 |
| Радонеж | Сергей Худиев | 26.06.2008 |
В прошедший четверг Протоиерей Всеволод Чаплин отметил, что «Пока государство не назвало преступлением убийство царской семьи, пока не дана моральная оценка действиям тех, кто отдавал, одобрял, исполнял приказ о расстреле, тех, кто взял под стражу царскую семью, кто содержал ее под стражей, — пока этого не сделано на уровне символически важных государственных решений и на уровне уяснения этого вопроса в общественном сознании, России будет трудно двигаться в будущее, не освободившись от исторических пятен на совести». Священник не одобрил призывов к всенародному покаянию в этом преступлении большевиков: «Я против чинов всенародного покаяния, — сказал священник. — Человек несет печать первородного греха, которая смывается при крещении, но разговоры о родовых или национальных грехах, в которых мы должны каяться, идут вразрез с учением о спасении».
В самом деле, мы не участвовали в самом по себе расстреле государя и его близких, и не несем за это вины; но есть то, за что мы отвечаем перед Богом и людьми — наше отношение к этому событию. Прошлое изменить нельзя; можно, однако, изменить то, как мы относимся прошлому. Наверное, не стоит впадать в дурной мистицизм и приписывать этому злодеянию оккультное значение; но вот его духовные, нравственные, и, наконец, политические последствия оценить стоит. Убийство царской семьи стронуло кровавую лавину, унесшую множество жизней, оно самым ужасным образом разорвало историческую преемственность русской власти. Власть перешла не от Государя к наследнику, как в монархических обществах, и не от одного избранного лидера к другому, как в обществах демократических, власть перешла от убитого к убийцам. Да, дворцовые перевороты в разных странах случались и раньше, случались и другие весьма дурные вещи — но ими никто не хвалился, их старались спрятать, они ясно осознавались как нарушение надлежащего течения государственных дел. Революция породила совсем особенное явление — власть, которая сознательно устрояла себя на крови низвергнутого государя, а вскоре — и на крови множества сограждан.
И вот осознание того, что цареубийство было делом в высшей степени дурным, преступным и пагубным, приведшим страну к самым катастрофическим последствиям, просто необходимо для исцеления нашего общества от остатков большевистского яда, для восстановления нашей преемственности с исторической Россией — той Россией, которую большевики пытались уничтожить во имя мечтаемого ими светлого будущего. Однако не только светлого, а вообще никакого будущего не бывает без связи со своим прошлым; и вот для государства было бы весьма уместно ясно обозначить свою связь с исторической Россией, а не с большевизмом.
В тот же день священник Владимир Вигилянский сказал, что «В телеэфире кардинально изменилась в положительную сторону тональность комментариев на церковные темы и частота появления православно ориентированных передач и сюжетов». Это особенно хочется отметить, так как чисто коммерческие интересы, увы, подталкивают телевидение и вообще СМИ к поиску «жареного» — и, если в Церкви есть сто благочестивых Епископов и один неблагочестивый, понятно, о ком напишут газеты. Поэтому видеть проявления благожелательного интереса к Церкви, попытки объективного освещения ее жизни, а не погони за «жареным», особенно отрадно.
