 |
| Русская линия | Александр Беляков | 08.07.2008 |
Чтобы не допустить ошибок в этом важном деле, необходимо переосмыслить богатейший исторический опыт межрелигиозных взаимоотношений между военнослужащими, накопленный в дореволюционной России.
В дореволюционной России вся жизнь русского человека от рождения и до самой смерти была пронизана православием. Российские армия и флот по сути своей были православными. Вооруженные Силы защищали интересы православного Отечества, во главе которого стоял православный Государь. Но все-таки в Вооруженных Силах служили и представители других религий и национальностей. И одно совмещалось с другим. Некоторые представления о конфессиональной принадлежности личного состава императорских армии и флота в начале XX века дают следующие сведения: На конец 1913 г. в армии и на флоте было 1229 генералов и адмиралов. Из них: 1079 православных, 84 лютеран, 38 католиков, 9 армяно-григориан, 8 мусульман, 9 реформаторов, 1 сектант (вступивший в секту уже, будучи генералом), 1 неизвестен [1]. Среди нижних чинов в 1901 г. в Сибирском военном округе под ружьем находилось 19 282 человека. Из них 17 077 православных, 157 католиков, 75 протестантов, 1 армяно-григорианин, 1330 мусульман, 100 евреев, 449 старообрядцев и 91 идолопоклонник (северные и восточные народности). В Вильнюсском военном округе под ружьем находилось 126 284 человека. Из них 97 193 православных, 9030 католиков, 1224 протестанта, 8609 мусульман, 8050 евреев, 1482 старообрядца, 552 идолопоклонника. 45 буддистов. В Казанском военном округе под ружьем стояло 27 998 человека. Из них 21 400 православных, 3115 католиков, 1184 мусульман, 584 старообрядца. 65 идолопоклонников. В среднем в тот период в вооруженных силах России православные составляли 75%, католики — 9%, магометане — 2%, лютеране — 1,5%, другие — 12,5% (в том числе и не заявившие о своей конфессиональной принадлежности) [2]. Это соотношение сохраняется примерно и в наше время. Как отметил в своем докладе на заседании секции «Аспекты военного образования армейского и флотского духовенства» XV Международных Рождественских образовательных чтений заместитель начальника Главного управления воспитательной работы Вооруженных Сил РФ контр-адмирал Юрий Феликсович Нуждин, из числа верующих военнослужащих 83% являются православными христианами, 6% - мусульманами, 2% - буддистами, по 1% - баптистами, протестантами, католиками и иудеями, 3% относят себя к другим религиям и верованиям [3].
В Российской империи взаимоотношения между религиями решались законодательно. Православие было государственной религией. А остальные делились на терпимые и нетерпимые. К терпимым религиям относились традиционные религии, которые существовали в Российской империи. Это мусульмане, буддисты, иудеи, католики, лютеране, реформаторы, армяне-григореане. К нетерпимым религиям относились в основном секты, которые полностью запрещались.
История взаимоотношений между вероисповеданиями, как и многое другое в российских вооруженных силах, берет свое начало со времени царствования Петра I. До этого русское войско почти на сто процентов состояло из православных. Во времена Петра I в армии и на флоте начали служить не только православные, но и представители других христианских исповеданий и национальностей, особенно немцы и голландцы. В казачьих войсках служили мусульмане. Об этом говорит Указ от 17 декабря 1712 года, где при установлении жалования донским казакам указан и татарский мурза.[4] Согласно главе 9-й Воинского Устава 1716 г. предписывалось «Всем вообще к нашему Войску принадлежащим, несмотря на то, кто какой они есть веры или народа они суть, между собою христианскую любовь имети». То есть, сразу всякие несогласия на религиозной почве пресекались законодательно. Устав обязывал терпимо и бережно относиться к местным вероисповеданиям, как в районах дислокации, так и на территории противника. Статья 114 того же Устава гласила: «…священников, церковных служителей, детей, и иных, которые противления чинити не могут, нашим воинским людям не обижать и не оскорблять, и церквей больниц и школ весьма щадить и не касатися под жестоким телесным наказанием».
В вооруженных силах тех лет инославные были в основном среди высшего звена и еще меньше среди среднего командного звена. Нижние же чины, за редким исключением, являлись православными. Для инославных в доме начальника обороны Котлина вице-адмирала Корнелия Крюйса еще в 1708 г. была устроена лютеранская церковь. Эта церковь служила местом собрания не только для лютеран, но и для голландских реформаторов. Несмотря на религиозные различия, они следовали указаниям лютеранского проповедника и держались лютеранских обрядов [5]. В 1726 г., будучи уже полным адмиралом и вице-президентом Адмиралтейств-коллегии, Корнелий Крюйс хотел построить лютеранскую кирху, но болезнь и скорая кончина остановили его намерения [6].
В Петербурге для служивших на флоте англичан была построена англиканская церковь. В этой церкви 21 августа 1768 года будущий герой Чесмы, а еще позже адмирал и командующий Балтийским флотом Самуил Карлович Грейг обвенчался с двоюродной сестрой знаменитого английского мореплавателя Джеймса Кука — Сарой Кук. [7] Инославные и иноверческие церкви строились и в других пунктах базирования армии и флота, например в Кронштадте [8]. Некоторые из них строились непосредственно по инициативе военного и Морского ведомств.
Устав о полевой и кавалерийской службе 1797 г. определял порядок следования военнослужащих на богослужение. В соответствии с 25-й главой этого Устава в воскресные и праздничные дни весь личный состав (и православные и не православные) должен был идти в церковь строем под руководством одного из офицеров. При подходе к православной церкви осуществлялось перестроение. Православные заходили в свою церковь, а католики и протестанта продолжали следовать строем в свои костел и кирху.
Следует заметить, что инославные военачальники заботились не только о своих единоверцах, но, имея государственное мышление, понимали важность укрепления православия. Например, главный командир Кронштадтского порта адмирал Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен, будучи лютеранином по вероисповеданию, 15 мая 1814 г. ходатайствовал перед обер-прокурором Святейшего Синода Н.А. Протасовым о скорейшем освящении новой каменной церкви Успения Пресвятой Богородицы в городе Кронштадте: «Просим оказать зависящее с Вашей Стороны содействие о ускорении разрешением на освящение указанной церкви, чем изволите одолжить как меня, так и все общество здешних граждан» [9]. Мусульманин генерал Хан Нахичеванский на свои собственные средства построил для воинов в Красном Селе православную церковь. Было немало случаев, когда ктитором православной церкви избирался не православный офицер.
27 августа 1827 г. было утверждено Постановление о военной службе евреев. Военнослужащие евреи имели право исполнять обряды согласно своей вере, поскольку иудейская вера являлась терпимой. Разрешалось ходить в синагоги. Если в месте стоянки корабля или дислокации части не было синагоги, то евреям дозволялось собираться вместе «кучкой» для совершения своих молитвословий, треб и нужд. Это положение было закреплено в новом Армейском Уставе. Параграф 94-й этого устава гласил, что «Если евреев более 300 человек, для них может быть определен раввин с жалованием от казны, что делается по представления от военного начальства».
В 1828 г. Св. Синод утвердил новую инструкцию благочинным, через которых обер-священник управлял духовенством в войсках и на флотах [10]. Эта инструкция уполномочивала флотского благочинного разрешать присоединение желающих к православной церкви из евреев, магометан и язычников и совершать над ними таинство крещения на кораблях и в частях. Но учитывая, что присоединение к православию в те годы давало отдельные преимущества в служебных отношениях, а для отдельных народов даже освобождение от воинской службы, [11] инструкция обязывала приступать к этому не иначе, как по письменному предложению командира, испытав при этом бескорыстие и твердость обращения крещаемых ко Христу и наставив их в догматах православной веры и христианской жизни.
В 1845 г., в бытность обер-священником армии и флота Василия Иоанновича Кутневича, в сухопутной армии и военных портах на Черноморском и Балтийском флотах были учреждены должности имамов. В портах Кронштадте и Севастополе было по одному имаму и его помощнику, а в прочих портах — по одному имаму, который избирался из нижних чинов с государственным жалованием. Причем в финансировании военных имамов кроме государства принимали участие мусульманские мечети, в районе которых находились подведомственные имаму воинские части. Православное духовенство даже поднимало вопрос, почему инославным платят больше, чем православным.
Во второй половине XIX века в России проводилась военная реформа. В частности была введена всесословная воинская повинность. В связи с этим спектр призываемых с различным вероисповеданием лиц значительно расширился. Военная реформа потребовала более внимательного отношения к межрелигиозным отношениям.
Еще более этот вопрос стал актуальным после 1879 г., когда баптисты и штундисты добились принятия закона, который уровнял их права с инославными исповеданиями. Таким образом, юридически они стали терпимой религией. Баптисты стали проводить огромную пропаганду среди военнослужащих. Противодействие баптистской пропаганде лежало исключительно на плечах военного духовенства, которое имело помощь от государства лишь в том случае, если эта пропаганда шла явно вразрез с государственными законами. Следует заметить что баптисты, как в те времена, так и в наше время в вопросах воинской службы и патриотизма в корне отличаются от баптистов Соединенных Штатов Америки и Западной Европы. Там они являются явными патриотами своего государства и свято соблюдают все государственные законы. Многие президенты США были баптистами, что не мешало им быть верховными главнокомандующими вооруженных сил США и принимать решения о применении военной силы за пределами своей страны. У нас в России баптисты, а также многие другие сектанты (иеговисты, новоапостольцы, адвентисты седьмого дня и другие), финансируемые из-за рубежа, традиционно являются «пятой колонной» и их деятельность направлена на расшатывание государственных устоев и дискредитацию воинской службы.
Перед военным духовенством стояла сложная задача — не допустить, чтобы религиозные различия переросли в противоречия. Военнослужащим разных вероисповеданий говорилось буквально следующее: «… все мы христиане, магометане, евреи вместе одновременно молимся Богу нашему, потому Господь Вседержитель, сотворивший небо, землю и все, что на земле, есть для нас единый, истинный Бог» [12]. И это были не просто декларации, такие принципиально важные установки были уставными нормами.
Священник должен был не допускать никаких споров о вере с иноверцами. Свод военных постановлений 1838 года гласил: «Полковые священники, отнюдь не должны вступать в прения о вере с людьми другого исповедания». В 1870 году в Гельсингфорсе издана книга благочинного штаба войск Финляндского военного округа протоиерея Павла Львова «Памятная книжка о правах и обязанностях армейского духовенства». В частности, в главе 34 этого документа был специальный отдел, который назывался — «О предупреждении и пресечении преступлений против правил веротерпимости». Необходимо отметить, что военное духовенство прикладывало все силы, чтобы не допустить в войсках конфликтов на религиозной почве, какого-либо ущемления прав и достоинства приверженцев других конфессий.
Во время Первой мировой войны, в связи с наличием в Вооруженных Силах представителей других религий, протопресвитер военного и морского духовенства Георгий Иванович Шавельский в циркуляре № 737 от 3 ноября 1914 г. обратился к православным военным священникам со следующим призывом: «… Усердно прошу духовенство действующей армии избегать по возможности всяких религиозных споров и обличений иных вероисповеданий, а равным образом заодно следить, чтобы в походные и госпитальные библиотеки для воинских чинов не попадали брошюры и листки со встречающимися в них резкими выражениями по адресу католичества, протестантства и других исповеданий, так как подобные литературные произведения могут оскорбить религиозное чувство принадлежащих к этим исповеданиям и ожесточить их против Православной Церкви, а в воинских частях сеять пагубную для дела вражду. Подвизающееся на бранном поле духовенство имеет возможность подтверждать величие и правоту Православной Церкви не словом обличения, а делом христианского самоотверженного служения как православным, так и инославным, памятуя, что и последние проливают кровь за Веру, Царя и Отечество и что у нас с ними один Христос, одно Евангелие и одно крещение, и не упуская случая, чтобы послужить уврачеванию и их духовных и телесных ран» [13]. Говоря о необходимости душеспасительной работы среди инославных Шавельский указывал на условия проведения этой работы: 1) Пастырь не должен подражать примеру инославных пропагандистов, нередко хулящих и поносящих православную веру и Церковь. Во всяком христианском поведении, пусть и криво, и несовершенно, но все же чтится имя Христа Спасителя и проявляется религиозное чувство. 2) Насмешки, ругательства и издевательства не должны входить в приемы пастырской полемики. Они могут возмущать, оскорблять и ожесточать противника, но не убеждать и привлекать. 3) Пастырь должен избегать публичных споров и решаться на них только в крайней необходимости (1 Тим.6, 4 — 5; Тит.3, 9). 4). Прежде чем вступить в борьбу или защиту, пастырь должен тщательно изучить природу, приемы, методы противника и собрать материал, достаточный для предполагаемых действий. 5). Пастырю полезно признать всё доброе, что он заметит у своих противников и не бояться подражать доброму примеру. 6). Не полагаясь лишь на свои собственные силы, пастырь обязан привлечь к защите православной веры и наиболее просвещенных, идейных и одушевленных прихожан. 7). Пастырю необходимо всегда помнить, что лучший способ борьбы — это не словом и приказом, а делом и показом. Если пастырь верен Богу и своему делу, если он любит своих овец и спешит накормить голодную, перевязать израненную, отыскать заблудшую овцу своего стада, если он в своем суждении ищет не своей выгоды, а славы Божией и спасения вверенных ему душ, — тогда никакая пропаганда для его паствы не опасна [14].
Статья 92-я Устава внутренней службы гласила: «Хотя Православная вера господствующая, но иноверцы, инославцы пользуются повсеместно свободным отправлением их веры и богослужения по обрядам оной». В Морском Уставе 1914 года в 4-ом разделе: «О порядке службы на корабле», говорилось: «Иноверцы христианских исповеданий совершают общественные молитвы по правилам своей веры, с разрешения командира, в назначенном им месте, и по возможности одновременно с православным богослужением. Во время продолжительных плаваний, они увольняются, по возможности, в свою церковь для молитвы и говения» [15] (ст. 930). Статья 931 Морского Устава разрешала давать молиться мусульманам по пятницам, а евреям по субботам: «Если на корабле находятся мусульмане или евреи, им дозволяется читать общественные молитвы, по правилам своей веры и в назначенных командиром местах: мусульманам — по пятницам, а евреям — по субботам. Это разрешается им в главные их праздники, на время которых они, по возможности освобождаются от службы и увольняются на берег». [16] К уставам прилагались списки наиболее значимых праздников каждой веры и религии, не только христиан, мусульман и иудеев, но даже буддистов и караимов. В эти праздники представители этих исповеданий должны были освобождаться от несения воинских повинностей. Статья 388 Устава внутренней службы гласила: «Военнослужащие евреи, магометане и прочие не христиане, в дни совершаемого по их вере и обрядам особого богослужения, могут быть освобождаемы от служебных занятий и, по возможности, от нарядов в части. Расписание праздников смотри в Приложении». В эти дни командиры обязательно предоставляли иноверцам увольнение за пределы части для посещения своих храмов.
Таким образом, представителям терпимых религий, как христианских, так и иноверных, разрешалось совершать молитвы по правилам своей веры. Для этого командиры выделяли им определенное место и время. Организация проведения богослужений и молитв иноверцами закреплялась в организационных приказах по части или кораблю. При наличии в пункте дислокации части или корабля соответствующей церкви мечети или синагоги командиры по возможности, отпускали туда иноверцев для молитв. Кроме того, каждое исповедание имело право совершать свои большие религиозные праздники и в этот день быть свободными от несения своих обычных воинских повинностей.
Подобная благожелательность не распространялась на баптистов, которые были в то время самой известной и чуть ли не единственной сектой.
Одним из вопросов, в котором имелось и по сей день имеется принципиальное несогласие между сектантами и Православной церковью, являлась воинская присяга. В связи с важностью данного вопроса на нем следует остановиться особо.
Русские воины всегда считали воинскую присягу святыней. Присяга — это клятва. Многие же сектанты, ссылаясь на слова апостола Иакова «Прежде же всего, братия мои, не клянитесь ни небом, ни землею, и никакою другою клятвою; но да будет у вас: да, да и нет, нет, дабы вам не подпасть осуждению» (Иак. 5, 12), утверждают о недопустимости присяги. Здесь обычная ошибка сектантов, которые не воспринимают Святое Писание в целом, а вырывают цитаты из контекста. Если мы возьмем Ветхий Завет, то там клятвы давались и довольно часто, например, в книге Бытия клялся Авраам:
«И было в то время, Авимелех с Фихолом, военачальником своим, сказал Аврааму: с тобою Бог во всем, что ты ни делаешь; и теперь поклянись мне здесь Богом, что ты не обидишь ни меня, ни сына моего, ни внука моего; и как я хорошо поступал с тобою, так и ты будешь поступать со мною и землею, в которой ты гостишь. И сказал Авраам: я клянусь». (Быт. 21, 22 — 24).
Или в другом месте говорится:
«И сказал Авраам рабу своему, старшему в доме его, управлявшему всем, что у него было: положи руку твою под стегно мое и клянись мне Господом Богом неба и Богом земли, что ты не возьмешь сыну моему жены из дочерей Хананеев, среди которых я живу» (Быт. 24, 2 — 3).
В Новом Завете, во 2-м послании Коринфянам апостол Павел клянется:
«Бога призываю во свидетеля на душу мою, что, щадя вас, я доселе не приходил в Коринф…» (2 Кор. 1, 23).
В Откровении Иоанна Богослова также говорится о клятве:
«И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу и клялся Живущим во веки веков, Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет» (Откр. 10, 5−6).
Святое Писание не только не отрицает клятву перед законом, но и утверждает ее.
Принятие присяги в Российском Флоте и Российской Армии в дореволюционной России являлась религиозным обрядом — обещанием перед Богом. Матрос или солдат давал присягу не только государству и народу, но и самому Богу — Тому в Кого он верил, на Кого надеялся и от Кого ждал помощи. Нарушение присяги считалось большим грехом перед Богом и людьми. Если военнослужащий преступал клятву, то значит, он уподоблялся Иуде Искариоту, он покинул Бога и сам был покинут Богом, и он уже не настоящий верующий. Такая присяга имела бoльшее значение и бoльшую силу, чем нынешняя присяга, которая имеет исключительно светский государственный смысл. А цену светской клятвы на самом высоком уровне нашего государства мы имели возможность наблюдать в первой половине 90-х годов прошедшего столетия. Отказ же сектантов от принятия воинской присяги означает отказ от заповеди Божией, призывающей «положить душу за други своя».
В дореволюционной России принимал присягу не командир, а духовенство. Если человек был православного исповедания, то значит, он давал присягу в присутствии православного священника. Если он был мусульманином, то вызывали имама из штаба флота или армии, который приезжал и принимал присягу у мусульман. Раввин принимал присягу в иудеев. Католический пастор — у католиков. И только если не было соответствующего священнослужителя, то принимал присягу командир при участии корабельного или полкового священника. Но мусульмане клялись на Коране, а иудеи — на Торе. Были случаи, когда на флот и в армию попадали представители языческих народов Сибири и Севера. При принятии ими присяги нашивался амулет, который имел значение для этих язычников, и на нем эти новобранцы приносили присягу.
Циркуляр протопресвитера армии и флота Г. И. Шавельского № 2647 от 29 июля 1915 г. требовал от священников противодействовать баптистам и штундистам: «Распространению в районе военных действий среди христолюбивого Российского воинства столь вредной секты, представляющей собой, по свидетельству исследователей сектантского движения в России проповедь гуманизма, необходимо противопоставить должный отпор со стороны пастырей воинских частей. Усердно прошу военное духовенство принять все возможные меры к пресечению в войсках пропаганды сектантства и иметь неослабное попечение об ограждении наших воинов от этой зловредной пропаганды» [17]. О сектантстве Шавельский говорит как об агрессивной и вместе с тем опасной для Православной Церкви пропаганде. Если инославные — это уклонение от истинной Церкви, то сектантство — есть полное отпадение от Церкви. По инициативе протопресвитера в 1916 г. Главный штаб запретил баптистские собрания в Армии. Летом 1917 г., при временном правительстве Шавельскому эту инициативу припомнили. Он был посажен в тюрьму, в том числе и за якобы ограничение вероисповедных свобод.
Известен рапорт Командующего Балтийским флотом, Главнокомандующему 6-й армией: «За последнее время на некоторых судах наблюдаются признаки пропаганды религиозного вероучения так называемых евангельских христиан. Развиваемые ими тенденции под видом религиозных истин несут идею разлагающую воинский дух и извращающую понятие о присяге и долге». И дальше приводится следующий пример: «19 июня 1915 г. минный корабль „Слава“ был вызван на подмогу крейсерам. Когда на горизонте появились суда, и была пробита боевая тревога, пять нижних чинов не заняли своих мест по боевому расписанию и совершенно сознательно отказались выйти по тревоге, ссылаясь на то, что по своим религиозным убеждениям они являются евангельскими христианами». К счастью, в данном случае корабли оказались своими. На корабле каждый человек на счету, и отказ выполнять воинский долг в самый критический момент, являлся не только преступлением закона, но и нарушением библейской заповеди.
До 1905 г. сектантами считались и старообрядцы. «Инструкция благочинному» в статье 53 обязывала «Со всякою ревностию, но разбавленною благоразумием и кротостию Евангельскою, старание прилагать о обращении ко святой церкви прибывающих в расколе, прочитывать им с толкованием на то сочиненныя книги. Изъяснять им вред душевный, причиняемый отторжением от собора православных, и ожидать духовнаго плода со всяким благодушием и терпением. О чем прилагать старание, и приходским священникам при всяком случае подтверждать. Ежели кто из раскольников обратится, о таковом немедленно представлять» [18]. В 1905 г. был принят закон «О веротерпимости», в соответствии с которым, старообрядчество официально получило право на существование. На основании этого закона военнослужащие-старообрядцы могли совершать богослужения по своим обрядам.
Особые предписания давались католикам по поводу запрещения им заниматься миссионерской деятельностью (прозелитизмом). Связано это было с тем, что католики всегда использовали любой шанс, чтобы перетянуть православных в лоно католичества.
Уния много зла натворила в Западной Украине. Не смотря на это во время Первой мировой войны миссионерская деятельность со стороны православных священников была запрещена на оккупированных землях. Первоначально, назначенный управляющим церковными делами на этих территориях архиепископ Волынский и Житомирский Евлогий (Георгиевский) по утверждению Шавельского взялся рьяно обращать униатов в православие (хотя сам Евлогий в своих воспоминаниях это отрицает). В ответ австрийские власти стали притеснять православных на своей территории. Протопресвитер Георгий Шавельский обратился к Николаю II приостановить миссионерскую деятельность архиепископа Евлогий и добился передачи дел галицких униатов в свое ведомство. [19] Помощником о. Георгию на правах главного священника фронта был назначен профессор Киевской Духовной академии, доктор церковной истории, протоиерей Ф.И. Пастов. В записке, составленной по поводу церковной деятельности в районах Галиции и Буковине, занятых русскими войсками, Шавельский подчеркивал о необходимости идти на встречу нуждам униатам, об исключении принятия от них вознаграждений за требы. И никогда в своих циркулярах он не говорил о необходимости проведения работы по воссоединению их с православными. [20] К концу 1916 года около 50 православных священников служили в униацких приходах, руководствуясь инструкциями Шавельского.
Была большая разница между понятиями еврей и иудей. Иудей — это еврей, который исповедует иудейскую веру. Они имели ограничения в правах. Иудеям запрещалось занимать в Русском государстве высшие государственные должности. Иудей не мог стать генералом или адмиралом. Их не рекомендовалось ставить на хозяйственные должности — типа каптерщик или баталер. Вызвано это было тем, что большинство из них не хотело служить в боевых частях, и пыталось занять должности, связанные с финансами и хозяйством. Как отмечал Г. И. Шавельский, «евреи многими считались… для строя непригодными» [21]. Это, пожалуй, единственный момент, где можно назвать некие ограничения по религиозной принадлежности. Те же евреи, которые честно исполняли свой воинский долг, никаких ограничений не испытывали. Военный дипломат А.А. Игнатьев в своих мемуарах вспоминает, как хоронили фельдфебеля — еврея по национальности, который около 30 лет прослужил в кавалергардском полку, добросовестно выполняя обязанности простого истопника: «…После речи раввина гроб старого кантониста подняли шесть бывших командира полка, а на улице отдавал воинские почести почетный взвод под командой вахмистра — как равного по званию с покойным — при хоре полковых трубачей» [22]. В дореволюционных армии и военном флоте России главным было — отношение к делу и лишь потом вероисповедание и национальность.
К началу XX века в портах и крупных гарнизонах, кроме православного духовенства, существовали военные священники других исповеданий. Это, прежде всего, католические капелланы, лютеранские проповедники, евангельские проповедники, мусульманские имамы и иудейские раввины, а впоследствии еще и старообрядческие священники. Они вводились там, где это было необходимо вследствие специфики контингента экипажей, частей и районов дислокации кораблей. В штабе флота и армии по штату полагался один имамам, один раввин, один католический и один лютеранский капеллан. Надо сказать, что представители этих религий практически не соприкасались друг с другом. Каждый по своей церковной линии подчинялся своему непосредственному духовному начальству. Православные подчинялись протопресвитеру. Католики обычно находились в ведении административного декана на местах. Лютеране — адъюнктов. Мусульмане подчинялись своим мусульманским центрам. Раввины — своим раввинатам.
Военное православное духовенство относилось с чувством такта и должного уважения к представителям других вер. Поэтому вероисповедный вопрос в Русской Армии не стоял. Более того, военные священники даже вступали в некие прения с епархиальным духовенством по вопросам отпевания не православных христиан — католиков, лютеран, старообрядцев, а также о присоединении к православию униатов. Еще 24 августа 1797 г. Св. Синод издал указ в соответствии, с которым похороны иноверных, при отсутствии служителя их веры необходимо было сопровождать пением «Святый Боже». Это положение было закреплено и в Инструкции благочинным, утвержденной Св. Синодом в 1828 г. Поскольку человек отдал жизнь за православного Государя, за православное Отечество, то в случае отсутствия священнослужителя своей веры, он должен был быть похоронен по православным обычаям.
Если же кто-нибудь из инославных перед своей кончиной желал принять православие, то предписывалось присоединять их через возложение рук священнослужителя и исповедь, а кто не помазан миром, через миропомазание, удостоив святого причастия. Униаты же во время войны, как пишет Шавельский, негласно принимались в православие даже без совершения вышеуказанных таинств. Такие новообращенные погребались по всему чиноположению православной церкви [23].
Каждая религия имела право в войсках совершать службы и выполнять обряды, но не имела право вести миссионерскую деятельность, кроме Православной, как государственной религии. В 97-й статье сказано: «Но, сия вера порождается благодатью Господнею, поучением, кротостью и более всего добрыми примерами. По сему, господствующая Церковь не дозволяет себе ни малейших понудительных средств при обращении последователей иных исповеданий и вер к Православию и тем из них, кои приступить к нему не желают, отнюдь ничем не угрожать, поступая по образу проповеди апостольской» [24]. То есть государством было установлено, что только исключительно добрым пастырским словом, только любовью, можно приводить человека к Православию. Статья 98-я определяла, что «никто без ведома и благословения епархиального Архиерея проповедовать иноверным православие да не дерзает» [25].
Но в обязанность священника входила проповедь Евангелия. Проповедь в основном строилась в отношении язычников и тех, которые не входили в число так называемых терпимых вер. Поэтому во многих частях и кораблях священники строили миссионерскую работу направленную, прежде всего на язычников, идолопоклонников, на штундистов, баптистов, других сектантов, и так далее. Надо сказать, что священники именно в Армии и на Флоте приводили очень многих к христианской вере из числа таковых людей. Хотя в отношении терпимых вер была очень четкая граница. Штатное, профессиональное корабельное и войсковое духовенство подходило к этому вопросу с большим чувством ответственности и доброжелательности к другим вероисповеданиям.
История не знает ни одного факта, когда какие-нибудь конфликты в русской Армии или Флоте возникали на религиозной почве. И во время войны с Японией и в войне с Германией успешно сотрудничали и православный батюшка, и мулла, и раввин. Г. И. Шавельский в своих «Воспоминаниях» рассказывает, как в ноябре 1914 г. в Кишиневе по инициативе архиепископа Платона было создано Трудовое православное братство портных. Целью братства было шитье теплой одежды для воинов. В братство входили портные православные монахи и городские портные. Причем, как отмечает Шавельский, почти все входящие в братство городские портные были евреями [26].
Заканчивая обзор межрелигиозных взаимоотношений в дореволюционных Вооруженных Силах России, следует подчеркнуть, что в наше время очень медленно, но все же начинают возрождаться православные традиции на Флоте и в Армии. Постепенно меняется и общественное мнение в отношении возрождения института военного духовенства. Опрос, проведенный Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в 2006 году в 46 регионах страны показал, что 53% (и эта цифра растет) россиян считают, что священника в армии и во флоте нужны. Ещё 18% видят в создании такого института поровну «плюсов» и «минусов». И лишь 21% опрошенных полагают, что армия в священниках не нуждается. [27] У Русской Православной Церкви нет серьезных разногласий в вопросе возрождения духовного окормления военнослужащих с представителями других традиционных религиозных конфессий России. Так 25 декабря 2006 года Федерация еврейских общин (ФЕОР) и Центральное духовное управление мусульман (ЦДУМ) России озвучили свое общее положительное отношение к введению в армии института военного духовенства. [28]
Святейший Патриарх Алексий II отмечал: «В отношении помощи военнослужащим мы считаем, что всегда будут люди, которые готовы были бы служить военными священниками. Мы создадим для них все условия для быстрого получения духовных знаний. Не будем называть их военными капелланами. Но в воинских частях должны быть священнослужители, к которым могли бы обратиться со своими проблемами военнослужащие». [29]
Конечно же, весь накопленный опыт нельзя слепо переносить в нынешние наши Вооруженные Силы. Главное, чтобы эта работа не была заорганизована, как это нередко случается в нашем государстве с всякими благими начинаниями. Как писал в свое время участник Цусимского сражения, командир крейсера «Олег» капитан 1 ранга Л. Ф. Добротворский, мы «всякое дело умеем как-то так запутать, так удалить от здравого смысла, что просто страшно становится за судьбу России и всех нас» [30].
Александр Петрович Беляков, капитан 1 ранга
Примечания:
1 — Вестник военного и морского духовенства. — № 2. — 1914. — Стр. 111.
2 — Плеханов А. А. «Помни, что солдат Христов и Государев воин…»: Основы религиозно-нравственного воспитания в войсках Российской Империи // Военно-исторический журнал. — № 2. — Февраль, 2003. — Стр. 38.
3 — Выступление контр-адмирала Ю.Ф. Нуждина на заседании секции «Аспекты военного образования армейского и флотского духовенства» XV Международных Рождественских образовательных чтений 31 января 2007 г. // http://www.pobeda.ru/index.php?Itemid=134&id=5678&option=com_content&task=view
4 — Полное собрание законов Российской империи. 1700 — 1712. — Собр. 1-е. — Т. 6. — СПб., 1830. — № 2613.
5 — Архангельский Н. История Православной Церкви в пределах нынешней Санкт-Петербургской епархии / Историко-статистические сведения о Санкт-Петербургской епархии. — Выпуск первый. — СПб.: Печатня В. Головина, 1869. — (Издание С.-Петербургского епархиальнаго историко-статистическаго комитета). — Стр. 79
6 — Адмиралы Российского Флота: Россия поднимает паруса / Сост. В. Д. Доценко. — Спб.: Лениздат, 1995. — Стр. 123.
7 — Крючков Ю. С. Самуил Карлович Грейг. — М.: Наука, 1988. — Стр. 18 — 19.
8 — Исакова Е. В., Шкаровский М. В. Храмы Кронштадта. — СПб.: Паритет, 2004. — (Серия «Храмы Санкт-Петербурга»). — Стр. 342 — 368.
9 — Там же. — Стр. 110.
10 — Барсов Т. В. Новое положение об управлении церквами и духовенством военного и военного ведомств. — СПб.: Типография А. Катанского и Компании, 1893. — Стр. 27.
11 — Устав о Воинских повинностях. Изд. 1897 г. // Полный свод законов Российской империи. — Книга 1. — СПб.: Издание книжного магазина «Законоведение», 1911. — С. 1723. Положение об управлении областей Акмолинской Семипалатинской Уральской и Тургайской // Полный свод законов Российской империи. — Книга 1. — СПб.: Издание книжного магазина «Законоведение», 1911. — С. 979.
12 — Лебедев А. Армия и Церковь: История и современность // Страж Балтики. — № 24. — 16 февраля 2000. — Стр. 7.
13 — Рыжов Л. Г. Институт военных священников: Опыт отечественной истории и современная практика / Религиозно-этические аспекты воспитания военнослужащих: Материалы международного семинара, состоявшегося в Международном независимом Эколого-политологическом университете (МНЭПУ) в июне 1997 года. — М.: Изд-во МНЭПУ, 1998. — Стр. 47
14 — Шавельский Г. И., протопресв. Православное пастырство. — СПб., 1996. — Стр. 382.
15 — Свод морских постановлений. Книга десятая. Морской Устав. (издание 1901 года). — СПб.: Типогр. Морского Министерства в Главном Адмиралтействе, 1902. — С. 228
Свод морских постановлений. Книга десятая. Морской Устав. (издание 1914 года). — СПб.: Типогр. Морского Министерства в Главном Адмиралтействе, 1914. — С. 123.
16 — Там же.
17 — Золатарев О. В. Христолюбивое воинство русское. — М.: Граница, 1994. — Стр. 69.
18 — Инструкция благочинному нижеозначенных церквей. — М.:В Синодальной Типографии, 1886. — Стр. 19 — 20.
19 — Шавельский Г. И., протопресв. Воспоминания протопресвитера русской армии и флота. — Т. 2. — М.: Крутицкое патриаршее подворье, 1996. — 167−168.
20 — Там же. — С. 34 — 35.
21 — Шавельский Г. И., протопресв. Воспоминания протопресвитера русской армии и флота. — Т. 1. — М.: Крутицкое патриаршее подворье, 1996. — Стр. 272.
22 — Игнатьев А. А. 50 лет в строю. — М.: Художественная литература, 1948. — Стр. 72.
23 — Барсов Т. Об управлении русским военным духовенством. — СПб.: Типография Ф. Г. Елеонскаго и Компании, 1879. — Стр. 114.
24 — Львов П., прот. Памятная книжка о правах и обязанностях армейского духовенства. — Гельсингфорс, 1870. — Стр. 135.
25 — Там же. — Стр. 135.
26 — Шавельский Г. И., протопресв. Воспоминания протопресвитера русской армии и флота. — Т. 1. — М.: Крутицкое патриаршее подворье, 1996. — Стр. 203 — 204.
27 — Более половины россиян поддерживают идею создания института военных священников — ВЦИОМ // http://www.knews.ru/allnews/693 794/
28 — Наталья Коныгина. Вера в едином строю: Иудеи и мусульмане выступили за создание института военного духовенства // «Российская газета» — № 4257 от 26 декабря 2006 г.
29 — Новиков В. Россия: Армия и Церковь // Национальные интересы. — № 2(7). — 2000. — Стр.53.
30 — Добротворский Л. Ф. Уроки морской войны // Морской сборник. — Первый внеочередной выпуск, посвященный 300-летию российского флота. — 1996. — Стр 84.
http://rusk.ru/st.php?idar=113034
|
|
