 |
| РПМонитор | Константин Черемных | 11.07.2008 |
Когда губернатор Валентина Матвиенко потребовала сноса верхних этажей двух только что построенных зданий на Васильевском острове, общественность всерьез поверила, что власти города наконец приняли всерьез требования ЮНЕСКО, внесшего исторический ландшафт города в перечень мировых культурных ценностей. Как известно, в январе текущего года руководство Центра всемирного наследия ЮНЕСКО подвергло критике проект офиса «Газпромнефти», предусматривающий сооружение 396-метровой «башни» в месте слияния рек Охты и Невы непосредственно напротив Смольного собора и Смольного института благородных девиц, где размещался обком партии, а ныне — городская администрация.
В самом деле, заседание Совета по сохранению культурного наследия при губернаторе состоялось за месяц до очередной сессии Центра всемирного наследия ЮНЕСКО. Было известно, что на высоком международном собрании будет повторно поднят вопрос о Санкт-Петербурге. В городском Комитете по контролю использования и охраны памятников (КГИОП) спешно готовили материалы о границах охранной зоны культурного наследия и уточненный список включенных в нее объектов. На заседании Совета весьма своевременно вспомнили, что карта Объединенной охранной зоны, составленная в 1988 году, с тех пор не корректировалась.
Столь же уместно было напоминание о том, что ценность в исторической части города имеют не только здания, занесенные в реестр памятников. Как напомнил глава городского Союза архитекторов Владимир Попов, «рядовые» здания на Невском проспекте, снисходительно именуемые фоновой застройкой, строились скромно с определенным умыслом: эта скромность призвана была оттенять великолепие главных архитектурных ансамблей.
Между тем, схема перестроечных времен не защищала значительную часть центра от произвольной архитектурной самодеятельности, благо в так называемые лакуны между памятниками архитектуры закон не запрещал встраивать все что угодно. Риск утраты исторического ландшафта побудил действующие городские власти по настоянию КГИОП ввести временный высотный регламент для центра, а в конце прошлого года дополнить его ограничениями для прилегающих к центру районов.
Эти ограничения, впрочем, оказались минимальными для западной, приморской части Васильевского острова, и вовсе не коснулись новой территории, намытой для строительства так называемого Морского фасада. Собственно, проект современной застройки Морского фасада задумывался еще в 70-х годах, но тогда не шла речь о 140-метровых зданиях. «Зеленый свет» будущим небоскребам открыл не визит губернатора в Дубай, а проект «Газпромнефти», и этот факт известен далеко не только специалистам по архитектуре.
Предложения директора Эрмитажа Михаила Пиотровского предусмотреть для высотных зданий окраину города вдоль новой Кольцевой автодороги не были приняты во внимание амбициозными нефтяниками. Им не терпелось «застолбить» именно место в географическом центре. При этом амбиции возрастали на каждой фазе рассмотрения проекта: первоначально «газоскреб», как его уже традиционно именуют в народе, должен был подняться на 340 метров, однако в конце прошлого года победивший на конкурсе объект «прирос» еще на половину высоты Исаакиевского собора. Суть амбиции состояла в том, чтобы пренепременно обойти по высоте самое высокое здание столичного комплекса «Москва-Сити».
КАДРОВО-ПРАВОВОЙ ВАКУУМ
Наставления ЮНЕСКО и прочих международных институтов не служили и не могли служить руководящим указанием для прежнего партийного руководства. Тем не менее ни Петр Попков, ни Василий Андрианов, ни Фрол Козлов, ни Иван Спиридонов, ни Василий Толстиков, ни Григорий Романов, ни Лев Зайков, ни Юрий Соловьев, ни Вениамин Гидаспов не поднимали руку на исторический центр Ленинграда, восстановленный после войны. Здесь были снесены лишь несколько не самых ценных зданий. В то же время на Невском появились лишь две «сталинки», а на площади Труда был выстроен в стиле XIX века жилой дом, ныне неотличимый по стилю от окружающей застройки.
Рекордное количество квадратных метров жилой и индустриальной недвижимости было построено в городе в 1970-е годы в период правления Григория Васильевича Романова. Роль этой личности в истории города, а затем в высшем партийном руководстве — вопрос отдельный. Жестокость временного вектора, не терпящего сослагательного наклонения, делает бессмысленными рассуждения о том, что стало бы со страной, если бы в 1985 году вместо Горбачева ее возглавил этот человек, равно как и расчеты потерь, которых можно было избежать при трансформации экономики по тому пути, который он бы, по всей вероятности, избрал. Однако тот факт, что смерть самого успешного советского руководителя города, до последних дней жизни возглавлявшего петербургское землячество, оказалась практически незамеченной в Северной столице, говорит сам за себя.
Незадолго до смерти Григория Васильевича одну из его крылатых фраз цитировал заместитель полпреда президента в СЗФО Евгений Лукьянов. «Романов говорил, что каждый работник с высшим образованием, не нашедший места работы по специальности — потенциальный диссидент», — напомнил заместитель полпреда не где-нибудь, а на ежегодной встрече Американо-российского торговой палаты.
Высказывание прежнего главы обкома лишний раз вспомнилось мне, когда я встречался со своим бывшими одноклассниками, треть которых ныне живет и работает в дальнем зарубежье. Даже статистика отдельно взятого класса одной школы, пусть и одной из лучших в городе, говорит сама за себя: два программиста, три инженера, один архитектор, двое талантливых врачей сегодня обслуживают экономики других стран. Оставшиеся, в большинстве случаев работающие не по специальности, отправляют на учебу в Штаты и Европу своих детей. Вместе с интеллектом безвозвратно уплывает возможность влиять на принятие решений, возможности для которого у нас сегодня в куда большей степени открыты и востребованы, чем в канувшие в Лету обкомовские времена.
В общегородском масштабе потеря человеческого ресурса прямо связана с ликвидацией возможности труда по приобретенной квалификации. В 90-е годы в городе закрылись все три научно-исследовательских института, проектировавшие подземное строительство. Теперь, когда город задыхается от пробок, остро необходимые городу подземные паркинги проектировать некому. Приглашенные иностранцы при строительстве паркинга под отдельно взятой гостиницей «Невский палас» повредили четыре соседних здания.
Столь же беспомощны оказались европейские специалисты при ликвидации размыва, затопившего перегон Кировско-Выборгской линии метро, которая в итоге была разорвана на части в течение восьми лет.
В 1995 году, когда случился достопамятный прорыв воды в метрополитен, одна из городских газет напомнила о том, что за годы реформенной «пятилетки» уровень почвенной воды поднялся ввиду остановки множества предприятий, потреблявших воду. Это напоминание с тех пор было благополучно забыто: во всяком случае, данный фактор совершенно не обсуждался при строительстве котлована для новой сцены Мариинского театра, где на месте будущего паркинга под верхними слоями почвы, по выражению Михаила Швыдкого, оказался «вообще не грунт, а какая-то каша».
Казалось бы, все упомянутые обстоятельства призывают к особой осторожности при работе в историческом центре. Однако на практике здесь, как и в других районах города, строители пренебрегают строительными нормами и правилами, в особенности касающимися стройматериалов. После того как федеральный закон «О лицензировании» отменил обязательную проверку качества материалов местными органами строительного надзора и экспертизы, в город хлынул поток некачественного бетона. По свидетельству главы Ассоциации производителей бетона, в регионе уже сформировался мощный теневой рынок дешевых, но некачественных стройматериалов, в основном китайского и украинского производства.
Архитектор того здания, которое подверглось губернаторской критике, даже не скрывал на Градостроительном совете, что строители, как обычно, экономили на качестве материалов. Между тем ввести для города особые правила по оценке качества материалов никто не запрещал ни Смольному, ни квартирующемуся в еще более просторном Мариинском дворце Законодательному собранию. Лишь после нескольких аварий и недавнего василеостровского скандала было решено учредить специальное ведомство в ранге государственного учреждения при Службе технического надзора и экспертизы, которое, по словам губернатора, «будет сопровождать каждый городской проект от изысканий до завершения строительства».
Впрочем, на пресловутый «газоскреб», как и на прочие федеральные объекты, компетенция нового ведомства не распространяется. Более того, при очередном рассмотрении двух «оскандалившихся» зданий на Васильевском острове обнаружилась странная предвзятость в решении вопроса об их будущем.
ВОЗНЯ ВОКРУГ НЕПРОДАННОГО ФЬЮЧЕРСА
Как известно, скандал вокруг Стрелки Васильевского острова возник после того, как на ряде городских сайтов была опубликовано фото с видом Стрелки со стороны Эрмитажа, где над корпусом исторического здания Биржи высился, как огромная тень, маловпечатляющий силуэт почти достроенного делового комплекса «Финансист». Несмотря на расстояние в три километра, громада непоправимо портила один из основных, как принято говорить на нынешнем лексиконе городского архитектурного ведомства, «открыточных видов».
Первая странность состояла уже в том, что самая известная ныне фотография испорченного вида с хлесткими комментариями появилась на том же сайте, который в течение уже второго года занимается позитивным рекламным сопровождением газпромовской «башни». Еще более непоследовательно выглядело решение, вынесенное последним Градсоветом: оно предусматривало сокращение (впрочем, всего на 3,68 метра) одного из скандальных зданий — нового офиса Товарно-фондовой биржи, однако никак не затрагивала рядом стоящий «Финансист». Несмотря на то, что неделей ранее на вышеупомянутом заседании Совета по архитектурному наследию его окрестили не иначе, как «Эгоист», заодно подвергнув уничтожающей критике сходные проекты в других местах центра.
На фоне единодушной критики здания ТФБ полным диссонансом прозвучало выступление одного из старейших и самых опытных городских строителей Владимира Гольмана, который призвал все архитектурное сообщество не поддаваться «втягиванию в политические игры». Смысла этого намека никто из непосвященных бы не понял, если бы накануне петербургский «Коммерсант» не процитировал высказывание директора ТФБ Виктора Николаева. По его словам, волна критики, обрушившейся на его проект как раз накануне Международного экономического форума, является результатом конкуренции за право торговли нефтяными фьючерсами.
Еще год назад из исторического здания Биржи было решено вывести экспозицию Военно-Морского музея. Надо сказать, что взамен музею предоставили более просторное и приспособленное помещение для экспозиции, а конкурс на реконструкцию этого здания под музей выиграла самая известная и почитаемая в городе реставрационная компания. Однако для переезда потребуется не менее двух лет, для переоборудования освобожденной исторической биржи под современные функции — еще по меньшей мере год, а открыть международную нефтяную биржу инициаторам ее создания хочется уже сегодня. Тут свои услуги и предложил Виктор Николаев, усилиями которого здание ТФБ, действительно лучше приспособленное для современных торгов, было построено к июню-месяцу и готовилось к торжественному открытию 16-го числа. Однако вместо торжественного разрезания ленточки с участием губернатора Николаеву достался публичный нагоняй с требованием все переделать.
Таким образом, уже спустя две недели после дружественного диалога губернатора со строителями, в котором прозвучали весьма острые замечания по поводу «новоделов» в центре, оказалось, что «оргвыводы» распространяются всего на один объект, и то по той причине, что на пути амбиций Виктора Николаева оказалось руководство только что сформированной компании «Международная товарно-сырьевая биржа» (МТСБ).
«Если все это пространство заполнить пачками долларов, то будет понятно, о какой конкуренции идет речь», — сказал без микрофона весьма компетентный специалист, окинув жестом просторный зал Комитета по градостроительству и архитектуре в здании работы Карло Росси.
УГРОЗЫ И РИСКИ
Глава Совета Федерации Сергей Миронов через несколько дней после дискуссии на заседании совета по культурному наследию поинтересовался, означает ли защита Смольным исторического силуэта города отказ от проекта строительства небоскреба «Газпромнефти», в разы превосходящего по высоте злополучное здание ТФБ. Ответом было неловкое молчание.
В тот день, когда проект планировки и межевания «Газпрома-Сити», переименованного ныне по каким-то соображениям в «Охта-Центр», был вынесен на общественные слушания, губернатор находилась в Мюнхене, где обсуждался менее существенный вопрос о строительстве в городе германского предприятия по производству автомобильных тормозов. Представленный проект обнаружил, что тормозной вопрос более чем актуален.
Решение транспортной проблемы на подъезде к запроектированному комплексу «Газпромнефти», в составе которого предусмотрены парковки в общей сложности на 7000 машиномест, весьма странно. Съезжая с Охтинского моста, весь транспорт должен будет сбавить газ, поскольку в ста метрах от съезда задуманная здесь развязка направит движение по кругу. Несмотря на то, что от строительства спортивного центра ровно посреди Красногвардейской площади «Газпронефть», как утверждается, отказалась, сквозного проезда с моста через площадь не будет. Вместо этого задуманы два дополнительных моста через Охту, а по существующему мосту будут передвигаться только трамваи и пешеходы. Въезд в парковку главного здания задуман с левого берега Охты, из чего следует, что при движении с моста лимузинам сотрудников центра придется разворачиваться на 180 градусов.
Участники слушаний, среди которых большинство вряд ли являлись автомобилистами, были наэлектризованы другой новостью: при пересмотре проекта было решено расширить трассы вдоль берегов Охты за счет зеленых насаждений. О чем оппозиция предварительно известила население.
Организаторы догадывались, что дебаты, как и на первых слушаниях в апреле, будут жаркими, и предприняла свои методы подготовки, не блещущие новизной. За час до мероприятия толпа протестующих местных граждан была разбавлена массовкой. Публика отрабатывала обещанные — опять же со слов — четыреста рублей без выраженного энтузиазма. В моменты, когда ей полагалось хлопать, многие лишь производили дежурное сдвижение ладоней. Оппозиция между тем оккупировала трибуну и лишь после весьма жестких мер вызванного отряда ОМОН позволила организаторам взять в руки бразды правления.
Организаторы категорически заявляли, что высота главного здания офиса еще не согласована. Впрочем, заместитель главного архитектора города Виктор Полищук признал, что установленный для района предельный высотный регламент может быть превышен для «уникального здания». Приводились ссылки на прочие уникальные здания, включая Исаакиевский собор. О том, что архитектурная ценность 396-метровой доминанты с продольным разрезом снизу доверху, мягко говоря, трудно сопоставима с шедевром Монферрана, Виктор Ефимович умолчал.
Далеко не праздным является и вопрос о безопасности объекта, чего не могли не учесть специалисты из УМЧС, разработавшие специальную карту под титулом «Схема возможного распространения завалов». Как ни странно, карта ограничивалась лишь окрестными кварталами, хотя небоскреб задуманной высоты — которую, как признал Полищук, никто пока не пересматривал — при падении может обрушить в Неву и мост Петра Великого, похоронив вместе с ним и судоходство.
На этом, впрочем, перечень рисков не заканчивается. На сегодня у города не существует опыта строительства и эксплуатации не только 400-метровых, но даже 150-метровых сооружений, равно как и освоения подземного пространства под такими сооружениями. Зато за последние полтора десятилетия накоплен весьма богатый опыт подмены качественных материалов некачественными, а российской рабочей силы — молдавской и таджикской.
ЦЕНА ОДНОЙ ОШИБКИ
Протокол общественных слушаний, где были, разумеется, зафиксированы подготовленные суждения «за» не в меньшем объеме, чем суждения «против», призван служить доказательством толерантности горожан к малопопулярному, мягко говоря, проекту. Между тем хроника слушаний, зафиксированная не менее чем сотней качественных камер, принадлежащих в том числе иностранным корреспондентам, вряд ли прибавит международного имиджа как корпорации- заказчику, так и властям города. В частности, тот эпизод, где одного из протестующих молодых людей, согнув его голову почти до пола, два рослых омоновца вытаскивают из зала за уши; заявление, сделанное женщиной, отказавшейся при виде этой картины получать причитающийся ей «гонорар»; наконец, записанный на пленку инструктаж получателей указанного гонорара.
Губернатору скандал на слушаниях, уже сегодня подробно освещенный СМИ, надо полагать, преподнесут как результат зловредных инсинуаций хулиганствующих национал-большевиков. Впрочем, в рамки хулиганства при самой широкой интерпретации не вписывается суждение председателя стихийно возникшей организации «Охтинская дуга» Татьяны Красавиной: «У нашего города уже есть символ — летящий ангел. Если нам навязывается символ горящего факела, то это трудно расценить иначе как символ экономики, построенной на распродаже ресурсов. Это подмена национальной идеи…»
Татьяна Красавина упомянула и о четырех предприятиях оборонного комплекса, попавших в зону застройки, — что, по ее мнению, столь же символично. При Григории Романове 70% населения города работало на военно-промышленной комплекс. Такой подход был, возможно, не очень толерантен с точки зрения ныне принятого — во всяком случае, властями Петербурга — государственного мышления. Однако город как на уровне архитектуры, так и на уровне общественного сознания представлял собой единое целое. Сегодня его делят напополам самыми дешевыми из возможных методов убеждения, неряшливость которых видна невооруженным глазом. Результат скажется не только на восприятии горожанами губернатора, но и на восприятии более высоких лиц петербургского происхождения.
Городское руководство произносит хвалебные слова в адрес петербургских реставраторов, для которых даже предназначена собственная праздничная дата. Однако в числе только что избранных почетных граждан города не оказалось ни одного архитектора и строителя, не считая директора «Метростроя». С этим сословием, в котором, в отличие от списанных в утиль инженерных отраслей, сохранились традиции и школы, ныне принято обращаться как с инструментом для проталкивания узких групповых амбиций.
Питерские архитекторы умеют строить отнюдь не только постмодернистские здания. Недавнее утверждение губернатора о том, что сегодняшние архитекторы не способны вписать новое здание в историческую застройку, трудно признать вполне справедливым. На том же Васильевском острове въезд в новый район Гавани сформирован зданием, качественно копирующим сталинскую неоклассику. Здания на Очаковской, 6 и Подрезова, 18 неотличимы по исполнению от образцов архитектуры столыпинского времени. Умеют, когда захотят, даже если никаких специальных инструкций и стандартов по сохранению облика города или отдельного района никем не поставлено.
Никто не оспаривает того факта, что в последние пять лет приведены в порядок, а то и подняты из руин, многие архитектурные шедевры, притом с восстановлением сложнейшей внутренней отделки, в процессе которой обнаружены и воссозданы уникальные элементы первоначального декора, скрытые за более поздними наслоениями. Реставрация Смольного собора, возрождение внутреннего убранства Академии художеств и Филармонии, восстановление предельно запущенного дворца великого князя Алексея Александровича, и наконец, новый блеск того самого золотого ангела, что является символом города, — все это действительно открылось горожанам и гостям в последние годы. Но красоту, созданную веками, можно уничтожить одним махом единственного градостроительного решения.
