Религиоведение. Записки на полях студенческой тетради

А знаете ли вы, что у нас в Иркутске есть факультет религиоведения? Вот и я не знала! Несмотря на то, что религией интересовалась чуть ли не с детства и давно лелеяла мечту о получении религиоведческого образования. Даже в Москву по этому поводу совсем уж было собралась… «Да призадумалась, а сыр во рту держала. На ту беду лиса близёхонько бежала…» Вот тут-то мне Бог послал не кусочек сыра, — а многим лучше — долгожданную возможность поступить на факультет религиоведения, да еще и в родном городе. С тех пор прошел год. Общественность города постепенно осведомилась о наличии такого факультета, заинтересовалась им. По этой причине недавно у меня в гостях побывала знакомая журналистка Юлия Измайлова, дабы взять небольшое интервью об этом новом явлении.

Мы быстро обсудили необходимые для ее статьи вопросы, и далее наш разговор пошел в более свободном русле: о проповеди, о процессе передачи религиозных знаний — словом, том, чем по настоящему интересуется религиовед. Уходя, Юлия оставила мне диктофонную запись нашей беседы.
Хотите послушать?

Ниже цитирую часть того разговора…

— Аня, ( официальная часть нашей беседы уже закончилась и потому Юля перестала называть меня Анна и обратилась просто как к старой знакомой ) — учеба на факультете религиоведения это довольно нестандартный выбор второго высшего образования… ( Улыбается ) В карман ты это дело точно не положишь! Так что же подтолкнуло тебя к такому решению? Каким образом ты планируешь применять эти знания?

— Юля, ты как журналист и без меня знаешь, насколько в современном обществе прогрессируют процессы упадка морали, нравственности, разрушения ценностных ориентиров. Следовательно, становится особенно актуальной проблема возрождения духовных традиций, религии; словом, тех сфер, которые всегда выступали гарантом нравственности, лежали в ее основании. Есть вечные истины, на которых держится мир; они неизменны, не могут обесцениться, устареть, пропахнуть нафталином. И истины эти стоит познавать и, познав, передавать другим, чтобы мир и дальше прочно стоял на ногах. В идеале, по моим представлениям, религиовед должен заниматься именно этим. Звучит такая программа очень патетично и пафосно, но разве можно сказать, что ДОБРО, ЛЮБОВЬ, БОГ — мелкие величины? Вот и говорю о них «с большой буквы».
А вот как процесс служения истине, т. е. передачу религиозных знаний осуществлять, это, боюсь, длинный разговор…

— А я не тороплюсь! - с готовностью заявляет Юля . — Так как же, по-твоему, должен осуществляться процесс передачи религиозных знаний? —  устраивается поудобней в кресле, готовясь к длинному разговору…

— Как? Хм… Успешно! А вот влияют на это два важных условия. Во-первых, важно КТО это делает, а во-вторых, — КАК, какими методами.
Можем сперва поговорить о вопросе — КТО? О том, каким должен быть человек, берущий на себя ответственность за передачу религиозных знаний. Это фактически вопрос о компетентности проповедника…
В этом деле, прежде всего, важно, чтобы человек был квалифицирован передавать знания, полученные из авторитетного источника. Что это означает? Это принцип преемственности, который всегда был основным в технологии передачи духовных знаний. Как выглядит эта «технология»? Цепочка такова: изначально знание и нормы религии дает сам Бог, они закрепляются в Священном Писании, далее эти знания передаются от учителя к ученику (в идеале без искажений), и так доходят до нас.
Если мы получаем знание из авторитетного источника, не выхолощенное, не искаженное различными толкованиями, от людей, реализовавших его в жизни, мы приобщаемся к его первозданной силе. И тогда мы способны передавать не только внешнюю форму, но и саму суть религиозного знания.

Прерываюсь. Достаю из шифоньера свою студенческую тетрадку, в которой весь последний семестр собирала понравившиеся мне цитаты. Зачитываю…

— По этому поводу Николай Бердяев так высказывался в адрес православия:
«Православная Церковь оставалась наиболее связанной с первохристианством из всех форм христианства. Сила внутреннего предания в Церкви есть сила духовного опыта и преемственности духовного пути, сила сверхличной духовной жизни, в которой всякое поколение выходит из сознания самодовольства и замкнутости и приобщается к духовной жизни всех предыдущих поколений вплоть до Апостолов. В предании я имею один опыт и одно ведение с Апостолом Павлом, с мучениками, со святыми, и со всем христианским миром. В предании мое знание есть не только знание личное, но и сверхличное, и я живу не в отдельности, а в теле Христовом, в едином духовном организме со всеми моими братьями во Христе.»

В противном случае, когда человек говорит о религии, основываясь лишь на своих измышлениях, то тут может возникнуть множество ошибок в толковании, понимании, применении… Не случайно же в мире существует свыше 7000 (!) религиозных организаций основывающихся в своем учении на одной и той же Библии, и большинство из них претендует на звание «настоящих христиан», единственно правильно понявших учение Христа.
Диакон Андрей Кураев в одной из своих лекций приводит такой пример, который я бы назвала герменевтическим анекдотом. Перескажу. Может и до вас дошли книги по уринотерапии «Исцели себя сам» некоего Малахова? В них он на полном серьезе уверяет, что в Библии говорится о необходимости лечиться непременно уриной, мол, сказано там: «Пить из своего источника». Шибко озадачило такое заявление профессора богословия! Начал искать. И действительно фразу такую в Библии нашел! Но в каком контексте! Даже пошутил после этого о золотом правиле герменевтики, мол если на латыни сказать, то вывод можно озвучить так: «нельзя толковать текст в отрыве от контекста», а по-русски: «требуйте долива пива после отстоя пены». Коли привели вам сногсшибательную цитату, ну «долейте» абзацем выше, абзацем ниже — и глядишь, сенсация не состоялась! Так вот, контекст этой фразы: войска вавилонского полководца Синохериба осаждают Иерусалим; жителям города предлагают сдаться, обещая сохранить их жизни, их дома, их поля и «возможность пить из своего источника». Но вот вопрос, неужели же здесь подразумевался не обычный источник воды?!

Чтобы таких герменевтических казусов не происходило, каким должен быть человек, берущийся за передачу религиозных знаний? Да элементарно- честным! А так же транслирующим именно авторитетное знание, полученное из надежного источника, в рамках устоявшейся традиции.

Листаю тетрадку…Вот:
— Как писал Ф. Искандер: «Кто пользуется наибольшим авторитетом? Наибольшим авторитетом пользуется тот, кто не пользуется своим авторитетом».

— Даа… - соглашается Юлия , — глядишь, и сект бы поубавилось! Выходит, достаточно знать Писание и быть вполне честным человеком, чтобы его не искажать, и довольно смиренным, чтобы принимать авторитет старших наставников в этой религиозной традиции. - Задумалась.— А что делает наставников «старшими», а знание «авторитетным», ведь они так же почерпнули его в Букве, в книге?

— Опыт. Ценно не просто знание, а знание реализованное на опыте.
Сама по себе эрудиция и даже знания в сфере религиоведения конечно нужны, но не являются определяющим условием в процессе передачи религиозных знаний. Еще Гераклит говорил: «Многознание уму не научает». Истинное знание, убедительное для окружающих, — лишь то, которое лежит в сфере реализованного опыта.
Здесь мы имеем дело с психологическими особенностями восприятия человека. Как воспринимается слушателями не реализованное на опыте знание?
Зачастую оно либо никому не интересно, либо, сверх того, вызывает протест, недовольство, агрессию. Тогда как изложение реализованного на практике знания имеет особую убедительность. Тогда нас не просто слушают, а слышат.
Думаю, каждый замечал такую особенность, когда простые истины, которые мы много раз слышали, вдруг, в чьём-то изложении становятся особенно убедительны для нас. Мы оказываемся способны понять и принять их.
Много тому примеров… Вот один из них:

М.К.Ганди известен для большинства из нас как выдающийся политик, освободитель Индии от колониального господства Британской Империи. Но для индийского народа он прежде всего Махатма — святой, истинный праведник. Он был настолько близок к народу, что каждый считал возможным обратиться к нему за помощью, за советом. И вот однажды к нему на даршан (прием) пришла одна семейная пара с сыном лет десяти. Они сказали, что у мальчика диабет, и если он не прекратит есть сладкое, то наверняка умрет. Признались, что они бессильны что-либо сделать, так как, сколько бы не увещевали сына, он их не слушал их и продолжал есть сладкое.
Тогда Ганди попросил их придти с сыном через месяц. Они так и сделали.

И каково же было их удивление, когда Ганди просто подозвал к себе мальчика, и внимательно посмотрев ему в глаза, сказал: «Пожалуйста, не ешь больше сладкого. Это действительно не сложно». Родители разочарованные ушли. До этого они каждый день говорили сыну примерно те же слова, и это не действовало. Не верили они и в то, что это подействует теперь. Но им пришлось удивиться еще раз — мальчик перестал есть сладкое.
Его матери захотелось узнать, в чем же здесь фокус, и она опять отправилась к Ганди. На ее вопрос о том, как ему удалось так просто убедить мальчика, он ответил, что для этого ему пришлось пред тем самому месяц не есть сладкого.
Таково было его кредо во всем — учить других лишь собственным примером.
В этом крылся один из основных секретов его успеха во всех сферах жизни.

— Да. И это верно. А еще я, как журналист, замечаю, что особенно интересно получается рассказать о том, к чему сама не равнодушна, о чём думаешь ночами. «Живое» реагирует на «живое». Ваша искренняя заинтересованность вызывает ответную реакцию у окружающих.

Я активно киваю головой:
— Да, Юль. Помнится, А. Вампилов высказывался по поводу успеха в литературном творчестве: «Писать можно только о том, что не дает вам спать по ночам». Так же и здесь мы можем сказать относительно передачи знаний, что наиболее успешны, убедительны бываем тогда, когда говорим о предмете, который нас особенно волнует. О теме, которая интересна, прежде всего, нам самим. Тогда мы способны не просто передавать информацию, а «гореть» и «зажигать» других. Ведь аудитория всегда чувствует то, как мы в действительности относимся к предмету разговора: апатичны мы, или же напротив неравнодушны к теме; когда люди видят нашу искреннюю эмоциональность, заинтересованность, это будит в них желание эмоционально откликнуться, желание понять предмет обсуждения.
И если мы говорим о религиозном знании, то здесь просто нельзя быть равнодушным. Ведь оно затрагивает вопросы: кто я? Как устроен этот мир? Каково мое место в нем? Если, скажем, не знание теоремы Бойля-Мариотта, или системы биогеоценоза Калужской области не влияет коренным образом на всех без исключения людей, то эти экзистенциальные вопросы рано или поздно встают перед каждым человеком. И в зависимости от того, как он их решает, меняется его жизнь…
Анна Гусева , студентка отделения Религиоведения Иркутского Государственного Университета