 |
| Православие.Ru | Людмила Камедина | 26.06.2008 |
Святые места не выбираются людьми, они обозначены Богом. Люди приходят на такое место, обживают его, трудятся, славя Бога и нередко приносят себя в жертву ради Бога, умирают или погибают, защищая и исповедуя праведный образ жизни. Пример этому дал сам Господь.
В мире много святых мест, известных всем: Иерусалим, Вифлеем, Афон. Не меньше их и в русской земле: Киево-Печерская лавра, Оптина Пустынь, Дивеево… Есть святая земля и в Забайкалье. Это Иргень. Она почитается с давних времен.
Иргень характеризуется бесконечностью пространства. Это степь, озеро, река. Лес отодвинут далеко за пределы этого обозримого пространства и голубой лентой окаймляет его. Взгляд скользит по степи, не цепляясь за привычные в Забайкалье сопки, хребты, рощи. Пространство Иргени движущиеся: ветер гонит пыль по степи, течет река, волны рябят воду на озере. Когда-то река Хилок была судоходной, по ней плыли плоты, лодки, рыбацкие суденышки. В это движущееся пространство явились в середине XVII века и дощаники русских казаков во главе с воеводой Афанасием Пашковым. Они приплыли сюда «по цареву указу» для заселения, обживания и присоединения «оных земель» к Русскому государству.
Жить здесь было тяжело, потому что земля высыхала летом от бездождия и не давала урожая.
Места для будущих столиц Забайкалья — Нерчинска и Читы — были выбраны более удачно и географически, и экономически. Здесь же, на Иргени, не образовалось никаких городов и крупных населенных пунктов. Земля была предназначена для другого.
Земля Иргени намаливалась с первых дней появления здесь русских землепроходцев. С течением времени были выстроены две церкви и большой миссионерский стан, который должен был преобразоваться в мужской монастырь. Разрешение Священного Синода было получено в 1911 году, но помешала революция, которая смела с лица иргенской земли все постройки, «разворовала» все иконы и церковную утварь, уничтожила церковное кладбище.
Сегодня на этом святом месте лишь кое-где проступают из земли каменные фундаменты бывших построек да «радует глаз» единственная здесь высокая растительность — роскошная крапива.
По рассказам забайкальских старожилов, издавна на Иргени видели свет в ночь на девятую пятницу по Пасхе. В XXI веке видят светящиеся летающие тарелки. Научно-технический прогресс изменил людей, удалил их от Бога. Но святое место остается всегда святым, независимо от искаженной грехом человеческой природы.
Свет здесь, на Иргени, играет большую роль. Это свет неба, звезд, луны, отсвет в водах озера и реки, световые явления на небе в виде зарниц и молний. Это ослепительные облака в виде крестов на небе Иргени, радуги в солнечный бездождливый день. Свет — это образ Божественной Славы и Благодати.
В прошлые века в ночь на девятую пятницу участники крестного хода на Иргень были часто свидетелями особого света: он загорался в церкви сам собой. Может быть, поэтому первая церковь, поставленная на Иргени, была в честь иконы Богородицы «Знамение».
Река Хилок медленно несет свои воды в озеро Иргень и также плавно вытекает из него, образуя остров. Здесь и жизнь, и смерть — вечный круг. Скорее всего, именно на острове было кладбище. На нем сохранилось несколько сосен и пеньки от них, теперь уже напоминающие памятники на могилах. Леса здесь нет. Несколько сохранившихся сосен завезены сюда и посажены именно на острове. Из сосен же был построен весь Иргенский острог и церкви в нем. Очевидцы рассказывают, что, когда стали возить лес для восстановления сгоревшей церкви, под полом которой лежали мощи Иргенских мучеников, то лес казался очень легким.
Мощи воинов-мучеников были обретены чудесным образом: во время пожара в церкви колоды вышли из земли, нетронутые огнем.
Погибшие воины сами указали на эту землю как на святую. Они являлись бурятским пастухам и просили их не пасти здесь скот, уйти с могил. И еще просили передать: если люди не будут их поминать в своих молитвах, то будет бездождие, неурожаи, пожары, голод, мор и падеж скота. Они же и молитву оставили. Велели молиться так:
«Святые мученики Иргенские Симеон, Киприан, Иосиф и Василий со дружиною, молите Бога о нас».
Их жизнь и гибель — загадки для нас.
Загадка первая. Кто были Иргенские мученики?
Первые упоминания об Иргенских мучениках находим у протопопа Аввакума в его «Житии, им самим написанном» и в «Записке о жестокостях воеводы Пашкова», приложенной к первой челобитной царю Алексею Михайловичу. Аввакум называет их «государевы служилые люди» и «казаки». Они прибыли на Иргень к енисейскому воеводе Афанасию Пашкову, который пробыл здесь семь лет — с 1656 по 1662 год.
Другие сведения об Иргенских мучениках, уже с конкретными именами, предоставляет в своем очерке «Иргень — место святое» архимандрит Ефрем, будущий епископ Селенгинский и священномученик. Его записки вышли в Чите в 1911 году, когда он был начальником Забайкальской духовной миссии. Это была уже вторая книга об Иргени. Первая, написанная немногим ранее архимандритом Павлом, называлось «На память об Иргени». Архимандрит Ефрем дополняет записки отца Павла рассказами священников, иеромонахов и паломников Иргенского миссионерского стана. В этих записках Иргенские мученики названы «воинами». Сообщаются их имена: Симеон, Киприан, Иосиф, Василий со дружиною. Последнее имя было открыто чудесным образом в 1886 году. Историю этого открытия передает иеромонах Герасим. Он рассказывает о некой купеческой жене Скобельциной, которая проживала в городе Благовещенске. Она очень долго болела, и врачи уже приговорили ее к смерти. Однажды ей во сне явился солдат и велел поправляться. Когда она спросила его имя, он ответил: «Я Василий с Иргени». Безнадежная больная неожиданно выздоровела и стала спрашивать, где находится Иргень. После долгих расспросов она узнала, что это в Забайкалье. Скобельцина собралась и поехала на Иргень. Свой сон и имя воина Василия она передала иеромонаху Герасиму и попросила его отслужить панихиду о «мученике воине Василии». Был ли он братом трем упомянутым казакам, неизвестно, но похоронены все четверо были вместе.
Несколько иные сведения об Иргенских мучениках дает протоиерей Анатолий Дмитрук в «Патерике сибирских святых и подвижников благочестия» (2006 г.). Он пишет о «четырех братьях доброй жизни, трудолюбивых, богатых и имевших на окрестных жителей сильное и благотворное влияние». Подобное утверждение находим и у читинского краеведа Г. А. Жеребцова в статье «К истории крестного хода на Иргень» (1998) со ссылкой на работу П. Миловецкого (1863). Ни Аввакум, ни архимандрит Ефрем не указывают на родство замученных воинов. Однако версия о братьях небезосновательна. В ее пользу говорит следующий факт.
Известно, что на Иргени была икона старинного письма «Знамение» Богородицы. В нее были вписаны три образа: святого Симеона, юродивого (VI в.), святого мученика Киприана (III-IV в.) и святого Иосифа Обручника. Эта икона, по преданию, да и по определению, принадлежала трем замученным воинам Симеону, Киприану и Иосифу. Икона была принесена ими в Забайкалье. Кто мог владеть такой иконой, писанной на заказ для троих человек? Во-первых, люди состоятельные, которые имели средства для столь дорогого заказа. Во-вторых, заказали эту икону конкретные три человека с известными именами, они же принесли ее на Иргень и молились перед ней. После пыток и мученической кончины все были захоронены вместе. Кроме этого, сообщается, что родственники Пашкова, замаливая грех воеводы, на месте избы, где жили братья, поставили церковь.
Так подтверждается история о «трех братьях» (или «четырех братьях»), которые имели общую икону со своими святыми покровителями, жили вместе, пострадали за какое-то общее дело и вместе были захоронены. Вполне возможно, что иргенская чудотворная икона Богородицы «Знамение» была семейной иконой.
Загадка вторая. За что пострадали Иргенские мученики?
Архимандрит Ефрем выдвигает две причины жестокого обхождения воеводы Пашкова с воинами: смирение, кротость и благочестивая жизнь воинов, которые были молчаливым укором деспотическому воеводе, либо сохранение воинами старого обряда, к которому призывал протопоп Аввакум и за который воевода мог, по царскому указу, строго обращаться с людьми: этот царев указ развязывал ему руки.
П. Миловецкий, на которого ссылаются протоиерей Анатолий Дмитрук и краевед Г. А. Жеребцов, называет в качестве причины гибели братьев зависть. Все трое авторов пишут о том, что один из представителей сибирской власти увидел, как без его помощи и без посредства подручных ему лиц все в Сибири решается мирно. Тогда он затаил злобу на «честных и трудолюбивых братьев», придрался к незначительному случаю и в качестве наказания велел «в одни сутки» засолить 40 бочек карасевых язычков. Братья отказались выполнять такое безумное приказание и поплатились жизнью. Афанасий Пашков отдал приказ истязать воинов. Они были замучены до смерти. В день их погребения произошло чудо: когда вернулись с похорон, то все увидели заполненные до краев карасевыми язычками бочки.
Загадка третья. Сколько было Иргенских мучеников?
Сколько воинов было замучено на Иргени? Протопоп Аввакум в страстных эмоциях против Пашкова пишет о кладбище мучеников, на котором захоронили не меньше 500 человек. Историки называют иное число — до 50 человек. Архимандрит Ефрем пишет о четырех. Краевед С. Кудрявцев, не делая конкретной ссылки, называет «семь казаков из дружины воеводы Пашкова"[1].
Иргенских мучеников было как минимум трое. Они запечатлели свои имена в иконе «Знамение», в которую были вписаны на поля образы их небесных покровителей — святых Симеона, Киприана и Иосифа. Их имена известны также из донесения 1735 года Г. Ф. Миллера, который сообщает, что на месте Иргенского стана сохранилась часовня во имя трех еще не канонизированных святых.
В 1911 году, по благословению Забайкальского епископа Мефодия, было сделано освидетельствование останков, лежащих под спудом церкви во имя святых Симеона юродивого, мученика Киприана и Иосифа Обручника. Архимандрит Ефрем и иерей Николай Корелин, «спустились под пол названной церкви, где в особом гробе, поставленном поверх земли, покоятся останки похороненных, по преданию, здесь замученных воинов», и сделали освидетельствование о наличии под полом церкви в северной части двух гробов-колод[2]. Воины были положены в две колоды по двое. «Все кости в обоих гробах — в целости и вполне сохранившиеся», — указывается в акте. Гробы, как свидетельствует архимандрит Ефрем, остаются под полом церкви. Причем оба священника удивляются и обращают внимание на то, что колоды, явно не тронутые со времен захоронения, вышли из-под земли и совершенно не обгорели во время пожара в церкви, случившегося в 1877 году. Удивлены они и тем, как могли над ними построить новую церковь, перенося бревна и другие стройматериалы, нисколько не повредив место захоронения.
Удивляет не только это, но и то обстоятельство, что братья захоронены необычным способом — по двое в гробу. Исследователь А.Р. Артемьев, посвятивший свою научную деятельность изучению восточных острогов, объясняет такой факт дефицитом дерева в этих местах. Действительно, лес далеко от Иргени, деревья сюда привозили. В других острогах, которые приходилось раскапывать археологам, нередко в одном гробе находили по несколько человек.
Имя четвертого воина стало известно через несколько лет после пожара в церкви в 1877 году, когда колоды вышли из земли, то есть когда и было обнаружено, что воинов не трое, как поминали, а четверо: в 1886 году иеромонах Герасим записывает имя четвертого мученика — Василия, по рассказу купеческой жены Скобельциной из Благовещенска.
Колоды с мощами святых Иргенских мучеников оставались под спудом до разорения миссионерского стана революционерами. В 1920-х годах все постройки на Иргени были уничтожены, иконы и утварь разграблены. Опять святое место Иргень превратилось в зеленый луг.
Загадка четвертая. Где похоронены Иргенские мученики?
Иргенский острог был заложен отрядом казаков во главе с боярским сыном П.И. Бекетовым 24 сентября 1653 года. Однако в 1655 году тунгусы сожгли все постройки. Осенью 1656 года отряд енисейского воеводы А.Ф. Пашкова достигает озера Иргень и восстанавливает Иргенский острог. При Пашкове в этом забайкальском остроге проживало около 600 человек.
Иргенский острог просуществовал недолго. Так, историк-археолог А.Р. Артемьев приводит такие факты: в 1683 году в Иргенском остроге находятся пять казаков; в 1699 году числятся всего два конных и один пеший казак; в 1708 году из-за ветхости Иргенский острог был разобран. В 1735 году Г. Ф. Миллер, описывая Нерчинский уезд, сообщает, что на месте Иргенского острога теперь осталась одна часовня во имя трех еще не канонизированных святых Симеона, Киприана и Иосифа. Миллер ошибался: часовни во имя еще не канонизированных святых Церковь не освящает. О какой же часовне говорит Миллер? В то время на территории бывшего Иргенского острога была часовня во имя святого Герасима Иорданского, которая стояла на берегу озера Иргень и служила крестильней; она сохранилась до нашего времени, хотя и в очень ветхом виде, находится в деревне Иргень. Не к ней ли отнес Миллер предание о трех убиенных воинах, над чьими останками воздвигнута была церковь?
Протоиерей Анатолий Дмитрук, рассказывая о чуде заполнения 40 бочек карасевыми язычками, добавляет, что родственники Пашкова, которые, вероятно, сочувствовали братьям, на месте дома замученных воинов поставили церковь, в которой под спудом и находились останки мучеников. Где находился «дом» казаков — догадаться нетрудно. Для этого нужно обратиться к описанию Иргенского острога. А.Р. Артемьев пишет, что в остроге было четыре башни, «под башнями избы». Следовательно, церковь была поставлена на месте одной из башен Иргенского острога, которая вписывалась в четырехугольник территории и, скорее всего, была северо-восточной. К этому следует добавить замечание архимандрита Ефрема, который, описывая чудеса Иргени, подтверждает, что свет и световые явления на девятую пятницу появлялись на Иргени в северо-восточной части, то есть как раз на том месте, где стоял храм с погребенными останками.
Если обратиться к архимандриту Ефрему, который передает более ранний рассказ отца Павла о явлении святых воинов бурятским пастухам, которые пасли скот в этих местах (то есть на месте бывшего разобранного острога), то, по преданию, часовню воздвигли в том месте, где бурятские пастухи видели «трех воинов».
Следовательно, ко времени «встречи» святых Иргенских мучеников и бурятских пастухов, на святом месте уже не было ни кладбища — оно заросло травой и было пригодно только для пастбищ, ни часовни, иначе буряты не пасли бы здесь скот: они почитают святые места.
По преданию, являвшиеся воины просили пастухов уйти с этих мест, говоря, что здесь находятся их могилы. Видимо, явления были неоднократными. На месте, где святые являлись, и была воздвигнута часовня. Та ли это часовня, о которой упоминает Миллер, сказать трудно, так как неизвестно, когда братья являлись бурятским пастухам и в каком году была поставлена часовня над их могилами.
Следующее упоминание о часовне — это 1862 год. В этом году, ввиду постоянного паломничества на место убиения святых братьев, решено было часовню перестроить в церковь. Вероятно, это связано в том числе и с тем, что началось восстановление святой Иргени: в 1866 году был образован Иргенский миссионерский стан.
Церковь над могилами мучеников простояла до 1877 года. В этом году произошел пожар, церковь сгорела дотла, и случилось неожиданное: колоды с останками воинов вышли наружу. Причем огонь не коснулся ни колод, ни парчовой ткани, которой были накрыты гробы, — все сохранилось в целостности. Чудо явления святых гробов было засвидетельствовано, и паломничество на Иргень возобновилось с новой силой. Иргень стала притягивать народ не только Забайкальского края, но и соседних областей: Иркутской, Амурской, Якутской.
В 1878 году трудами иеромонаха Герасима над могилами воинов вновь поставили небольшую церковь во имя святых Симеона, Киприана, Иосифа. В эту же церковь стали приносить из Читы, из Михайло-Архангельского храма, чудотворную икону Божией матери «Знамение», которая раньше находилась в Куке, в церкви Святого Духа, но со смертью настоятеля отца Григория Тяжелова она была передана в Читу для крестных ходов. На полях этой иконы были изображения святых Симеона, Христа ради юродивого, мученика Киприана и Иосифа Обручника — образы небесных покровителей замученных воинов. Протоиерей Иоанн Титов сделал предположение, что эта икона была собственностью воинов, которую они, как святыню, принесли в Забайкальскую землю.
В акте обследования мощей 1911 года указывается, что гробы обнаружены в малой церкви во имя святых Симеона, Киприана и Иосифа, которая поставлена вместо часовни. До часовни же здесь стоял крест.
До настоящего времени сохранился фундамент только большой церкви в честь иконы Божией матери «Знамение». На месте алтаря этой церкви сейчас поставлена походная часовня, чтобы совершать молебны и литии в день девятой пятницы по Пасхе и поминовения святых Иргенских мучеников. Малая церковь, вероятно, стояла рядом, слева от Знаменской.
Итак, братья-мученики были захоронены в своей избе-башне под полом (действительно, кладбища еще могло не быть); после того как Иргенский острог был разобран, воины стали являться, и на этом месте поставили крест, затем часовню, а потом уже церковь. Архимандрит Ефрем и священник Николай Корелин, спускавшиеся под пол малой церкви, подтверждают, что гробы-колоды после захоронения не сдвигались с места. Часовня же святого Герасима Иорданского является крестильной, и стоит она в другом месте, на берегу озера, при впадении реки Хилок в святое озеро Иргень.
О чем и как молятся святым Иргенским мученикам
Известно, что воины просили бурятских пастухов передать всем, чтобы поминали их как мучеников. Если же не будут молиться, то в этих местах наступит засуха, пойдут лесные и степные пожары, будет мор, голод и болезни. Просили не забывать этого святого места и посещать его с иконами. Действительно, архимандрит Ефрем приводит такой характерный факт: когда однажды иркутский архиерей запретил крестный ход на Иргень, так как крестный ход возник без благословения архиерейского и иргенские святыни ему, архиерею, неизвестны, то, по воспоминаниям протоиерея Иоанна Титова, в течение нескольких лет эти места поражала страшная засуха, неурожай на полях и в лесу, сильные пожары. И только когда после многократных народных обращений крестный ход возобновили, сразу же, как вспоминает отец Иоанн, вслед за крестным ходом пошел обильный дождь.
Святые Иргенские мученики предупреждали о бедствиях, которые могут случиться в засушливых забайкальских землях. Потому-то им молятся о дожде, против пожаров, от болезней, от падежа скота, об урожае.
Вероятно, по причине особой засухи в этих местах и был разобран некогда Иргенский острог. Земли были непригодны для посева зерна. Еще при Афанасии Пашкове пробовали засеять землю заранее закупленным в Илимске и Братске зерном, однако о собранном урожае нет никаких сведений. Зато есть сообщение 1662 года — отписка воеводы Л.Б. Толбузина енисейскому воеводе: «А хлеб в Нерчинском остроге и на Иргене озере не родитца"[3]. Но пасти скот на берегу реки Хилок можно было, травы здесь было много. Потому приходили сюда со своими стадами бурятские пастухи, которым являлись святые мученики. Кровь мучеников взывала к молитве.
Со временем паломничество на Иргень стало массовым, и правительство и церковные власти стали задумываться о приведении его в какой-то организованный порядок. Так возник Иргенский крестный ход. Он выходил из Читы, из Михайло-Архангельской церкви, а также из Куки, из Свято-Духовской церкви.
Жители окрестностей всегда встречали крестный ход, приглашали духовенство в свои дома совершить молебен над больным или для благоустройства дома. Крестноходцы часто останавливались на полях и здесь устраивали молебны. Вымаливали у Иргенских мучеников дожди, здоровье, рождение детей и благополучие. Было замечено и другое. Если крестные ходы в какие-то годы не совершались, то происходило то, о чем предупреждали святые воины: засуха, пожары, люди болели, скот умирал.
Иргенский крестный ход был очень тяжелым. На его протяжении у всех почти были искушения. Вот что вспоминает архимандрит Спиридон (Кисляков): «В 1903 году я был назначен владыкой Мефодием в миссионерский стан Иргень псаломщиком, а через год владыка прикомандировал меня к крестному ходу, где я возобновил свою проповедническую деятельность. Больше всего меня внутренне терзало мое участие в крестном ходе. Два года я ходил с крестным ходом и истомился душой».
Далее отец Спиридон вспоминает, как он раздражался на местное население, которое не хотело молиться, не понимало значение чудотворных икон. Он захотел жениться и сказал о своем желании владыке Мефодию. Тот выслушал и согласился, а к вечеру того же дня неожиданно сказал, что не даст своего согласия на брак. Архимандрит Спиридон пишет о своем отчаянии, о той бездне, на краю которой он оказался: он попытался даже отравиться. Однако Божией волей попытка самовольно прекратить жизнь свою не удалась, и, придя в себя, он смог преодолеть искушения и стал готовиться к постригу. Владыка Мефодий постриг его в монахи в Читинском архиерейском доме, а вскоре вновь командировал его к крестному ходу.
Весьма характерные записки оставил нам архимандрит Спиридон. Он очень точно описал искушения Иргенского крестного хода, его необыкновенную тяжесть, нежелание ходить.
Ничего не изменилось с тех пор. И в наши дни Иргенский крестный ход — сплошное искушение, тяжесть с кровавыми мозолями на ногах. Многие, сходив на святое место Иргень один раз, не смогли одолеть собственную немощь, чтобы пойти еще.
Но святые Иргенские мученики подают нам пример терпения и смирения, веры и твердости.
О том, как широко почитались Иргенские мученики, свидетельствует письмо купца из города Семипалатинска, адресованное епископу Забайкальскому и Нерчинскому Мелетию. Семипалатинский купец просит владыку помолиться на святом месте Иргень, на гробах мучеников, о даровании наследника.
Следовательно, иргенским братьям молились и о даровании детей. Причем известны случаи, когда просьбы были конкретные: о даровании дитяти желаемого родителями пола. Известно и другое: некая жена в течение многих лет хотела иметь второго ребенка, но Господь не давал. Тогда она собралась в крестный ход. После молитв на Иргени в семье родилось еще двое детей. Было замечено, что даже те женщины, которые не ходили в крестный ход, но просили помолиться за них, тоже рожали по несколько детей.
Загадка пятая. Какие святыни были на Иргени и куда исчезли эти иконы?
Если на первую часть вопроса можно найти ответ, опираясь на сохранившиеся документы, то на вторую часть вопроса ответа нет до сих пор. Куда девались иконы после разгрома Иргенского стана большевиками? Можно предположить, что часть их была сдана в музеи, что-то могло сохраниться в частных руках, у верующих. Ведь когда в 1946 году открылся Воскресенский храм в Чите, то в храм понесли иконы. Среди них были и старые образы. Значит, народ верил, что наступят времена, когда можно будет молиться в церкви, для этого и хранил иконы у себя дома.
Вполне возможно, что часть икон с Иргени могла оказаться и за пределами области.
Какие же чудотворные иконы были на Иргени?
Икона Пресвятой Богородицы «Знамение» уже упоминалась. Это была икона письма либо новгородского, со знаменитой новгородской иконы «Знамение» XII века, либо с образа Абалакской иконы Богородицы, известной в Сибири и распространенной в многочисленных списках.
Отряд воеводы Пашкова с казаками прибыл из города Енисейска. Строителями Енисейска были новгородцы. Из Новгорода, где особо почиталась икона «Знамение», списки этой иконы были принесены в Сибирь. Образ «Знамение» ставился на енисейские башни, в честь этой иконы строились первые церкви. Была традиция на полях иконы писать образы святых. На иргенской иконе было три образа: святых Симеона, Киприана, Иосифа. Подбор святых для иконы явно произвольный: они ничем не связаны между собой. Не было и чуда явления этих святых с просьбой вписать их в образ Богородицы «Знамение», как это было в истории с Абалакской иконой Богоматери, например.
Абалакская икона Божией Матери была написана в 1637 году протодиаконом Тобольского кафедрального собора Матфеем, «искуснейшим из иконописцев». На этой иконе Богородица изображена с двумя святыми по сторонам: святым Николаем Чудотворцем и святой Марией Египетской. Именно так просила Богородица написать Ее, явившись во сне некой вдове в селе Абалак Тобольского уезда.
Когда прославилась икона Божией Матери «Знамение» Абалакская, то ее почитание стало в Сибири массовым. Каждая церковь в Сибири хотела иметь у себя и специально заказывала этот богородичный образ. Так что весьма вероятно, что енисейские казаки принесли в Забайкалье икону «Знамение» Абалакскую, столь почитаемую в Сибири. Отправляясь из своего богатого города в «страну далече», за Байкал, три брата могли заказать енисейским иконописцам почитаемый образ Богородицы «Знамение» и образы своих небесных покровителей. Традиция таких изображений в иконописании Сибири уже сложилась к тому времени. Енисейская иконописная школа была одной из самых сильных. Например, в 1669 году в Енисейске уже было пять светских иконописцев и множество «иконников духовного звания». Они писали иконы для всей Восточной Сибири[4].
Домашняя икона енисейских братьев «Знамение» с вписанными образами святых Симеона, Киприана и Иосифа была вначале на Иргени. Потом ее передали в Кукинскую церковь Святого Духа. Когда после смерти настоятеля перестали ходить крестным ходом на Иргень из Куки, икону перенесли в Читу, в Михаило-Архангельскую церковь. Икону стали приносить на Иргень на девятую пятницу из Читы. Когда же в честь иконы «Знамение» на Иргени был выстроен храм, то ее вновь передали в Иргенский стан.
Краевед Г. А. Жеребцов пишет, что икона «Знамение» сгорела во время пожара, но на Иргени была обретена другая чудотворная икона — святой Параскевы Пятницы. К святой Параскеве Пятнице обращались с теми же просьбами, что и к Иргенским мученикам: о даровании детей, об исцелении, о семейном благополучии, о хороших женихах и невестах.
Считалось, что святая Параскева Пятница покровительствует воинам и торговым людям.
Икона византийской святой III века Параскевы Пятницы на Иргени была не менее прославленной, чем икона «Знамение». Эта иргенская икона была старинного письма, не характерного для местной, например, Иркутской или Посольской, школы иконного письма. Возможно, ее тоже привезли из Новгорода, города торгового. Торговля в Сибири шла бойко, потому о покровительстве святой Параскевы весьма пеклись.
Появление иконы святой Параскевы Пятницы на Иргени тоже загадка. Архимандрит Ефрем сообщает, что она была найдена в юрте у бурята, который ей молился как своему бурхану (богу) и говорил, что бурхан ему помогает. Однако отец Ефрем не оспаривает и мнения местных жителей о том, что икона эта — явленная. Г. А. Жеребцов пишет, что икону нашли буряты на ручье Рушналей. Он ссылается на журнал «Странник» за 1863 год.
Икона святой Параскевы Пятницы пребывала в Иргенской церкви до разорения миссионерского стана в 1920-х годах.
Почитался на Иргени и образ святого Николая Чудотворца. Мученики-воины были похоронены как раз накануне дня святого Николы майского, который празднуется 22 мая. Протоиерей Анатолий Дмитрук в Сибирском патерике пишет: «Каково же было удивление несправедливого воеводы, когда на следующий день, то есть в самый праздник святителя Николая, все 40 бочек с рыбьими язычками очутились неведомым образом на его дворе!» Это чудо было укором несправедливому начальнику за смерть невинных и праведных людей.
На Иргени была известна также двусторонняя икона святителя Николая Чудотворца и Богородицы «Знамение». В настоящее время подобная икона имеется в мужском Успенском монастыре г. Читы. Она три года, с 2000 по 2002, приносилась крестным ходом на Иргень.
Наконец, хотелось бы указать на еще одну икону, которая, по преданию, была передана на Иргень из Верхнеудинска и принадлежала сосланному митрополиту Арсению (Мацеевичу; † 1772). Это икона святого Антония Великого, основателя монашества. Сохранилась легенда о пребывании сосланного и лишенного сана митрополита Ростовского Арсения на Иргени. Жил он будто бы в той же часовне, в которой под спудом находились останки воинов-мучеников. По преданию, смерть Арсения (Мацеевича) наступила в дороге. Он сам предсказал ее, попросив ямщика захоронить его там, где остановятся лошади. Ямщик так и сделал. Позже на этом месте образовалось кладбище[5].
С владыкой Арсением была икона святого Антония Великого. Как сообщает архимандрит Ефрем, эту икону позже передали в Иркутск, а для Иргени сделали копию, ведь здесь собирались открывать мужской монастырь.
Крестный ход
Когда на Иргени была сооружена часовня, то началось паломничество к часовне в день святого Николая Угодника — 22 мая. Крестные ходы были нерегулярными и неорганизованными. После создания миссионерского стана в 1862 году крестные ходы стали более упорядоченными. Возобновил официально крестный ход на Иргень на девятую пятницу после Пасхи епископ Мефодий (правил Забайкальской епархией с 1898 по 1912 год).
У Забайкальских архиереев в записных книжках обязательно значилось: «Девятая пятница» — об этом свидетельствуют архивы.
Последний крестный ход на Иргень состоялся в 1916 году. Его маршрут был следующим:
пятница — выход из Читы, из Михаило-Архангельской церкви через Иоанно-Предтеченский храм на Чите-1 в с. Засопку, где в Петропавловской церкви служилась всенощная;
суббота — литургия в Петропавловской церкви с. Засопка и выход;
воскресение — п. Черновское;
понедельник — с. Домна;
вторник — с. Домно-Ключи;
среда — с. Беклемишево и к вечеру добирались до Иргени;
четверг — панихида по Иргенским мученикам и молебны;
пятница — литургия, трапеза;
суббота — крестный ход разъезжался с Иргени[6].
В связи с этим «расписанием» дореволюционного крестного хода хотелось бы привести один факт, который внешне кажется незначительным, но который имеет явное духовное руководство. Возобновленный в 1999 году крестный ход на Иргень из Куки, из Пантелеимоновской церкви, тоже собирается с пятницы: в один из читинских храмов приносятся вещи, палатки, спальники паломников. В субботу настоятель кукинской церкви отец Андрей Федотов отправляет весь этот груз в Куку. В воскресенье паломники стоят на литургии, молятся о предстоящем трудном пути, исповедуются и причащаются. В понедельник рано утром выезжают из Читы до Куки на электричке; в Пантелеимоновской церкви отец Андрей служит молебен, и крестный ход отправляется в путь до станции Яблоновая, где предстоит первый ночлег. Во вторник к вечеру паломники доходят до станции Сохондо, где проводят вторую ночь. В среду крестный ход выдвигается до поселка Ягодный, в котором обычно встречал всех местный лесник, очень доброжелательный и сочувствующий. Ночь проводили в Ягодном, а наутро уходили на Иргень. Так было семь крестных ходов. Однако восьмой крестный ход неожиданно не пустили на ночлег в Ягодном, и крестному ходу пришлось идти до самого позднего вечера на святое место. Дошли к ночи, однако поняли преимущество такого стремительного движения. В четверг можно было отдохнуть, привести себя в порядок и помолиться, чтобы достойно подготовиться к пятнице — к литургии на Иргени. Казалось бы, такое печальное обстоятельство — отсутствие ночлега в Ягодном — урегулировало расписание крестного хода. Фактически была восстановлена парадигма движения дореволюционных крестных ходов. И здесь Иргенские мученики подсказали порядок их почитания.
Подобных «подсказок» на Иргени бывает много. Удивительное происходило и происходит на святом месте Иргень. Сначала был построен острог. Однако жизнь в нем быстро угасла. Острог был разобран. Люди ушли с этого места, оставив только скрытые могилы. Новая эпоха «просвещения» посчитала ненужным существование святынь Иргенского острога и поклонение им. В течение XVIII века здесь было запустение.
Пожары, засуха, болезни, мор дали о себе знать, и в XIX веке возобновляются крестные ходы к святому месту. Паломничество было таким сильным, что власти предпринимают решение о строительстве на Иргени миссионерского стана. Вновь начинается строительство на месте бывшего Иргенского острога. Уже собираются заселять святое место монахами, однако и на этот раз Иргень будет разрушена.
Выявляется некая закономерность Иргени, которая диктуется самой святой землей. Первая постройка 1653 года сожжена тунгусами; вторая постройка 1656 года продержится до 1708 года и разрушится по причине «неудобства»; третья возобновится в 1862 году и окончательно будет разрушена в 1920-х годах. Выходит, святая земля Иргень должна существовать в покое, ее нельзя трогать, нельзя на ней ничего строить. Можно только раз в году, на день поминовения святых Иргенских мучеников, приходить сюда для молитвы. Господь хранит эту землю для молитвенного поминовения и прославления.
Надо ли искать и тревожить останки Иргенских мучеников?
Иргенские мученики были положены в колоды и захоронены между 1656 (время прибытия отряда казаков) и 1662 годами (время отъезда Пашкова). Над ними была возведена часовня, затем разрушена; тогда они сами стали являться в месте своего захоронения, где был поставлен крест, затем на этом месте воздвигли часовню и церковь во имя святых Симеона, Киприана и Иосифа. Даже во время пожара церкви, когда гробы вышли невредимыми, их не перезахоранивали и не сдвигали с места. Прямо над колодами была возведена новая церковь.
В 1911 году епископ Мефодий предпринимает попытку осмотреть место захоронения и освидетельствовать останки. Он благословляет это сделать архимандриту Ефрему (Кузнецову) и священнику Николаю Корелину. Они спускаются под пол церкви, подробно описывают колоды, кости и делают заключение о хорошей сохранности останков и о том, что к останкам не прикасались со дня их захоронения. Вероятно, осмотр иргенских колод был предпринят не только для того, чтобы подтвердить факт их существования, но и для последующей канонизации.
Земные судьбы людей, прикоснувшихся к иргенским святыням, сложились непросто. Архимандрит Ефрем, впоследствии ставший епископом Селенгинским, был расстрелян в Петербурге в 1918 году. Владыка Мефодий покинул родину после революции и эмигрировал в Харбин. С 1920 по 1931 год он епископ Харбинской епархии Русской Православной Церкви За рубежом. Судьба священника Николая Корелина неизвестна.
Вторая попытка раскопать иргенскую землю предпринималась в 1994 году Амурским археологическим отрядом Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН под руководством доктора исторических наук А.Р. Артемьева[7]. Экспедиция Артемьева обследовала место, где некогда стоял Иргенский острог. Археологи заложили шурфы размером 2×2 метра и толщиной до 0,7 м. В своей книге Артемьев подробно описывает находки культурного слоя: гвозди, наперстки, перстни и прочее. Констатирует о месте захоронений.
А.Р. Артемьев изучал не только место Иргенского острога, его интересовали и иргенские останки. Подобный интерес он проявил в свое время к албазинским останкам.
В 1687 году в осажденной крепости Албазин погибли несколько сот русских казаков и прочих людей, находившихся в крепости. После снятия осады командир Бейтон приказал сложить погибших в зимовьях поверх земли, так как не хотел хоронить их без отпевания. Однако вскоре пришел приказ оставить Албазин, сжечь его, ибо он вновь по договору отходил Китаю. Албазинская крепость была сожжена, в том числе и те избы, в которых лежали неотпетые воины[8].
В 1992 году А.Р. Артемьев со своим отрядом из Дальневосточного отделения РАН раскопал обугленные башни острога, нашел ту избу, в которой были оставлены погибшие защитники крепости. По благословению епископа Хабаровского и Благовещенского Иннокентия, останки героев были отпеты и торжественно погребены на территории Албазинского острога. Каждая вторая суббота августа является поминальной, в Албазино служится панихида, на которой присутствуют потомки албазинских казаков[9].
Думается, что и в Забайкалье Артемьев искал на месте Иргенского острога ту избу, под полом которой были положены замученные воины. Он прекрасно знал эту трагическую страницу в жизни Иргени и, конечно же, не мог не заинтересоваться ею. Вероятно, исследователь хотел отыскать и осмотреть мощи святых мучеников.
А.Р. Артемьев умер страшной смертью: он был застрелен в подъезде возле своей квартиры. Эта смерть при невыясненных обстоятельствах остается загадкой до сих пор. Не стоит всуе тревожить мощи мучеников. Наши предки, в отличие от нас, понимали это. И даже когда заново отстраивали сгоревшую церковь, то постарались не касаться вышедших из-под земли колод, не перезахоранивать их и не делать мученикам новых гробов. В акте освидетельствования 1911 года так и записано: колоды гнилые и разваливались от прикосновения.
Много загадок таит иргенская святая земля, разгадать которые пока не под силу разуму человеческому. А может быть, и не нужно их разгадывать, ибо Господь хранит до времени тайны мира сего. Однако знать их нужно, чтобы не наделать глупостей, не допустить кощунства в святой земле. И не забывать святых Иргенских мучеников.
[1] Кудрявцев С. Паломничество на Иргень // Православие в Забайкалье: История и современность. Сб. статей, посвященный 110-летию Забайкальской епархии и 10-летию возрождения Читинско-Забайкальской епархии. Чита, 2004. С. 53.
[2] Акт № 4287 от 22 ноября 1911 г. // Забайкальские епархиальные ведомости. 1911. № 23−24. 1−15 декабря.
[3] Артемьев А.Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII—XVIII вв. Владивосток, 1999. С. 142.
[4] Сибирская икона. Омск, 1999. С. 197.
[5] Изгнанный правды ради: Жизнь святителя Арсения (Мацеевича). М., 2001. С. 270−271.
[6] Жеребцов Г. А. К истории крестного хода на Иргень // Иннокентьевские чтения. Научно-практическая конференция, посвященная 200-летию святителя Иннокентия (Вениаминова). Чита, 1998. С. 92−93.
[7] Артемьев А.Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII — XVIII вв. Владивосток, 1999. С. 45.
[8] Там же. С. 108, 113−114.
[9] Там же. С. 114.
