Монархические плаксы на фоне русского героизма

Жизнь последнего Императора «монархические» плаксы свели к его мученической смерти, невольно потворствуя тем самым недоброжелателям Государя, которые любят выставлять его слабым и безвольным человеком. Они забыли, что Николай II Александрович — Царственный мученик, что он государственный деятель, возглавивший Россию в тяжелое лихолетье нового Смутного времени. Потому чрезмерное внимание, уделяемое его мученичеству, уводит в тень державное, государственное значение монархии и, в конечном итоге, бросает эту тень на самого Государя.

Между прочим, стратегия наших злейших и главных врагов — либеральных демократов — как раз в том и заключается, чтобы изобразить Государя только лишь жертвой коммунизма, а не Императором, грудью вставшим за Великую Россию. Они также не прочь (возьмем хотя бы Радзинского) порассказывать сусальные сказочки о религиозности Государя, о его семейной жизни — и при этом ни слова (точнее, ни одного хорошего слова) о его волевых качествах, о том, что он был истинным и последовательным черносотенцем, стойким и твердым защитником русских национальных идеалов и устоев. О том, что он презирал и ненавидел либерализм. О том, как он подавлял революционную дрянь, бесчинствующую на масонские денежки. Либеральные писки и говоруны не могут напасть на память о Государе — это сильно скомпрометировало бы их в самых широких слоях. Поэтому они искажают его образ, превращая Императора в просто человека, в еще одну жертву коммунизма.

И патриоты-монархисты невольно способствуют им, хотя и написали тонны трудов о мистическом значении подвига Государя. Николай II был опасен мировому злу, в нем оно увидело силу, которая сможет покончить с его властью. Возразят, что Царя убили в первую очередь потому, что он был Царь, потому, что надо было надругаться над самой монаршей властью. Нет, дело не только в этом! Если бы Государь действительно был бы слабым, безвольным человеком, если бы даже он не был выдающимся Государем (выдающимся именно с государственной точки зрения), его, возможно, превратили бы в куклу, послушную кукловодам из мировой закулисы. Таких кукол мы наблюдали преизрядно среди «монархов» и «дворян», причем и среди наших соотечественников. Вот это и было бы подлинное надругательство над монархической властью. А так выстрелы в Ипатьевском доме прозвучали как бессильный визг разочарованного врага — Государь победил его силой своего духа, своей воли. Он не отдал на поругание монаршее достоинство, не пошел на сговор с врагом, хотя большевики и предлагали ему сотрудничество.

Давно уже надо было бы создать именно героический образ Государя, показав его как человека «длинной воли». Идеал святого не потускнел бы оттого, что Царю отдали бы Царево, представив его как человека необычайно деятельного, как державного вождя русской нации. Историкам, подлинным историкам, а не нынешним академическим интеллигентикам, еще предстоит в полной мере показать всю масштабность личности Николая II. Уж сколько националистов (упустивших все, что можно и даже нельзя упустить) изощрялось в критике Николая II, упрекая его в мягкотелости, в недостаточном противодействии революции. Так пусть им ответит видный коммунистический очеркист 1920−30-х гг. М. Кольцов, не имевший никаких оснований любить Самодержавие и Государя. «Придворные совершенно зря рисуют своего вождя в последние минуты его царствования как унылого кретина, — уверяет он, — непротивленца, безропотно сдавшего свой режим по первому требованию революции». С неподдельным уважением Кольцов описывает, как Государь упорно сопротивлялся всем требованиям армейцев-заговорщиков (Алексеева, Рузского и др.) создать ответственное министерство (т. е., по сути, пойти на превращение Самодержавия в конституционную монархию). Его сопротивление было настолько сильным, что даже Александра Федоровна, которая и сама ненавидела всю эту либерально-масонскую шоблу, воскликнула в письме: «Ты один, не имея за собой армии, пойманный как мышь в западню, — что ты можешь сделать?!» А Царь делал все, что мог — он даже направил в Петроград экспедиционный корпус во главе с генералом Н. И. Ивановым. Он сражался с революцией один (ибо заговорщики отрезали его от связи с внешним миром, от верных частей). Один! И по этому поводу Кольцов вопрошает: «Где же тряпка? Где слабовольное ничтожество? В перепуганной толпе защитников трона мы видим только одного верного себе человека — самого Николая. Ничтожество оказалось стойким, меньше всех струсило».

Кольцову вторит еще один недоброжелатель Государя и Самодержавия, теперь уже либерал — английский посол Бьюкенен: «Император Николай II является одной из наиболее патетических фигур в истории. Если бы он жил в классические времена, то история его жизни и смерти послужила бы поэтам древней Греции сюжетом для какой-нибудь великой трагедии».

Государь был великим воином — воином Духа и воином Меча. Именно тогда, когда он стал Главнокомандующим русской армии во время Первой мировой войны, армия стала одерживать победы над немцами. В январе 1917 г. русские войска готовились к мощному наступлению на Рижском плацдарме, и оно, по мнению специалистов, обещало быть победоносным и неизбежно привело бы к разгрому крупнейшей группировки противника. Но грянула предательская февральская революция.

Точно так же русская победа (над японцами) была украдена первой «русской» революцией 1905 г. По признанию японских военачальников, они уже не были в состоянии продолжать войну с Русской армией — несмотря на Цусиму и просчеты некоторых армейцев (потери японцев в живой силе в три раза превышали наши потери). И состоявшаяся русская военная победа (украденная политическими интриганами) ковалась гением и волей Государя, который потратил на нее неимоверное количество духовных и физических усилий. Сейчас не место останавливаться на этом более подробно (затронутая тема требует отдельного исследования), но укажу лишь на один только факт.

В 1904 году Государь исколесил всю Россию, отправляя на фронт русские войска. Тогда же он много раз посетил судостроительные заводы, на которых достраивались корабли для второй Тихоокеанской флотилии. Это ли не показатель железной работоспособности национального руководителя? (по воспоминаниям сына П. А. Столыпина Аркадия, Николая II часто работал день и ночь — особенно во время крупнейших государственных мероприятий).

Сегодня жизненно необходимо создать целостный и идеологически выдержанный образ предреволюционного героизма монархической России. Ведь подумать только — мы, русские, фактически никак не отмечаем годовщины, связанные с Отечественной войной 1914−1918 гг., не вспоминаем ее героев! А ведь проявленный тогда героизм был потрясающим по своей мощи. Особенно геройски вели себя офицеры-дворяне, лучшие люди страны. После объявления войны подавляющее большинство дворянской молодежи встало под знамена Императорской армии. И из этого большинства большинство и погибло. Цвет русского воинства — гвардия (поголовно дворянская) — почти вся полегла на полях сражений. Вот как об этом пишет княжна Сайн-Витгенштейн (1916 г.): «Это были гадкие дни, я прямо видеть не могла эти черные квадратики на первой странице „Нового времени“. И все „геройски пали на поле чести“, „убит при исполнении долга“, „умер за Родину“, и вся гвардия, целые столбцы имен цвета нашей молодежи!»

Уже к февралю 1917 г. пропорциональный состав потомственных дворян в армии стал равен его доле от всего населения страны. Это всегда надо помнить, когда всякая национал-большевистская шелупонь вещает о том, что 30% царских офицеров пошли на службу в Красную армию. Да-да, 30%, никто не спорит, вот только царских ли?

Все, время пришло. Пора отдавать долги нашим героям, пора самим становиться героями. Что бы ни было, но я верю — монархизм станет волевой и стильной идеологией, он станет истинной молодостью мира. Молодостью, врывающейся в мир красивым черносотенным строем, слаженной колонной бойцов национальной революции.

http://www.rv.ru/content.php3?id=7534