 |
| Правая.Ru | Михаил Тюренков | 21.04.2005 |
Безусловно, раскол расколу рознь, а потому было бы неразумно смешивать в одну антицерковную кучу всех православных, находящихся в разделении с Мiровым Православием. Более того, даже внутри Поместных Православных Церквей нередко можно встретить далёкие от канонических правил деяния, по сути, порождающие новые раздоры (стоит вспомнить последние действия Вселенского и Румынского Патриархатов, фактически уже посягнувших на каноническую территорию Русской Церкви). В случаях же с православными, оторванными от евхаристического общения с РПЦ, первой вспоминается Русская Православная Церковь Заграницей, которая, слава Богу, уже находится на пути к воссоединению с нами. Можно ли называть это разделение расколом — вопрос спорный, однако здесь стоит однозначно разделять достаточно здравую экклесиологию владыки Антония (Храповицкого) и его последователей и сугубо раскольническое воззрение на диалог с Московской Патриархией, вызревшее в недрах семейства Граббе. К сожалению, последняя (по сути сектантская) линия в РПЦЗ до сих пор окончательно не изжита, что фактически является единственным серьёзным препятствием ко скорейшему уврачеванию этого разделения.
Однако несравнимо более ярким и болезненным раздором Русской Церкви был и остаётся церковный Раскол XVII века, разделивший Церковь и народ на два враждующих лагеря: старообрядцев и сторонников церковной реформы, начатой патриархом Никоном. Вот уже три с половиной столетия этот раскол разделяет православных людей, продолжая оказывать негативное влияние как на внутрицерковную ситуацию, так и на общее состояние нашего общества. В обоих случаях (и с РПЦЗ, и со старообрядчеством) мы имеем дело с разделениями, произошедшими по обоюдной вине, а потому в вопросе взаимоотношений с ними необходимо проявлять максимальную икономию и смотрение, совершенно недопустимые в отношении к злонамеренным раскольникам типа «УПЦ КП», «РПАЦ» и иже с ними. И именно в последнем вопросе мы расходимся с другом и коллегой Кириллом Фроловым, который, судя по всему, онтологически отождествляет старообрядцев, самостийников и «русанцовцев». В пользу вредоносности «апологии Рогожки», якобы изложенной в моём материале «Оказательство раскола по-лужковски» уважаемый Кирилл приводит два существенных замечания:
«1) ни одна старообрядческая группировка не имеет законного епископата. Следовательно, там не совершается таинство Евхаристии…»
2) тот факт, «что из «Рогожки» создают центр «альтернативного Православия"…»
И с тем, и другим аспектами, казалось бы, можно было согласиться, если отвергнуть историю крупнейшего старообрядческого согласия — Русской Православной Старообрядческой Церкви Белокриницкой иерархии, чей духовно-культурный и исторический центр находится на пресловутой «Рогожке» — Рогожском кладбище города Москвы. Итак, необходимо отметить, что по первому вопросу с Кириллом Фроловым в первую очередь не согласился бы весьма уважаемый нами обоими митрополит Антоний (Храповицкий), который, ещё в 1906 году, в ходе переписки со старообрядческим архиепископом Иоанном (Картушиным) выразил следующее мнение:
«То священство, которое получили Вы через Амвросия митрополита нашего, желал бы я, грешный, утвердить за Вами через примирение со Вселенскою Церковью. Сие желание есть мое и некоторых из собратий наших, но всем еще не говорено о том, да и говорить боимся, ибо, хотя по моему личному рассмотрению святых канонов сие не есть невозможно…»
Увы, старообрядцы не пошли тогда на единение с Русской Церковью, отвечая, что для начала нужно отменить старые клятвы, анафемы, которые наложил на старообрядцев (ныне как в РПЦ, так и в РПЦЗ данные клятвы признаны неправедными и отменены). В дальнейшем, уже в эмиграции святитель встречался со старообрядческим владыкой Иннокентием (Усовым), однако в условиях изгнания архиереи уже не имели никакой возможности даже начать процесс столь чаемого всеми православными людьми воссоединения. Немало попыток преодоления Раскола сделал и другой знаменитый православный архиерей — владыка Андрей (Ухтомский), который, по некоторым данным, в ходе церковной смуты, порождённой всем известной Декларацией 1927 года, перешёл в сущем сане в Белокриницкую иерархию. Выводы здесь можно делать разные, но вопрос наличия апостольского преемства у старообрядческого епископата до сих пор открыт и лично я уверен, что по допущении определённой икономии должен решиться положительно.
Второй тезис Кирилла Фролова о РПСЦ как «альтернативном православии» отчасти справедлив. Действительно, недоброжелатели Русской Церкви, находящиеся в редакциях «Портала-Кредо» и «Независимой газеты», после фактического провала «Проекта РПАЦ» начали склоняться к поддержке либерально настроенных в политическом отношении староверов (таковых, увы, немало, хотя и не больше, чем в РПЦ). Активно муссируется, по меткому выражению консультанта ОВЦС Иоанна Миролюбова, «младостарообрядческая» концепция т.н. «старой веры», согласно которой якобы существует серьёзная догматическая пропасть между «сохранившим» каноническое сознание и древлее благочестие старообрядчеством и «погрязшей» в экуменизме, сергианстве, суевериях и чуть ли не в хлыстовстве РПЦ МП. Последняя позиция отнюдь не отражает официальную экклесиологию РПСЦ (которая, надо сказать, так окончательно и не оформилась), однако настойчиво популяризируется вышеуказанными СМИ…
И здесь хотелось бы высказать мнение, кардинально расходящееся со словами Кирилла Фролова: именно факт разыгрывания врагами Русской Церкви карты «альтернативного православия» обязывает Московскую Патриархию максимально активизировать поиск путей для позитивного диалога и взаимодействия со старообрядчеством. Именно поэтому нам необходимо максимальное сближение с наиболее близкими нам во всех отношениях РПСЦ и Русской Древлеправославной Церковью Новозыбковской иерархии (РДЦ). Разумеется, это сближение отнюдь не означает автоматического решения многих накопившихся вопросов и разногласий. Действительно, в канонической практике нашей Церкви накопилось немало последствий сугубой, а порой и фактически недопустимой, икономии и с этим надо считаться. Более того, осмелюсь высказать предположение, что именно у старообрядцев-поповцев стоило бы поучиться тому самому «каноническому сознанию» в утрате которого они (подчас справедливо) укоряют нас. И, наконец, нам просто необходимо осознать, что перед лицом антихристианского секуляризма, в преддверии последних времён, Истину Священного Писания свидетельствуют не «латиняне» (католики), обретшие на днях нового Папу, и не «люторы» (протестанты), фактически утратившие свою христианскую сущность, а именно мы, православные старого и нового обрядов…
Подводя итоги, зададимся вопросом, поставленным Кириллом Фроловым: «Так что же делать с проблемой старообрядчества?» Вести диалог, сотрудничать, искать пути сближения и, как справедливо отметил сам Кирилл, укреплять единоверие. Именно через последнее Русская Православная Церковь способна исцелить свою незаживающую рану, преодолеть Великий Раскол.
А в отношении Лужкова — что сказать? Временщик он и есть временщик, однако если его действия (будь то восстановление новообрядческого Храма Христа Спасителя или же архитектурного ансамбля старообрядческого Рогожского кладбища) приносят пользу православным людям, то уже одно это свидетельствует о том, что некоторая «консервативная эволюция» уже свершилась. Следующая станция — «ОПК»!
P. S. В своём ответе Кириллу Фролову я намеренно оставил за скобками вопрос об отношении к личности патриарха Никона, являющийся отдельной и очень серьёзной темой, требующей взвешенного подхода и учёта громадного источникового и историографического материала.
20.04.2005
