивать их на угол до 180−200 градусов. Единственное, что требуется радикально переделать — это днище, придав ему специальную противоминную форму, резко усилив броню и создав пустоты между броневыми слоями, поглощающие энергию взрыва и рассеивающие её в разные стороны.

Собственно, почему вообще в 60-ых годах отказались от компоновки подобной БТР-152 или БТР-40? По двум причинам. Во-первых, из-за низкой проходимости при преодолении окопов и воронок на поле боя. Но в локальной антипартизанской войне эта проблема практически не стоит или её острота резко понижена. Кроме того, кто мешает поставить вперёд не одну пару колёс, а 2−3, для повышения проходимости. На БРДМе для этого ставили даже опускающиеся малые колёса, усложняя, таким образом, конструкцию и кинематику машины. Можно, наконец, вообще сохранить неизменной ходовую часть БТР-70, -80, -90, но только моторный отсек вынести вперёд и отделить его бронеперегородкой от десантного отделения. При этом он будет защищать машину и от обстрела спереди мощными противотанковыми средствами и, самое главное, от мин. Во-вторых, от БТР-152 отказались потому, что считали, что в условиях ядерной войны открытая боевая машина будет небоеспособна. Нужно, дескать, иметь фильтро-вентиляционную установку, создать внутри машины избыточное давление, чтобы туда не проникала радиоактивная пыль и т. п. А реально воевать пришлось не в ядерной войне, а с чеченскими и афганскими бандитами. Для ядерной войны мы оставим БТР-90 и БМП с БМД, а для реальных войн — только открытый сверху десантный отсек. Кто-то может спросить: а если ручную гранату в десантный отсек забросят? Ответ на этот вопрос простейший: сверху натягивается специальная противогранатная сетка, которая как пружина отбрасывает залетающую ручную гранату назад. Давно проверенный метод! Или кто мешает, в условиях опасности броска ручной гранаты (скажем, при движении в населённом пункте на узких улицах или в горах) закрыть верхние бронещитки, резко сократив площадь открытой крыши.

Обязательно оставить широкие (во всю ширину машины) десантные двери СЗАДИ машины, которые в боевой обстановки тоже можно держать полуоткрытыми.

В общем, думается, использование такого модернизированного «Ханомага» будет оптимальным для передвижения в колоннах в Чечне или в Афганистане и решит большую часть сегодняшних проблем — опасность засад противника и минную опасность — которые сейчас выгоняют пехоту на свежий воздух, из-под защиты спасительной брони.

Осталось рассмотреть третий типичный случай — бои в населённом пункте и в горах. Здесь основная проблема заключается в том, что противник ведёт огонь из наиболее удобной позиции — сверху вниз из окон домов или с высоких откосов, причём трудность состоит в том, чтобы обнаружить трудно различимые огневые точки, которые к тому же могут находиться практически в любом направлении. Вторая особенность — малые дистанции огневого воздействия, когда промахнуться очень трудно. Третья особенность — использование противником снайперов, которые будут стрелять в вас из глубины зданий или пещер в горах (обнаружить точку выстрела в этом случае вообще практически не реально). Четвёртая особенность — массированное применение гранатомётов и ПТУР.

Танк в городе практически совершенно беспомощен. Во-первых, из него ничего не видно, во-вторых, никакое оружие, кроме зенитного пулемёта, не имеет достаточных углов возвышения, чтобы стрелять по верхним этажам зданий с близкого расстояния. Сама эта громила представляет идеальную мишень для поражения гранатомётами с близких дистанций, когда промахнуться просто невозможно. Тоже самое касается и БТРов-БМП.

В целом можно сказать, что всё, что выше говорилось для первых двух типичных случаев характерно и для боя в городе и в горах, с той лишь разницей, что например, никакой шторкой из кевларовой брони в городе пехоту не закроешь — сверху с высоких этажей зданий всё равно всё видно. БТРы с открытым сверху десантным отделением здесь тоже не лучший вариант, хотя всё остальное, что писалось для второго случая характерно также и для боя в городе. Минная опасность в городе резко понижается, но зато резко возрастает опасность применения фугасов: достаточно оставить на пути двигающейся техники легковой автомобиль, в котором спрятано килограмм 200 взрывчатки и взорвать всё это по радиосигналу и никакой БТР не спасёт, какую ему броню не ставь и какую компоновку не применяй. Кстати, с радиовзрывателями в городе — раздолье. В качестве них можно использовать обычные сотовые телефоны.

Ну, понятно, что бои в городе и в горах — один из самых трудных видов боевых действий, но как-то воевать всё-таки надо. Что можно предложить?

Наибольший опыт в этом вопросе накопили израильтяне, хотя, откровенно говоря, их опыт не совсем нам подходит, т.к. они воюют с отчаянным, но очень плохо подготовленным в военном отношении противником, к тому же лишённым подпитки современными видами вооружений, в первую очередь, снайперскими винтовками, гранатомётами, переносными ПТУР, реактивными огнемётами и переносными зенитными ракетными комплексами. Если бы всё это дать палестинцам, да ещё обучить их это применять, да ещё заменить палестинцев, скажем, на чеченцев, то, боюсь, евреи, вместе со всем своим опытом, выглядели бы весьма бледно… Впрочем мы это уже упоминали выше.

Выход же из этой ситуации — в основном такой же, как и из двух предыдущих. Какая машина может оказывать огневую поддержку войскам в условиях города? Как раз та самая, нарисованная нами выше гипотетическая машина огневой поддержки, по форме напоминающая перевёрнутую тарелку. Как мы помним, её система защиты специально приспособлена для отражения массированного обстрела из гранатомётов и ПТУР с близких дистанций, а вооружение расположено так, что может вести огонь практически во всех направлениях ОДНОВРЕМЕННО, причём с высокими углами возвышения, что позволяет обстреливать верхние этажи зданий или горы с ближних дистанций. Разумеется, при выстреле из гранатомёта сверху, броня нашей машины огневой поддержки более уязвима (т.к. угол встречи гранаты с бронёй близок к 90 градусам), но здесь уж ничего не поделаешь. Остаётся полагаться на многослойную броню, активную броню и комплекс активной защиты «Арена». Но всё равно защищённость такой машины в несколько раз (!) выше, чем защищённость основного боевого танка, также как и способность поражать огневые точки противника.
А на чём будем перевозить пехоту в ходе боя в городе?

Воевать в городе, пехота должна ТОЛЬКО спешившись! Это, собственно, азы военной науки. Но всё-таки часто приходится совершать марш по городу на технике в условиях высокой опасности засад противника. Для этого опять же подойдёт наш вышерассмотренный модернизированный бронетранспортёр «Ханомаг» (или, если вам так больше нравится, модернизированный БТР-80 с вынесенным вперёд моторным отсеком). Как мы помним, основное условие такой модернизации — это открытое сверху боевое отделение. Но мы также помним, что на случай опасности, у этой машины должны быть закрывающиеся сверху крышки десантного отделения, которые в закрытом состоянии оставляют только места для стрелков-наводчиков пулемётов, гранатомётов и другого вооружения машины. Таким образом, десантное отделение можно легко ПРИКРЫТЬ сверху, оставив открытыми только места для пулемётчиков. То есть такой бронетранспортёр СОЧЕТАЕТ в себе свойства ОТКРЫТОЙ и ЗАКРЫТОЙ машин. Пулемётчики-гранатомётчики и обслуга автоматических пушек располагается открыто (естественно, за бронещитками) и потому может лучше видеть, откуда идёт обстрел противника и оперативно на него отвечать. Кроме того, наличие открытых гнёзд для пулемётчиков-гранатомётчиков позволяет открыть замкнутое пространство внутри машины, тем самым резко снижая заброневое действие кумулятивных гранат и боевых частей ПТУР. Но при этом от огня стрелкового оружия сверху десант защищён открывающейся крышей и неожиданно поразить его выстрелом сверху (с верхних этажей зданий или с высокого откоса горы) не получится. Не получиться и бросить сверху ручную гранату в десантное отделение. Зато, в случае поражения машины десант легко её покинет через широкие задние двери, которые, кстати, тоже следует держать ПРИоткрытыми для снижения заброневого эффекта кумулятивной струи.

В общем, и в горах и в городе такой БТР тоже имеет ОГРОМНОЕ преимущество перед существующими БТР-80, -90.

Естественно, надо понимать, что абсолютной защиты не существует в принципе и не может быть. Как не извращайся, на все случаи жизни защиту не найдёшь. Но стремиться учесть максимум особенностей современного боя в локальных и антипартизанских военных конфликтах мы просто обязаны и необходимо оперативно создавать для этого соответствующие боевые машины, тем более, что при нынешнем уровне рождаемости в России, не следует надеяться «завалить трупами» противника (наоборот, это противник будет пытаться нас «завалить трупами») и следует крайне бережно относиться к нашим бесценным и ограниченным людским ресурсам.

Ну и, наконец, для завершения надо сказать несколько слов насчёт того, как следует воевать на той технике, которая в настоящее время имеется в войсках. Ведь то, что мы предлагаем — это пока голые фантазии, а воевать приходится уже сегодня.

Ну что ж, первый совет — держать башенные люки танков и верхние люки БТРов открытыми в бою. Это резко уменьшает заброневое действие кумулятивной струи. Если есть опасность броска ручной гранаты в люки, то их затягивают противогранатной сеткой, которая пружиня, отбрасывает гранаты наружу (при использовании подручных средств, в этом качестве может быть использован кусок обычной сетки-рабицы, желательно (но необязательно) натянутый на сваренную кустарным способом раму).

Совет второй — на марше ставить вперёд колонны танк с Катковым противоминным тралом, которые почему-то сейчас почти не используют, вероятно, потому, что при этом резко снижается скорость колонны.

Совет третий — мы не можем в войсках существенно модернизировать существующие БТРы и БМП, чтобы снизить минную опасность, но кое-что сделать в этом направлении вполне возможно. Например, даже силами полковой ремонтной роты (а тем более, дивизионного ремонтного батальона) вполне возможно приварить внутри БТРа броневую перегородку, отделяющую отделение управления от десантного отделения. Мы не можем изменить форму днища БТРа так как это сделано у южноафриканского БТРа «Бульдог», но вполне возможно насыпать на дно БТР слой песка, закрыть его стальным листом (просто для того, чтобы не пылил при движение с открытыми люками), а сверху положить железобетонную плиту типа тех, из которых собирают тонкие межэтажные перекрытия и всё это накрыть ещё одним слоем железа (чтобы предотвратить осколочное действие обломков железобетона). Такая примитивная кустарная модернизация резко уменьшит поражающее действие мины в десантном отделении и, в сочетании с открытыми верхними люками, позволит экипажу машины остаться в живых. Я был свидетелем, как такую кустарную модернизацию с успехом применяли в некоторых частях в Афганистане в 1982 году.

Совет четвёртый. Вполне возможно силами дивизионного ремонтного батальона сделать навесные раскрывающиеся жалюзи в виде складной рамы и натянутой на неё лёгкой кевларовой брони. О подобной «ширме» закрывающей бегущую за БТРом пехоту от огня и наблюдения закрепившегося противника мы подробно писали выше.

Совет пятый. На крыше десантного отсека БТР-80 при открытых верхних десантных люках вполне можно установить 4 вертлюжных установки с пулемётами и автоматическими гранатомётами «Пламя» стреляющими: две — вправо и вперёд-назад, две — влево и вперёд-назад. Это резко повысит вообще огневую мощь БТРа и особенно скорость реакции экипажа на внезапный обстрел машины из засады, когда пулемётчик башенного КПВТ цели просто не видит. Кстати, помимо всего прочего операторы этих боковых огневых установок ещё и дают целеуказания для стрельбы пулемётчику башенного пулемёта.

Совет шестой. Мы ничего не можем сделать с малым максимальным углом подъёма танковой пушки, но если колонну сопровождает «Шилка» или (на худой конец) МТЛБ с установленной на крыше установкой ЗУ-23−2, то вы можете быть уверены, что при атаке с верхних этажей зданий или с высокой горы, вы сможете эффективно ответить огнём. Правда, всегда есть опасность, что противник первый удар направит как раз на «Шилку», представляющую для него наибольшую угрозу, а степень защищённости этой машины очень низкая (её броня выдержит только огонь из стрелкового оружия и попадание осколков, но совершенно беспомощна против кумулятивной гранаты). Поэтому броню «Шилки» следовало бы серьёзно усилить навесными экранами и активной бронёй.

Чего ничем нельзя заменить из существующей техники, так это предлагаемую в этой статье боевую машину огневой поддержки. Современные основные боевые танки на эту роль категорически не годятся по причине как недостаточной защищённости от обстрела средствами ПТО ближнего действия, так и по причине недостаточного вооружения для подавления многочисленных огневых точек в ближней зоне. Единственное паллиативное решение — это ставить танки в атаке углом, точнее клином, чтобы они могли эффективней поддерживать друг друга фланкирующим огнём.

В общем, в рамках представленной выше идеальной модели в войсках можно экспериментировать и придумывать какие-то замены отсутствующей серийной технике, давая простор для творческой активности солдат и офицеров.