 |
| Православие.Ru | Митрополит Тихон (Шевкунов) | 27.06.2008 |
Это было особое время для Церкви Христовой в России и во всем мире. Вопрос о вере и верности Богу встал перед каждым православным человеком как вопрос жизни и смерти. И другой вопрос — о том, что Божие и что кесарево, — самым решительным образом требовал ответа, в первую очередь от тех христиан — иерархов и священников, — на которых Господь в эти страшные годы возложил ответственность не только за управление, но и за сохранение Поместной Русской Церкви. Несомненно, что наряду с очевидной внешней несвободой Православной Церкви в России у каждого человека оставалась, как и всегда в истории, полная свобода духовная. И важнейший вопрос ХХ века: где проходит граница между Божиим и кесаревым, каждый — от патриарха до мирянина — решал сам перед своей совестью, исходя из тех обстоятельств, в которые был поставлен Промыслом Божиим. Мерой истины оставалась, как и в прошедшие века, безоглядная жертвенность и верность Христу и Его Церкви.
Начало и конец века — времена относительного внешнего покоя и подъема церковной жизни. Строятся храмы и монастыри, совершается прославление святых подвижников в начале века и мучеников — в конце столетия. Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всем, насыщаться и терпеть голод, быть и в обилии и в недостатке, — пишет святой апостол Павел (Флп. 4, 12). Но внутри каждого сравнительно мирного периода, за который мы должны благодарить Бога, всегда зреют будущие испытания, как это наглядно показала история России ХХ в.
Работа над книгой началась пять лет назад, и вот сейчас мы представляем на суд Церкви многолетний труд большого коллектива авторов, редакторов, рецензентов, сотрудников издательства Сретенского монастыря. Мы осознаем, что некоторые факты остались за пределами этой книги, и будем благодарны за ваши уточнения, дополнения и критические замечания, которые постараемся обязательно учесть при переизданиях.
Наместник Сретенского монастыря архимандрит Тихон (Шевкунов)
Вступление
Начало XX в. стало для Русской Православной Церкви временем исключительным: именно тогда, впервые за синодальный период, были поставлены вопросы о созыве Поместного Собора и изменении структуры высшего церковного управления. Русские архипастыри, пастыри и миряне-богословы предреволюционного периода блестяще доказали, что разговоры о глубоком «кризисе официального Православия» не имеют под собой прочного основания, что преобразования в Церкви не только желательны (об этом много писали и в предшествующем веке), но и практически необходимы для будущего империи, для сохранения церковно-государственного союза.
Реформа была подготовлена, но не осуществлена, поскольку преодолеть «синодальные путы» оказалось не так-то просто. Глобальная трансформация политико-религиозной системы всегда драматична и непредсказуема. Однако уже то, что Церковь нашла в себе силы и желание начать сложный процесс восстановления канонического строя, разрушенного Петром I, заслуживает благодарности потомков, которые не должны забывать, как этот процесс был начат и как проходил.
Русская Православная Церковь активно участвовала и в работе Государственной думы. Если в I и во II Думах ее депутатов было совсем немного (соответственно 6 и 13 человек), то в III и IV Думах число клириков-депутатов существенно выросло (соответственно 44 и 48 человек); среди них были и архиереи. Если депутаты Государственной думы первого и второго созывов были в большинстве своем «левыми», то члены III и IV Дум по преимуществу принадлежали к правым или центристским фракциям. При этом русские священники-депутаты участвовали в работе фракций в основном консервативного направления. Одновременно прочие депутаты (часть которых были инославными, а часть и вовсе неверующими) получали право обсуждать церковные дела, т. е. вмешиваться во внутреннюю жизнь Церкви.
С 1913 и до 1917 г. ситуация в Русской Православной Церкви оставалась достаточно сложной. С одной стороны, продолжалась подготовка к созыву Собора, с другой — было понятно, что его перспективы неясны. После вступления России в июле 1914 г. в Первую мировую войну вопрос церковных преобразований был отложен.
